– Я больше не хочу вам проигрывать, – пояснил он свой отказ и вышел за калитку.
Стрелка часов едва перевалила за десять утра, и Морозов отправился по улице Сонгри вниз к Дикому пляжу, чтобы посмотреть на стоявшую у побережья яхту. Если она осталась на месте, то вряд ли имеет какое-либо отношение к исчезновению Жанны, а если ушла – то всё может быть.
По дороге ему опять повстречался бородатый рыбак с бамбуковыми удочками. Старик вновь сипло поздоровался, приподняв соломенную шляпу, и Вадим машинально ответил:
– Салют!
Как и накануне ни на волейбольной площадке, ни рядом с ней никого не было. Пёстрая самодельная палатка исчезла, белоснежной крейсерской яхты тоже нигде не было видно, зато метрах в тридцати от берега стояли два больших катера: полицейский и спасательный. На первом возле опущенного за борт металлического трапа стоял офицер в светло-голубой летней форме. Со второго катера тоже был сброшен трап, но на его палубе не было ни души. Увидев бредущего вдоль берега Вадима, полицейский офицер достал мегафон и прокричал ему что-то на кальвенарском наречии. Морозов подумал, что надо бы узнать, не связано ли его присутствие с исчезновением Жанны, но вместо этого пожал плечами и крикнул в ответ:
– I don t understand you!
Офицер махнул рукой, словно отпуская задержанного, и, опершись о фальшборт, уставился в воду. Минут через пять на спасательный катер по трапу поднялись два аквалангиста. Экспрессивно жестикулируя и указывая на часы, они стали что-то объяснять полицейскому офицеру. Тот ответил на повышенных тонах, и спасатели в свою очередь повысили голос. В итоге межведомственный диалог не задался, и спасательный катер, оставляя за собой пенистый кильватерный след, стремительно ушёл в сторону порта, а полицейский офицер продолжил всматриваться в морские глубины. Вскоре из воды появился ещё один аквалангист. Подняв маску, он о чём-то переговорил со своим начальником и опять ушёл на глубину. Появление у Дикого пляжа катеров и аквалангистов не на шутку встревожило Вадима. Вряд ли они прибыли заниматься дайвингом или искать клады. Возможно, они искали то, о чём было даже страшно подумать
Но если Жанна действительно утонула, то откуда об этом могли узнать полицейские? В разгорячённой голове писателя мгновенно сложилась пара совершенно нереальных сюжетов. Что если Роман Волокитин каким-то чудом уцелел, тринадцать лет где-то скрывался, а теперь прибыл в Карпелье на собственной яхте, в порыве ревности убил и утопил в море свою неверную жену, а потом, уйдя в нейтральные воды, зачем-то сообщил об этом в полицию. Но почему он тогда не пришёл к Вадиму? Он не пришёл потому, что не мог остаться в живых. А вот осуждённые за его убийство организатор-юрист и исполнитель-охранник были живы и уже давно вышли на свободу. И, если они догадались, кто был настоящим инициатором преступления, то имели все основания отомстить Жанне. Но вряд ли эти люди могли позволить себе такую изощрённую и дорогостоящую месть. Им гораздо проще было убить Жанну в Москве, когда она приезжала проверять свой бизнес. Теряясь в догадках и коротая время, оставшееся до встречи с Дианой, Вадим вновь обошёл Дикий пляж вдоль и поперёк, но нашёл только двух девушек, загоравшись нагишом в зарослях дикой спаржи. Морозов хотел спросить, не приходили ли они на пляж вчера, но девицы, увидев подошедшего к ним мужчину, отчаянно завизжали, прикрылись цветастыми парео и обложили незваного гостя отборным русским матом. Вадим этих девушек никогда раньше не видел – вероятнее всего это были чьи-то родственницы, приехавшие в гости на летние каникулы. С трудом дождавшись двенадцати часов, Морозов с несвойственной для него пунктуальностью вошёл в дом Мантальго.
Там всё было так же как накануне – Диана лежала на диване в гостиной с маской на лице и планшетом в руке, а её мужа не было ни видно, ни слышно. Вадим взволнованно рассказал ей о выключившемся телефоне Жанны, о письмах от якобы воскресшего Романа Волокитина и о катерах у Дикого пляжа, а потом, умолчав о возможной мести со стороны охранника и юриста, изложил версии о возможном изнасиловании нелегальными мигрантами или похищении московскими партнёрами по бизнесу. Внимательно выслушав Морозова, Диана поделилась своими собственными наблюдениями и предположениями:
– Я вчера ближе к вечеру тоже ходила на Дикий пляж и тоже видела палатку с бродягами. Они как раз готовили обед. Их было семеро: пять мужчин и две женщины. Мужчины в самом цветущем возрасте, но вряд ли они напали на Жанну – это слишком рискованно в их положении. Хотя об этом непременно стоит рассказать полицейским – я сфотографировала этих людей. И яхту я тоже видела – там на палубе стоял ооочень интересный мужчина! Высокий блондин с такими роскошными усами! У него была такая трубка! – Диана мечтательно прикрыла глаза.
– Ты его сфотографировала? – с надеждой встрепенулся Вадим.
– Не получилось. Яхта была уже слишком далеко – она уходила в сторону гавани.
– Так как же ты разглядела усатого блондина, а тем более его трубку?
– В бинокль, – очень просто объяснила свою орлиную дальнозоркость Диана.– Я всегда беру на пляж морской бинокль – можно увидеть очень много интересного. Особенно на яхтах.
– А сколько лет было этому блондину?
– Я думаю, твоего возраста – лет пятьдесят с хвостиком.
– А название яхты ты не разглядела?
– Конечно, разглядела – «Жанетта». Я ещё подумала, может на этой яхте прибыл на юбилей какой-нибудь тайный поклонник Жанны. И она отправилась с ним на морскую прогулку…
– Почему ты сразу об этом не рассказала?! – возмутился Вадим.
Слова Дианы подтверждали его догадку о том, что Жанну похитил человек, прибывший на яхте, И этот человек очень хорошо знал Романа Волокитина и его привычки. В домашней обстановке Роман часто называл Жанну Жанеттой и в шутку напевал ей то «В Кейптаунском порту…», то песенку из «Соломенной шляпки». А ещё Волокитин любил под настроение выкурить трубку хорошего табака и повсюду – дома, в офисе, в автомобиле – держал дорогие курительные наборы. Возможно, человек, прибывший на яхте, сумел каким-то образом убедить Жанну в том, что он её выживший и до неузнаваемости преобразившийся муж и теперь…
– А что я должна была рассказывать? Свои чисто женские предположения? Вряд ли бы они тебе понравились! – в свою очередь возмутилась Диана.– Откуда я знала, что Жанна получила поздравление и даже вступила в переписку со своим воскресшим мужем? Если бы ты рассказал мне об этом вчера!
– Я сам увидел эти письма только три часа назад. А до этого я думал, что поздравление от покойного мужа – это чья-то глупая и жестокая шутка. Но теперь я уверен в том, что имеется некий человек, умело выдающий себя за Романа Волокитина, Он каким-то образом заманил Жанну на свою яхту и увёз в неизвестном направлении!
– А может это похищение с целью выкупа?
– Может. Но никаких требований о выкупе я не получал, -растерянно ответил Вадим.– Я хочу поехать в гавань – поискать яхту. Подбросишь меня?
– Я бы на твоём месте не занималась самодеятельностью, а немедленно пошла в полицию, пока полиция сама не пришла к тебе, – вполне логично посоветовала писательница.
– Мы сначала съездим в гавань, а оттуда прямо в полицию. Поехали?
– Ты знаешь, сколько я буду собираться? Пусть Рауль тебя довезёт до гавани, а я пока накрашусь и оденусь.
– Прекрасно. У тебя есть что-нибудь выпить? – как бы между делом спросил Морозов.
– Опять? – укоризненно покачала головой Диана.
– Что делать? Стресс, нервы, – неубедительно отмахнулся Вадим.
– Стресс, нервы, – язвительно передразнила его писательница.– Это обычный русский запой – позорное бегство от реальности.
– Да, что ты знаешь о русском запое? – пренебрежительно бросил Морозов.
– Всё, – с вызовом парировала Диана.– Я пять лет проработала в Москве. В вашей стране запивают даже китайские дипломаты.
– Так я выпью? – не желая продолжать бессмысленную дискуссию, спросил Вадим.
– Выпей, если тебе это поможет, – снисходительно согласилась Диана.– Выбери что-нибудь в большом шкафу на кухне…
Морозов и без её совета прекрасно знал, где находится алкоголь. Он так же знал, что в доме Мантальго не бывает ни русской водки, ни огуречного рассола, и сама сочинительница в отличие от героини своих шпионских романов никогда не употребляла ни того, ни другого. Из батареи разномастных бутылок Морозов выбрал, по его мнению, самую подходящую для визита в гавань – чёрную стеклянную фляжку с ямайским ромом. Выпив полстакана, он засунул початую бутылку в карман джинсов, прикрыл её подолом рубашки и вернулся в гостиную. Диана по-прежнему с пугающей синей маской на лице печатала что-то в своём планшете.
– Рауль тебя ждёт.
– Спасибо.
– На зодороффье, – гротескно изобразив немецкий акцент, ответила писательница и указала на оттопырившийся карман джинсов Вадима.– Не увлекайся – в полицию надо прийти боле-менее трезвым.
– Я всё понимаю, – согласно кивнул головой Морозов и вышел во двор.
Никогда не снимавший солнцезащитные очки, больше похожий на телохранителя, чем на садовника высокий и широкоплечий Рауль уже ожидал его за рулём ядовито-зелёного кабриолета. Вадим терпеть не мог эту гламурную женскую машину, но выбора у него не было.
– To the port, – бросил он садовнику.
– Yes.
К двадцать первому веку от некогда огромного и процветавшего порта Карпелье остались только угольная гавань, нефтяной терминал и причалы для маломерных судов. Окинув взглядом бесконечные ряды яхт и катеров, выкрашенных исключительно в белый цвет, Вадим направился к домику администрации. В приёмной за стареньким письменным столом пил кофе молодой парень в спортивной майке-обрезухе. Его руки от плеч до кончиков пальцев были украшены цветными татуировками на морскую тематику.
– Hi! – фамильярно поздоровался Вадим.– Where is the yacht «Jeanette»?
– I don t now, – безразлично ответил парень и посмотрел на посетителя как на пустое место.
Морозов повторил свой вопрос и вынул из кармана заранее приготовленную купюру в десять евро. Парень молча забрал десятку, достал из ящика стола журнал регистрации судов и стал медленно листать его от конца к началу. Внимательно просмотрев все записи за последний месяц, он разочарованно развёл руками:
– This yacht has no.
– Check again, please, – вежливо попросил Вадим.
Парень тяжело вздохнул, словно ему предложили разгрузить баржу с углём, открыл лежащий на столе ноутбук и забил в него название судна.
– Such a ship in our Bay never been.
Отсутствие «Жанетты» в бухте Карпелье подтверждало предположение Морозова о том, что и похититель, и Жанна находятся именно на этой яхте. Ведь если бы хозяин «Жанетты» не имел никакого отношения к преступлению, то несомненно, пришвартовался бы у местного причала. Однако опасаясь разоблачения, он вместе со своей добычей ушёл либо в нейтральные воды, либо в другой порт. Если это похищение имеет какие-то личные мотивы, то преступник уже никогда не вернётся в Карпелье, а Жанна будет считаться утонувшей в море, ведь не зря он оставил на берегу её сумку и полотенце. И Вадим уже никогда не узнает ни о судьбе любимой женщины, ни об истинных мотивах этого преступления. Но если похищение Жанны хоть как-то связано с убийством её мужа, то преступник рано или поздно сам придёт к Морозову. И в таком раскладе лишний раз ворошить перед полицейскими собственное прошлое было чревато самыми неприятными последствиями.
Вадим решил на некоторое время отложить свой визит в полицейский участок. Однако, как и предупреждала Диана, полиция сама вошла в его жизнь. Первое что увидел Морозов, вернувшись на улицу Сонгри, – это полицейский фургон, стоявший возле дома Жанны. Следом за ним выстроилось ещё несколько машин: миниатюрный «Фиат» домработницы Регины, минивэн доктора Брашара, лечившего почти всю местную русскоязычную диаспору, и чёрный «Пежо» с красными номерами Министерства внутренних дел. Огорошенный столь внушительной кавалькадой Вадим торопливо поблагодарил Рауля за помощь, сделал для храбрости несколько глотков рома и, не заходя в дом Мантальго, буквально побежал к настежь распахнутой калитке Жанны.
На крыльце дома прямо на широких каменных ступенях сидела плачущая Регина.
– Что случилось? – предполагая самое худшее, встревоженно спросил Морозов.
– Жанна Аркадьевна утонула.
На Морозова словно упала каменная глыба. Значит, это её искали катера у Дикого пляжа!
– Где она? В морге?
– Её тело ещё не нашли.
– Тогда, почему ты решила, что она утонула?
– Так сказал капитан Лурдес.
– А это кто такой?
– Главный инспектор Восточного предместья. Типа нашего участкового, только гораздо круче.
Оставив скорбно рыдающую домработницу в покое, Вадим прошёл в дом и, не найдя никого ни в кухне, ни в столовой, ни в гостиной, поднялся на второй этаж. Двери во все комнаты были распахнуты, а из кабинета Жанны раздавались неразборчивые голоса. Вадим настороженно, словно опасаясь увидеть что-то страшное, для начала заглянул в спальню своей подруги. Там со вчерашнего дня абсолютно ничего не изменилось, и на кровати по-прежнему лежали два пёстрых купальника, плетёная соломенная сумка и красное пляжное полотенце. В гостевых спальнях было пусто, и сделав для храбрости ещё несколько глотков рома, Морозов зашёл в кабинет.
В кабинете двое полицейских вместе с каким-то человеком в штатском переставляли с места на место книги в огромных шкафах; доктор Брашар, стоя у окна, увлечённо листал какой-то старинный фолиант; а за письменным столом сидел тот самый офицер, который утром что-то кричал Вадиму с катера. Качая головой и невнятно бормоча, он то с силой дёргал запертые ящики, то ковырялся в их замках согнутой в дугу проволочкой. Все были так увлечены своим делом, что обратили внимание на вошедшего в кабинет Морозова, только когда он демонстративно закашлялся. Офицер нервно вздрогнул, словно его застали за каким-то неприличным занятием, выпрямился и, положив руки на столешницу, посмотрел на вошедшего незнакомца профессионально-въедливым взглядом:
– Who are you?
– My name is Vadim Morozov. I m friend of miss Volokitina.
– Вот вы-то мне и нужны, – почти без акцента на правильном русском языке произнёс офицер.– Я капитан Фернандо Лурдес – главный инспектор Восточного предместья.
– Приятно познакомиться. Вы очень хорошо говорите по-русски, – сделав вежливый комплимент, дружелюбно улыбнулся Вадим.
– Мой дед был сыном испанского коммуниста, и его во время Гражданской войны вывезли в СССР. Я сам родился в Советском Союзе и до семи лет жил в вашей стране. А в середине восьмидесятых мои родители вместе со мной вернулись в Европу. Так что русский – это мой первый и, можно сказать, родной язык. Именно поэтому я работаю в Восточном предместье и веду предварительное расследование по делу о предполагаемом убийстве Жанны Волокитиной.
– Дело о предполагаемом убийстве? – облегчённо уточнил Морозов.– Значит, вы только предполагаете, что Жанна утонула?
– А почему вы решили, что она утонула? – мгновенно насторожился Лурдес.– Я этого не говорил.
– Мне так сказала домработница, а ещё я видел вас утром на катере с аквалангистами. Вы даже что-то крикнули мне в мегафон.
– А почему вы тогда подумали, что мы ищем именно госпожу Волокитину?
– Потому что она ещё вчера утром ушла на пляж и после этого нигде не появлялась.
– А откуда вы знаете, что она ушла именно на пляж? – буквально вцепился в Вадима дотошный инспектор.
– Я нашёл там её вещи: пляжную сумку и полотенце.
– Где они сейчас?
– Лежат на кровати в её спальне. Принести?
– Не надо. Мы сами.
Лурдес на кальвенарском наречии обратился к человеку в штатском, вероятно, эксперту-криминалисту. Тот вышел из кабинета и почти тут же вернулся с вещами Жанны. Инспектор заглянул в сумочку, пошарил в ней рукой, а потом высыпал её содержимое на стол и въедливо поинтересовался:
– А где же телефон госпожи Волокитиной?
– А телефона там не было…
– И вы, естественно, не знаете, где он находится? – капитан Лурдес упёрся в Вадима жёстким немигающим взглядом.
– Понятия не имею, – растерянно ответил Морозов, чувствуя, что каждым своим ответом наводит на себя какие-то нелепые подозрения.– Вероятно у неё. Но вчера Жанна на мои звонки не отвечала, а сегодня её телефон вообще отключился…
– Всё верно. Номер госпожи Волокитиной отключился сегодня ночью в два часа десять минут. А весь предыдущий день он находился в зоне действия ретранслятора, находящегося у площади Святого Себастьяна, однако не ответил ни на один входящий вызов. Получается, что телефон не утонул вместе со своей хозяйкой и не остался в её сумочке, а до сих пор находится где-то здесь в районе улицы Сонгри. И вы понятия не имеете, где он может быть? – настойчиво повторил свой вопрос инспектор.
– Абсолютно верно. Я вчера весь день искал Жанну и звонил ей раз тридцать.
– Тридцать восемь, – флегматично уточнил Лурдес и задал очередной вопрос.– Так во сколько госпожа Волокитина ушла на пляж?
– Не знаю. Я проснулся около одиннадцати, и Жанны уже не было. В её спальне на кровати лежали купальники – я решил, что она ушла плавать, и тоже пошёл на пляж.
– Почему, обнаружив вещи своей исчезнувшей подруги, вы не сообщили об этом в службу спасения, а спокойно отнесли их домой?
Вопрос был абсолютно логичный. Морозов и сам теперь не понимал, почему он вместо того, чтобы сразу же забить тревогу занялся какой-то нелепой самодеятельностью.