— Капитан, сэр! — заорал Номер Второй — он командовал взводом. — Разрешите обратиться, сэр!
— Ну конечно, Номер Второй, добро пожаловать домой и все такое. Нашли еще горячие источники? — добродушно спросил капитан.
— Нет, сэр!
— Я так и думал.
Номер Второй сделал шаг вперед и отдал честь перед ванной.
— Мы открыли новый материк!
— Когда?
— Он лежит за морем… — значительно прищурившись, сказал Номер Второй, — на востоке!
— А…
Номер Второй обернулся к толпе. Он поднял смерть-вужас над головой. Вот здорово, подумала толпа.
— Мы объявили ему войну!
Дикие восторженные вопли взмыли в воздух — это было больше всех ожиданий.
— Подождите минуту, — кричал Форд Префект, — подождите минуту!
Он вскочил на ноги, и попросил тишины. Через некоторое время он дождался тишины, по крайней мере, самой тихой тишины, на какую мог рассчитывать в этих обстоятельствах. Главным обстоятельством был волынщик, который начал сочинять национальный гимн.
— Нам очень нужен волынщик? — спросил Форд.
— Конечно, — ответил капитан. — Мы назначили ему стипендию.
Форд подумал, не начать ли спор по этому поводу, но решил, что именно в этом направлении находится безумие. Вместо этого он метко швырнул в волынщика камень, и повернулся к Номеру Второму.
— Войну? — сказал он.
— Да! — Номер Второй уничтожающе смотрел на Форда Префекта.
— Соседнему материку?
— Да! Тотальную войну! Войну во имя окончания всех войн!
— Да там никого нет!
Номер Второй и глазом не повел. В этом отношении его глаза напоминали пару комаров, которые вьются прямо у вас под носом, и никак не реагируют на попытки прихлопнуть их рукой, или мухобойкой, или свернутой газетой.
— Я знаю, — сказал он, — но когда-нибудь будет! Так что мы оставили односторонний ультиматум!
— Что?
— И сожгли несколько фортификационных сооружений.
Капитан высунулся из ванны.
— Фортификационных сооружений? — спросил он.
Номер Второй на секунду отвел глаза.
— Да, сэр, укрепленных фортификационных сооружений. Ну хорошо… деревьев.
Опасный момент был удачно пройден, и теперь Номер Второй обвел глазами всех присутствующих.
— А еще, — громогласно возгласил он, — мы допросили оленя!
Он сунул смерть-вужас под мышку, и торжествующе пошел сквозь безумствующую аудиторию, экстатически бьющуюся в милитаристских судорогах. Ему удалось сделать всего несколько шагов, прежде чем его схватили, и подняли на руки, и устроили триумфальное шествие по поляне.
Форд уселся, и принялся бездумно играть камешками.
— Что еще вы сделали? — спросил он, когда чествование героев закончилось.
— Мы создали начатки культуры, — ответила специалистка по маркетингу.
— Неужели? — спросил Форд.
— Да. Один из наших режиссеров уже снимает сногсшибательный фильм о пещерных людях, которые здесь живут.
— Они не пещерные люди.
— Они похожи на пещерных людей.
— Они живут в пещерах?
— Ну…
— Они живут в хижинах.
— А может, пещеры у них как раз на ремонте, — крикнул какой-то юморист из толпы.
Форд разъяренно обернулся к нему.
— Очень смешно. А вы заметили, что они вымирают?
На обратном пути Форд и Артур видели две полуразрушенные деревни, а вокруг них, в лесу — мертвых туземцев, которые ушли туда умирать. Те, кто оставались в живых, казались обессиленными, и бесцельно бродили кругом, словно испытывали не физические, а духовные страдания. Они двигались медленно, и в глазах их была бесконечная скорбь. У них отняли будущее.
— Вымирают! — повторил Форд. — Знаете вы, что это значит?
— Э-э… может, оформить им страхование жизни? — выкрикнул тот же голос.
Форд сдержался, и обратился ко всей толпе.
— Постарайтесь понять, — сказал он, — что они начали вымирать только после того, как мы сюда прилетели!
— Это очень хорошо отражено в фильме, — сказала специалистка по маркетингу, — как раз привносит ту мучительную нотку, которая служит признаком хорошего документального фильма. Режиссер очень старается.
— Не сомневаюсь, — пробормотал Форд.
— Мне кажется, — заявила девушка, повернувшись к капитану, который, казалось, задремал, — что следующий фильм будет о вас, сэр.
— Да? — сказал тот, разбуженный прямым обращением. — Очень приятно.
— Да, у него самые серьезные намерения, знаете, бремя ответственности, одиночество…
Капитан хмыкнул. И еще хмыкнул.
— Ну, с этим я бы не пережимал, — наконец, сказал он, — у меня есть уточка.
И он поднял уточку над головой, и толпа весело приветствовала ее появление.
Все это время Консультант по Менеджменту сидел с каменным лицом, отвернувшись от толпы, и прижав пальцы к вискам, чтобы показать, что он может сидеть и ждать весь день, если понадобится.
В этот момент он решил, что все-таки не будет ждать весь день, а просто сделает вид, что последних тридцати минут не существовало.
Он поднялся.
— Если, — ледяным голосом заявил он, — мы можем перейти к вопросу налоговой политики…
— Налоговой политики! — Форд Префект был близок к истерике. — Налоговой политики!
Консультант по Менеджменту наградил его таким взглядом, что если бы Форд не был доведен до кипения, он бы превратился в ледяную скульптуру.
— Налоговая политика, — повторил он. — Именно это я и сказал.
— Откуда у вас деньги, если никто из вас ничего не производит? Деньги, знаете ли, на деревьях не растут.
— Если вы позволите мне продолжить…
Форд удрученно кивнул.
— Благодарю вас. С момента принятия несколько недель назад решения о введении официального обменного курса листа как свободно конвертируемой валюты, мы все, разумеется, стали обладателями невероятно крупных состояний.
Форд, не веря своим ушам, уставился на толпу, которая радостно зашумела и жадно зашуршала охапками листьев, которые были напиханы под спортивные костюмы.
— Но наряду с этим, — продолжал Консультант по Менеджменту, — мы столкнулись с проблемой инфляции, вызванной большим количеством наличных листьев. На настоящий момент уровень инфляции весьма высок, и нынешний обменный курс листа, насколько мне известно, составляет около трех лиственных рощ за одну горошину из корабельных припасов.
Толпа тревожно зашумела. Консультант по Менеджменту поднял руку, и шум стих.
— Впрочем, эта проблема решается достаточно просто. И мы, чтобы принять меры к ее решению, и добиться скорой и успешной стабилизации курса листа, готовим широкомасштабную кампанию, первой стадией которой станет уничтожение лиственного компонента лесов, а второй — э… полное уничтожение лесов вообще. Я надеюсь, что вы признаете необходимость и разумность такого шага в сложившейся ситуации.
Толпа казалась не очень уверенной в необходимости и разумности такого шага, но через секунду-другую кто-то заметил, что это резко повысит ценность листьев, которые они успели набрать, и тогда толпа снова взорвалась аплодисментами, приветственными криками, все встали и устроили Консультанту по Менеджменту продолжительную овацию. Экономисты ожидали прибыльной осени.
— Вы все сошли с ума, — заметил Форд.
— Вы все спятили, — объяснил он.
— Да вы просто толпа свихнувшихся идиотов, — подытожил он.
Настроение толпы изменилось. То, что начиналось, как прекрасное развлечение, теперь, с точки зрения толпы, выродилось в самые обычные оскорбления, и поскольку их целью был в основном подрыв устоев зарождающейся цивилизации, слушатели быстро устали.
Уловив эту перемену, специалистка по маркетингу повернулась к Форду.
— Возможно, мой вопрос сочтут нарушением порядка ведения собрания, — заявила она, — но тогда что вы делали эти полгода? Почему вы позволяете себе вмешиваться в наши дела, если вас не было видно с самого момента прибытия?
— Мы путешествовали, — сказал Форд. — Мы отправились исследовать планету.
— А… — многозначительно протянула специалистка, — с вашей точки зрения, это очень плодотворное занятие?
— Ну тогда, дорогая моя, слушайте внимательно. Мы узнали, что ожидает эту планету.
Форд сделал паузу, чтобы произвести больший эффект. Пауза пропала втуне. Толпа его не понимала.
Он продолжил.
— Что бы вы тут ни решали, не имеет абсолютно никакого значения. Вы можете жечь леса, что угодно, вы все равно ничего не измените. Ваша история уже закончилась. У вас есть всего два миллиона лет, и все тут. Через два миллиона лет с вашей расой будет покончено раз и навсегда. И это только к лучшему! Запомните это! Два миллиона лет!
Толпа раздраженно зашумела. Люди, которые так неимоверно разбогатели за одну ночь, не обязаны выслушивать подобный вздор. Возможно, если бросить парню парочку листьев, он оставит их в покое.
Впрочем, они могли не беспокоиться об этом. Форд уже ушел с поляны. Последнее, что он сделал — беспомощно покачал головой, увидев Номера Второго, который уже расстреливал из смерть-вужаса ближайшую рощицу.
Номер Второй заметил это.
— Два миллиона лет! — радостно захохотал он.
— Да ладно вам, — сказал капитан с добродушной улыбкой.
— Значит, еще есть время принять ванну. Поднимите, пожалуйста, мочалку. Я, кажется, уронил ее.
Глава 33
Артур Дент сидел примерно в километре от поляны, и был слишком занят, чтобы услышать, что Форд Префект вернулся с собрания.
Он был занят очень странным делом, а именно: он начертил на большом плоском камне квадрат и разделил его на сто шестьдесят девять клеточек, тринадцать на тринадцать.
Затем он собрал кучку маленьких камешков, и на каждом выцарапал букву. Вокруг большого камня мрачно сидела кучка туземцев, которых Артур Дент пытался познакомить с забавной идеей, заключенной в этих камешках.
Далеко продвинуться ему не удалось. Туземцы пробовали камешки на вкус, пробовали зарывать их в землю или просто швырять в озеро. Наконец, Артуру удалось убедить одного из них, что камешки нужно выкладывать на большой камень, и это уже было большое достижение по сравнению с вчерашним занятием. Казалось, что быстрый упадок духа у этих созданий сопровождается таким же быстрым снижением их мыслительных способностей.
Пытаясь объяснить им, что от них требуется, Артур выложил пару камешков сам, и теперь пытался убедить их добавить несколько камешков.
Ничего не получалось.
Форд уселся под деревом поблизости и молча смотрел.
— Да нет, — сказал Артур туземцу, который только что смешал все камешки на доске в припадке смертной тоски, — «Ф» оценивается в десять очков, и она стоит на желтой клетке, это значит, что ее десять очков умножается на три, значит… ну я же объяснял тебе правила… нет, положи, пожалуйста, эту кость… ладно, начинаем сначала. И постарайся сосредоточиться.
Форд облокотился на руку.
— Что ты делаешь, Артур? — тихо сказал он.
Артур испуганно вскочил. Он внезапно понял, что со стороны его занятие выглядит несколько неумным. Хотя в детстве эта игра всегда казалась ему колдовством. Правда, тогда все было по другому. Вернее, будет по другому.
— Пытаюсь научить пещерных людей играть в «Эрудит», — сказал он.
— Они не пещерные люди, — сказал Форд.
— Они похожи на пещерных людей.
Форд не стал спорить.
— Ладно, — сказал он.
— Непосильная задача, — устало сказал Артур. — Единственное слово, которое они знают, это урргх, к тому же они не знают в нем ни одной буквы.
Он вздохнул и снова сел.
— И что, по-твоему, должно из этого выйти? — спросил Форд.
— Но мы должны заставить их развиваться! Тренировать ум! — взорвался Артур. Он надеялся, что усталый вздох и вспышка гнева перевесят ощущение того, что он занимался очевидной глупостью. Его надежды не оправдались. Он вскочил на ноги.
— Ты можешь себе представить мир, который получится, если дать волю этим… кретинам, с которыми мы прилетели?
Форд удивленно поднял брови.
— Представить? Зачем? Представлять ничего не надо. Мы его видели.
— Но… — Артур безнадежно махнул рукой.
— Мы видели его, — повторил Форд. — Выхода нет.
Артур разъяренно пнул камень.
— Ты рассказал им о том, что мы нашли?
— Мммм? — Форд, казалось, отвлекся.
— Про Норвегию, — сказал Артур. — Про подпись Слартибартфаста на леднике. Ты сказал им об этом?
— Зачем? — спросил Форд. — Разве для них это имеет какое-нибудь значение?
— Значение? Ты сам прекрасно знаешь, какое это имеет значение. Это значит, что эта планета — Земля! Это мой дом! И здесь я появился на свет!
— Появился?
— Ну, появлюсь!
— Да, через два миллиона лет. Так почему бы тебе не сказать им об этом. Иди, скажи: «Извините, но я хотел бы заметить, что через два миллиона лет я появлюсь на свет неподалеку отсюда». И увидишь, что тебе скажут. Тебя загонят на дерево, и внизу разложат большой костер.
Артур посмотрел на него несчастным взглядом.
— Смотри фактам в лицо, — продолжал Форд. — Твои предки — та толпа придурков на поляне, а не эти бедняги.
Он встал и подошел к туземцам, которые бесцельно швырялись камешками. Он покачал головой.
— «Эрудит» им не поможет, Артур, — сказал он, — и не спасет человечество, потому что они не будут человечеством. Человечество сейчас сидит вокруг большого камня по ту сторону холма, и снимает о себе репортажи.
Артур болезненно поморщился.
— Должно быть что-то, что мы могли бы сделать, — сказать он. Его охватило ужасное чувство несправедливости при мысли о том, что он на Земле, на Земле, у которой отняли будущее, разрушив ее ради постройки (предположительно) новой гиперпространственной ветки, и у которой, похоже, теперь отнимали и прошлое.
— Нет, — сказал Форд. — Мы ничего не можем сделать. То, что происходит, не изменяет историю Земли, это и есть история Земли. Нравится тебе это или нет, но голгафринчамцы — это те, от кого вы произошли. Через два миллиона лет их уничтожат вогены. Историю невозможно изменить. «Отдельные исторические события подходят друг к другу точно, как частицы головоломки», — процитировал он. — Смешная штука жизнь, правда?
Он поднял букву «Ф» и, размахнувшись, забросил ее далеко в кусты. Буква «Ф» упала на молодого кролика и до смерти перепугала его. Он бросился бежать, и бежал до тех пор, пока его не остановила и не съела лисица, которая подавилась кроличьей косточкой и издохла на берегу ручья, который подмыл берег и понес ее труп по течению.
Через пару недель Форд Префект, скрепя сердце, вернулся к голгафринчамцам и завел знакомство с девушкой, которая на Голгафринчаме была инспектором отдела кадров, и страшно огорчился, когда она неожиданно скончалась, выпив воды из лужи, в которой разлагался труп лисицы. Единственной моралью, которую можно извлечь из этой истории, является то, что никогда не следует бросать букву «Ф» в кусты, но, к сожалению, в некоторых случаях этого невозможно избежать.
Подобно многим жизненно важным вещам, эта причинно-следственная связь была абсолютно невидимой для Форда Префекта и Артура. Они печально смотрели на угрюмого туземца, который бесцельно перебирал камешки.
— Бедный пещерный человек, — сказал Артур.
— Они не…
— Что?
— Да нет, ничего.
Несчастное создание жалобно завыло, и забарабанило по камню.
— Сколько времени они потратили напрасно, — заметил Артур.
— Угхх угхх урргхх, — пробормотал туземец, и снова забарабанил по камню.
— Их вытеснили консультанты по менеджменту и специалистки по маркетингу.
— Урггх, грр грр, грхх! — настаивал туземец.
— Ну и чего он барабанит по этому камню? — спросил Артур.
— Может, он хочет, чтобы ты еще поиграл с ним в «Эрудит»?
— предположил Форд. — Смотри, он показывает на буквы.
— Бедняга, наверно, опять выложил «лщхщтефтымлоымцув». Я уже сто раз ему говорил, что в «лщхщтефтымлоымцув» только одна буква «о».
Туземец опять ударил по камню.
Они посмотрели ему через плечо.
Глаза у них полезли из орбит.
Среди разбросанных по квадрату камешков семь лежали ровно, в одну линию.
Из них получались два слова.
Вот эти слова:
«СОРОК ДВА».
— Грррругх гух гух, — объяснил туземец. Он сердито смел буквы с камня, встал, и присоединился к своему собрату неподалеку.
Форд и Артур уставились на него. Потом они уставились друг на друга.
— Там было написано то, что мне показалось? — спросили они друг у друга.
— Да, — сказали они друг другу.
— Сорок два, — сказал Артур.
— Сорок два, — сказал Форд.
Артур побежал к двум туземцам.
— Что вы хотите сказать нам? — кричал он. — Что это значит?
Один из них улегся на землю, потянулся и заснул.
Другой залез на дерево, и принялся бросаться каштанами. Если они и хотели что-то сказать, они это уже сделали.
— Ты знаешь, что это значит, — сказал Форд.
— Не совсем.
— «Сорок два» — это число, которое Глубокомысленный выдал за Главный Ответ.
— Ну да.
— А Земля — компьютер, который построил Глубокомысленный, чтобы расчитать Вопрос к Главному Ответу.
— Похоже, что так.
— А органическая жизнь — часть его матрицы.
— Если ты так считаешь…
— Я так считаю. Это значит, что эти туземцы, эти первобытные люди — часть программы компьютера, а мы и голгафринчамцы — нет.
— Но туземцы вымирают, и голгафринчамцы явно вытеснят их.
— Именно. Видишь, что это значит?
— Что?
— Пораскинь мозгами, — сказал Форд.
Артур не стал раскидывать мозгами. Вместо этого он сказал: