Мы разговаривали со многими бывшими и действующими военнослужащими сил специального назначения, чтобы узнать их мнение о том, какое влияние окажет в следующие десятилетия на военные операции развитие роботостроения. По словам Гарри Уинго, сотрудника Google, в прошлом бойца отряда «морских котиков», компьютеры и «боты» полезно использовать для наблюдения, а боевые роботы хороши для того, чтобы занять опорную точку, преодолевая участок под огнем противника, или при зачистке здания. Он считает, что в следующем десятилетии на долю роботов будет приходиться больше операций с использованием огнестрельного оружия, «включая зачистку помещений, когда на прицеливание есть считаные доли секунды». Поначалу роботами будут управлять солдаты из укрытия, но в конце концов, уверен Уинго, «они смогут самостоятельно обнаруживать и уничтожать цель». В армии США вооруженные роботы SWORDS, способные в полуавтоматическом режиме распознавать противника и стрелять в него, применяются с 2007 года, хотя считается, что в реальном бою их пока не используют.
Но от солдат-людей в армии не откажутся, ведь полностью автоматизировать все их функции пока не удается. Ни один из существующих сегодня роботов не может действовать совершенно автономно, то есть обходиться без команд человека. Кроме того, в бою бывает необходимо оценивать ситуацию и принимать решение, опираясь на интуицию, чего роботы не смогут делать еще много лет (мы поговорим об этом позже). О том, какие технические устройства дополнят живых солдат и как будут выглядеть боевые подразделения, мы спросили бывшего бойца отряда «морских котиков», который, как выяснилось, принимал участие в операции по захвату убежища Усамы бен Ладена в мае 2011 года. Во-первых, он считает, что военнослужащих экипируют современными и безопасными планшетными компьютерами, которые позволяют получать информацию с камер БПЛА, загружать данные разведки и видеть передвижение других подразделений. У этих устройств будут уникальные, постоянно обновляющиеся карты, которые подробно описывают местность и содержат сведения об исторической значимости улиц и зданий, о владельцах домов, о передвижениях людей в помещениях, зафиксированных беспилотными разведчиками при помощи инфракрасных лучей, чтобы солдаты лучше понимали, где находится их цель и чего нужно опасаться.
Во-вторых, изменятся обмундирование и снаряжение военнослужащих. Униформа будет производиться с применением тактильных технологий, что позволит получать сигналы в виде легкого сжатия или вибрации в определенном месте. (Предположим, сжатие левой икры может означать то, что подлетает вертолет.) Шлемы смогут обеспечивать лучший обзор. Встроенная в них система коммуникаций позволит командирам видеть то же, что и солдаты, и управлять их действиями с «заднего сиденья», то есть дистанционно, с базы. Система камуфляжа позволит менять цвет, текстуру, узор и даже запах униформы. А сама униформа станет «звучащей» и сможет маскировать передвижение солдата, например издавать какие-то природные звуки, скрывающие шум шагов. Использование легких и долговечных источников питания обеспечит надежность устройств: они не подведут в критический момент, не будут зависеть ни от перепадов температуры, ни от подзарядки. Кроме того, у солдат появится возможность уничтожить на расстоянии все свои технические устройства в случае их захвата врагом, чтобы не допустить утечки важной информации.
Конечно же, потребуется недоступный в гражданских технологиях высочайший уровень кибербезопасности, который позволит наладить мгновенную передачу данных и их надежную электронную защиту. Ведь если не обеспечить безопасность, никакие из перечисленных новшеств не будут стоить огромных затрат, необходимых на их разработку и внедрение.
К сожалению, создание новых видов оборудования станут тормозить подрядчики Пентагона. В США компании военно-промышленного комплекса уже работают над некоторыми из описанных инициатив. Под руководством DARPA ими созданы уже принятые на вооружение роботы. Однако по своей природе ВПК плохо приспособлен для инноваций. Часто из-за бюрократических процедур, свойственных подрядчикам и самому министерству обороны, глохнут даже инициативы DARPA, хотя финансируется агентство относительно щедро. Инновационный бум, характерный для американского сектора высоких технологий, отсекается от армии нелогичной и устаревшей системой закупок, в результате чего страна упускает большие возможности. Без реформ, которые позволят военным агентствам и подрядчикам вести себя скорее как небольшие компании и стартапы (с их маневренностью и способностью принимать быстрые решения), неминуемое снижение военных расходов приведет не к эволюции, а скорее к укоренению существующей системы.
Военным хорошо знакома эта проблема. По словам Сингера, «как им вырваться из оков этой неработающей системы – стратегический вопрос для них». Крупные оборонные проекты застревают на стадии прототипа, на них не хватает времени и денег, в то время как коммерческие технологии и продукты придумывают, создают и выводят на рынок в рекордно короткие сроки. Работа над проектом объединенной тактической системы радиосвязи, которая должна была стать для армии новой сетью коммуникаций – аналогом интернета, началась еще в 1997 году; в сентябре 2012 года самостоятельный проект был закрыт, а функции заказчика подобных работ переданы структуре под названием «Объединенный тактический центр связи». К этому моменту затраты на него составили миллиарды долларов, тем не менее он до сих пор не готов к использованию в боевой обстановке. «Такого рода вещи недопустимы», – говорит Сингер.
Одним из выходов для военного ведомства и его подрядчиков могло бы стать использование коммерческих готовых продуктов, то есть покупка уже имеющихся на рынке технологий и устройств вместо разработки их «с нуля». Однако интеграция созданных внешними производителями продуктов – дело непростое, возможны длительные задержки хотя бы из-за необходимости выполнять специфические армейские требования (к надежности, удобству использования и безопасности). По словам Сингера, бюрократическая и неэффективная система подписания контрактов на закупки для нужд армии вынуждает находить поистине гениальные способы обойти препоны и получить результат. Иногда приходится покупать то, в чем возникает срочная нужда, за пределами стандартного процесса закупок, принятого в Пентагоне. Так, после начала эпидемии самодельных взрывных устройств в Ираке удалось быстро доставить на фронт защищенные от подрыва и атак из засад бронеавтомобили класса MRAP. Кроме того, военнослужащие часто адаптируют для своих нужд и успешно используют коммерческие продукты.
Даже руководители военного ведомства признают преимущества, которые приносят эти изобретения. «В каком-то смысле армии помог спрос, сформированный на полях сражений в Ираке и Афганистане, – объясняет Сингер. – В Афганистане пилоты штурмовых вертолетов морской пехоты перед вылетом закрепляли iPad у себя на коленях и использовали его карты вместо встроенной системы навигации»[47]. И добавляет, что военных беспокоит возможный спад в применении инновационных обходных путей после того, как уменьшится прессинг военных действий. Остается только надеяться, что что-то изменится и инновации смогут пробиться через злосчастную систему военных закупок.
* * *В прошлом благодаря технологическим прорывам Соединенные Штаты имели огромные стратегические преимущества. После создания первых ракет с лазерным наведением многие годы ни у одной из стран не было оружия, способного сравниться с ними по смертоносной силе и дальности действия. Однако со временем технологические преимущества в результате их копирования или утечки информации утрачиваются, сложные виды вооружения не являются исключением. Рынок беспилотных летательных аппаратов уже стал международным. Долгие годы лидировал Израиль, сейчас активно продвигает и продает свои БПЛА Китай, а в 2010 году Иран раскрыл информацию о создании иранскими инженерами беспилотного бомбардировщика. Даже Венесуэла присоединилась к этому клубу, использовав свой военный альянс с Ираном для начала реализации программы по производству имеющих «исключительно оборонное назначение» беспилотных летательных аппаратов, которую возглавили иранские инженеры-ракетчики. Когда венесуэльского президента Уго Чавеса попросили подтвердить слухи об этой программе, он ответил: «Да, мы делаем это и имеем на это право. Мы свободная и независимая страна». Со временем беспилотные самолеты и вертолеты станут компактнее, дешевле и эффективнее. В большинстве случаев, если только продукт оказывается на рынке (неважно, беспилотник это или компьютерная программа), ограничить его распространение не удается.
Мы спросили бывшего директора DARPA Регину Даган, как США относятся к высокой ответственности, которая связана с производством такого рода оружия: понятно, что просчитать все возможные последствия его создания не может никто. По ее словам, «людей всегда беспокоят побочные эффекты технологических новинок, особенно революционных. Действительно, можно привести примеры и позитивных, и негативных последствий их появления». Даган напомнила о том, какую озабоченность вызвали первые сенсационные сообщения о расшифровке генома человека: если у вас будет выявлена предрасположенность к синдрому Паркинсона, как изменится отношение к вам со стороны работодателя и страховой компании? «Но потом пришло понимание, что мы должны не стыдиться открытия, которое позволит выявлять генетическую предрасположенность к заболеванию, а создать систему правовой защищенности, которая гарантировала бы, что люди, у которых она выявлена, не будут лишены медицинской помощи», – объясняет она. Появление технологических новшеств и разработка защитных мер, которые могут потребоваться в связи с этим, должны происходить одновременно и сбалансированно.
Даган характеризует свою роль в агентстве так: «Вы не выполните свою миссию, нацеленную на достижение постоянного стратегического превосходства, если не готовы делать то, из-за чего люди могут почувствовать дискомфорт». Но в работе нужно активно использовать обратную связь: очень важно выслушивать предложения других людей и принимать от них помощь. «Агентство не может все сделать само. В обсуждении проектов должны участвовать другие заинтересованные структуры», – говорит она.
Приятно слышать, что в DARPA серьезно относятся к своей ответственности за развитие новых технологий. Однако далеко не все правительства разделяют этот разумный и осторожный подход. Широкое распространение беспилотных летательных аппаратов вызывает особую озабоченность: даже очень небольшим армиям они обеспечивают огромные преимущества. Не каждое правительство или армия в мире владеет технической инфраструктурой и людскими ресурсами для того, чтобы иметь собственный флот беспилотников: приобрести их, открыто или тайно, могут лишь очень состоятельные покупатели. Но в конечном счете владение военными роботами, особенно БПЛА, станет стратегической прерогативой каждой страны: кто-то будет покупать их для того, чтобы получить преимущество, остальные – просто чтобы сохранить паритет.
Помимо соперничества на государственном уровне начнется борьба за обладание беспилотниками и роботами и использование их в своих интересах среди обычных людей и неправительственных структур. Сингер напоминает, что «и бизнес, скажем, медиагруппы или сельхозпроизводители, опыляющие посевы с воздуха, и правоохранительные органы, и даже преступники и террористы – все уже используют беспилотные летательные аппараты». В 2007 году довольно специфическая частная военная компания Blackwater, позже переименованная в Academi, LLC, вывела на рынок необычную услугу – аренду БПЛА для слежки и разведки. В 2009 году она подписала контракт с ЦРУ об оснащении бомбами принадлежащих управлению беспилотников.
Известно много случаев, когда частные компании по собственной инициативе создавали и использовали беспилотные летательные аппараты. Компании, обладающие недвижимостью, применяют беспилотники для аэрофотосъемки своих владений. Некоторые университеты приобрели их в исследовательских целях (так, в Университете Канзаса можно получить диплом в области беспилотной авиации). А в 2012 году нам попалась информация об услуге «Такокоптер» (если вы нестерпимо захотели пирожок тако[48], можете выбрать его с помощью смартфона, указать свои координаты и ждать беспилотника с заказом). Правда, потом оказалось, что это мистификация – но вполне реализуемая с технической точки зрения – и, вероятно, скоро это будет сделано.
Мы уже говорили о том, что легкие и недорогие «повседневные» БПЛА, разработанные для военных целей, станут особенно популярным товаром на международном рынке вооружений и на подпольных рынках оружия. Дистанционно управляемые самолеты, автомобили и катера, способные вести наблюдение, перехватывать цели противника и нести и приводить в действие бомбы, добавят новый класс задач армии в зонах боевых действий. И если «гражданские» версии вооруженных беспилотников станут достаточно совершенными, мы вполне можем оказаться свидетелями их воздушного боя. Возможно, впервые это случится в Мексике, где у наркокартелей есть и желание, и ресурсы для приобретения такого оружия.
Правительства постараются ограничить доступ к ключевым технологиям, облегчающим производство беспилотников для широкой потребительской аудитории, но регулировать их распространение будет очень сложно. Прямой запрет нереален, и даже скромные попытки контролировать гражданское их использование во вполне мирных странах не увенчаются успехом. Если правительство США потребует от населения регистрировать свои беспилотные летательные аппараты и запретит их полеты в определенных местах (скажем, вблизи аэропортов и государственных объектов) и пересечение ими границ штатов, совсем нетрудно представить упрямцев, которые сумеют найти способ обойти запреты, внося изменения в конструкцию своих беспилотников, делая их анонимными или снабжая их каким-то подобием технологии «стелс». И все же могут быть подписаны международные договоры о запрещении экспорта крупных БПЛА в обход государственных каналов. Страны, имеющие самые большие возможности для поставок БПЛА, могут прийти к заключению некоего аналога Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ), целью которого было сократить количество единиц ядерного оружия у США и СССР во времена холодной войны.
Государствам придется много работать над задачей защиты своих морских и сухопутных границ от растущей угрозы со стороны вражеских беспилотных летательных аппаратов, поскольку их трудно обнаружить. Так как автономные системы навигации становятся все доступнее, беспилотники превращаются в миниатюрные крылатые ракеты, которые невозможно перехватить после запуска. Разведывательные беспилотники не так страшны, как ракетоносные, но будут расцениваться как угроза, поскольку обнаружить их нелегко. Возможно, самым эффективным способом уничтожить вражеский БПЛА окажется электронный – взлом его киберзащиты, а не применение грубой силы. После этого начнется, по словам Сингера, «битва за контроль» – борьба за то, чтобы заставить машину сотрудничать и «убедить» ее сделать не то, что предполагает ее миссия.
В конце 2011 года власти Ирана с гордостью продемонстрировали совершенно неповрежденный американский беспилотник RQ-170 Sentinel. Как утверждалось, его обнаружили в иранском воздушном пространстве и посадили на землю благодаря тому, что удалось взломать его систему защиты (представители США, в свою очередь, сообщили лишь о том, что БПЛА был «потерян»). Неназванный иранский инженер рассказал газете The Christian Science Monitor, что они с коллегами заставили беспилотник «приземлиться там, где захотели, не взламывая сигнал системы дистанционного управления и каналы связи» с командным центром американцев, поскольку знали об уязвимости в системе GPS-навигации самолета. Версия с передачей ложных координат (эта техника известна как «спуфинг») возможна, но маловероятна, поскольку эта задача невероятно трудна в реализации (чтобы добраться до GPS, иранцам нужно было преодолеть армейское шифрование, заглушив сигналы связи и подменив их своими).
Вполне возможно, что государства придут к подписанию международных договоров с обязательством не посылать беспилотные летательные аппараты в воздушное пространство друг друга или достижению договоренности считать разведывательные беспилотники допустимым нарушением. Или появятся международные требования о том, чтобы разведывательные БПЛА легко отличались от тех, которые несут вооружение. Трудно сказать определенно. Некоторые страны создадут объединенный «щит от беспилотников», напоминающий ядерные альянсы времен холодной войны, и мы увидим первые в мире зоны с запретом полетов беспилотных летательных аппаратов. Если небольшие и не очень богатые страны не смогут позволить себе создание или покупку собственных беспилотных бомбардировщиков, но опасаются нападения с воздуха своего агрессивного соседа, они будут вступать в альянсы с одной из сверхдержав, чтобы гарантировать себе некоторую защиту. Но маловероятно, чтобы страны, не имеющие беспилотников, не попытались изменить ситуацию: захваченный иранцами БПЛА-шпион Sentinel стоил всего $6 млн.
Распространение роботов и беспилотных летательных аппаратов увеличит количество конфликтов в мире – получив в свое распоряжение такие инструменты, государства будут стремиться их испытать, – но снизит вероятность полномасштабной войны. На то есть несколько причин. Одна из них заключается в том, что это достаточно новое явление: все международные соглашения, касающиеся различных видов вооружения (Договор о нераспространении ядерного оружия, Договор по ПРО, Конвенция о запрещении химического оружия и так далее), были подписаны задолго до появления БПЛА. Необходимо обозначить границы, установить правовые нормы, а политики должны научиться использовать эти инструменты ответственно и с учетом общей стратегии. Существуют и этические аспекты, которые следует обсудить публично (сейчас такая дискуссия идет в США). Все эти соображения заставят власти разных стран проявлять осторожность в период активного распространения беспилотников.