В детстве он бесконечно мог смотреть на огонь и воду. Повзрослев, открыл для себя сокурсницу Катю. Прыгала ли Катя по дивану голая, бежала ли ночью по нужде – в ней всегда соединялись и блеск огня, и шум воды, и отличные ноги. Фёдоров считал Катю лучшим зрелищем до самой зрелости, когда повстречал бригаду мастеров под управлением Васи Журавлёва. Уступая Кате в ногах, штукатуры брали своё драматизмом и творческой фантазией. Падение со стропил молотков и целых людей наперегонки, опрокидывание вёдер с краской, обед белыми от пыли гамбургерами, просверливание сапога вместе с пальцем – бесконечность сюжетных ходов просто завораживала. Фёдоров жалел, когда деньги кончились и мастеров пришлось выгнать. Гонорары на три романа вперёд закончились, и писатель вынужден был остановиться.
* * *Однажды ночью, в кровати, вдыхая запах олифы и свежего ацетона, Фёдоров почувствовал воду на щеках. На ощупь как слёзы, но текли они с потолка. У верхнего соседа сорвало кран. Сам сосед улетел в Индонезию и возвращаться не хотел. Злой Фёдоров перекрыл воду всему дому. Равнодушные жильцы открыли её снова. Тогда Фёдоров забаррикадировался в подвале. Заточенной хоккейной клюшкой он отгонял иссыхающих соседей. Вместо воды он раздавал входящим телефонный номер автора потопа.
Не знаю, почему тот человек из верхней квартиры не выбросил в море свой телефон. Видимо, хранил в нём деньги, адрес гостиницы, билеты на самолёт, навигатор, курс валют, новости и смешные фото, без которых не мог дышать. Доступа ко всему этому разнообразию всё равно не было. Двести соседей звонили без пауз, разными голосами, уговаривали вернуться на Родину. И вот вам пример величия русского языка. Под действием одних только слов человек бросил Бали, океан и двадцать оплаченных завтраков. И вернулся в Москву, где с большой вероятностью мог получить в торец. Более жестокого примера ностальгии я не знаю.
Ту квартиру на первом этаже Фёдоров высушил и продал. Теперь живёт на даче. Туалет свободного падения он считает пиком торжества цивилизации. Египетские пирамиды, для сравнения, просто груды камней.
Я описал Даше все муки Фёдорова. Я был красноречив и метафоричен, сыпал гиперболами и аллегориями. Даже жестикулировал, лишь бы ремонт не начинать. Даша сказала – хорошо всё-таки, что мы живём на верхнем этаже. Но всё равно, нам нужна дача. И вздохнула. Из моих поучительных притч она какие хочет выводы, такие и делает.
Театральное
В одном детском саду ставили Муху-Цокотуху. Артистам объяснили суть конфликта: для паука муха обед, для комара – крылатый ангел. Две страсти, два взгляда на мир. Пока любовь у насекомых не стала темой парадов и не запрещена властями, такие вещи можно играть без согласований с центром.
Распределение ролей превратило садик в серпентарий. Не такой опасный, как БДТ, но и подлостей хватало, и скандальных назначений. На роли бабочек выстроилась очередь. В тараканы, наоборот, никто не записался. Пришлось их вырезать из бумаги. Ростовые макеты тараканов вызывали массовый страх сцены. Им потом оторвали усы и дорисовали улыбки. И всё равно бабочки взвизгивали, неосторожно глянув на задник.
Исполнитель роли паука утверждал, что его надули. Он поступал за роль спайдермена. Он хотел уйти из искусства в другой сад, когда увидел костюм. Насилу успокоили, пообещав вампирскую сцену (…и кровь у неё выпивает). В ней артист обнаружил такое знание материала, что Муха плакала в гримёрке от потрясения.
В эпизоде свадьбы вдруг забастовал Комар. Ему нравилась пчёлка, а муха – не очень. Даже понарошку он отказывался жениться на нелюбимой. Муха снова плакала. Ей самой нравились клоп и кузнечик, и плевать на комара, но всё равно обидно.
Вообще, женщины в коллективе не так хороши, как по отдельности. Один белорусский вожатый интуитивно водил в походы только мальчиков. Саванны, джунгли, бурные реки – всё, что есть в окрестностях Минска, он показывал детям. Мужчины вместе вязали узлы, разводили огонь в болоте, из каши выплёвывали муравьёв, друзей природы. Сходившие раз, просились в поход ещё и ещё.
Мамы девочек обвинили вожатого в сексизме. Люди в мини-юбках тоже любят природу, сказали мамы. Вскоре вожатый узнал десять главных гендерных отличий. Во-первых, девочки не хотят муравьёв. Ни в каше, ни в чае, нигде. Девочкам не интересно, как высоко он влезет по ноге и укусит ли он туда, куда доберётся. Девочек не интересует наука, зато они хохочут по ночам как совы. Утром их не буди до самого обеда. Сами себя девочки делят пополам, с половиной дружат, другую мечтают унизить, а лучше убить. Орать на них нельзя, они девочки. Они помнят каждый взгляд вожатого. За любовь, красоту и дружбу они готовы вцепиться в волосы. Девочкам не интересны морские узлы, кроме откровенно красивых. Заслышав музыку, они рефлекторно танцуют. Зачем в лесу или в поле танцы, вожатый придумать не смог. Он зарёкся украшать походы девочками. А зря. Беларусь не настолько яркая страна, чтоб ходить по ней без женщин.
В прошлой жизни этот человек жил в Японии. Там его звали сёгун Токугава. В 1692 году он же запретил женщинам играть на сцене. «Для сохранения нравственности и избежания неистовств». Представляю, какие письма ему писали выпускницы театральных вузов.
Детский сад № 6 не блюдёт законов театра кабуки. На сцене присутствовали все девчонки всех групп, в крыльях, с рожками, красивые как звёзды. «Только не при них», – подумал паук, увидев занесённую саблю. Он ловко увернулся и пустился в бега. Комар погнался за кровопийцей, бабочки помогали загонять. Поймали, стали рубить, но от сабли паук лишь громче хохотал. На удачу, комар оказался дзюдоистом. Удушающие приёмы неплохо вплелись в сюжет. Под аплодисменты зрителей режиссёр Нина Павловна унесла артистов за кулисы и там как-то расцепила. Заиграла музыка, бабочки стали рефлекторно танцевать.
Родителям очень понравился спектакль. Хоть садик логопедический и далеко не все поняли, что смотрели. Реплики без согласных, «а-о-ы-у» могут относиться к какому угодно произведению. Но на то оно и театр, чтобы любить его вопреки ценам в буфете. Так примерно думал я, покупая бутерброд за три евро в нашем оперном.
О дружбе
Среди собак тоже встречаются мерзавцы. Реже, чем среди людей, но всё-таки. Люди мечтают витиевато, многого без подлости просто не достичь. У собак желания проще. Им в голову не приходит сыпать битое стекло подруге в пуанты или стрелять других собак, потому что так велел телевизор. Собаки рады угощению и мячику. Или когда вся семья идёт гулять. Если бы люди научились такой скромности, на земле наступил бы рай. Зороастрийцы, утончённые в морали, говорят: обижать собаку – смертный грех.
Мой друг детства Мухтар терпел даже засунутый в нос палец, настолько верил в дружбу. Он играл в войну на стороне немцев и никогда не жаловался. Он легко находил партизан, хоть и отказывался их пытать. Партизанам самим приходилось пытать друг друга и рисовать кровь гуашью. Мухтар облизывал их раны, чего ни один гестаповец до него не делал. Он умер в 14 лет, так и не повзрослев. Сейчас он переродился во что-то красивое и цветёт в удобном для жизни месте.
Ещё я знал овчарку Джека. Мне нравилась его хозяйка. Джек не без оснований меня подозревал в дурных намерениях. Он запрещал мне садиться на диван, а потом вставать с него. За резкий выход из ванной Джек считал нужным выкусить из меня немножко мяса. Доверчивый как все собаки, он в конце концов поверил мне. Такой щедрый на котлеты человек не может быть гадом, подумал он.
И ошибся.
* * *Давайте лучше поговорим о сценаристе Петрове, который мечтал о собаке. Расходов никаких, говорил Петров, мешок еды и миска с водой. Зато собака спит под стук клавиатуры. Она будет выгуливать Петрова трижды в день, чтобы он не принял форму шара. Два друга, сценарист и пёс, станут ходить по осенним паркам, сочиняя классику кино и литературы.
Огромный плюс в том, что собаки гуляют молча. У них нет бесконечных подруг, подцепивших на Бали тренера по фитнесу, который в конце оказался подлецом. Наоборот, собака сама выслушает новый эпизод, и ей всё понравится. Петров терпел, никого не заводил, потому что собака была у девушки Иры. По вечерам сценарист стоял у окна, потом в нужный момент выбегал и случайно сталкивался с девушкой и её дружочком. По планам интригана, встречи должны были закончиться ЗАГСом. Так он получил бы и жену, и собаку.
Как-то раз Ира захотела в отпуск, но не знала, с кем оставить пса. Петров предложил себя. И за следующий месяц узнал много удивительного. Во-первых, собаководство в однокомнатной квартире – лучшее средство от хандры и депрессии. Во-вторых, в каждом сквере живёт примерно миллион кошек. Кто бы мог подумать.
Как-то раз Ира захотела в отпуск, но не знала, с кем оставить пса. Петров предложил себя. И за следующий месяц узнал много удивительного. Во-первых, собаководство в однокомнатной квартире – лучшее средство от хандры и депрессии. Во-вторых, в каждом сквере живёт примерно миллион кошек. Кто бы мог подумать.
Теперь о собаке. То была простая марсианская овчарка с обычным именем Эльбрус. При весе 30 килограммов пёс развивал до тонны в рывке. Он легко буксировал Петрова куда угодно, пренебрегая силой трения Петрова об асфальт. Петров выучился цепляться за деревья и скамьи. В отсутствие этих природных якорей он хватал прохожих, предпочитая старых дедушек, не способных ни ответить, ни хотя бы запомнить Петрова. Ещё он развил в себе инфракрасное зрение, которым видел кошек за триста метров сквозь кусты и бетон. Благодаря такому саморазвитию, ни одна кошка при написании этого рассказа не пострадала.
На первой же прогулке Петров сказал собаке «побегай» и отстегнул поводок. И следующие три часа носился по лесу. Он обещал тепло, еду, ласку и амнистию, только вернись. Но собачка считала, Петров ещё не набегался. Тогда сценарист сломал сук и стал бросать его сам себе. Он сам бегал и сам у себя отбирал палочку. Он рычал, прятался в кустах и стремительно из них выскакивал. Сам Всеволод Эмильевич Мейерхольд не выдержал бы и принял участие в забаве, настолько азартно играл Петров. Собака тоже поверила, включилась в беготню и тут же попалась. Так подлость победила простодушие, а игромания пожала очередную жертву.
В книгах собаки постоянно спят у ног хозяина или ждут еды, печально глядя в миску. На деле они проводят жизнь, капая слюной людям в тапки и глядя им в рот. Они ходят по пятам не из любви, а из подозрительности. Если человека оставить наедине, он тут же начнёт есть сам себя, а это недопустимо. Человеческая еда страшно нравится собакам, даже когда это камни.
Потом ночь. Собаки врываются в спальню и падают на пол с чемоданным грохотом. Они сопят, ворочаются и вздыхают. Уснув, могут пукнуть, что в три часа ночи не смешно. В пять утра пёс лает, потому что едет лифт, полный врагов. Защитив дом, он ждёт похвалы и кладёт морду на подушку. Потом собака уходит пить, громко цокая.
Петров придумал закрыть дверь в спальню и проиграл. Собака тут же взвыла как буря, зверь, и дитя из одного стихотворения. Соседи по панельному дому сразу ответили Петрову. Они говорили, не повышая голоса, но Петров расслышал каждое слово. Он-де может практиковать любые извращения, тут никто не ханжа. Но или днём, или молча. А не то по морде.
Каждое утро, с пяти до семи, Эльбрус тренировал на Петрове немигающий взгляд со вздохами. Петров не выдерживал, вставал и шёл гулять. Одна его нога каждое утро была мокрой. Проклятая собачья поилка перемещалась по квартире произвольно. Не вступить в неё было невозможно.
В одно прекрасное воскресенье Петров повез Эльбруса на дачу, где была овчарка Милена. Присутствующие многозначительно переглядывались. Милена была хороша, Эльбрус хоть и дураковат, но тоже высок и с ровными ногами. Именно такие женщинам нравятся. Вот-вот ожидалась страсть. Милена заинтересовалась гостем. Она элегантно подбегала и отскакивала, кокетливо написала на крыжовник. Эльбрус же выкопал из клумбы теннисный мяч и стерёг его от всех. И никакого интереса к бедной девчонке. Тот день стал личным позором Петрова. Сам бы он обязательно ответил на ухаживания юной неважно кого, главное, что юной. Петров оправдывался, дескать оба работали всю ночь, поэтому не могут сосредоточиться. А в принципе не стоит его отождествлять с собакой. Он не такой.
Присутствующие женщины-люди всё-таки отождествили. Придуманная холодность Петрова показалась им занятной. Многие назвали его таким же симпатичным, как собака. В общем, настоящий фурор.
Когда Ира вернулась из отпуска, Петров с овчаркой образовали единый организм. Они ели из одной миски, укрывались одним пледом, разговаривали о Фейхтвангере. Они вместе написали эссе о том, какие кошки глупые. Продали этот смешной текст в журнал и гонорар проели. Но Ире всё равно, она встретила в отпуске фитнес-тренера. Она подарила Петрову шоколадку. На собаку накинула ошейник и увела. И всё.
Петров выбросил шоколад, не распечатав. Он перестал гулять, сидит, пишет гениальный сценарий и плачет, плачет.