– Надо вечером у водоема остановиться, – сказал дядя Дима. – Рыбы наловим.
– А если не будет водоема? – Катя озвучила свои опасения.
Дядя Дима серьезно ответил:
– С голоду не умрем. Грибы уже пошли, земляника. Можно папоротник есть, его корни. На вкус трава травой, но перебиться некоторое время сгодится.
– А с водой как быть? – не унималась Катя.
Она боялась, что ее примут за паникершу, но дядя Дима и не думал высмеивать.
– В лиственном лесу всегда водоем есть: озеро, река или ручей.
– А если нет?
– Из земли добуду, обещаю. Даже из травы.
Кате немного полегчало. Все-таки трудно вот так идти неизвестно куда, не будучи уверенной в завтрашнем дне, полагаясь на остальных. Вдруг она отстанет или заблудится, на кого тогда надеяться?
– А как – из травы? – заинтересовалась она.
– Легко! – дядя Дима достал из рюкзака обычный пакет. – Лето, жара. Надеваешь пакет на траву и завязываешь. Через некоторое время наберется немного влаги.
Катя взяла пакет и поставила научный эксперимент. А что, должна же она убедиться! Через некоторое время пакет запотел: получилось, правда, мало воды, на глоток. Но ведь можно несколько раз так сделать.
После отдыха отправились дальше. Было тепло, но не жарко, дул освежающий ветерок. Катя вертела головой: лес совсем родной, такой мог бы расти рядом с домом. Перекликаются птицы, слышен стук дятла. Наверное, и животные водятся, только они к темному пути близко не подходят, избегают. Пробегали пару раз зайцы, и все. Может, и к лучшему. Охотиться путники не умеют, если только дядя Дима… Зато ни волки, ни медведь не нападут. Хоть в чем-то плюс. Эх, скорее бы добраться до заветной двери, до начала радуги. Сколько еще идти? Намекнули бы хоть.
«До конца темного пути осталось три дня, пять часов и тридцать минут», – Кате стало весело.
А потом дядя Дима услышал шум ручья. Они отправились вниз по течению и вышли к небольшой реке, крутые берега которой поросли высокой травой и ивняком.
– Найдем удобное место для привала, – сказал дядя Дима.
В одном месте берег полого спускался к воде. Путники сошли вниз и обнаружили заводь, рядом с которой расположился домик. Сливочного цвета, с шоколадной крышей и ставнями. Кате он показался кукольным. В Интернете много изображений милых домиков, окруженных цветущим садом, с прудиком, где плавают лебеди. Она раньше выбирала подобные картинки в качестве обоев на компьютер. Вот и этот – словно из серии пряничных домиков. Читала она в детстве сказку, как ведьма заманивала к себе детей. Бррр. Как-то не по себе.
Они хотели обойти избу стороной, но дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Незнакомка всплеснула руками и позвала: «Хакки, иди скорее – у нас гости!» Из дома показался мужчина.
«Что ты говоришь, Хама?! Не может быть!»
Она указала на путников, и мужчина быстро заковылял к ним.
«Вот радость-то какая», – приговаривал он.
Катя подумала: зачем тогда селиться в глуши, если потом радуешься незнакомцам? Вдруг они – проходимцы какие?
Но мужчина уже приблизился, и стало неудобно стоять, точно истуканы. Дядя Дима поздоровался, представил себя и остальных.
– Меня Хакки зовут, – сказал незнакомец, – а женушку мою – Хама. Одни мы тут живем, давно никто не заглядывал. Может, зайдете к нам? Жена будет рада.
Он заискивающе улыбался, и было неловко отказать, хотя в его радости и чувствовалась нарочитость. Дядя Дима все же предупредил:
– Мы ненадолго.
Но как только вошли, сразу стало понятно, что надолго.
Хама так хлопотала, так старалась угодить, что уйти после ужина было все равно, что плюнуть ей в душу. Хозяйка накрыла стол кружевной скатертью, достала салфетки, серебряные приборы, белую фарфоровую посуду, витые подсвечники, зажгла свечи. Проводила гостей в уборную, дала каждому полотенце для рук.
– Потом ванну наполню, – пообещала она. – Вода в озере чистая, мягкая. А мыло я варю с травами. От усталости и для хорошего сна.
Катя мыла руки в рукомойнике, вода была теплая, мыло пахло лавандой. Как же хорошо здесь. Рукомойник серого цвета с выгравированными узорами, раковина фаянсовая. Сама комната отделана нежно-голубым кафелем с изображениями птиц. И пуфик в углу. Можно придвинуть к раковине и умываться сидя, если устал или не до конца проснулся. Здорово.
Во время ужина Хама и Хакки не присаживались, все хлопотали. Сначала подали густой наваристый суп из баранины. Затем – жаренную до золотистой корочки картошку. Катя чуть не подпрыгнула от восторга: она об этом мечтала! К картошке – сметану и кусок отбивной. После – крепкий чай с пирогами. И все никак не наесться. Думаешь – ну, точно последний кусок, а рука еще тянется. Катя с благодарностью смотрела на хозяев: славные. Хама – высокая, сухощавая, волосы с сединой, а глаза большие и серые, красивые. Хакки – приземистый и крепкий, с густой черной бородой, прихрамывает на левую ногу. Разные, а вместе замечательно смотрятся. Видно, что любят друг друга, точно между ними узы протянулись, крепкие и надежные.
Затем Игорь, дядя Дима и Хакки отправились за водой на озеро, а Катя осталась с Хамой.
– Какие у тебя волосы красивые. Густые, длинные. Можно, я их расчешу? – попросила та.
Катя разомлела от сытного ужина. Хотелось спать, потому она лишь молча кивнула. Хама достала густой гребень и принялась чесать, приговаривая:
Кате казалось, что она слышит журчание ручья. Гребень скользил по голове, веки наливались тяжестью, рот не закрывался от нахлынувшей зевоты. Тут послышался шум: вернулись мужчины. Катя встряхнула головой: чуть не уснула. Потому, что сытно поела, да и уютно здесь. Дом небольшой, но ладный, построен с любовью. Стол круглый, дубовый. Буфет тоже сделан из массива дерева и украшен резьбой. Этажерка со статуэтками пауков и странных существ: наполовину людей, наполовину пауков. Она взяла одну.
– Это арахниды – дети Арахны, – пояснила Хама, – несчастной ткачихи, превращенной в паучиху ревнивой богиней.
Катя передернулась: ну, и уроды. Изо рта торчат то ли кривые клыки, то ли короткие лапы – не понять, вместо рук – паучьи ноги. А ниже пояса – мохнатое брюшко. Гадость! Зачем Хама эти статуэтки собирает?
Хама бережно забрала фигурку и поставила на полку.
– Вода уже нагрелась, девочка моя, я приготовлю тебе ванну.
Она заботливо проверила, не горячо ли, добавила ароматную пену, достала полотенце и халат с тапочками.
– Ты первая, девочка моя, а мужчины подождут. Не торопись.
Катя нежилась в ванне. До чего же здесь хорошо. И Хама такая внимательная, как мама. Нет, лучше. Да и Хакки ничего, во всем жене помогает. Молодец. Катя бы здесь с удовольствием погостила. Как бы уговорить остальных?
После ванны с трудом добралась до кровати. Уснула сразу, как только голова коснулась подушки, но сон выдался беспокойный. В нем она попала в липкую сеть, и попытки выбраться лишь усложняли дело – Катя все больше запутывалась. А из угла за ней наблюдало одно из чудовищ с этажерки Хамы. Лицо сморщенной старухи, на голове – паутина вместо волос, изо рта капает слюна. Катя билась в панике, а арахнида неспешно тянула нить, наслаждаясь ее ужасом. Полупаучиха подкралась совсем близко и внимательно следила за девушкой. Катя могла лишь плакать. Ее лица коснулись волосатые хелицеры и выпили слезы, точно воду. Катя беспомощно шевелилась от омерзения, спеленутая в клейкие тенёта, а арахнида с улыбкой наблюдала, впитывая страх, как десерт. Острым когтем она провела по Катиной щеке. Девушка завизжала.
«Не надо кричать, девочка моя», – ласково попросила арахнида.
«Паучиха» щелкнула педипальпами и вырвала Катин язык. Она медленно жевала его, а девушка булькала, захлебываясь кровью.
Катя вскочила. Господи! Это всего лишь сон! Но какой же реалистичный, жуткий. И зачем Хама хранит эту мерзость?! Она заставит их выбросить статуэтки. Хотя… Разве она здесь останется? Нет, конечно. Уйдут они сегодня, как пить дать. А жаль, ей здесь все нравится, кроме фигурок. Она бы тут задержалась. Может, попросить дядю Диму? Но тот был непреклонен:
– Катя, нам надо идти. Сама понимаешь, мы не путешествуем.
Опять надо! Да что же за слово такое черствое! Как сухарь. Достали уже! И Хама с Хакки смотрят грустно. Хама даже обняла ее.
– Девочка моя, – прошептала она, – всегда хотела иметь такую доченьку. Добрую и умную, как ты.
Катя прижалась к ней и думала о том же: да, им бы с Хамой хорошо было. Она такая понимающая.
– Катя, нам надо идти. Сама понимаешь, мы не путешествуем.
Опять надо! Да что же за слово такое черствое! Как сухарь. Достали уже! И Хама с Хакки смотрят грустно. Хама даже обняла ее.
– Девочка моя, – прошептала она, – всегда хотела иметь такую доченьку. Добрую и умную, как ты.
Катя прижалась к ней и думала о том же: да, им бы с Хамой хорошо было. Она такая понимающая.
А потом Хама открыла сундук и достала брюки из мягкой кожи.
– Примерь, – попросила. – Мне кажется, тебе впору будут.
Брюки сели, как влитые: красивого терракотового цвета, удобные. А Хама достала несколько кофточек.
– Буду рада, если тебе понравятся, – улыбнулась она.
И вдобавок мокасины: невесомые и по размеру. Ура! А то кроссовки совсем сносились, да и ноги в них потеют – жарко. А теперь их можно выбросить.
– И украшение от меня на память, – Хама протянула заколку для волос.
Катя взяла: паучок. Маленький, с тонкими ножками, графитового цвета. Как настоящий. Хорошенький, чего она их раньше боялась? Хама закрепила заколку.
– Носи и вспоминай нас.
Катя порывисто обняла ее в ответ: не хочется прощаться, но надо.
Они позавтракали. Катя специально медлила, стараясь отсрочить неизбежное. Накладывала оладьи одну за другой, смаковала каждый кусочек. То с медом, то со сметаной, то с вареньем. Вкусно. И густой шоколад с яблочным штруделем. Ум отъесть можно. Но всему хорошему приходит конец. Хама собрала снедь в дорогу, а Хакки вызвался проводить до дороги. Катя долго махала гостеприимной хозяйке, а потом и Хакки покинул их. Как жаль, да еще и Игорь подтрунивает:
– Это за какие заслуги тебя приодели?
Завидует. Конечно, он-то никому не сдался. Это ее, Катю, Хама и Хакки хотели удочерить. Потому, что она – самая лучшая.
Путники шли по лесной тропе, позади остался пряничный дом, на пороге сидели его владельцы – арахниды в своем истинном виде. Дело сделано – узы сплетены накрепко. Скоро девочка сама вернется, без спутников. Осталось только подождать.
Глава двадцать вторая Цирк уродов
Не спалось. Катя ворочалась с боку на бок. Зря она ушла от гостеприимных хозяев, зря. Осталась бы с Хамой и Хакки, не пришлось бы снова ночевать под открытым небом, идти по бесконечному пути, когда не знаешь, что будет завтра. Надо было убедить остальных задержаться, а там и дядя Дима с Игорем передумали бы уходить. А захотели бы идти дальше – скатертью дорожка! Ведь не стал дядя Дима Игоря удерживать, когда тот решил с птицедевой улететь, вот и без Кати обошлись бы. А теперь она лежит и мучается. Хотя… Всего день пути. Скоро рассветет, можно отправиться назад. Только попутчики не согласятся. Но если встать, пока они спят, то можно уйти незаметно. Катя взяла сумку с вещами, немного поразмышляла и вытащила из мешка, который им подарил Флут, несколько золотых монет, стонаров. Не ее, конечно, но зачем они дяде Диме на темном пути? А ей пригодятся.
Горизонт посветлел, скоро появятся первые лучи, пора выдвигаться. Попутчики дрыхнут без задних ног, и хорошо – не станут ее отговаривать. Катя перекинула сумку через плечо и отправилась в путь. Ноги словно сами несли ее. Скорее бы увидеть Хаму и Хакки. День прошел, а она уже соскучилась. Давно о Кате никто так не заботился. Хочется нормальной жизни, без бродяжничества. В конце концов, она это заслужила. Катя шла и шла, пока не поняла, что дорога изменилась: не лесная тропа, а широченный торговый тракт. Откуда он здесь взялся? Неужели заблудилась?! Только не это! Ведь никаких развилок не было. Что же делать?! Катя села на обочину и заплакала: вечно у нее все не как у людей. Несправедливо. Она просто хотела для себя немного дома, отдыха и уюта. Снова ее обманули.
Делать нечего, Катя направилась обратно. Интересно, что скажет дядя Дима, да и Игорь… Ничего хорошего не скажут. Она на Игоря злилась, когда тот бросил их, а теперь сама так же поступает. Катя остановилась. Не хочет она назад! Ей нужно к Хаме! Такое чувство, что рвет на куски. И куда идти – неизвестно. Хотя известно – надо возвращаться. Катя торопилась, но дорога не менялась. Она прошагала назад больше, чем вперед. Должна уже была добраться до остальных. В чем же дело? И тут до нее дошло. У нее не выходит вернуться в мир, где они были! Она перескочила в другой! Вот черт!
Катя снова дала волю слезам. Бедная она, бедная и невезучая. Забрала деньги у дяди Димы, а взять воды и еды не догадалась. Радовалась, что у Хамы вволю наестся. Придется теперь влагу в пакетик собирать и ручей в лесу искать, чтобы от жажды не умереть. И как остальных найти? Катя задумалась: надо знак оставить. Она залезла в сумку. Точно, будет рвать футболки на ленточки и привязывать к придорожным кустам или деревьям. Должны заметить, если… Катя не успела отогнать невеселую мысль: если они тоже здесь окажутся. А не в другом мире, например. Она долго сидела на корточках, собирая в кулак дорожную пыль, а затем высыпая. Ветер подхватывал песок и тащил за собой. Так и она, Катя, как перекати-поле – несет ее куда ветер погонит. Она поднялась и пошла дальше, нет смысла оставаться на месте.
Солнце припекало, день выдался жаркий, хотелось пить. Катя устроила привал и пыталась набрать влагу в пакет, как учил дядя Дима. Жалкие крохи! Нужно искать реку. Обычно дороги мимо водоемов проходят. Идти все труднее, ноги ноют, и все мысли – о воде. Наконец, впереди между деревьев показалась голубая полоса. Катя чуть не подпрыгнула от восторга – нашла! Она побежала, хотя до этого еле плелась. Вода. Пить. Скорей. Мысли путались, пот заливал глаза. Катя видела только узкую кайму реки. Она опустилась на колени и принялась пить, черпая воду руками. Конечно, надо бы ее прокипятить или обеззаразить, но ни йода, ни марганцовки под рукой нет, да и чашки тоже. Но наверняка здесь чистая вода, не как в ее мире.
Неожиданно сзади раздался шум, и кто-то прогрохотал:
– Эй, девочка, ты чья?
Катя похолодела – она здесь не одна. Она с трудом поднялась и обернулась. Над ней возвышался огромный мужчина, метров пять высотой. Поодаль стояли фургоны, возле которых толпились еще несколько человек гигантского роста, паслись лошади. Как же она их не заметила? Катя попятилась – еще раздавит. Она и так некрупная, а тут еще такой великан над ней нависает.
– Эй, Бен, это не ребенок, – к великану подошла бородатая женщина, – это девушка. Но уж больно мелкая.
– Пигалица, – обратилась она к Кате, – тебя как зовут и откуда ты?
Катя со страхом смотрела на обоих. Непонятно, кто уродливее: то ли мужчина с огромной, будто раздутой головой, то ли бородатая тетка. Могла бы и сбрить растительность с лица. Неужели ей нравится так ходить?
– Похоже, глухонемая, – пророкотал мужчина, которого звали Бен. – Сара, кто у нас язык жестов знает?
Катя решилась:
– Я не глухая и не немая. Меня Катя зовут. Просто никогда таких людей не встречала, как вы.
Бен удивился:
– А каких же встречала?
Катя пожала плечами:
– Обычных. Как я или немного больше. А вы очень высокие, как великаны.
Сара рассмеялась. У нее оказался приятный смех, точно колокольчики внутри перезваниваются.
– Ну, ты и выдумщица. Не хочешь – не говори, но я-то понимаю, что ты сбежала из цирка лилипутов.
– Я не карлица! – обиделась Катя.
– Нет, конечно, – согласился Бен. – У карликов нормальное тело и голова, лишь ноги короткие. А ты пропорциональная, только мелкая. Лилипутка. Не бойся, мы тебя не выдадим.
– Да, пигалица, – подтвердила Сара, – не выдадим. Слышали, что ваш директор – порядочная скотина. Так что молодец, что сбежала. У нас тебе будет лучше.
Сара приглашающе кивнула, и Катя отправилась с ними. Ее познакомили с остальными.
– Это Сэм, наш директор, – указала Сара на кажущегося угрюмым из-за густых бровей мужчину.
Его брови срослись на переносице, придавая Сэму злодейский вид. Встретив такого ночью, Катя убежала бы с громким визгом. Затем последовал трехногий Алекс, в противовес ему – молодая женщина со сросшимися ногами. Она сидела на траве и плела венок из одуванчиков.
– Мы так ее и зовем – Русалка, – пояснила Сара.
У Грегори были толстые, как бревна, руки, и клешни вместо ладоней. У Лиззи – утолщенное, свисавшее складкой, точно хобот, лицо. Под конец из кибитки вылезли сиамские близнецы – сросшиеся между собой мужчины.
– Это Фил, – Сара указала на правую половину, – а это Тим.
И добавила:
– У нас цирк уродов, пигалица.
Катя чуть не грохнулась. И ее, получается, зовут присоединиться к ним? Она с недоверием посмотрела на Сару и остальных: фу-у, глядеть-то на них противно, не то что жить вместе. Ну почему, почему она не добралась до Хамы и Хакки?
– Ты, конечно, миленькая, – Сэм хлопнул ее по плечу, от этого Катя чуть не присела. – Но, сама понимаешь – до нормального человека тебе расти и расти.