— Ясно, — разочарованно вздохнул я. — А может, еще раз попробуем? Например, сейчас. Ты сам говорил, что утро плохое время для попрошаек. К тому же я очень хочу спать. Можешь поставить мне условие: пока я не принесу еще дюжину корон, ты мне поспать не дашь. Тогда мне будет очень трудно не хотеть денег, и может быть, я все-таки научусь… Что скажешь?
— Голова у тебя хорошо работает, — хмуро сказал Коба. — Но знаешь, сэр Макс, я уже и сам не рад, что с тобой связался. Я же чувствую, что ты на меня сердишься — еще с того момента, как мы в Новый Город шли. А если я сейчас выгоню тебя на улицу, рассердишься еще больше, хоть и сам предложил… Я, видишь ли, не готов умереть сегодня же, еще до заката. И завтра — нет, не готов. Понимаешь, о чем я толкую?
— Ты чего, Коба? — я сделал вид, будто страшно удивился. — С какой стати мне тебя убивать? Я же сам попросил помочь, и ты согласился.
— Это потому, что не подумал, — проворчал он. — Не разобрался сперва, с кем имею дело. Недооценил тебя… Конечно, ты не станешь меня убивать. Но видишь ли, сэр Макс, даже сильный человек вроде меня вполне может отбросить копыта только потому, что ты недоволен его поведением. И не делай вид, будто не понимаешь, о чем я толкую.
Еще бы я не понимал.
И тут меня осенило.
— Сволочь ты, Коба, — искренне сказал я. — Просто редкая скотина. Зачем было через весь город меня босиком гнать? Я мог бы за квартал от трактира разуться, никто бы и не заметил — скажешь, не так? Так нет же, ты решил получить удовольствие по полной программе. Когда еще доведется над могущественным человеком безнаказанно поизмываться, да еще и за его же деньги, да? Ненавижу такие штучки. И не ожидал от тебя.
Мой покровитель слушал эту пламенную речь с немым изумлением и даже не пытался ответить. Вот и молодец. Я выговорился, и меня наконец отпустило по-настоящему. Теперь я мог спокойно ложиться спать, не опасаясь навредить Кобе.
— Все, — великодушно объявил я. — На этом вопрос можно считать закрытым. Я не хотел тебя обидеть, Коба. Напротив, я тебя спас.
— От чего, интересно, ты меня спас?
— От себя, от чего же еще? Джуффин недавно объяснил мне, что, ругая своего врага, могущественный человек портит ему настроение, но зачастую спасает жизнь. Ты мне, конечно, не враг, однако я на тебя действительно рассердился за эту прогулку. Но вежливо молчал. А теперь выговорился, и все, привет. Никаких обид, наоборот, я начинаю понимать, что сам немного перегнул палку и зря тебя оскорбил. Зато теперь ты точно не умрешь от моего гнева. И даже ногу не вывихнешь. Ясно?
— Более-менее. Но какой ты, оказывается, обидчивый, сэр Макс! Вот не подумал бы… Я же не со зла тебя заставил босиком по улицам бегать. Просто хотел помочь войти в роль. Чтобы все по-настоящему было, а не как на карнавале. Наверное, зря.
— С сапогами — точно зря, — проворчал я. — А все остальное было просто отлично, спасибо тебе. И имей в виду, я не обидчивый, я злой. Это разные вещи.
— Ты не злой, — ухмыльнулся Коба. — Просто вспыльчивый. С годами пройдет.
«Сговорились они все, что ли? — подумал я. — Одно и то же твердят, что шеф, что сэр Шурф, что этот красавец. „С годами“, видите ли, все пройдет. И почему-то считается, что это — хорошая новость. Как будто эти самые „годы“ — мелкая монета, которой у любого дурака сундуки забиты, а не мое драгоценное время. Своего бы, что ли, одолжили, если такие умные…»
— Ладно, — вдруг сказал Коба. — Я подумал и решил, что ты прав. Нельзя лишать тебя последнего шанса хоть чему-нибудь научиться. Давай, поднимайся и марш на улицу. Пока не соберешь хотя бы три короны, не возвращайся.
Надо признать, что его предложение прозвучало более чем некстати. Я как раз угрелся, успокоился и понял, что хочу только одного — спать. И никакой науки, гори она огнем. Все равно ведь ясно, что Магистра Хаббу Хэна я не найду, нечего и обольщаться. Можно паковать дорожную сумку и садиться на первый попавшийся корабль. А что ж, и упакую, и сяду, и пошли все в задницу. Но сперва я все-таки немного посплю. Прямо здесь.
Но Коба взялся за меня всерьез. Растормошил, поставил на ноги, благо при моих нынешних габаритах это было несложно, и принялся подталкивать к лестнице.
— Ну и гад же ты! — искренне сказал я. — Вот ведь скотина!
Жизнь моего наставника была, таким образом, в очередной раз спасена. А я очутился на улице. Подумать только, всего четверть часа назад этот план казался мне не просто удачным, но гениальным…
— Не меньше трех корон, — напутствовал меня Коба. — И тогда дрыхни сколько влезет.
Я вздохнул и поплелся в синие предрассветные сумерки. По дороге думал, что было бы логично и справедливо не с посторонними людьми в сновидениях разбираться, а поймать и как следует отколотить себя, любимого. Потому что других врагов у меня нет, неужели до сих пор не понятно?!
На сей раз удача меня оставила. То ли потому, что я очень хотел поскорее добыть для Кобы эти грешные три короны и завалиться спать, то ли потому, что нет охотников шляться по городу на рассвете, когда закрыты и трактиры, и ворота рынков, и даже двери домов в Квартале Свиданий. Те немногие прохожие, которых мне все-таки удалось встретить по пути, болтались на улице явно не от хорошей жизни, и мои сиротские вопли были им до лампочки. Один даже попытался меня пнуть, но я не в обиде: бедняга едва стоял на ногах и вряд ли понимал, откуда и зачем в его жизни возник маленький нахальный оборванец.
Пока я таким образом развлекался, солнце окончательно и бесповоротно утвердилось на небе. Кому случалось не спать сутки и больше, поймет, с каким отвращением я косился на жизнерадостное светило. Зато мне удалось разжалобить нескольких сонных домохозяек, бредущих на рынок, и одного совсем юного повесу, на чьем изможденном, но счастливом лице явственно отпечатались следы чрезвычайно удачного свидания. Однако в сумме даже короны не набралось, так что о возвращении в Кобину «нору» не могло быть и речи. А понять, что такое особенное я ощущал в те прекрасные моменты, когда руки прохожих тянулись за кошелями, я так и не сумел. Вроде бы, вовсе ничего, кроме бесконечной усталости. «Вероятно, именно это имел в виду Джуффин, когда советовал мне довести себя до ручки, — уныло думал я. — В какой-то момент устаешь настолько, что все становится до фени, действительно. Что ж, придется попробовать».
Размышления о предстоящей бессоннице роковым образом наложились на бессонницу текущую. Убойная вышла смесь. Настолько, что я махнул на все рукой, сел на тротуар, прислонился к ограде чужого сада и задремал. Для человека, которому неоднократно удавалось выспаться, сидя в кресле во время ночного дежурства, это не так уж сложно. Хотя, на мой вкус, на улице все-таки слишком светло и холодно.
Сновидений на сей раз не было. Ни губительных для окружающих, ни пророческих, ни безобидных, вообще никаких. Я просто закрыл глаза и провалился в темноту, где какое-то время не обнаруживалось ничего и никого, даже меня, а потом вдруг появилась человеческая рука. Она легла мне на плечо и принялась трясти. Поначалу я как-то убеждал себя, что рука чужая, а потому мне нет до нее никакого дела, пусть себе трясет, а я буду спать. Но рука была настойчива и победила. Мне пришлось вынырнуть из сладкой, уютной тьмы и открыть глаза.
В первое мгновение окружающий мир показался мне отвратительным местом. Там было чересчур солнечно, шумно и хлопотно. Обычное дело для человека, которого разбудили через несколько минут после того, как удалось задремать.
А потом я как-то притерпелся — и к свету, и к уличному шуму, и даже к самой необходимости бодрствовать. Наградой мне было удивительное открытие. Меня тряс за плечо не служащий Городской полиции, и не праздный зевака, и не милосердный жилец соседнего дома, готовый предложить приют бездомному ребенку, а сэр Шурф Лонли-Локли.
Его внезапное появление в моей жизни показалось мне настолько неуместным и одновременно прекрасным, что я лишился дара речи и всех прочих даров милосердной природы заодно. Пялился на него во все глаза, как будто привидение увидел. Хотя нет, привидения мне видеть доводилось, и не раз. Следует признать, встречи с ними стали для меня куда меньшим потрясением.
— И ведь я совершенно не удивлен, — наконец сказал Шурф. — Как ты думаешь почему?
— Ты что, узнал меня? — изумленно спросил я. — Но как, дырку над тобой в небе?!
— А как, интересно, я мог тебя не узнать? Хвала Магистрам, я уже давно понял, что ты — мальчишка, который не очень умело притворяется взрослым человеком. Теперь все окончательно встало на свои места, только и всего. Ты крепко влип, я правильно понимаю?
— Да не то чтобы. Строго говоря, я совсем не влип. Так, заигрался немного, — смущенно сказал я. — Очередная дурацкая идея, которую я не успел с тобой обсудить, прости… Ничего страшного, зато я приобрел весьма полезный опыт. А что до моего вида, сегодня вечером снова буду выглядеть как обычно. По крайней мере, мне твердо обещали.
— Я бы, пожалуй, оставил как есть, — проворчал сэр Шурф. — Чтобы ни у кого не было иллюзий на твой счет… Лучше скажи сразу, мне придется уводить тебя отсюда силой? Или сам пойдешь?
— Смотря куда и зачем. Если там можно будет немного поспать или хоть глоток бальзама Кахара выпить, пойду сам.
— Рад, что у тебя сохранились хоть какие-то остатки здравого смысла, — сухо сказал он. — Тогда пошли.
— Пошли, — вздохнул я, поднимаясь с тротуара.
— Ну и вид у тебя, сэр Макс!
Мой друг, которому я теперь едва доставал до пояса, укоризненно покачал головой. Но было заметно, что от желания расхохотаться его удерживает только прочно прилипшая к лицу маска самого серьезного и невозмутимого человека во Вселенной.
— Куда пойдем-то? — смущенно спросил я.
— Ко мне домой, куда же еще? Это, если помнишь, в трех кварталах отсюда. Я как раз туда шел.
— Ну и дела! Я-то думал, ты идешь из дома. Где тебя всю ночь носило?
— Детям об этом знать не положено, — невозмутимо ответствовал сэр Шурф. — Лучше давай рассказывай, где носило тебя. Сейчас это несколько более насущный вопрос, ты не находишь?
— Ничего особенного, побирался возле «Жирного индюка», — буркнул я. — Сапогами вот разжился, повезло… Это не моя тайна, дружище. Меня убедительно просили молчать.
— То есть Коба просил? Можешь не отвечать, это и так понятно. Кто еще сумел бы превратить тебя в ребенка без помощи Очевидной магии? Явно уандукское зелье, я такие вещи за милю чую. Да и лохмотья понятно из чьих сундуков. Узнаваемый стиль. Но зачем ему это понадобилось?
Поскольку я упрямо молчал, Шурф с упреком добавил:
— Ты знаком со мной не первый год. Мог бы успеть понять, что мне можно доверять секреты. Свои и чужие, какие угодно. За свою жизнь я поменял множество личин, но болтуном и сплетником никогда не был.
— Прости, — сказал я. — Конечно ты не… Я и сам знаю. Но когда человек просит не говорить никому ни слова, мне проще действительно не говорить ни слова никому. Довольно и того, что все кому не лень читают мои мысли!
— Такой подход делает тебе честь, — неожиданно согласился Лонли-Локли. — Но теперь, когда я сам обо всем догадался, нет смысла утаивать подробности.
— Пожалуй. Но давай сперва хоть в дом зайдем. Глупо на улице секретничать.
— Твоя правда. Я рад, что способность здраво рассуждать тебя не покинула. Вернее, что она к тебе изредка возвращается, — проворчал сэр Шурф. — В любом случае мы уже пришли. А ты, как всегда, не заметил.
Я действительно сперва не узнал его жилище, потому что пришли мы не к парадному входу, а к садовой калитке. Проникли в дом с черного хода и по узкой, спиралью закрученной лестнице поднялись на второй этаж, в рабочий кабинет моего друга, огромный, как крытый стадион, и почти такой же пустой. Во всяком случае, для того чтобы присесть, всегда приходится выбирать между полом и подоконником: хозяйское кресло и рабочий стол следует почитать предметами священными и неприкосновенными, тут меня, в случае чего, никакие узы дружбы не спасли бы.
— В мой кабинет никто из домашних не заходит, — сказал Лонли-Локли. — Услышать, о чем здесь говорят, невозможно, даже если бы в этом доме завелись желающие подслушивать, что само по себе совершенно нелепо и недопустимо. Сейчас я принесу тебе бальзам Кахара. Надеюсь, после этого ты все-таки объяснишь мне, что с тобой случилось.
— Объясню, — вздохнул я. — Хотя ты уже и сам все понял.
— Я пока не понял главного: зачем это тебе было нужно? — отрезал Шурф и отправился за бальзамом.
Ходил он минуты две, не больше, но я все равно чуть было снова не уснул. Однако глоток тонизирующего зелья сотворил настоящее чудо. Я почувствовал себя таким свежим и бодрым, хоть заново на поиски приключений пускайся.
Но о приключениях и речи быть не могло. Я не обманывался насчет своего положения. Ясно, что я под домашним арестом. И очень сомнительно, что мой друг согласится расстаться со мной в ближайшие часы. Впрочем, я был уверен, что сэр Шурф с радостью запер бы меня здесь навсегда. Это был бы достойный вклад в его ежедневную битву с мировым хаосом в целом и человеческим разгильдяйством в частности.
— Ты голоден? — спросил он.
— Представь себе, нет. Меня всю ночь кормили как на убой. Я оказался очень удачливым попрошайкой.
— Не сомневаюсь. Тогда рассказывай, что с тобой случилось. Только будь любезен, по порядку.
Ну я и рассказал. Причем для начала подробно расписал свои скитания по Ехо в поисках неуловимого Магистра Хаббы Хэна. Или не Магистра. Но неуловимого, дырку над ним в небе! Мне казалось, что на фоне такого вступления мой сговор с Кобой покажется Шурфу не безумием, а вполне остроумным маневром. Сам я, несмотря ни на что, по-прежнему придерживался именно такого мнения.
— Единственное, что меня по-настоящему удивляет, — сказал Лонли-Локли, дослушав мой монолог до конца, — это тот факт, что ты до сих пор жив.
— Ты мне это уже сто раз говорил, — буркнул я.
— И еще скажу. Столько раз, сколько понадобится. Ты ведешь себя как безумец, сэр Макс. Или как мальчишка, каковым, строго говоря, и являешься. Не забывай, я в курсе, что в том Мире, откуда ты родом, живут очень недолго. И взрослеют быстро, но, как я понимаю, только с виду. Сколько тебе сейчас лет? Тридцать? Чуть больше?
Я был озадачен таким поворотом.
— Честно говоря, я уже давно сбился со счета. Но точно больше тридцати. Тридцать пять, что ли?..
— Неважно, — отмахнулся он. — То есть ровно столько, на сколько ты сейчас выглядишь. Самое время забирать тебя из начальной школы и браться за подготовку к университетскому образованию.
— Лишь бы издеваться, — с упреком сказал я.
— Я не издеваюсь. Просто напоминаю тебе и, что гораздо важнее, себе некоторые факты. Пойми, Макс, для такого могущественного человека ты действительно слишком молод и неопытен. У тебя просто не было времени разобраться в себе и в жизни. Твое место скорее в школе, чем в Тайном Сыске. И совершенно неважно, как ты при этом выглядишь, состариться — не значит повзрослеть, эти вещи никак не связаны. Не знаю, чем тут можно помочь. А должен бы знать. Это моя обязанность.
— Эй, дружище, притормози! — возмутился я. — С какой стати это твоя обязанность? Не входи в роль заботливого папаши. Понимаю, что сейчас мой внешний вид у кого угодно родительские чувства может пробудить, но к вечеру это пройдет.
Лонли-Локли столь выразительно отмахнулся от моих попыток постоять за себя, что я заткнулся на полуслове. Сам виноват, забыл, с кем имею дело.
— Вышло так, что ты стал моим проводником в путешествиях между Мирами, — наконец сказал он. — Более того, однажды ты провел меня на Изнанку Темной Стороны и помог там выжить[20] а это и вовсе немыслимое дело, куда больше, чем один человек может сделать для другого. Я уже как-то говорил тебе, что, приняв твою помощь, одновременно возложил на себя обязанность охранять тебя в этом Мире. Это не сделка, а правило, нарушить которое я не решился бы, даже если бы очень захотел. А я, как ты, надеюсь, понимаешь, не хочу. Но в последнее время я плохо справляюсь со своими обязанностями, И это меня тревожит. Наверное, я бываю невыносим, но поверь, мною движет вовсе не желание отравить тебе жизнь, а намерение ее сохранить. Впрочем, строгостью тебя тоже не проймешь, так что я, наверное, зря стараюсь.
Его монолог так меня растрогал, что я дара речи лишился. Ненадолго, конечно, но все-таки. А потом попытался утешить своего друга.
— Все в порядке, сэр Шурф. Как ты можешь отравить мне жизнь? Не выдумывай. И ты не зря стараешься. Но мне сейчас только этот загадочный Хабба Хэн и может помочь. А я не могу его найти, потому что очень хочу, — ну, я тебе уже рассказывал, и сегодня, и когда ты меня от супа спасал, помнишь?
Он пожал плечами, всем своим видом выражая искреннее недоумение.
— Было бы странно, если бы я забыл обстоятельства твоего дела за такой короткий срок.
— Вот ты бы Хаббу Хэна сразу нашел, не сомневаюсь, — вздохнул я. — А может, действительно поищешь? И попросишь его ко мне прийти? Скажешь, совсем сирота пропадает…
— Насколько я понял из твоих же объяснений, Хабба Хэн не станет встречаться ни с кем, кроме человека, который сумел его найти, — напомнил Шурф.
— Ну да, конечно. Не обращай внимания, дружище, это я так, несу что попало, — горько вздохнул я. — Понятно, что если ты встретишь Хаббу Хэна, это принесет пользу только тебе и никому больше. Но ты и без того вполне безупречен, так что затея не имеет смысла, не в коня корм. Обидно. Ты-то небось отлично знаешь, как это — хотеть и одновременно не хотеть… Эх, оказаться бы в твоей шкуре, хоть на пару часов!
— Ты уже не первый раз это говоришь, — сухо заметил Лонли-Локли.
— Ну да, не первый. А толку-то?
Он испытующе поглядел на меня, да так, что мне стало не по себе. Трудно сказать почему. Вроде, ничего особенного не случилось, а мороз по коже.