ХАЙАТ
Вот вы о чем. Что же, я начинал с целлулоидных покрытий, если вам интересно.
ИСТМЕН
(Поворачивается к Хайату, очевидно обдумывая какое-то решение.) Что вы знаете о фотопластинках?
ХАЙАТ.
Практически ничего… Их делают из стекла, я прав?
ИСТМЕН
Да, верно, из стекла, покрытого светочувствительным гелем.
ХАЙАТ
Таким образом… Вы хотите использовать целлулоид вместо геля?
ИСТМЕН
(В глазах его мелькает озорство.) Я хочу использовать целлулоид вместо стекла.
ХАЙАТ
(Пытается понять.) Хм… небьющиеся фотопластинки?
ИСТМЕН
Вы представляете, сколько пластинок может взять с собой фотограф с учетом необходимого оборудования?
Хайат качает головой.
ИСТМЕН
Максимум десять, может быть пятнадцать. Нужно вьючное животное, чтобы носить всю эту тяжесть. На крайний случай слуга или даже двое слуг – дороговато, эдакая забава для богатых.
ХАЙАТ. Вы полагаете, фотопластинки из пластмассы приведут к удешевлению?
ИСТМЕН. Я хочу, чтобы фотография была доступна каждому. Хочу сделать камеру настолько дешевую и легкую, что можно будет брать ее на вечеринку в честь дня рождения, или на пикник, или в отпуск, или…
ХАЙАТ
На пляж!
ИСТМЕН
Именно! Фотоаппарат должен быть как можно компактнее и легче. Поэтому так важно избавиться от тяжелых стеклянных пластин. (Серьезно смотрит на Хайата.) Я придумал такой фотоаппарат. Секрет в том, чтобы нанести фотоэмульсию на длинную и гибкую пластинку. Тогда можно будет запечатлеть двадцать или даже тридцать изображений на пленке, накрученной на маленькую катушку. Я называю это камерой Kodak и уверен, каждый сможет позволить себе такую. Я подарю искусство фотографии всему миру!
ХАЙАТ
Что ж, это самая гибкая пластинка… У вас уже есть технология?
ИСТМЕН
Пока нет. Мы используем бумагу, но она не годится.
ХАЙАТ
И вы хотите вместо нее использовать целлулоид?
ИСТМЕН
Это возможно?
КОММЕНТАРИЙ К СЕДЬМОЙ СЦЕНЕСтекло, одновременно прозрачное и химически инертное, отлично подходило для фотопластинок. Однако они были тяжелыми, громоздкими и дорогими, поэтому профессиональные занятия фотографией могли позволить себе только богатые люди. Джордж Истмен придумал целлулоидную пленку в качестве замены фотопластинам – изобретение столь же революционное, как и портативные фотоаппараты Kodak. Заменив стекло гибкой пленкой, которую можно было сворачивать, он сделал камеры компактнее, легче и дешевле. Истмен подарил искусство фотографии массам. Недорогим портативным аппаратом можно было пользоваться ежедневно – таким образом Истмен открыл новый способ делиться семейными воспоминаниями. В наше время катушка с пленкой стала уже раритетом, ее сменили цифровые аналоги. Тем не менее изобретение целлулоидной фото– и кинопленки – поворотный момент в истории визуальной культуры.
СЦЕНА ВОСЬМАЯ МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: КАБИНЕТ ХАЙАТА, НЬЮ-ЙОРК, НЕСКОЛЬКО ЛЕТ СПУСТЯ.На часах далеко за полночь. Нигде, кроме стеклянного закутка, не горит свет. ХАЙАТ колдует над странным аппаратом. Внезапно он слышит шум и поднимает глаза.
ХАЙАТ
Кто там? (Возвращается к работе, но шум раздается снова.) Кто там?.. Есть там кто-нибудь?.. Бетти, это ты?..
Медленно поворачивается дверная ручка, дверь отворяется. Сперва не видно никого, затем в проеме возникает силуэт БИЛЛА. Он пьян.
БИЛЛ
Так-так, посмотрите-ка, кто тут у нас.
ХАЙАТ
Вы кто? Ночной сторож? Пожалуйста, выйдите и больше не беспокойте меня.
БИЛЛ
Я не ночной сторож, но я стерегу. Тебя стерегу.
ХАЙАТ
Что вы имеете в виду? Выйдите! (Встает.) Вы слышите меня?
БИЛЛ
Ну уж нет. И нечего мне указывать. Это я должен указывать, если уж на то пошло. (Достает пистолет и берет на прицел Хайата.) Садись.
ХАЙАТ
Если вы пришли за деньгами, то их здесь нет. Все в банке. Деньги забирают отсюда каждый день.
БИЛЛ
Я сказал, сядь.
ХАЙАТ
Да кто же вы такой?
БИЛЛ
Ты убил моего брата, и я пришел вернуть должок. Справедливо? Поэтому я буду твоим… палачом.
ХАЙАТ
Да о чем вы говорите? Я в жизни никого не убивал. Это какая-то ошибка.
БИЛЛ
Нет тут никакой ошибки. Это ты сделал те шары, которые его убили. Долго я тебя выслеживал, считай, десять лет, как его застрелили… А теперь я здесь.
ХАЙАТ
Да, я что-то слышал. Кто-то играл в пул моими новыми шарами, и его застрелили. Но это вышло случайно. Это не моя вина, меня там не было!
БИЛЛ
Это твоя вина! Это все твоя вина! Заткнись! Я покончу со всей этой ерундой. (Показывает на фабрику.) Это против природы – вот почему умер мой брат. Ты шутишь с природой, всюду суешь свою идиотскую пластмассу, внушаешь им, что она такая же ценная, как слоновая кость, делаешь деньги на бабской страсти к побрякушкам, выставляешь всех дураками. Но только не меня. Меня так просто не обманешь этими вашими пластмассовыми зубами. Кто-то должен это остановить. И это буду я.
ХАЙАТ
Пожалуйста, пожалуйста, не убивайте меня! Пожалуйста. Выслушайте меня. Этот материал, пластмасса, которую вы ненавидите, даст вам и таким, как вы, очень много – гораздо больше, чем кому бы то ни было еще! Она обессмертит вас! Она уподобит вас богам – я знаю!
БИЛЛ
Что за чушь ты несешь?
ХАЙАТ
Проблема фотографической чувствительности решена! Движущиеся картинки, ты их разве не видел? Истории на серебристом экране. Герои вроде тебя, отважные ковбои, покорители Запада! В городах люди в очередь выстраиваются, чтобы на них посмотреть. И все благодаря этой чудесной прозрачной и гибкой пленке – она одна способна на такое! Вот как надо рассказывать истории. Смотри, у меня тут есть проектор. Я как раз собирался зарядить фильм. Давай я покажу тебе.
БИЛЛ
Нет, это все бред, это все…
За спиной у Билла кто-то зажигает свет, слышится шум шагов. Появляется НОЧНОЙ СТОРОЖ, он держит в руках фонарь.
НОЧНОЙ СТОРОЖ
Все в порядке, мистер Хайат? Я слышал крики.
Билл, убегая, толкает ночного сторожа. Тот роняет фонарь, пламя падает на бракованную кинопленку, и она мгновенно вспыхивает. Хайат и ночной сторож пытаются затушить пожар, но в коробках и на столах слишком много огнеопасного целлулоида. Они едва успевают выбраться и беспомощно наблюдают снаружи, как фабрику пожирает огонь.
КОММЕНТАРИЙ К ВОСЬМОЙ СЦЕНЕКатушки целлулоидной пленки дала жизнь кинематографу. Сама идея, что изображенный предмет можно «двигать», последовательно меняя картинки, известна не одну сотню лет, но пока не появился гибкий прозрачный материал, в реальности существовал лишь вращающийся барабан зоотропа. Все изменил целлулоид: серия фотоснимков запечатлевалась на пленке и быстро прокручивалась, создавая иллюзию движения. Теперь можно было показывать более длинную, чем на зоотропе, последовательность кадров, а также проецировать движущиеся образы на экран для большой аудитории в театре. Счастливая идея пришла в голову братьям Люмьер – и началась история кино.
Снимок печально знаменитой «Дикой банды» грабителей поездов и ее предводителя Бутча Кэссиди сделан в 1900 году в техасском Форт-Уэрте (на стр. справа). Их преступные деяния вполне отражают наши представления о Диком Западе тех времен – эпохе беззакония и насилия с одной стороны и технических прорывов (поезда, машины, самолеты и, конечно же, пластмасса) – с другой. Несомненно, «подвиги» банды забылись бы, если бы не фильм 1969 года с Полом Ньюманом в роли Бутча Кэссиди и Робертом Редфордом в роли Сандэнса Кида. Фильм был снят на целлулоидную кинопленку и, как и многие вестерны, обессмертил и овеял романтическим ореолом давно ушедший мир.
Пластмассы, появившиеся вслед за целлулоидом, – бакелит, нейлон, винил и силикон – обладали созидательной силой и оказали не меньшее влияние на культуру. Бакелит заменил дерево, когда первым телефонам, радиоприемникам и телевизорам понадобились корпуса из современного материала. Гладкий нейлон нашел применение в легкой промышленности, заменив шелк, из которого раньше делали чулки, и породил целое семейство тканей: лайкру, полиамид (поливинилхлорид), а также группу эластомеров, избавивших нас от мешковатой верхней одежды и спадающих брюк. С винилом связаны перемены в музыке – в том, как мы записываем ее и слушаем. Рокзвезды – дети виниловой эры. А силикон – что ж, силикон и пластическая хирургия превратили мечту в реальность.
Без пластмассы не было бы ни фильма «Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид», ни камеры, ни вообще кино, а визуальная культура была бы совершенно другой. Поэтому, хоть я против засилья пластиковой упаковки, надеюсь, я доказал, что если и есть в мире место, где фантик из синтетики может чувствовать себя как дома, то это кинотеатр.
КОНЕЦ
7. Прозрачность
Путешествуя на машине по проселочным дорогам Андалузии в 2001 году, я подпал под чары оптического эффекта. Мой путь лежал через оливковую плантацию, которых много в этих краях. Мимо идеальными рядами проносились деревья, и я поймал себя на том, что слежу, как они мелькают одно за другим, словно кадры немого кино. Старые оливы как будто развлекали меня волшебными трюками, облегчали долгое путешествие по липкой жаре. Быстрые кадры с одинаковыми деревьями, тянувшимися бесконечными рядами, завораживали. Я переводил взгляд с дороги на деревья, потом снова на дорогу и опять на деревья, а потом я врезался в трактор.
До сих пор не понимаю, откуда он возник прямо у меня перед носом. Я ударил по тормозам, и меня отбросило с водительского сиденья на лобовое стекло. В память врезался момент удара, внезапный стоп-кадр, когда стекло вокруг меня покрылось трещинами. Непередаваемое ощущение. Было похоже, словно я врезался в стену из прозрачных кусочков имбирного печенья.
Песок – это множество микроскопических камешков, отколовшихся от скал под воздействием ветра, волн и других испытаний, выпадающих на долю камня. Вглядевшись в песчинки, можно увидеть, что по большей части они состоят из кристаллов диоксида кремния – то есть кварца. В мире существуют огромные запасы кварца, потому что его молекулы (SiO2) – это продукт реакции двух самых распространенных элементов земной коры: кислорода и кремния. Кристалл кварца – это всего лишь регулярно расположенные молекулы кварца, точно так же как кристалл льда – это регулярно расположенные молекулы Н2О, а железо – регулярно расположенные атомы железа.
При нагревании молекулы диоксида кремния получают энергию и вибрируют, однако до достижения определенной температуры они не смогут разорвать связи, удерживающие их вместе. Такова особенность любого твердого тела. При дальнейшем нагревании энергия вибраций достигнет критической величины – точки плавления, и тогда молекулы смогут разорвать связи и разлететься в беспорядке, став жидким диоксидом кремния. Молекулы воды делают то же самое, когда тают кристаллики льда. Но между водой и диоксидом кремния есть важное различие.
Если заморозить талую воду, ее молекулы, как все мы хорошо знаем, с легкостью опять превратятся в лед. Это происходит снова и снова: и лед, мешающий открыть морозилку, и снег, покрывающий горные вершины, – все это вода, повторно замороженная до состояния кристаллов. Симметричной структуре молекул воды снежинки обязаны изяществом своих узоров.
Воду можно нагревать и замораживать сколько угодно, и каждый раз кристаллы будут менять форму. С диоксидом кремния все иначе. Когда жидкий диоксид остывает, его молекулам очень сложно опять образовать кристалл, как будто они не могут припомнить, как это делается: какая молекула и куда должна встать, кто за кем следует. По мере остывания молекулы теряют энергию и, соответственно, подвижность: им все сложнее занять правильное место в кристаллической решетке. В результате образуется твердый материал с хаотичной молекулярной структурой жидкости – стекло.
Различие между кристаллом кварца и аморфным стеклом
Поскольку все, что нужно для создания стекла, – это невозможность сформировать кристалл, может показаться, что сделать стекло довольно легко. Но это не так. Разведите огонь в пустыне, пусть ветер раздует пламя – возможно, вам удастся раскалить песок так, что он расплавится в полупрозрачную вязкую жидкость, которая затвердеет после остывания и действительно станет стеклом. Но почти наверняка оно будет бурым, слоистым, со множеством твердых, нерасплавленных песчинок и вскоре рассыплется, снова обратясь в песок пустыни.
Трудностей тут две. Во-первых, минеральный состав большей части песка не позволяет сделать из него хорошее стекло: в химии бурый цвет считается тревожным знаком, подсказкой, что в материале полно мусора. Это как с красками: бессистемное смешение цветов дает нечто серо-бурое, грязь. Хотя некоторые добавки, так называемые флюсы, например карбонат натрия (сода), способствуют образованию качественного стекла, большинство примесей этому только мешает. Песок действительно состоит в основном из кварца, но ветром в него наносит много всякой всячины. И второе: даже если бы песок имел правильный химический состав, температура, необходимая для его плавления, составляет около 1200 °C, что гораздо выше температуры обычного пламени – 700–800 °C.
Впрочем, молния может выполнить работу огня. Удар молнии раскаляет место удара до температуры свыше 10 000 °C – более чем достаточно для плавления. В местах удара находят стеклянные стержни под названием фульгуриты. Эти причудливые обуглившиеся тела – точь-в-точь молнии, которые, говорят, швырял в порыве гнева скандинавский бог Тор. Само слово происходит от латинского fulgur, что значит «молния». Стеклянные стержни на удивление мало весят, поскольку они полые. Шершавые снаружи, они обладают гладкой внутренней поверхностью, которая получается за счет испарения песка в момент удара. Из дыры, пробитой молнией, горячий воздух устремляется вверх, а расплавленный песок выстилает стенки воздушной трубки. После этого жáра хватает лишь на то, чтобы сварить вместе остывшие песчинки и образовать шершавую оболочку.
Такие фульгуриты находят в Ливийской пустыне
Цвет фульгуритов зависит от состава песка; так, например, кварцевые стержни прозрачны. Попадаются и серо-черные фульгуриты. В длину эти образования могут достигать пятнадцати метров. Они весьма хрупки, поскольку в основном состоят из полурасплавленного песка. До недавнего времени они считались не более чем курьезом природы. Но, поскольку с самого начала в них попадают пузырьки воздуха, то древние фульгуриты могут сообщить ценные сведения о климате пустынь в далекие эпохи, а значит, пролить свет на глобальное потепление.
В Ливийской пустыне есть участок исключительно чистого, белого, почти беспримесного кварцевого песка. Если как следует поискать, здесь можно обнаружить редкую форму стекла, не уступающего в прозрачности современному и совсем не похожего на грязноватый и шершавый фульгурит. Из куска такого пустынного стекла сделана центральная часть украшения в виде жука-скарабея, найденного в гробнице Тутанхамона. Известно, что ливийское стекло не было изделием древних египтян, поскольку его возраст, по недавним подсчетам специалистов, составляет 26 миллионов лет. Единственный известный аналог был найден в 1942 году после испытаний ядерной бомбы «Тринити» на полигоне «Белые пески» в штате Невада. Поскольку 26 миллионов лет назад в Ливийской пустыне не взрывали никакой атомной бомбы, остается только предположить, что экстремально высокая температура, необходимая для образования оптически чистого стекла, стала следствием падения метеорита, сопровождавшегося гигантским выбросом энергии.
Нагрудное украшение со скарабеем, найденное на мумии Тутанхамона. Фигура жука выполнена из пустынного стекла
Но если нет под рукой метеорита или ядерной бомбы, как в таком случае получают стекло? То самое стекло, которое вставляют в очки и в окна, из которого сделаны стаканы?
Хотя египтяне и греки достигли успехов в производстве стекла, только римляне по-настоящему внедрили его в повседневную жизнь. Именно они открыли эффект флюса – в те времена это был углекислый натрий, природная разновидность карбоната натрия. Благодаря добавке изготовление прозрачного стекла не требовало нагрева до температуры плавления чистого кварца. Стекло производили лишь там, где имелось подходящее сырье и топливо для плавильных печей. Оттуда по разветвленным торговым путям стекло доставляли во все концы Римской империи, где мастера превращали его в полезные предметы. Ничего революционного в этом не было, так происходило и раньше, однако значительное удешевление стекла, согласно Плинию Старшему, сделало его доступным обычным гражданам. Пожалуй, наилучшим образом иллюстрируют римскую любовь к стеклу творческие решения стекольщиков. К примеру, они изобрели застекленное окно. До римлян окна были открыты ветру. Правда, на случай шквала и дождя существовали ставни и полотняные занавеси, но идея прозрачного материала, который мог бы защитить от непогоды, была поистине революционной. И хотя стеклышки в окнах с частыми свинцовыми перемычками были невелики по размеру (тогда не умели делать большие оконные стекла), однако именно с римлян пошло увлечение стеклом в архитектуре.