Министр электронной промышленности Александр Шокин заговорил о мощном прорыве в области электроники, сделанном за последнюю пятилетку, о внедрении новых стандартов, развертывании серийного производства больших интегральных микросхем, не имеющих аналогов в мире. Ну, понятно, до создания восьмиядерных процессоров остальным как до Пекина босиком да по колючкам. Вот теперь можно им переслать жесткий диск с декодированным «Windows», а то ж так и будут под Волковым работать. На этот раз удалось передать непосредственно министру. У него общественная приемная заработала, где он принимает от народа претензии. Вместе с диском Сергей положил туда стартап-дискету, потому как диск отформатирован в NTFS. SSD-диск по габаритам маленький совсем, а дискета пятидюймовая, трехдюймовыми еще не пользуются. Предыдущий вариант диска был обычным Seagate HDD SATA-III. Ходил в МЭП сам Сергей, но в гражданке. А об общественной приемной узнал из той же газеты. Что б не порадовать хорошего человека? Все прошло незаметно, это обычный почтовый ящик на одной из стенок в фойе министерства, еще до постов ВОХР.
Все остальное время съела учеба и переучивание на МиГ-29 в Кубинке. Там же впервые попробовал новый предсерийный Су-27 (Т-10-23), уже собранный по новой схеме. Обе машины очень понравились, очень жаль, что идет такая задержка по двигателям для «Су», но они уже в серии, как говорят, уже год серийно выпускаются, но в войсках машины еще нет.
Шестого ноября в Кремле вручали награды, после награждения практически обязательное застолье, которое переместилось на дачу главкома. Одна из тем: Андропов отсутствует в Москве уже полтора месяца, и, по имеющимся данным, вместо него прочат Черненко. В разговорах Сергей обронил, что после эпохи Брежнева наступила эпоха пышных похорон. Присутствующие хмуро улыбнулись, что возьмешь с зеленого полковника. Ему хорошо, он молод, и у него все впереди. Они же, умудренные опытом, безошибочно отделяют зерно от плевел.
– А что это тебя так волнует?
– Да вот, возвращался из отпуска на теплоходе, посадили нас за один столик с двумя девочками из Риги. Я, понятно, был не в форме, разговорились. У них популярна тема, что русские их оккупировали, уничтожают их язык, понаехали, но при этом сами не хотят работать на фабриках и заводах. В общем, проблемы урбанизации, но повернутые на то, что во всем виноваты, естественно, не они. Ну, а в порыве откровенности еще одна дама, из Ленинграда, сказала, что очень бы хотела стать генеральным секретарем, хотя бы на пять минут, чтобы объявить войну Финляндии и сдаться. А обвиняют во всем «старых маразматиков», которые свой век прожили и не понимают, что пора на покой. Короче, в обществе накопилась критическая масса для недовольства. Ухудшилось снабжение, меньше стало импортных вещей, а покупать советское никто не рвется. Дескать, отстой, все равно сломается, и замучаешься по мастерским бегать.
– Ну, да, связь нашу армию и погубит! – заметил Колдунов.
– А в «Правде» пишут о каком-то прорыве…
– Есть такое дело, но темное оно какое-то. Шокин чуть ли не о марсианах говорит, что они помогли. В общем, кто-то прислал на четыре его предприятия образцы и описание процессов изготовления микросхем для вычислительной машины, в несколько тысяч раз более производительных, чем мы делали до этого. Иностранных аналогов им нет. Шесть новых технологических процессов для их изготовления. Теперь он не знает, как с этим поступить: объявить на весь мир страшно, пустить в массовое производство тоже, а производить только для военных, то начнут тащить с заводов по домам, у нас же с этим просто. Поставили такой на новый Маневр-3м для Су-27, машина чуть ли не умнее летчика стала, – ответил главком Кутахов.
– Вот я и говорю, что нельзя допустить, чтобы эта критическая масса рванула.
– А что ты предлагаешь? Ну что, что ты можешь сделать с теми, кто там сидит?
Сергей пожал плечами и понял, что разговор он затеял напрасно. Позже получил втык от отца, что совсем распустился и распоясался, начинает маршалов учить.
Но отец бурчал не слишком долго. Ночевали у него на квартире, и там Сергей показал ему материалы на компьютере. Когда он проснулся, то увидел, что отец продолжает читать с монитора. Затем устроил ему допрос.
– Тема моего диплома, папа, «Перспективный ударный беспилотный самолет-разведчик». Требуется показать его министру обороны.
– Не понял, он что, у тебя готов?
– Да, лежит в Энгельсе. И тот «марсианин», про которого главком и Шокин говорят, это я. Вот этот компьютер изготовлен в 2015 году. Мне переслал его твой правнук. Он сейчас в Сирии гоняет исламистов. А Советского Союза, как ты уже прочел, нет.
– Так, так, так! А почему молчал? Почему сразу не пошел… Впрочем, да, к кому… Дай подумать!
– А что, я тебе мешаю, что ли?
– Так, сейчас все на параде соберутся. Ты же вчера приглашение получил?
– Да.
– Давай одевайся, еще успеем.
Компьютер перекочевал в увесистый кожаный портфель отца, который он с ходу опечатал. На «Волге» подобрались к самому оцеплению, дальше пешочком, вместе с толпой приглашенных. Сергея отец оставил стоять на месте, а сам, показав какое-то удостоверение, прошел на трибуну, где расположилось большое начальство. Минут двадцать говорил с Кутаховым, затем отдал честь и вернулся на место. В 10:00 с боем курантов начался парад. Затем выступал Устинов, поздравляя войска и весь советский народ с праздником. По завершении парада к ним подошел адъютант главкома, и они переместились в машину командующего. Там отец достал из сумки компьютер, а Сергей открыл его ключом и ввел пароль для входа. Отец попросил его открыть ту папку, которую он читал ночью. Павел Кутахов углубился в чтение. Читал он только то, что показывал ему уже проработавший вопрос Петр Васильевич. Затем главком задал вопрос Сергею:
– Как так получилось?
И Сергей рассказал о компьютере из ЦРУ.
– А это не может быть провокацией американцев? – поинтересовался маршал.
– Смотрите! Вот что было в Сирии и Ливане в той истории, – и он открыл статью Бабича. – А это описание провокации с Боингом KAL 007, даже две версии: официальная и конспирологическая.
– Так, понятно, в обоих случаях тебе предоставляли шанс исправить ситуацию. А что внук-то про тебя говорит?
– Погиб в Анголе, сбит на малой высоте во время штурмовки в 2001 году.
– А я?
– Вы умерли от обширного инсульта в декабре тысяча девятьсот восемьдесят четвертого.
– Спасибо! А ты у него спросил про свою судьбу, Петр Васильевич?
– Нет, сам прочел.
– И что?
– Четвертый инфаркт.
– Понятненько. Так что за машина у тебя лежит, Сергей Петрович?
– Ударный беспилотный самолет-разведчик.
– Где он?
– В Энгельсе, товарищ маршал.
Кутахов посмотрел на часы, затем приоткрыл стекло, отделявшее салон от водителя.
– В Монино, быстро!
Оттуда они вылетели через час в Энгельс. Галина и дети были на демонстрации. Сергей открыл комнату, в которой лежал дрон. Тот был разобран, поэтому Сергей просто положил все рядом, не соединяя детали. И показал второй компьютер, который служил для связи с «потомками».
– Здесь пробовал?
– Пробовал, связи нет. Похоже, что явление чисто локальное.
– Угу, – грустно констатировал Кутахов. – Ладно, собирай машинку, днями предоставим тебе возможность показать ее в действии. С Дмитрием Федоровичем сегодня буду говорить. Мы вечером у него собираемся. Так что, Петр Васильевич, ты со мной, а он пусть здесь все в полный порядок приведет. Вопрос решать надо срочно. Про критическую массу ты правильно сказал, полковник.
На следующий день в присутствии маршала Устинова «дрон» поднялся в небо. Был вооружен двумя Р-60, одной Х-31 и пулеметом неизвестной конструкции. Совершенно нормально управлялся на расстоянии в сорок километров. Все данные записывались на жесткий диск и прекрасно просматривались. Выполнили пуск по наземной цели. Устинов радовался, как ребенок, но ровно до тех пор, пока ему не показали год выпуска. Улыбка медленно сползла с его лица.
– Я не понял! Это шутка?
– Нет, это совсем не шутка, товарищ маршал, – ответил за всех главный маршал авиации. – Именно поэтому мы вас и пригласили. Наши потомки предупреждают нас об опасности.
Заперлись в блиндаже на полигоне и показали присланные материалы. Сергей рассказал, как прибыл подарок, от руки нарисовал прилетавшую машину.
– Как они это делают?
– Не знаю, но капитан Андреев говорит, что живые существа полет во времени не переносят.
– Хоть это хорошо. А почему сразу ко мне с этим не пришли?
Сергей пожал плечами, затем сказал:
– Я сам окончательно поверил во все только совсем недавно, на Камчатке, когда удалось противопоставить американцам нашу технику и нашу новую тактику. Вмешиваться в глобальные проблемы страшно, ведь это чуть не закончилось войной.
– Это верно. Вот что, полковник, отправляйтесь-ка вы в Сирию. Попытайтесь еще раз установить контакт. Он будет очень кстати. Пал Степаныч, обеспечь максимально быструю отправку и авиаподдержку. Машину срочно в НИИ ВВС. Так говоришь, что Шокину все отправил?
– Это верно. Вот что, полковник, отправляйтесь-ка вы в Сирию. Попытайтесь еще раз установить контакт. Он будет очень кстати. Пал Степаныч, обеспечь максимально быструю отправку и авиаподдержку. Машину срочно в НИИ ВВС. Так говоришь, что Шокину все отправил?
– Так точно.
– Возьму на контроль. Все, товарищи. Группу для полковника Андреева мы сформируем.
Сформировали! Теперь под началом Сергея два Ми-8МТ и четыре «крокодила» Ми-24В, один Ми-26, два Ан-26 и Ил-76М. Зачем такое богатство, не совсем понятно, но в те годы все делалось с размахом, впрочем, машины и экипажи достаточно активно использовались группой военных советников в Сирии, как для нужд внутри страны, так и для перевозок в Союз. Так что без дела не стояли, но в случае их использования окончательное добро на это давал Сергей.
Связь установили! Но Сергею пришлось срочно возвращаться домой: в его отсутствие «большой» компьютер отказывался предоставлять доступ кому бы то ни было. Внук снабдил машину биометрическими датчиками и закодировал содержимое, чтобы без Сергея доступа к нему никто не имел. Это серьезно осложнило ситуацию, но в личной переписке внук написал Сергею, что сделал это для его, Сергея, личной безопасности. Его психология довольно сильно отличалась от психологии Сергея. Внук был настроен против государства и особенно против его верхушки. Опасался он и КГБ. В СССР было не принято не доверять людям, но попытки уговорить внука не удались.
– Иначе закопают, и следов не найдешь, – ответил он на просьбу снять ограничения. – Деда, ты еще не все прочел из того, что я переслал.
Попытка некоторых товарищей скопировать файлы на другой носитель и дешифровать их там тоже провалилась. Компьютер был достаточно надежно защищен и не поддавался дешифровке имеющимися в руках КГБ средствами. Сам Сергей не знал ни ключа, ни принципа шифрования. Плюс Устинов, узнав, что связь есть, и, что время там и время тут текут с разной скоростью, категорически запретил какие-либо действия с единственным источником информации и ее собственником. Он же приказал Сергею познакомить с данными секретаря ЦК КПСС Романова и председателя КГБ СССР Чебрикова. Почти полтора месяца они работали вместе по нескольку часов в день.
А в начале января восемьдесят четвертого в Крыму прошел выездной Пленум ЦК КПСС, на котором генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Григорий Васильевич Романов. Пленум ЦК удовлетворил просьбу Ю. А. Андропова об отставке с поста генерального секретаря КПСС. С аналогичными просьбами обратились товарищи Черненко и Кунаев. Как их «уговаривали», Сергей не знал, да и не хотел знать. А вот то, что Андропову показали и его, и кое-что из его документации, прежде чем он сложил с себя полномочия, это точно. Но к тому времени «заговор военных и КГБ» уже сложился, и к нему примкнула часть партноменклатуры. И подействовало! Народ как-то повеселел, появилась надежда на то, что вот-вот что-то изменится. Гремели «узбекские» дела, тут же к ним добавился «студенческий бунт» в Алма-Ате, закончившийся массовой дракой на национальной почве. Стало неспокойно в Азербайджане, Грузии, но Романов выступил на внеочередном съезде КПСС и заговорил о введении экономических методов управления экономикой и о массовом внедрении в Госплан систем автоматизированного управления. Благо что Министерство электронной промышленности было готово дать стране необходимое количество ЭВМ нового поколения для этого. Упрощенные и достаточно дешевые ЭВМ начали передавать в школы и в вузы. На радио и телевидении все разговоры только об этом. ЭВМ стала панацеей и «мечтой». Ну, а военная электроника развивалась по совершенно иной схеме и с использованием иных технологий, как и машины, направляемые в реальный сектор экономики.
Замена бортовых компьютеров на новые мэйнфреймы типа Z-64 вызвала бурю негодования у США, Рейган заявил, что все это русские поперли у IBM! Но сами они такое не производили. Они сделали ставку на орбитальный бомбардировщик «Спейс-Шатл», а СССР вывел на орбиту и пристыковал к станции «Салют-7» два БОР-5 – орбитальные истребители, уменьшенные в восемь раз копии «Бурана». Они были вооружены боевым лазером СЛК 1К11 «Стилет». В области лазерного оружия СССР был, как и в области балета, впереди планеты всей. В феврале восемьдесят четвертого состоялся первый беспилотный, полностью автоматический, учебно-боевой вылет «Бор-5». Космический истребитель был выведен на околоземную орбиту на высоту пятьсот километров. Там истребитель атаковал неисправный спутник системы «Молния», поразил мишень и приземлился на аэродроме «Юбилейный» на Байконуре. Через месяц два обитаемых «ПОР-5» под управлением командиров кораблей полковников Волка и Станкявичуса были пристыкованы к нашей станции «Салют». С помощью модуля «Квант» вся станция переведена на более высокую орбиту и встала на боевое дежурство. СССР дал ответ на программу «звездных войн». КА «Пор-5» выводились в космос легкими ракетами К65М-РБ5, стоимость пуска и корабля были низкими. Это был асимметричный и эффективный ответ на провозглашенную СОИ.
Сергей вернулся в Академию и сидел на дипломе, когда неожиданно получил из Энгельса письмо-уведомление из городского суда. Пришлось бросить дела и срочно выехать домой. Показал Галке извещение и спросил, что это значит.
– Сережа, это не жизнь. Ты совершенно перестал бывать дома. Я подала на развод.
– Не понял! У тебя и у детей все есть!
– Всё, кроме тебя.
– Так, солнышко, давай на чистоту! Что случилось? У тебя кто-то есть?
– Как ты мог подумать?
– А что я мог подумать после этого извещения? – и Сергей потряс казенным конвертом.
– А ты не думал, что тебя не хватает Славке и Сережке? Твоим детям!
– Солнышко, а я тебе предлагал переехать ко мне, в Москву… Ты отказалась, сказала, что у тебя тема, диссертация и тут бабушки. Мне тоже есть что предъявить!
– Но ты был дома месяц из всего календарного года!
– Солнышко, ты же знаешь, что после отпуска меня отправили на Камчатку.
– Не тебя отправили, а ты сам напросился, я помню твои разговоры по телефону. Ты сам просился туда, не понимаю, зачем, ведь там для детей нет никаких условий. Со мной ты совершенно не советовался. И потом я из писем подружек узнаю, что тебя наградили сразу двумя звездами Героя, но не получила даже приглашения на награждение. И сам ты домой не приехал! А и мне, и, главное, детям это требовалось! Мама изначально была против нашего брака. И она была права! Ты совершенно зазнался и перестал с нами считаться.
– Солнышко мое, мы женились не на родственниках, а друг на друге. И обещали заботиться друг о друге всегда и везде. Или ты забыла?
– Я? Я это прекрасно помню, чего нельзя сказать о тебе. Последние два месяца о тебе вообще ни слуху ни духу не было. Потом вскрытая комната, записка: «Не волнуйся, комнату вскрыл я!» – то есть ты был в Энгельсе и дома, и даже ночевать не остался, и снова пропал! И ни писем, ни звонков.
– Золотко мое, если я тебе что-то не говорю – это для безопасности тебя и детей. Ты же помнишь проводы в Сирию? Я тебе что говорил?
– Чтобы никого не было.
– А ты что устроила?
– Ну, девчонок пригласила на проводы… Они же самые родные! А что в этом такого?
– А то, что ты выдаешь государственные секреты и язык у тебя как помело!
– Какие государственные секреты?
– Наш отъезд! Да, солнышко, это государственная тайна. А ты из этого театр устроила. И что после такого представления я должен делать? Я прекрасно знаю, что все, что я тебе скажу, сразу же станет известным всему Союзу! А тема, по которой я сейчас работаю, это ОГВ – «особой государственной важности». Ни за что две звезды Героя за один месяц не дают. Поняла?
– Ну…
– Забирай свое долбаное заявление и прекрати выпендриваться. Ты и дети живете ни в чем себе не отказывая, в райских условиях. Временно мы живем так, порознь. Но я – человек военный, и куда приказали, туда и вылетел. Понятно? Еще вопросы есть? И не всегда есть возможность не то что позвонить, но и просто написать письмо. Кстати, и телефона у нас дома нет.
В общем, любопытство ее измучило и надоело отвечать подружкам, что она не в курсе, что происходит. Что муж в командировке, не пишет и не звонит. Подружки тут же организовали давление, дескать, «шерше ля фам», не иначе как украсил тебя милый громадными и ветвистыми рогами. Все как обычно, тем более что они-то замужем за старлеями-капитанами, а Сергей в полковниках ходит. И трижды Герой, один из них сирийский. Обидно, понимаешь! Тем более что еще в школе Галка отбила Сергея у Людки и позже не раз заявляла о том, что это не он на ней женился, а она его на себе женила. Да и местные дамочки, во главе с тещей, постарались, подливая масло в огонь. Семейное счастье зашаталось, не выдержав разлуку в семь месяцев.
Съездили в горсуд, забрали заявление, несмотря на то что со временем был мощный напруг, пришлось переночевать дома и утренним поездом выехать из Саратова в Москву. Получил втык от генерала Иванова, у которого писал диплом. Тот не признавал семейные неурядицы уважительной причиной. Пообещав полковнику служебное несоответствие, он наконец успокоился, и они продолжили заниматься дипломной работой. В июне состоялся выпуск, и вся семья вернулась в Липецк, где четвертого февраля на подготовке «показухи» погиб полковник Корешков, его первый командир полка. Так что пришлось принимать полк с задачей организовать переучивание всего личного состава ВВС на новые машины. К тому времени большое начальство несколько успокоилось и достаточно редко обращалось к «первоисточнику». Они старались забыть причину «военного заговора» в СССР.