В 1943 году О. Константинова отправилась в Белоруссию работать в Русском драматическом театре, а Столяров приступил к съёмкам в фильме «Кащей Бессмертный». Во время съёмок (натура снималась в Барнауле), игравший Никиту Кожемяку Столяров едва по-настоящему не убил Кащея в исполнении Георгия Милляра. В сцене битвы Столяров так рубанул своего коллегу деревянным мечом по голове, что того увезли в больницу с сотрясением мозга. К счастью, всё обошлось и фильм досняли с теми же исполнителями.
В 1946 году Столярова пригласили на роль денщика в фильме «Старинный водевиль», который снимался на студии «Баррандов» в Чехословакии. Однако высокому киноначальству новый образ актёра не понравился, и картину быстро сняли с проката.
В конце 40-х семья Столяровых наконец собралась вместе — Константинова вернулась из Могилёва в Москву. А в 1951 году Столяров получил первую официальную награду: за роль в фильме «Далеко от Москвы» он был удостоен Сталинской премии и получил звание заслуженного артиста РСФСР.
Столяров в те годы был звездой советского кино, но его семья, в отличие от других знаменитых семей, жила довольно скромно. По словам К. Столярова:
«Наша семья жила, как страна. Вся жизнь в коммуналке… Мать перешивала мне вещи, так что я ничем не выделялся среди сверстников. Мы жили в Сокольниках: деревянные домишки, шпанистый район, у нас в школе иногда с диктантов милиция с собакой народ забирала. Я ходил, как все мальчишки послевоенной поры, с ножом в кармане…
У отца не было никакой частной собственности, кроме ружья. Ни дачи, ни машины — рюкзак и ружьё. Поэтому иногда мы всей семьёй выезжали в какую-нибудь область: Новгородскую, Псковскую, Рязанскую. Жили в брошенных домах. Отцу постоянно писали простые люди письма: „Сергей Дмитриевич, приезжайте к нам, у нас такая охота, рыбалка, сеновал“. Он везде был желанным гостем… Отец ходил босиком, в простой рубахе и штанах. Помню, как-то деревенские мальчишки, с которыми я играл, спросили меня, почему отец не одевается как артист. На мой вопрос он ответил, что мог бы с тросточкой и при бабочке ходить по деревне, но не любит эту показуху, потому что он такой же, как и другие люди…
Да и дружил отец в основном с людьми простыми, не из мира искусства. Из актёров у него был только один друг — Борис Бабочкин. Они вместе ездили на охоту. Их дружба продолжалась всю жизнь».
В 1953 году, когда вышел фильм «Садко» с Сергеем Столяровым в главной роли (режиссёр А. Птушко), к артисту пришла и международная известность. На кинофестивале в Венеции он получил первую премию. Однако самого актёра на тот фестиваль не послали по идеологическим соображениям. (И это при том, что через год французский журнал «Синема» включил С. Столярова в список выдающихся актёров мирового кино, причём от Советского Союза в этом списке он был один.)
Рассказывает О. Константинова: «Уже после успеха „Садко“ на международном фестивале у нас стали появляться зарубежные гости. Сами понимаете, каково принимать людей в коммунальной квартире, где проход через общую кухню. И, конечно, я пилила Серёжу: „Пойди попроси отдельную…“ На что он неизменно отвечал: „Я никуда не пойду. Люди, которые воевали, до сих пор живут в подвалах“».
Между тем за границу в тот год Столяров всё-таки попал: с фильмом «Садко» он в составе делегации поехал в Аргентину.
Рассказывает К. Столяров:
«На приём к президенту Хуану Перону полагалось идти во фраке, которого у отца, естественно, не было, и он надел вышитую русскую рубаху и пиджак песочного цвета. Среди дам в декольте он производил впечатление человека, одетого в индейский костюм. Президент поинтересовался у отца насчёт заработка. А у отца была единственная награда — Сталинская премия. Но президенту отец гордо ответил, что за каждый фильм получает сто тысяч. А эта единственная премия была разделена на двадцать человек. Перон ещё спросил, сколько стоит надетая отцом рубаха? Отец ответил, что она не продаётся.
Мы с мамой встречали его после поездки. На контрасте с Аргентиной отец как бы впервые увидел нашу жизнь. А я был в перешитом старом пиджаке и шапке-кубанке. Наверное, это было чудовищное зрелище. И отец сказал матери: „Как ты его одеваешь?“ Как? Мы всегда так жили, и я всегда так одевался…»
В 1954 году Кирилл Столяров поступил во ВГИК. Родители в те дни были на гастролях в Днепропетровске, поэтому о решении сына ничего не знали. Когда вернулись в Москву и узнали, то промолчали. Лишь отец скупо заметил: «Ну-ну…» В 1955 году К. Столяров снялся в первом своём фильме — «Сердце бьётся вновь». Однако популярность пришла к нему только после второй картины — «Повесть о первой любви» (1957). В том же году Г. Александров пригласил его в свою новую картину, которая вышла на экраны в 1958 году и носила название «Человек — человеку». После премьеры фильма были выпущены спичечные коробки с профилями исполнителей главных ролей — Кирилла Столярова и Светланы Немоляевой (это был её дебют в кино). В дальнейшем отношения Александрова и К. Столярова хотя и продолжились, но были довольно прохладными. Со второго фильма — «Пилигримы» — Кирилл ушёл в самом начале съёмок, хлопнув дверью. А в конце 60-х, когда Александров попросил его переозвучить роль отца в фильме «Цирк», К. Столяров согласился только из любви к родителю.
Женился К. Столяров на своей однокурснице по ВГИКу Нине Головиной. Когда у них родился сын, то они его назвали в честь деда — Сергеем.
Между тем в 50-х годах Сергей Столяров снялся ещё в двух известных фильмах: в 1956 году на экраны вышел первый советский широкоформатный фильм «Илья Муромец», в котором актёр сыграл роль Алёши Поповича (этот фильм вошёл в Книгу рекордов Гиннесса — в нём участвовали 106 тыс. солдат-статистов и 1100 лошадей), а в 1957 году — в «Тайне двух океанов» (6-е место в прокате — 31,2 млн. зрителей), где актёр сыграл роль капитана советской подводной лодки. Галерея положительных образов была продолжена. По этому поводу К. Столяров размышляет:
«Отрицательные роли отцу как-то не давались. Ему не за что было „зацепиться“ внутри, чтобы быть убедительным в роли негодяя. Характерные роли в театре были, а отрицательные — нет. Великим актёром он себя никогда не считал… Однако при всей своей положительной внешности он никогда не играл ни начальников, ни секретарей обкомов. С ним трудно было фальшивить. Подкупить его орденом или благами нельзя — значит, Столяров неуправляемый, неизвестно, чего от него ожидать».
В 1958 году Столяров стал членом КПСС. В 1960 году его семья наконец-то получила ордер на новую трёхкомнатную квартиру. Столяров тогда играл в Театре киноактёра, в кино почти не снимался. Ещё в 1958 году вместе с женой, сыном и его супругой Ниной Столяров создал творческую группу, которая гастролировала по стране. Они читали стихи, прозу, играли сценки из различных водевилей. Так они сами «загружали» себя работой. Подобным образом тогда поступали и другие киноартисты: М. Бернес, С. Мартинсон, М. Кузнецов.
Практически не снимался в кино Столяров и в 60-е годы. Тогда на экранах страны появилось всего лишь две картины, где актёр сыграл крупные роли: «Человек меняет кожу» (1965) и «Туманность Андромеды» (1967). Последний фильм даже получил специальный приз на фестивале в Триесте в 1968 году. Столяров в этом фильме сыграл свою последнюю (тоже главную) роль в кино. Именно малая занятость в кино позволила руководителям Театра киноактёра, где он работал, выдвинуть против Столярова обвинение, что он не выполняет положенную норму. За это Столярова и его жену уволили из театра. Этот скандал серьёзно подорвал здоровье актёра, вскоре он серьёзно заболел.
Рассказывает К. Столяров:
«В 1968 году у отца внезапно начала опухать нога, и поначалу он не придал этому особого значения. Он никогда до этого не болел. Как раз тогда ему удалось наконец „пробить“ разрешение на съёмки собственного фильма. Много нервов для этого пришлось потратить. Мы вместе поехали выбирать натуру, и тут болезнь спутала все его планы. У него обнаружили рак. Как тогда сказали врачи, „болезнь от огорчения“. Отца положили в Кремлёвку, а мной овладела навязчивая идея: я же должен отдать отцу долг! И вот Бог мне подсказал: писать сценарий о Дмитрии Донском! Отца всегда интересовал тот период истории, он загорелся, много работал. И этим продлил себе жизнь на год. Однажды его пригласили на какой-то юбилей, и он пришёл на него в белом свитере, красивый, как всегда. Все знали, что он обречён, но сам отец не показывал виду, что ему плохо.
А 9 декабря 1969 года он умер. У меня на руках. Я обычно ходил в больницу часам к одиннадцати-двенадцати. В тот день была скверная погода: снег, холод. Может, потому и примчался раньше. За некоторое время до моего прихода отец брился и поранил губу. А организм уже не сопротивлялся. Пришла медсестра, дежурно спросила: „Ну как себя чувствуем?“ Увидела кровь, решила прижечь ранку и что-то замешкалась. Отец говорит: „Видишь, человеку тяжело, возьми лампу и посвети“. Когда я поднёс лампу, то увидел, что медсестра плачет. И тут отец произнёс: „Ну что ты не можешь помочь человеку, видишь, ей трудно!“ Ей трудно… Через несколько минут он умер. Потом я попросил скульптора Славу Клыкова сделать отцу памятник. Славе нужен был двухметровый белый камень: он считал, что отец был русским, светлым человеком, поэтому ничего лучше мячковского камня не придумать. Я перевернул всю Москву — не нашёл. И тут мне сказали, что в одном переулке ломают часовенку. Схватил такси и, не поверите, приехал… к себе домой, туда, где всю жизнь жила наша семья, к Покровскому собору.
А 9 декабря 1969 года он умер. У меня на руках. Я обычно ходил в больницу часам к одиннадцати-двенадцати. В тот день была скверная погода: снег, холод. Может, потому и примчался раньше. За некоторое время до моего прихода отец брился и поранил губу. А организм уже не сопротивлялся. Пришла медсестра, дежурно спросила: „Ну как себя чувствуем?“ Увидела кровь, решила прижечь ранку и что-то замешкалась. Отец говорит: „Видишь, человеку тяжело, возьми лампу и посвети“. Когда я поднёс лампу, то увидел, что медсестра плачет. И тут отец произнёс: „Ну что ты не можешь помочь человеку, видишь, ей трудно!“ Ей трудно… Через несколько минут он умер. Потом я попросил скульптора Славу Клыкова сделать отцу памятник. Славе нужен был двухметровый белый камень: он считал, что отец был русским, светлым человеком, поэтому ничего лучше мячковского камня не придумать. Я перевернул всю Москву — не нашёл. И тут мне сказали, что в одном переулке ломают часовенку. Схватил такси и, не поверите, приехал… к себе домой, туда, где всю жизнь жила наша семья, к Покровскому собору.
Вот от той разобранной часовенки и стоит на могиле отца камень…»
С. Столяров похоронен на Ваганьковском кладбище, напротив входа. Рядом с ним на этом участке нашли свой последний приют артист Владимир Высоцкий, тележурналист Владислав Листьев, спортсмены Инга Артамонова и Отари Квантришвили. Всех их, таких разных, объединила земля Ваганьковского кладбища.
P.S. Буквально через несколько дней после смерти С. Столяров был удостоен звания народного артиста РСФСР. Фильм, сценарий которого он написал незадолго до смерти, вышел на экраны страны в 1972 году. Он назывался «Когда расходится туман».
Николай Черкасов
Николай Константинович Черкасов родился 27 июля 1903 года в Петербурге, в семье железнодорожного служащего Константина Александровича Черкасова. По семейному преданию, рождался на свет будущий знаменитый актёр вяло. Поэтому его пришлось тащить наружу щипцами, отчего у него над висками на всю жизнь остались две небольшие вмятинки. Мать — Анна Андриановна — в своём первенце души не чаяла. Постоянно его оберегала от всяких напастей, следила за каждым его шагом.
В 1909 году семья Черкасовых (вскоре она пополнилась ещё одним мальчиком — Костей) переехала в просторную четырёхкомнатную квартиру одного из домов в Десятой роте (затем — 10-я Красноармейская улица). Отсюда Коля и пошёл учиться в гимназию № 10. Одноклассники относились к Коле с уважением: он никогда никого не задирал, но если его обижали, то спуску никому не давал. Никогда не был злопамятным. Но за несдержанность в аттестате у него была выведена четвёрка по поведению. Отцу это не нравилось, и он порой наказывал своего старшего сына, однако это мало помогало. Пересилить свой характер Коля ещё не умел.
Первый спектакль, который Черкасов увидел в своей жизни, был «Руслан и Людмила» в Мариинском театре, когда Коля учился в начальных классах гимназии. По словам самого Черкасова, впечатление у него осталось волшебное. Однако о театре как профессии он тогда не помышлял. Летом 1917 года его внезапно захватила музыка. Интерес к ней у мальчика был настолько силён, что он в одиночку посещал концерты графа Шереметева, ходил на утренники в филармонию и даже ездил в Павловск, где обычно выступали известные музыканты. Его кумиром стал Фёдор Иванович Шаляпин.
В 1919 году Черкасов закончил Петроградскую трудовую школу и вместе с несколькими друзьями подал заявление в Военно-медицинскую академию. Но в душе он сомневался в своём выборе. Однажды он стал свидетелем того, как трамвай на полном ходу переехал прохожего. Брызнувшая на тротуар кровь вызвала в юноше такой ужас, что он понял: ни о какой медицине и речи быть не может. И Черкасов поступает в студию мимистов, руководимую А. Кларком. Проучившись там всего лишь несколько недель, 16-летний Черкасов вскоре был зачислен мимистом 3-й степени в Петроградский академический театр оперы и балета. Отныне его поприще — массовка.
С 1920 года Черкасов начал танцевать в спектаклях Студии молодого балета. При росте почти два метра молодой артист исполнял характерные роли: Злого гения в «Лебедином озере», брамина в «Баядерке» и др. Осенью 1923 года он подал заявление в Институт сценических искусств и одновременно с этим в Институт экранного искусства. Талантливого юношу приняли в оба заведения.
В 1925 году, случайно посмотрев в кинотеатре «Паризиана» фильм о приключениях комиков Пата и Паташона, Черкасов и его однокурсник по ИСИ Г. Гуревич решили воссоздать этот дуэт собственными силами (чуть позже Гуревича заменит студент Борис Чирков, тот самый, который позднее сыграет в кино Максима). Черкасову, естественно, досталась роль долговязого Пата. Когда летом следующего года студенческая бригада ИСИ гастролировала по Средней Азии, то самым удачным номером был именно этот — Пат и Паташон. Этот же номер вскоре способствовал зачислению Черкасова в Ленинградский театр юных зрителей.
В 1927 году Черкасов снялся в своём первом фильме. Это была немая картина «Поэт и царь», в которой молодой артист сыграл парикмахера Шарля. Как вспоминал позднее сам актёр, впервые увидев себя на экране, он ужаснулся — своему росту и худобе. Тогда ему показалось, что кино для него навсегда закрыто. Но вскоре он был приглашён на съёмки ещё двух картин: «Его превосходительство» и «Мой сын» (в последнем играл всё того же долговязого Пата).
В ТЮЗе Черкасов играл и драматические роли, но роль Пата воспринималась всеми как его основное актёрское амплуа. Именно поэтому в марте 1929 года актёру предложили перейти из ТЮЗа в театр «Мюзик-холл». Поколебавшись какое-то время, Черкасов согласился.
Летом 1929 года он познакомился с юной актрисой Ниной Николаевной Вейтбрехт, которая вскоре стала его женой. В октябре 1930 года умер отец Черкасова. В те дни актёр был в Москве (он уже работал в Московском мюзик-холле), но на похороны отца успел приехать. Мать с женой просили его не уезжать, но он был связан работой и бросать её не собирался. Однако весной 1931 года у него родилась дочка, Черкасов вернулся в Ленинград окончательно и поступил на работу в только что созданный театр «Комедия». Выбор этого коллектива объяснялся в первую очередь тем, что он нигде не гастролировал, а молодому отцу это было необходимо.
Кроме работы в театре, Черкасов довольно активно снимался и в немом кино. Летом 1932 года он сыграл роль постового милиционера в фильме «Встречный».
В 1934 году Черкасов поступает в труппу Ленинградского академического театра имени А.С. Пушкина. Этот приход многими актёрами театра был воспринят с недоумением: зачем нам нужен актёр-эксцентрик, вопрошали они. Возразить им Черкасову было нечего: его первая роль на Малой сцене в комедии «Чужой ребёнок» была лишена всякой драматургии и строилась на одной эксцентрике. Однако уже во втором спектакле — «Вершины счастья» по пьесе Дж. Дос Пассоса — молодой актёр удачно сыграл роль серьёзного сыщика Айка Ауэрбаха. Скептики притихли.
И всё же настоящая слава к Черкасову пришла благодаря кино. В 1934 году он снялся в фильме «Горячие денёчки», а год спустя режиссёр Владимир Вайншток предложил ему сыграть профессора Паганеля в «Детях капитана Гранта» (фильм снимался в августе 1935 – апреле 1936 года). Успех этого фильма был настолько огромен, что после него посыпались предложения от многих режиссёров. Причём роли предлагались непохожие одна на другую. Так в 1936 году он начал одновременно сниматься в роли царевича Алексея в «Петре Первом» и профессора Полежаева в «Депутате Балтики».
В оба фильма актёр попал отнюдь не просто. В первом случае он сам явился к режиссёру Владимиру Петрову и заявил: «Роман А. Толстого знаю наизусть и готов сыграть в фильме роль самого Петра!» Дерзость актёра понравилась режиссёру, и он попросил гримёра загримировать его. Однако Пётр Первый из Черкасова явно не получался. (В театре он всё-таки сыграл Петра, но после успеха Н. Симонова в киноверсии от роли отказался.) Актёр расстроился, и тогда режиссёр внезапно предложил ему роль царевича Алексея. После недолгих колебаний Черкасов согласился.
С ролью во втором фильме тоже помогла случайность. Снимаясь в «Петре», Черкасов захаживал в павильон, где Александр Зархи (он снимал нашего героя в «Горячих денёчках») работал над фильмом «Беспокойная старость» (первое название «Депутата Балтики»). Неожиданно режиссёр предложил актёру почитать сценарий: «Может, подыщешь для себя какую-нибудь роль». Черкасов хотел было отказаться, он ведь был по горло загружен в «Петре», но затем согласился. И, прочитав сценарий, вдруг загорелся ролью профессора Полежаева. «Да какой из тебя старик?» — удивился Зархи. Но Черкасов обладал удивительным свойством убеждать людей. И Зархи сломался. На дворе была весна 1936 года.
Премьера «Депутата Балтики» состоялась 1 января 1937 года в Ленинградском Доме кино и вызвала бурю восторга. Заключительная речь профессора Полежаева утонула в аплодисментах публики. Ни один советский фильм не удостаивался ещё таких оваций. В том же году на Международной выставке в Париже фильм был удостоен высшей премии — «Гран-при».