— Понял, сэр.
— Какой у вас остаток боеприпасов?
— Около сорока процентов, сэр.
— Вот и хорошо.
— Когда мы должны начать поиск, сэр?
— Ваши люди нуждаются в отдыхе, не так ли? К поискам можете приступить завтра на рассвете. Думаю, при свете дня это будет делать удобнее.
— Да, сэр.
— До связи, полковник.
Брэддок объявил новость своим бойцам (принявшим ее с профессиональной невозмутимостью, хотя большинству солдат хотелось поскорее убраться из негостеприимных джунглей — впрочем, были и те, кому, напротив, было интересно взглянуть на древний храм) и велел разбивать лагерь.
— Как? Прямо здесь? — воскликнул Джонс.
— Это оптимальная позиция, если вы еще не заметили. Здесь к нам можно приблизиться только по открытому пространству.
— Но я имею в виду… среди всех этих трупов…
— Вас смущают трупы? Вот уж не ожидал от профессионального гробокопателя, — неприязненно ответил Брэддок, который был все еще зол на Джонса из-за внезапно свалившегося третьего задания. Будь такая задача поставлена перед его группой изначально, он бы воспринял ее, как должное; но чего он очень не любил, так это когда планы начальства меняются уже по ходу операции. Вероятно, изначально МакКензи считал тайное святилище легендой — а теперь вот уверовал в его существование… Конечно, по-своему генерал логичен: раз уж группа Брэддока оказалась совсем рядом с храмом, да еще имеет в своем составе двух экспертов-археологов — проще и безопаснее провести обследование силами этой группы, чем нелегально забрасывать сюда еще одну. Но неужели генерал всерьез допускает, что в храме может быть что-то, интересное с военной точки зрения? Так или иначе, приказ есть приказ.
Джонс хранил оскорбленное молчание.
— До утра эти мертвецы нам ничем не помешают, — добавил полковник уже более миролюбиво. — Сами знаете, ночи сейчас холодные. А звери не придут за мертвыми, пока чуют поблизости живых. Уж эти аборигены научили их бояться человека.
— Да, но… я понимаю, мы не можем хоронить такую ораву… но хотя бы как-то прибрать… — неуверенно произнес Джонс.
— Да, пожалуй. Браво! — у археолога мелькнула мысль, что полковник хвалит его идею, но на самом деле тот просто обращался ко второму отделению.[6] — Убедитесь, что выживших не осталось, и сложите из трупов стену вокруг лагеря. Альфа — как поставите лазерный периметр и палатки, поможете Браво, и заодно принесете сюда оружие и боеприпасы бандитов, которые не успели подобрать в первый раз.
Несмотря на усталость, солдаты справились с поставленной задачей довольно быстро. По периметру поляны были воткнуты легкие стержни, на каждый из которых надевались четыре кольца — два с маломощными лазерами примерно того же типа, что и в лазерных указках, и два с фотоэлементами, предназначенными для приема лучей соседних лазеров. Кольца можно было сдвигать по высоте и поворачивать, что позволяло создать лазерную ограду любой формы. Конечно, такая ограда не могла полностью заменить живых часовых — уже хотя бы из-за возможности проползти под высоким лучом или перепрыгнуть низкий — но заметно облегчала их задачу. Стена из трупов представляла собой и вовсе символическую преграду — тел хватило лишь на то, чтобы уложить их в три ряда, их смог бы перепрыгнуть и ребенок — но шанс, что противник в темноте споткнется об это препятствие, все-таки был. Джонс это понимал, и все же старался не смотреть на это жуткое фортификационное сооружение.
Его, впрочем, никто и не заставлял. Полковник пригласил ученых в свою палатку (Хоренстиин уже предложил Квинсли свою помощь, но тот ответил, что полностью в порядке), зажег фонарь, подвешенный к вертикальному стержню (материя палатки была светонепроницаемой), и попросил спасенного археолога продемонстрировать находки.
Связки табличек с оттиснутыми на них майянским письменами, похожими на странные рисунки, Брэддока, конечно, не слишком заинтересовали, а вот пять предметов он осмотрел со всею тщательностью, не снимая при этом перчаток. Первым делом он замерил их радиационный фон — тот оказался в норме, затем поводил вокруг портативным газоанализатором. Особенно старательно он проделал это с черной пирамидой, и даже попробовал отвинтить ее цилиндрическую часть, или «ручку», как он ее назвал. Никаких результатов, однако, это не дало.
— Док, я имею полномочия принять у вас эти вещи на хранение, — объявил он Квинсли.
— Не стоит труда, полковник. Я хранил их эти два месяца и могу потаскать этот рюкзак еще немного, — натянуто улыбнулся тот, явно не вдохновленный мыслью отдать ценные научные находки какому-то военному.
— Не беспокойтесь, они будут запакованы в прочные герметичные пакеты, даже светонепроницаемые, и с ними ничего не случится.
— Говорю вам, в этом нет нужды.
— Простите, док, но у меня приказ.
— Хорошо, хорошо, вы выполните свой приказ, но только после того, как мы выйдем из храма. Видите ли, у меня сильное подозрение, что все эти предметы, или некоторые из них, играют роль, ну, некоего ключа, без которого мы, к примеру, просто не попадем в святилище.
— Доктор Джонс? — Брэддок перевел взгляд на второго археолога.
— Думаю, Маркус прав.
— Хм… ну ладно. Раз, действительно, за два месяца ничего с ними не случилось… не говоря уже о предыдущих столетиях… Значит, говорите, ключ? Ну, эта пирамидка — может, и ключ, тем более что, вы говорите, она так и называется — «то, что открывает». Но остальные… — он вновь поочередно взял их в руки и посмотрел, поворачивая на свету, — мне довольно трудно представить себе замок, который отпирается подобной статуэткой, каким концом ее ни вставляй. Разве что этот камень — он, действительно, огранен снизу, если, конечно, считать, что это низ…
— Как вы сказали? — вдруг заинтересовался Квинсли. — Камень?
— Ну да, — пожал плечами полковник. — А что, по-вашему, горный хрусталь — не камень? Я, конечно, не геолог, но уж если даже алмаз — камень, то это и подавно.
— Камень… — Квинсли, казалось, его не слушал, бормоча про себя. — Что, если и в самом деле…
— Если этот кристалл символизирует просто камень, и ничего больше? — радостно подхватил идею Джонс. — Действительно, раз у майя не было абстрактной скульптуры, то, что имеет форму камня, скорее всего, и означает камень. А такой материал выбран, чтобы важный предмет не перепутали с простым булыжником.
— Но почему камень говорит? — вновь проникся скепсисом Квинсли.
— Пока не знаю, — торопливо качнул головой Джонс, явно испытывавший прилив энтузиазма. — Итак, что мы имеем: камень — улитка — ягуар — человек. По-моему, это некая последовательность. Обозначающая, скажем, процесс эволюции материи.
— Стив, древние майя не слышали об эволюционной теории, — напомнил Квинсли. — То есть, конечно, они считали, что человек создан позже камней, но…
— Да, да, на четвертый раз, из желтого и белого маиса, — нетерпеливо перебил Джонс. — Уж мне можешь не рассказывать. Кстати, обрати внимание — боги создали человека с четвертой попытки, и у нас четыре предмета, последний из них — человек…
— По-моему, это притянуто за уши.
— Возможно, дело не в самих фигурках, а в материалах, из которых они изготовлены, — вмешался вдруг в ученый спор Брэддок. — Горный хрусталь — нефрит — серебро — золото. Каждый следующий ценнее предыдущего, это тоже последовательность.
Квинсли взглянул на полковника снисходительно, как обычно профессионалы и глядят на дилетантов, но Джонс на несколько секунд задумался над этой идеей, прежде чем ответил:
— Сами изображения наверняка имеют значение. Посмотрите, как тщательно изготовлены фигурки. В них явно есть какой-то смысл.
— В таком случае, как звучат эти слова по-майянски? — хотя полковник никогда не интересовался археологией, с основами шифровального дела он был знаком, и почувствовал, что задача начинает его увлекать.
— Я уже думал об этом, — покачал головой Квинсли. — У слова «человек» в юкатеке несколько синонимов. Основные — «уиник», «шиб» и «маак», ну и их вариации…
— «Шиб», говорите? А это их якобы оружие — «властелин Шибальбы»?
— Естественно, об этом я подумал в первую очередь, — поморщился Квинсли, недовольный, что его перебили. — Но улитка — «хт'от», ягуар — «балам» или «чакмоль», ну, тут тоже есть разные варианты произношения… Допустим, «шиб» и «балам» — это «шибаль»… но дальше ничего осмысленного не получается. Правда, до сего дня я не знал, что значит четвертый предмет. Если это действительно камень, то получаем «тунич» или «чьиник»… но это опять же ничего не дает. «Властелин» в тексте — «ахау», у этого слова есть еще синонимы — «юум», «кучкаб», «хмектан» и их вариации, но все равно, с нашими словами это не пересекается.
— «Камень» может быть еще «буктун», — напомнил Джонс.
— Да, верно. Ну и что?
Повисло молчание. Теперь фигурками завладел Джонс, давно их не видевший и словно открывавший заново. Он-то и обнаружил то, чего не мог заметить так и не снявший перчатки полковник.
— Потрогай, Маркус — на этой раковине есть шероховатости, — Джонс протянул другу нефритовую улитку.
— И что?
— А то, что другие фигурки гладкие.
— Нефрит — более мягкий материал, вот и… Впрочем, возможно, ты и прав — эти пятнышки, различимые лишь на ощупь, появились не случайно…
— Пятнышки? Крапчатая улитка — вот что это такое! «Уль»!
— Ну, допустим, «уль», — согласился Квинсли без особого энтузиазма. — Что это нам дает? «Шибаль», «уль» и «тунич-чьиник-буктун»…
— Вот чего я не могу понять, — снова встрял полковник, теперь рассматривавший золотую статуэтку, — так это почему эти древние так любили ваять всяких уродцев. Раньше я думал, что просто от неумения. Но доктор Джонс прав, эту штуку делали весьма тщательно, вон, каждый пальчик на ногах видно… Ну и зачем, спрашивается, они тогда сделали ему голову размером чуть ли не с туловище? Они что, не видели, какая у людей бывает голова?
— Это может иметь символическое значение, — снисходительно пояснил Квинсли. — Например, большая голова может символизировать… — но тут его перебил Джонс:
— А по-моему, все гораздо проще. Нас сбило с толку его лицо, типичное для изображений взрослых. Но обрати внимание на позу. На самом деле это маленький ребенок.
— Думаешь? — с сомнением произнес Квинсли.
— Ну да. Черты, конечно, несколько гипертрофированы, но узнаваемы. Ребенок, «аль». Или «паль».
— Но тогда мы лишаемся слога «шиб», — напомнил Квинсли.
— И что? У нас с этим слогом все равно ничего не вышло. Значит, надо пробовать по-другому… Итак, что у нас получается? «Аль», «балам» или… стоп, если верно предположение о порядке, то начинать надо с камня. «Тунич-чьиник-буктун», «уль», «балам-чакмоль», «аль-паль». Тебе это что-нибудь… Господи, Маркус! Ты помнишь, что сказано в тексте после «властелин Шибальбы»? «Утонувшей вещи троекратно бойся»!
— Мне этот перевод всегда казался сомнительным… Постой, как там в оригинале? «Бууль бааль оош сахаль…»
— Ну! «Бууль бааль»!
— Буктун — уль — балам — аль… Да, сходится. Это слоговая аббревиатура. Вот почему вещи — «говорящие»! Стив, ты гений!
— Простите, что прерываю вашу радость, джентльмены, — вмешался полковник, — но что это, собственно, дает? Ну, из первых слогов названий этих предметов можно сложить по-майянски «утонувшая вещь», и что дальше? Где эта самая вещь и зачем нужны предметы, если она и так упомянута в тексте?
— Вещь, вероятно, в храме, — ответил Джонс, как о чем-то несущественном. — Впрочем, никакой вещи, может быть, вообще нет. И даже скорее всего. Просто эти слова вставлены в текст для обозначения порядка. Мы решили задачу с другой стороны. Мы пытались выстроить последовательность предметов, чтобы понять, что означает их сочетание. А на самом деле их сочетание нужно для того, чтобы показать последовательность предметов. Эволюция и ценность материалов тут ни при чем.
— И что делать с этой последовательностью дальше?
— Надеюсь, мы это поймем, когда проникнем в храм, — беззаботно ответил Джонс.
— А знаете, что мне это напоминает? — ухмыльнулся вдруг Брэддок. — Процедуру запуска ядерной ракеты. Вы в курсе, как это делается?
— Да уж видели не раз в фильмах, — отозвался Джонс. — Сначала два офицера вскрывают каждый свой конверт и сверяют код. Если коды совпадают, они вставляют каждый свой ключ…
— Вот-вот. Этот ваш «буульбааль» как раз похож на такой код для сверки — в одном месте он написан на табличке, в другом — зашифрован через статуэтки. У нас, правда, разные системы записи не применяются, но, пожалуй, такой вариант даже более остроумен… И ключ тут тоже есть. Правда, только один. Вы уверены, что не должно быть второго?
— В тексте о таком не сказано, — возразил Джонс. — И вообще, «тот, что открывает» — не обязательно ключ. И даже не обязательно эта штука, — он кивнул на черную пирамидку. — Но не думаете же вы, что мы найдем в храме атомную бомбу?
— Нет, конечно. Вы же сами разъяснили мне, что это невозможно, — усмехнулся полковник. — Но если эти ваши жрецы верили, что создали что-то действительно опасное, то и меры предосторожности могли придумать похожие.
— Не создали, — негромко произнес Квинсли. — Вызвали.
— Да, да, — кивнул полковник. — Самого страшного демона майанского ада. Ваш друг мне уже говорил.
— Именно так. Они надеялись, что смогут им управлять. И просчитались. В итоге он разрушил их цивилизацию.
Повисла короткая пауза.
— Что вы на меня так смотрите? — широко улыбнулся Квинсли. — Разумеется, я не хочу сказать, что так все и было в реальности. Я ученый, а не рассказчик страшных историй в скаутском лагере.
— В самом деле, — полковник поднялся, почти уперевшись головой в ткань палатки, — не будем уподобляться детям, которые всю ночь слушают байки, а потом с утра не могут встать. Завтра нас еще ждут дела с этим вашим храмом, так что предлагаю по-быстрому поужинать и как следует выспаться.
Однако выспаться у них не получилось.
Подобно большинству людей с непоколебимо здоровой психикой, полковник Брэддок никогда не помнил своих снов и, если бы всякий раз просыпался сам, считал бы, что не видит их вовсе. Однако людей его профессии нередко будят в самые неожиданные моменты, в том числе и посередине сновидения — поэтому полковник знал, что иногда ему все-таки что-то снится. Так вышло и на этот раз: когда запиликал сигнал экстренного вызова, Брэддок, в парадном мундире и при всех регалиях, присутствовал на большом приеме в Белом доме. Он стоял вместе с другими военными и слушал речь Президента США. Поначалу речь выглядела обычной патетической трескотней, и Брэддок не особо прислушивался, но затем обратил внимание, что в выступлении первого лица государства мелькают странные слова — «Буульбааль», «Шибальба» и что-то еще в том же духе. Полковник сосредоточился. «И разрешите поздравить всех вас, народ Соединенных Штатов Америки и все человечество с наступающим концом света!» — жизнерадостно закончил Президент под аплодисменты присутствующих. В тот же миг до Брэддока дошло, что Президент — совсем не тот человек, чье лицо было привычным Америке и всему миру по бесчисленным фото и видеокадрам. На трибуне с крылатым гербом стоял Маркус Квинсли.
И в этот миг сигнал вызова вышвырнул его из сна, словно катапульта — летчика из кабины. «Пума-лидер», — ответил он, открывая глаза и на ощупь включая фонарь.
— Пума-6, — докладывал О'Лири, несший вахту снаружи. — Сэр, доктор Квинсли с вами?
Луч фонаря стремительно скользнул по соседним спальникам. Джонс мирно посапывал, не обращая никакого внимания на осветивший его лицо фонарь. Спальный мешок Квинсли был пуст.
«Он же в Белом доме», — чуть было не ответил Брэддок, но вовремя спохватился. Теперь он проснулся окончательно. Светящиеся цифры на часах показывали 1:22 пополуночи.
— Нет. Что случилось?
— Около двадцати минут назад, сэр, я заметил, как Квинсли вышел из палатки. Он явно старался не привлекать внимания, и я подумал, что ему нужно оправиться. Я не стал смотреть в его сторону, чтобы не смущать его. Вроде бы он кряхтел где-то за камнями, но я не прислушивался. Вы понимаете, сэр, это не те звуки, которые…
— Дальше!
— А потом я понял, что уже давно ничего не слышу, и что назад он не возвращался. Вряд ли он мог прокрасться обратно так, что я бы его не заметил. Но на всякий случай я решил связаться с вами и проверить…
— Он не пересекал периметр?
— Нет, сэр. Сами знаете, включилась бы общая тревога. К тому же его непременно засек бы либо я, либо восьмой с другой стороны лагеря.
— Понял, оставайся на связи и смотри в оба!
Брэддок попытался вызвать Квинсли по радио (после освобождения археологу вручили переговорное устройство), но тот не отвечал. Тем временем полковник уже развязывал рюкзак исчезнувшего. Тот явно стал легче, и, вытряхнув без церемоний вещи на пол палатки, Брэддок убедился в справедливости своих подозрений: все пять древних предметов пропали вместе с археологом. И, кажется, часть табличек тоже.
— Ммм… что… аау-аа… уже рассвет? — проснулся, наконец, Джонс.
— Похоже, ваш друг отправился искать храм в одиночку! — рявкнул полковник и, нажав кнопку общей связи, объявил тревогу.
Полминуты спустя все бойцы были на ногах и при оружии; защитные костюмы во время миссии они и так не снимали. Немногим больше времени ушло на то, чтобы удостовериться в отсутствии доктра Квинсли на территории лагеря. Спрятаться на этом маленьком пятачке было решительно негде, даже схоронившегося за валуном или за одной из палаток нашли бы сразу. Осмотрели даже стену из мертвецов — это отняло несколько больше времени, но Квинсли не оказалось и там. Двое солдат с фонарями прошли вдоль лазерной ограды — теоретически оставался шанс, что пропавший археолог мог проползти под лучом; однако нетронутая густая роса на траве опровергла эту гипотезу. Вся электроника отряда была бессильна обнаружить человека, считавшегося первичной целью миссии.