– Нет, – Столетов отрицательно качнул головой, – пока еще нет. Но ваше десантирование пройдет в стороне ото льдов, – добавил он.
– Хоть одно успокаивающее сообщение, – облегченно выдохнул Морской Волк. – Сергей Константинович, – он глянул на шефа, – а почему батискаф не может просто взять – и всплыть самостоятельно? Он ведь, как я понял, не поврежден?
– Не поврежден, – подтвердил Столетов, – и режим аварийного всплытия никто не отменял. Если жизням членов экипажа будет что-то угрожать, батискаф, конечно, поднимется на поверхность, где его моментально обнаружат, а вот этого как раз допускать нельзя ни в коем случае. Причин я, как уже говорил, не знаю, – повторился Столетов, – поэтому твое задание и сводится к тому, чтобы никто не обнаружил, во-первых, ни тебя, а во-вторых, ни батискаф и членов его команды.
– Понятно, – ответил Морской Волк, – разрешите выполнять?
– Это еще не все, – остановил подчиненного вице-адмирал. – Установить точное месторасположение подводного аппарата, установить связь с экипажем и в случае необходимости принять членов команды на борт – это то, что интересует, скажем так, Москву. Но кое-что заинтересовало и меня, и начальника штаба флота.
– Что еще? – встревожился Макаров.
– Ледник, – коротко ответил вице-адмирал и пояснил: – Все метеослужбы, все сводки и анализы говорят о том, что никаких айсбергов, а тем более ледяных полей в этом районе отродясь не бывало. И вот это меня очень даже заинтриговало.
– Ну, мало ли что, – пожал плечами Морской Волк, – глобальное потепление, еще какая-нибудь ерундовина…
– К месту крушения «Академика Королева» идет спасательная подъемная платформа, – продолжал Столетов, не обращая внимания на доводы капитана второго ранга, – на месте катастрофы она, при благоприятных погодных условиях, будет дней через пять-шесть. Подойдут и наши военные. Американцев мы шуганем и спокойно приступим к спасательной операции. А до того времени тебе надо будет подойти к леднику, откуда сошли айсберги, как можно ближе и взять пробы воды и льда.
– Думаете, это не случайный оползень? – поинтересовался Морской Волк.
– Поживем – увидим, – уклончиво ответил вице-адмирал, – однако во всей этой истории многое для меня остается непонятным. И все это списывается на случайности. А случайностей я не люблю, сам знаешь, – задумчиво закончил Столетов.
– Понятно, Сергей Константинович, – в тон начальнику ответил Морской Волк, – разрешите выполнять?
– Давай, Ильюша, действуй, – кивнул вице-адмирал, – и поосторожнее там, – напутствовал он своего подчиненного.
Тем временем обслуживающий персонал закончил свою работу и сошел на берег, а к пришвартовавшейся субмарине подкатили два мощных крана и огромная платформа, которую тащил мощный шестнадцатиосный военный тягач. Субмарина готовилась совершить, пожалуй, самое рискованное и увлекательное путешествие в своей жизни: на тягаче по земле, в утробе гиганта-«Антея» по воздуху и самостоятельно по морю…
Глава 7
– А не сыграть ли нам в шахматцы? – бодро воскликнул академик Коноваленко, обращаясь к технику и прерывая несколько подзатянувшееся тягостное молчание. – Жора, как вы на это смотрите?
– Нет, – мрачно буркнул Портнов, – увольте. В шашки – пожалуйста, а в шахматы при кислородном голодании играть не рекомендуется. Мозг плохо соображает. Да и не кошка я, чтобы в темноте хорошо ориентироваться в фигурах.
– Какое еще кислородное голодание? – удивился геофизик. – О чем вы говорите? У нас запасов еще на сутки. Мы с вами не одну партию можем сыграть.
– Это только так кажется, – все так же хмуро отозвался Георгий, – сутки промелькнут – опомниться не успеешь…
– Никогда не замечал за вами таких пессимистических настроений, – с укоризной произнес академик и обратился к Людмиле: – Ну, а вы, товарищ доктор? Не против партии? Или вы хотите не упустить столь уникальную возможность изучить действия, состояние, поведение и рефлексы людей, попавших в экстремальные обстоятельства?
– Да нет, – пожала плечами Плужникова, – никаких открытий в этой области мне, пожалуй, не совершить. Для науки такие эксперименты и опыты давно уже пройденный этап.
– Вот и славно, – пробасил академик, с готовностью доставая из кармана куртки небольшую коробочку с набором походных шахмат. – Какими предпочитаете играть: черными или белыми?
– Серыми, – недружелюбно буркнул из-за мониторов Георгий.
– Жора… – Коноваленко слегка повысил голос.
– Я серьезно говорю, Владимир Феоктистович, – миролюбиво отозвался техник, – я хочу отключить сейчас питание. Оставлю только аварийное и на центральном компьютере.
– А зачем это? – обеспокоенно поинтересовался академик.
– Будем экономить электроэнергию, – отозвался Георгий, набирая на клавиатуре комбинацию цифр и букв.
– Да-а-а-а, – задумчиво протянула Людмила и добавила с некоторой издевкой: – Видимо, глобальный финансово-экономический кризис докатился и до подводных глубин…
– Сами знаете, Владимир Феоктистович, – обозленно ответил девушке Портнов, хоть и обращался к академику, – питание – это жизнь. Мало ли какие сюрпризы могут нас еще поджидать? Тут вот, совсем рядом с нами, котловина Амундсена. Она, пожалуй, поглубже Марианской впадины будет, – продолжал рассуждать Жора, постепенно погружая батискаф в полумрак, – вдруг сейчас какая подвижка или легкое землетрясение? Может даже, тут есть какое-нибудь подводное течение? Кто поручится, что нас не сбросит в эту чудовищную и неизученную пропасть? Что тогда вы будете делать?
– Это вряд ли, – вяло отозвался геофизик, подсаживаясь поближе к лампочке аварийного освещения, – район этот сейсмоустойчив, течений нет… Людочка, – позвал он девушку, – двигайтесь сюда. Здесь вполне хватает света, чтобы мы могли с вами сразиться в шахматы.
– Вот вам, Владимир Феоктистович, все вряд ли, – с некоторой обидой в голосе возразил Портнов. – А сто процентов вы даете?
– Стопроцентную гарантию не может дать даже сберегательная касса, – сделала очередной выпад Плужникова, усаживаясь рядом с геофизиком. – Кризис, – снова напомнила она.
– А я хочу быть уверенным, – продолжал Жора, хмыкнув, – что если нас потащит в этот омут, то у наших двигателей хватит и запаса мощности, и, главное, запаса энергии, чтобы убраться отсюда восвояси, – победно закончил техник и, откинувшись на спинку своего кресла, в последний раз щелкнул по клавиатуре.
Двигатель, мерно постукивавший до сих пор своими механизмами, чихнул несколько раз, замедлил ход и, наконец, замолчал окончательно. Наступила полная тишина. В самом батискафе слабо светились только несколько аварийных лампочек, работающих от химических батарей, да дисплей главного компьютера, тоже переведенный в режим автономного питания. Едва только затихли последние вздохи дизеля, как все трое членов экипажа машинально и почти одновременно подняли головы вверх – туда, откуда к ним под двухкилометровую толщу воды должна была прийти обещанная им долгожданная помощь. Их небольшой корабль сразу вдруг стал каким-то холодным, неуютным и непрочным.
– Е-два – е-четыре, – громко произнес академик, отвлекая внимание членов своей команды от жуткого созерцания задраенного внешнего люка. – Я без выпендрежа. Стандартно, – прокомментировал Коноваленко свой ход.
– Стандартный – не значит плохой, – откликнулась Людмила и двинула черную магнитную пешку навстречу своему белому противнику.
– Староиндийскую хотите разыграть? – предположил академик. – Ну-ну, – бодро произнес он, водя указательным пальцем над клетками шахматной доски. Сделав выпад и ожидая от Людмилы ответного хода, он обратился к технику: – Георгий, а зачем вам нужен компьютер? Выключили бы и его.
– Хочу понять, что за тварь я видел, – отозвался Портнов, внимательно просматривая кадры, недавно отснятые камерами внешнего наблюдения. – Я точно видел что-то очень большое. Вот!!! – обрадованно крикнул он, и от неожиданности академик выронил зажатую в пальцах шахматную фигурку. – Посмотрите, Владимир Феоктистович!
– Господи, – в сердцах произнес академик, на ощупь шаря руками под ногами, – к чему так кричать? Где я сейчас в этой темноте найду ладью? – расстроенно произнес он, пытаясь разглядеть в полумраке хоть что-то.
– Вот она, – Людмила быстро подобрала с пола и подала академику шахматную фигуру, – возьмите.
– Спасибо, голубушка, – геофизик водрузил ладью на прежнее место, осторожно поставил доску с шахматами на устойчивое место и позвал девушку: – Ну, пойдемте посмотрим, что там узрел наш энергетический тиран.
К этому времени Георгий уже отмотал запись на нужное место и теперь с нетерпением сельского киномеханика ждал, когда беспокойные зрители наконец угомонятся и рассядутся на своих местах.
– Смотрите… – со зловещей таинственностью прошептал Георгий и включил запись. Сначала на экране была видна только чернота, бьющий вверх сноп света от прожектора и небольшой участок освещенных этим светом кабелей жизнеобеспечения. – Вот сейчас, сейчас будет, – снова призвал к вниманию Портнов, кося одним глазом на скачущие цифры тайм-кода.
На экране и в самом деле появилось нечто непонятное. Просто какое-то темное пятно, которое, словно дождевая туча, скрыло на несколько мгновений солнце и беззаботно двинулось дальше.
Прожектор был хоть и мощный, но, понятное дело, пробить такую толщу воды он не мог, и уже через какой-то десяток-полтора метров свет от него хоть и оставался виден, но был очень уж мутным и рассеянным. Объект, который Жора окрестил и упорно называл не иначе как «подводной гадиной», прошел как раз по самой верхушке разреженного светового потока, и как ни напрягали зрение все три участника подводной экспедиции, разглядеть что-нибудь внятное не удалось никому.
– Ну, что вы на это скажете, Владимир Феоктистович? – глянул на академика Жора. Все уже просмотрели короткий фрагмент записи добрый десяток раз, и теперь техник ждал от ученого ответа. Однако геофизик лишь неопределенно пожал плечами:
– Пожалуй, Георгий, я не смогу вам сказать ничего утешительного или определенного, – ответил академик и попросил: – А можно остановить изображение, чтобы попытаться получше разглядеть твоего «плывучего гада»? Или хотя бы попробовать замедлить движение. Я что-то не успеваю ничего рассмотреть.
– Конечно, – с готовностью откликнулся техник, – как я сразу не догадался… – Он быстро застучал пальцами по клавиатуре, отдавая ком-пьютерной программе необходимые команды. Кадры на мониторе пошли гораздо медленнее, но рывками, и небольшая команда снова уставилась в экран. Ничего нового. В свете прожектора возникала какая-то тень. Это была даже не тень, а просто свет, который, отражаясь от чего-то, что проплывало над прожектором, становился чуть более ярким. И только.
– Знаете, – разочарованно произнес академик, просмотрев запись еще несколько раз, – по этим кадрам невозможно судить даже о форме объекта, не то что о том, что это такое. – Геофизик задумчиво потеребил нижнюю губу.
– Ну, уж не квадратной и не круглой формы, – отозвался Георгий, – за это я могу поручиться.
– Да, – согласился Владимир Феоктистович, – тело не квадратное и не круглое, а, скорее, имеет продолговатую форму и довольно крупные габариты.
– Может, кит? – внесла свою лепту в беседу Людмила.
– Помилуйте, голубушка, – Коноваленко снисходительно глянул на девушку, – хоть я, конечно, и не океанолог, но, насколько мне известно, киты на такую глубину не заплывают.
– А кашалоты? – не унималась Плужникова.
– Ага, – насмешливо отозвался Георгий, – в Северном Ледовитом океане.
– Может, оголодал? – Людмила упорно отстаивала свою точку зрения. – Пищи в морях стало меньше, вот и заплыл в эти широты. И потом, – веско добавила она, – сейчас с климатом и природой творятся такие феноменальные вещи, что уже не приходится удивляться, когда в Сахаре идет снег.
– Где это вы такое видели? – искренне изумился академик.
– Ну, пусть не в самой Сахаре, – уклончиво ответила Людмила, – но в Африке – это точно. Кажется, в Эфиопии, – уточнила она.
– Да-да, я о чем-то таком слыхал. – Владимир Феоктистович снова задумчиво посмотрел на экран. Ничего особенного. Размытые контуры какого-то довольно большого предмета – и только. – Знаете что, – подытожил он научный диспут, – нечего нам тут голову ломать. Есть дела и поважнее. Особенно в нашем с вами положении. Поднимемся наверх, передадим пленку специалистам, а они уж пусть разглядывают, расшифровывают и кумекают, что это и откуда эта штуковина могла здесь взяться.
Глава 8
– Ну что, господа? Примите мои поздравления, – весело отозвался хорошо одетый мужчина, разливая по высоким фужерам шампанское. – Первая часть нашей совместной операции прошла как нельзя лучше, и я предлагаю за это поднять тост.
Два его собеседника молчаливо взяли бокалы, чокнулись и стали пить игристую жидкость медленными глотками. Со стороны могло показаться странным, как в Туле – секретной американской военно-морской базе в Гренландии – под одной крышей, в одном кабинете могли сойтись представители столь разного общественного положения.
Человек, разливавший шампанское, был не кто иной, как один из членов совета директоров, пожалуй, самой крупной в мире нефтедобывающей компании «Шелл», мистер Александер Говард. Добыча и продажа нефти никогда не были делом убыточным, поэтому, понятное дело, хоть «Форбс» и не упоминал на страницах своего издания фамилию мистера Говарда, однако и одежда, и старое французское шампанское среди гренландского ледника, и манера поведения говорили о том, что этот пятидесятичетырехлетний мужчина относит себя к категории «хозяев жизни». И имеет на то все основания, в отличие от своей полной противоположности – сотрудника Центрального разведывательного управления США Николаса Швайнштайнгера. Выделяться среди других людям, которые занимаются планированием и проведением различного рода секретных операций, было бы по меньшей мере неразумно. Николас был «серым кардиналом», который постоянно находится в тени, неприметен и тем не менее держит в своих руках все нити событий и на эти самые события влияет самым непосредственным образом.
Третьим членом этой разношерстной компании был полковник ВМС США, командир подводной лодки класса «Огайо» мистер Сайрус Ричардсон. Опытный моряк с почти тридцатилетним стажем, типичный вояка, относящийся к разряду «сначала – стреляю, потом – думаю». Еще во времена пресловутой «холодной войны» у Сайруса произошел целый ряд неприятных для него инцидентов с кораблями советского тогда Военно-морского флота. Русские как-то не очень дружелюбно относились к пристрастию американского подводника поиграть в войнушку, и однажды субмарина Ричардсона чуть было не погибла. С тех самых пор янки невзлюбил русское, советское, а теперь – и российское. Пришвартованная к пирсу субмарина, к слову, была хорошо видна из окошка кабинета, в котором происходила эта встреча, и Сайрус Ричардсон время от времени с гордостью поглядывал на свой грозный подводный корабль.
Допив шампанское, троица отставила в сторону бокалы и удобно расположилась в мягких креслах.
– Итак, господа, – мистер Говард взял инициативу в свои руки, – давайте подведем некоторые первые, промежуточные итоги. Батискаф русских с командой ученых сейчас лежит на дне. Там же покоится и научно-исследовательское судно «Академик Королев». – Говард был явно доволен положением дел, происходящих в полярных широтах. Он потер ладонью о ладонь, потом хлопнул себя по коленкам. – Я так понимаю, что дело движется к логическому и удачному для нас завершению.
– Вот только экипаж «Академика Королева» принял на борт не наш корвет, а шведский сухогруз, – напомнил собравшимся церэушник Швайнштайнгер, добавив в бочку меда немного дегтя.
– Напомню вам, – вмешался командир субмарины, – что русское научно-исследовательское судно никто изначально не собирался топить…
– Боже упаси! – Швайнштайнгер поднял руки вверх, словно собирался сдаться в плен. – Открытая конфронтация – не моя специальность. Здесь нам просто сказочно повезло.
– Вот именно, – поддакнул подводник, – задача ставилась – отогнать русских от места погружения батискафа. А что он напорется на айсберг и пойдет ко дну – такой изворотливости от русского капитана не ожидал даже я. Поэтому моя подлодка и корвет и отошли подальше, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, – пояснил Ричардсон. – А когда русские стали тонуть, то, как на зло, шведы оказались ближе и подошли к месту крушения первыми. Что мне было делать? Топить шведский сухогруз? – Он рассерженно глянул на представителя из Лэнгли.
– Ладно, бог с ними, с этими русскими и со шведами, – примирительно произнес мистер Говард, – в конце концов нас мало интересует экипаж «Академика Королева». Нас, меня, в частности, и нашу корпорацию, – уточнил он, – интересуют в первую очередь пробы грунта и уникальный образец глубоководного бура. Вот это я хотел бы получить в первую очередь, – закончил нефтедобытчик, вопросительно глянув на Швайнштайнгера. – Как это можно организовать?
– Мистер Говард, – на лице церэушника появилась блаженно-ангельская улыбка, – хочу вам напомнить, что я никоим образом не представляю здесь интересы вашей компании-монополиста. Это касается меня меньше всего. Вы позволите? – Он протянул нефтяному магнату свой пустой бокал, дождался, когда его снова наполнят, отпил несколько глотков и только после этого продолжал: – Как вы понимаете, я далек от бизнеса. Я, знаете ли, специализируюсь на защите государственных интересов. Вы позволите? – снова поинтересовался Швайнштайнгер, достав из настольной шкатулки пахучую сигару и вопросительно глянув на Говарда.