— Я похож на клинтыствуда?
Сайгон не понял, что мародёр имеет в виду, но на всякий случай кивнул: ещё как похож.
Вообще-то ему было наплевать на всю эту разношерстную компанию. Сразу видно: головорезы, каких поискать. Небось, не скучали в первые дни после войны. Всех их объединяло одно — возраст. Все они родились до войны и прожили на поверхности большую часть своей жизни.
Мародёр, казак, растаман… Ну и что? Пусть себе идут куда хотят, хоть на Днепр, хоть в преисподнюю. Сайгона интересовала только судьба отца. Потому он и проделал полный опасностей путь.
— Откуда у тебя губная гармошка? — спросил он у команданте.
— Эта, что ли? — Фидель подбросил гармошку на ладони и подмигнул Сайгону: — Секрет!
Сайгон едва не взвыл. Он бы зубами вцепился в горло команданте, если бы не троица его вооружённых соратников!..
— Кажется, малыш, тебя волнует судьба этой безделушки? Если так, я готов ответить на все твои вопросы.
Сайгон клюнул на приманку:
— Да. Меня очень волнует, я…
— Я расскажу, откуда у меня эта губная гармошка славной фирмы Hohner, но при одном условии.
Сайгон хмуро посмотрел на Фиделя.
— Малыш, ты присоединишься к моей команде.
— Что?!
— Мы называем себя спасателями. И это, поверь, звучит гордо…
Предложение Фиделя заключалось в следующем: всего-то нужно добраться до станции Днепр. Лёгкая прогулка в чудесной компании. Никаких проблем! Что Фидель забыл на забытой Хозяином Туннелей станции? А вот что!
Согласно легенде, бригада метростроевцев работала под землёй, когда наверху случился ядерный армагеддон. Сообразив что к чему, эти люди спрятали оборудование и материалы до лучших времён.
Лучшие времена так и не настали. Скорее, настали худшие. Так что пора бы воспользоваться наследием прошлого по назначению. Но! Наследие это хранится на станции Днепр. Именно поэтому оно до сих пор не разворовано и не сломано, и никто не написал на боку «Здесь был Вася». Да здравствует радиация, слава мутантам, они честно послужили Фиделю и его команде.
Зачем нужен этот металлолом?
Странно, что такой сообразительный малыш, как Сайгон, до сих пор не догадался. Чернокожий его товарищ уже знает ответ, и девочка… Как, кстати, девочку зовут? Гильза? Какое красивое женское имя… Даже Гильза, хоть она и девочка, уже поняла, что к чему. Мыслей нет? Ладно, правильный ответ такой: спасатели считают, что реально продолжить рыть туннели, укрепляя их тюбингами.
На кой нужны новые туннели?
Че, дружок, впредь, пожалуйста, будь осторожней с дозировкой… Новые туннели — это новое жизненное пространство, которого нынче дефицит на всей Святошинско-Броварской линии. Если появятся новые туннели, необходимость в войне за территории отпадёт сама собой…
— В какой войне? — Сайгон облизал вмиг пересохшие губы.
— А я разве не сказал? Малыш, к войне против всех уже давно готовятся две станции — Политехнический институт и Вокзальная. Сам понимаешь, бандиты Космоса и нацики, играющие в Запорожскую Сечь, превратят метро в кровавую баню.
— Этому надо помешать. Война… — Сайгон слишком хорошо помнил беспредел первых дней в метро. — Это плохо… это нельзя!
— Вот, малыш! Верно! Конечно, войне нужно помешать! Или для начала хотя бы отсрочить её на несколько лет. А там, глядишь, и на поверхность выберемся!
Сайгон кивнул. В то, что нацики и урки объединились, он поверил сразу — доходили тревожные слухи… И потому оптимизм Фиделя очень раздражал. Команданте просто-таки излучал уверенность в успехе задуманного. Но ведь грядёт война, а его план спасения метро, мягко говоря, фантастичен. Несколько человек не смогут остановить маховик кровопролития. О семье надо подумать, а не топать на станцию Днепр, рискуя жизнью. И о том, как сохранить своё добро в такой непростой ситуации. А то и преумножить…
Нет, простому фермеру не по пути с Фиделем и его командой. Это уж точно.
— Не спеши делать выводы. — Команданте почуял, что Сайгон принял вовсе не то решение, на которое он рассчитывал. — Ты ведь обожаешь блюзы, верно? Я мог бы много рассказать тебе о человеке, который играл на этой губной гармошке. — Фидель провёл пальцем по полированному боку инструмента.
Сайгон закрыл глаза, чтобы не видеть блеска металла. В голове у него всё смешалось.
Война. Националисты и криминал объединились, чтобы уничтожать мирных людей!
И губная гармошка. Буква «А»…
Вернуться домой, обнять жену, подготовить станцию к войне. Как подготовить? Кто будет сражаться с армией чудовищ в людском обличье?!
Отец. Найти отца. Фидель знает, как найти отца…
И вдруг чётко обозначилось главное. Быть может, команданте прав, и единственная возможность предотвратить войну — это прорыть туннели? И не такое уж безумие — попытка добраться до Днепра и запустить машины метростроя?
По крайней мере, шансов осуществить эту затею больше, чем вооружить население Святошина и научить юнцов стрелять в матёрых убийц. Тот же Андрюшка…
* * *Автомат трясётся в руках Андрея. Он стал мужчиной в восемь лет, убив здоровенного казака, ворвавшегося ночью в хату Кимов. Андрей сунул непрошеному гостю лезвие в бок. Испугаться он просто не успел.
Сменить рожок. Патроны можно не экономить. Главное — отбить атаку. Очередь. Ещё. Ещё. Рядом взрывается граната. Осколком расцарапало щёку. Ерунда, а не рана. В ушах только звенит. Зато грохота выстрелов больше не слышно — нет худа без добра!
Враг идёт из туннеля, из темноты. Алые шаровары и кожаные куртки — это враг. У одних чужаков черепа полностью выбриты, у других есть по клоку волос. Звери. Если бы Кашка не заминировал подходы к станции, святошинцы погибли бы ещё вчера. «Пригодился тайничок-то мой!» — как ребёнок радовался Кашка, товарищ отца. Вот он, Кашка, лицом вниз лежит в алой луже. А где отец, а? Где он?! Ещё один ствол не помешал бы. Бойцов на станции — раз, два и больше нету.
Хорошо хоть мама рядом, за баррикадой из кроватей. У мамы СВД. И каждый её выстрел — это смерть. Если б она делала зарубки на прикладе, на нём бы уже не нашлось свободного места…
Вчера Компас ушёл на переговоры с руководством Альянса — объединённого войска Политеха и Вокзальной. Утром он вернулся — на платформу выкинули два рюкзака с частями его тела. Говорят, не хватало одной руки, печени и сердца. Неужели у Альянса так туго с продовольствием?
Сменить рожок.
Не стрелять, дать автомату остыть, не то заклинит и можно его будет использовать лишь в качестве дубины. Отец всегда считал его, Андрея, смышлёным. Что ж, так оно и есть. Дети в метро взрослеют очень быстро. И вдвое быстрее взрослеют на войне.
Ещё одну атаку отбили. А дальше?..
Альянс не отступит, а святошинцам сдаваться смысла нет — война ведь на уничтожение. Или, как сказала мама: «Геноцид». А значит, Андрей будет драться до последнего патрона, а потом…
Толчок в грудь.
Упал.
Надо подняться.
Одежда мокрая.
Что это? Кровь?..
* * *Видение было таким реальным, что Сайгон схватился за грудь. В него попали. Пуля. Он ранен, он…
Нет. Попали не в него, а в Андрюшку! И даже этого на самом деле не было. Но кошмар точно обратится явью, если Сайгон не придумает, как спасти сына, жену и станцию заодно. Его трясло. Надо что-то делать. Но что?!
— У меня есть план. — Фидель смотрел Сайгону в глаза. — А что можешь предложить ты?
Ничего.
Ничего он не может предложить!!!
Ни единой мыслишки, только желание найти отца — болезненное, безумное. Навязчивая идея, так называется подобное состояние. Ну и пусть. Он готов пойти на всё, чтобы выяснить судьбу губной гармошки. Жаль, что единственная зацепка в этом деле — команданте Фидель. Надо беречь его, холить и лелеять, чтобы, не приведи Хозяин Туннелей, не оступился где-нибудь и не стал жертвой людей и мутантов.
И война. Грядущая война, после которой выживут только победители, которых просто некому будет судить. И план спасения, придуманный Фиделем, хоть какой-то план, единственный, пусть и призрачный шанс не допустить, чтобы в сына стреляли…
По всему выходит, что у Сайгона нет иного варианта, как отправиться вместе с команданте и его командой. Если можно предотвратить войну, то только чудом. А попасть на станцию Днепр — уже само по себе чудо. Мало ли, вдруг получится? И при первой возможности, не гнушаясь ничем, Сайгон выбьет из Фиделя нужную информацию. Но только после того, как команданте найдёт и запустит проходческий комплекс.
— Я с тобой, команданте. — Сайгон вновь протянул Фиделю руку.
И на этот раз Фидель её пожал.
— Ну что ж, парни, — обратился команданте к своим головорезам, — у нас появились новые друзья. Теперь нас никто и ничто не остановит.
— А как же я? — подала голос Гильза, которая до сих пор хранила молчание и вообще старалась слиться с пейзажем.
— А как же я? — подала голос Гильза, которая до сих пор хранила молчание и вообще старалась слиться с пейзажем.
— А вы свободны, дорогуша, — улыбнулся Фидель. — Не смею задерживать. Но должен предупредить, что стоит только вам покинуть палатку, как люди Бориса захотят познакомиться с вами поближе. Что неудивительно, учитывая вашу красоту.
На щеках Гильзы выступил лёгкий румянец.
— А можно мне с вами? Хотя бы до следующей станции?
— Готовить умеете?
Подбородок Гильзы задрался кверху, ноздри затрепетали. Она поняла, что её собираются использовать в качестве обыкновенной кухарки. Вот он, мужской шовинизм! Это и есть та самая эксплуатация, о которой предупреждали Гильзу на Нивках!
— Умею, и очень хорошо, но…
— Вот и отлично! — перебил амазонку Сайгон, пока та не наговорила лишнего. — Значит, мы опять вместе! Я рад!
И он так светло и медово посмотрел на Лектора, что тот отшатнулся. С нигерийцем ещё предстоит приятная беседа по душам.
— Выходим через… — Фидель посмотрел на наручные часы — механика, никаких батареек. — Через два часа. Есть возможность поспать, привести себя в порядок. Покидать палатку самостоятельно очень не рекомендую. Ради вашей безопасности, друзья мои, не стоит делать глупостей.
— Но мне надо отправить жене письмо! — Сайгон обязан был предупредить Светку, Алексеевича и всех-всех-всех о грядущей войне. Пусть готовятся. Пусть что-то делают. А уж он приложит максимум усилий, чтобы воспрепятствовать бойне.
— Я передам с караванщиками. Пиши.
Сайгон вытащил из рюкзака маленький блокнот и заточенный карандаш. С письменными принадлежностями в метро туго. Вырвав пол-листа, он в двух словах изложил ситуацию, потом свернул послание и написал: «Станция Святошин. Светлане Ким», после чего вручил лист Фиделю вместе с пятью жетонами — платой за доставку почты.
Сделав это, Сайгон хоть как-то успокоился.
Команданте вышел из палатки. Сайгон остался внутри.
Отойдя так, чтобы блудный сын его не видел, команданте скомкал письмо в кулаке и выбросил в мусорный бак.
Глава 8 ПЛАТА ЗА ЖИЗНЬ
Поспать Сайгону так и не удалось. Из-за Че. Растаман оказался на редкость разговорчивым мужчиной. Перетасовывая колоду карт и но очереди обыгрывая Сайгона в дурака, бур-козла, козла пожарного и даже в пьяницу, Че все тарахтел и тарахтел мерно, безостановочно, как ворованный дизель-генератор. Святошинец искренне завидовал железным нервам Байды и Мышки, которые спокойно себе похрапывали под аккомпанемент трёпа Че.
— Воздух подаётся с поверхности. Это первое. Второе: система обеспечивает трёхкратную замену дыхательной смеси за один час, но не менее тридцати кубов на человека.
— И что? — От проигрывавшего Сайгона требовалось иногда лишь вставлять пару слов.
— А то, мой мальчик! То! Твои хвалёные фильтры очищают воздух от радиоактивной пыли, в это я готов поверить. А как насчёт бактерий и прочей биологической дряни, которой чихнули на город-герой Киев?
Сайгон не знал, что ответить, и потому промолчал. Может, Че и прав, мало ли. Но если он прав, то… Об этом Сайгону думать вовсе не хотелось, уж больно страшная картинка вырисовывалась.
— А вода? — не унимался Че, сдавая колоду заново.
— А что вода? — хмуро буркнул Сайгон.
— Источник воды в метро — городской водопровод. Если так, то, считай, мы пьём воду из Днепра.
— А как же скважины? — прищурился Сайгон.
Че отмахнулся:
— Скважины твои — ерунда! Пшик! И вообще, кто следит за чёртовой уймой оборудования метро? Да хотя бы за теми же насосными установками, которые удаляют использованную техническую воду в городскую сеть?
— Люди. — Сайгона утомили эти загадки.
— Какие люди? Ты знаешь хоть кого-нибудь? Или кого-нибудь, кто знает того, кто знает?
Святошинец почесал подбородок:
— Если не люди, то Хозяин Туннелей за всем следит и обо всём заботится.
Че расхохотался:
— Именно этого я от тебя и ждал! Вы, кроты, всё готовы списать на Хозяина Туннелей. Мол, он вас кормит и оберегает. А вот дудки! Всё ваше метро насквозь прогнило. За два десятка лет ни единого капитального ремонта! Вся ваша жизнь — латка на латке! И однажды, очень скоро, всё рухнет и полетит в тартарары! И вы подохнете, уповая на Хозяина Туннелей! Безмозглые животные! Одно слово — кроты!
Сайгон не собирался терпеть хамство Че. Он открыл рот, чтобы рассказать растаману, куда ему пойти, но осёкся — Гильза поднесла палец к губам и покачала головой. Мол, пусть старичок выговорится, тебе всё равно, а ему полегчает. В карты она не играла — дикарка-с. Амазонка в десятый раз уже расплетала и опять заплетала косу Похоже, процесс её успокаивал. Жаль, у Сайгона волосы покороче будут.
Убедившись, что со святошинцем играть неспортивно, Че сложил карты куда-то в свою хламиду и начал разогревать на спиртовке тушёную говядину. По банке на брата. К сожалению, не свинина и срок годности давно истёк, но растаман уверил новобранцев, что продукт в порядке, ботулизм им не грозит.
— А чего стоит ваша кротовья легенда о президенте и его верных депутатах? — Че неторопливо извлёк из потёртого чехла швейцарский нож и выщелкнул из рукоятки ложку. — Слыхал такую легенду?
Сайгон не успел ответить, что да, он ознакомлен с этим устным народным творчеством. Его опередил нигериец:
— Не-а. Откуда? Я ж столько лет в клетке просидел. — Лектор смачно вгрызся в мясо, истекающее горячим жиром.
— Тогда слушай и не перебивай. — Че погрузил ложку в жестяную банку.
…Шишкарей, конечно, первыми эвакуировали, это и ежу понятно.
Только не спрашивай меня, что такое «ёж». Это не вагон, это типа пацюка зверь, только в колючках весь. Опасный? Ну, как сказать… В общем, да. Очень. Я же просил не перебивать!
Они что-то знали. А может, чуяли пятыми точками. Примерно за год до войны принялись изгонять коммерсов из бывших бомбарей. А то уж совсем распаскудились бизнесмены — за весьма скромные взятки арендовали стратегически важные объекты на полста лет и дольше. Почти все городские бомбоубежища они переделали в офисы, склады и общественные туалеты. Так что пришлось заново оборудовать помещения насосами, автономными электростанциями, системами очистки воздуха и прочим барахлом, якобы спасающим от проникающей радиации и химического оружия…
Так вот гаранта конституции и Раду[9] в подземелье спровадили очень заранее, задолго до объявления воздушной тревоги. Рада ж заседала, если помнишь, на улице Грушевского, пять. Рядом — Мариинский дворец, ставка президента. В общем, всю погань одним пучком в метро сунули. Кстати, в саду при дворце ещё в девятнадцатом веке обнаружили новый вид кокаинового куста, так называемую «колумбийскую коку». Неужто не слыхал? Ну-ну. И чему вас в институтах учили?
Шишкарей наших на станцию Площадь Независимости определили. Проще говоря — на Майдан. Ага, тот самый. Майдан по плану должны были отсечь от прочего метро завалами. Но не успели. Толпа смела ментовские заслоны и хлынула в подземелье. Да менты и сами не хотели оставаться наверху…
Представляешь, как народ обрадовался, обнаружив на платформе любимых избранников с чемоданами пожитков? Власть со страху хлестала французский коньяк. Надрались все изрядно. А тут — электорат. Говорят, гарант сразу обделался, хотя с виду мужиком был статным, крупным. Думаю, не врут.
Короче говоря, народ сообразил, что война случилась и гарант со товарищи пятки показал да ещё и кордоны наверху поставил от простого люда. Вот тут началось самое интересное. Это тебе не оранжевая революция, это был наш украинский бунт, жестокий и беспощадный.
В общем, гаранта в клочья порвали, в гуляш. Депутатов кого сожгли живьём, а кого — счастливчика! — просто повесили. Лютую смерть приняло руководство страны, что правда, то правда. Или, как говорил первый президент наш: «Що маэмо, то маэмо!»[10]
И вот с тех пор призрак главы государства бродит по метро, творя всяческие пакости — как и при жизни…
— Вот так вот, — облизнув ложку, закончил свой рассказ Че. — Байка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок. Или не ложь, кто знает.
Сайгон хмыкнул.
А ведь не всё поведал Че. Есть как минимум ещё одна версия этой легенды, согласно которой президент и гопкомпания благополучно обитают на другой ветке метро. На том же Майдане. И переходы между Майданом и Крещатиком таки завалены…
Размышления Сайгона прервал Фидель. Он буквально влетел в палатку:
— Выступаем прямо сейчас! Императрица убита. На станции военный переворот.
Через секунду все были на ногах.
— Борис? — Че извлёк из-под одежд помповое ружьё.
— Он самый. Объявил себя преемником.
— А дочь императрицы?