— Махнем на Аляску? — на лице Сталина появилась радушная улыбка.
Американский переводчик вначале не понял, что высший руководитель самой большой страны мира решил пошутить. Он минуту совещался со своим советским коллегой и только потом перевел предложение. Причем перевод оказался несколько длинней оригинала. Рузвельт вежливо улыбнулся и задумался. Обмен явно неравноценный. Аляска находилась севернее и климат там был значительно хуже. А ведь можно стать тем президентом, чье имя останется в истории на века. Мало того, что территории Соединенных Штатов станут больше, так еще сами они значительно более комфортны для проживания. Сталин понимает, что Советскому Союзу сейчас новые республики потянуть будет очень трудно, поэтому вынужден раздаривать земли, как шубу с барского плеча.
— Господин председатель, это, как вы понимаете, я должен обсудить. Но, как мне почему-то кажется, в Конгрессе особых вопросов не возникнет.
Они оба вежливо улыбнулись друг другу и Рузвельт спросил:
— Баффинова земля?
— Давайте, господин президент, Гудзонов пролив будет нашим общим? — Сталин улыбнулся сквозь прокуренные усы. Еще три года назад от "Голоса свыше" он получил информацию, что шельф Северного Ледовитого океана содержит богатейшие месторождения полезных ископаемых. Поэтому сейчас он делал все, чтобы заранее отсечь Соединенные Штаты от океана, который должен стать Советским.
— Мелкие острова? — Рузвельт не собирался настаивать на огромном, но холодном острове, впервые описанном британским путешественником Баффином.
— Пусть с этим разберутся наши советники, — благожелательно ответил Сталин.
Президент также благожелательно кивнул. Переговоры шли уже третий день, и велись они не только между первыми лицами великих держав, но и между многочисленными военными и гражданскими специалистами.
* На данный момент И. В. Сталин является Председателем Президиума Верховного Совета СССР и премьер-министром — номинальным главой государства.
****
— Коля, ну ты же пилот. Мы ведь даже думаем не как все.
— Что значит, не как все? — на лице моего ведомого было удивление.
— Ну, — теперь уже я задумался, — например. Что ты делаешь, когда нужно лететь выше?
— Как, что? Капот приподнимаю.
— Вот. А давай спросим кого-нибудь, — я огляделся. Официантка Настенька с довольной улыбкой о чем-то беседовала со старшим лейтенантом Олегом Таругиным, техником второй эскадрильи. Отличный, знающий специалист. Но, ба-а-абник! Надо спасать девушку.
— Настенька, подойди к нам, пожалуйста.
Официантка тут же подбежала к нашему столику, оставив разочарованного Таругина.
— Добавки, товарищ подполковник?
— Нет, Настя, садись, — я пододвинул стул.
Девушка аккуратно, боком, пристроилась на сиденье, немного настороженно поглядывая на нас.
— Вот, представь, Настенька, что ты летишь на самолете и управляешь им.
— Я? — в глазах девушки был испуг и удивление. На самолете она еще ни разу в жизни не летала. Мне даже пришлось погладить ее по руке, чтобы чуть-чуть успокоить.
— Ты, Настенька, ты. Вот что ты будешь делать, если потребуется лететь выше?
— Не знаю, — девушка задумалась, — наверно поверну рули так, чтобы нос задрался.
— Молодец, — я посмотрел на свою пустую тарелку, — а добавку ты мне действительно принеси. Гуляш сегодня великолепный.
Официантка тут же умчалась на кухню. Меня в полку любили. За что, интересно? Я повернулся к ведомому:
— Ну что, понял?
Коля задумчиво поковырял вилкой в своей пустой тарелке.
— Она пытается управлять машиной, а я сливаюсь с ней?
— В точку. А выводы?
— Разные ощущения и, как следствие, другой образ мыслей?
— Правильно! И раз мы по-другому думаем, раз нам в жизни больше дано — ну кто еще может летать быстрее птиц и почти каждый день смотреть на землю сверху — то у нас и ответственность выше. А уж за свой экипаж ты должен отвечать по полной и понимать, что криком порядок наводить не стоит.
Николай подумал, кажется понял, и кивнул:
— Ясно командир. Больше не повторится.
Утром этот троглодит накричал на сержанта-прибориста, не успевшего вовремя отъюстировать новый радиополукомпас. Старый отказал и парень всю ночь с товарищами менял прибор, но точно настроить не успел.
****
Это была большая победа всего советского народа, армии, правительства и лично Иосифа Виссарионовича Сталина.
— Все получилось! — я положил на стол перед маршалом шифровку.
— И на создание Организации Объединенных Наций со штаб-квартирой на нашей территории Рузвельт согласился? — Берия недоверчиво смотрел на меня, сверкал стеклами своего пенсне и тоже начинал улыбаться.
— На все! Они с Иосифом Виссарионовичем подписали тот текст декларации, над которым мы тогда в Политбюро столько спорили. Военный союз стран, борющихся с фашизмом и колониализмом, уже существует. Американская армия войдет в Канаду, и будет поддерживать там порядок до ввода наших внутренних войск. Мы же обязуемся помочь Штатам в войне против Японии, которая сегодня уже неминуема, не позже чем через три месяца после капитуляции гитлеровской Германии в Европе. Британия объявляется не просто пособником фашистов, а фашистской страной. Любые поставки туда запрещены, и мы можем начинать морскую блокаду немедленно.
— То есть все пункты наших планов прошли?
— Так точно, товарищ маршал, — довольно доложил я, — советская делегация вылетает в Москву сегодня вечером после совместной пресс-конференции руководителей двух великих держав.
Лаврентий Павлович задумался, еще раз улыбнулся мне и констатировал:
— На фронте у нас тоже все хорошо. Две крупные группировки противника уже капитулировали. Осталась только эта их группа армий «Центр», рассеченная пополам. Но там тоже германцам уже есть нечего. Закончим с ними, перегруппируемся, и можно будет двигаться на запад, на Берлин.
Неужели у нас все получится?
****
Вообще, как выяснилось позже, мы оказались совершенно не готовы к такому громадному количеству пленных. Пришлось даже специальный закон принимать. Взятые в плен, если не виновны в других преступлениях, заключаются под стражу и могут быть отпущены, если нет особых договоренностей между воевавшими странами, только после семи лет отработки. Англичан у нас было не так уж много, а вот немцев… Голодающие в окружении германцы начали сдаваться уже в конце двадцатых чисел июня. Показывать по телевидению и в документальных фильмах «Совинформбюро» длинные колонны пленных — это для пропаганды советского образа жизни было, конечно, хорошо. Но их же всех надо было накормить, проверить, рассортировать, вывезти на восток державы к местам работ. Мои контрразведчики зашивались. Ведь вся их работа должна быть тщательно задокументирована. Во внутренних войсках катастрофически не хватало командного состава. Служба военных переводчиков громко кричала «караул»! Единственно, с чем практически не возникало проблем, так это с железнодорожным транспортом.
Ну, Лазарь Моисеевич, ну жук усатый! В тридцать девятом он за какие-то пару месяцев умудрился перешить железнодорожную колею на освобожденных от польских оккупантов территориях западных Украины и Белоруссии под наш стандарт. Тихой сапой собрал себе целых шесть перешивочных состав-комплексов образца конца шестидесятых годов того мира. На каждый подготовил по четыре смены специалистов и гнал эти комплексы практически без остановки. До полутысячи километров в сутки иногда перешивать у Кагановича получалось! Это одновременно с постройкой новых и серьезной реконструкцией старых мостов. Вообще, железнодорожный транспорт здесь у нас здорово вперед шагнул. Появление новых мощных дизельных тепловозов и усиленных грузовых вагонов позволило поднять грузоподъемность эшелонов до тысячи двухсот тонн и скорость движения по длинным перегонам до шестидесяти километров в час. Мало? Это только кажется. Составы с техникой, боеприпасами, продовольствием шли на запад, делая за сутки до тысячи километров. А на восток шли поезда с пленными. Надо признать, что немецкая дисциплинированность работала и в плену. Эшелоны разгружались в глубоком тылу, и тут же германцы сами строили себе лагеря. Хорошо, что сейчас лето. Не особо замерзнут. Но за Уралом у нас и летом ночами холодно. Континентальный климат как-никак.
****
Серое облачко разрыва зенитного снаряда вспухло почти перед самым самолетом. На лобовом бронестекле появилась приличная выщербина. Машину заметно встряхнуло, и перед носом появилась нелепо торчащая почти вертикально неподвижная лопасть винта. Невезуха-то какая… Решил, называется, на свободную охоту в ближний тыл противника сходить. Поймали девятку «мессеров». Двух я завалил, одного Колька, еще одного Голубев с напарником на свой счет записали. Остальные успели в тыл удрать. Знают, гады, что мы в глубину их обороны стараемся не забираться. Мало мне было. Еще свежатинки захотелось. Пошли вдоль линии фронта и тут… Так нелепо попасть под зенитки. И откуда они у немцев здесь взялись? Левой рукой рванул рычаг аварийного управления шагом винта. Хоть какое-то давление в маслосистеме заклинившего движка осталось? Лопасть медленно, рывками, но повернулась на больший угол атаки. Уже легче, зафлюгированный винт теперь меньше тормозить будет. Дальше что? Оба оставшихся НУРСа в белый свет, как в копеечку. Пусковые контейнеры отвалились и закувыркались вниз. Горючку на аварийный слив. Еще около двухсот кэгэ сбросим. Теперь осмотреться. За машиной тянется шлейф бензина, выдавливаемого из баков углекислотой. Колька прилип сзади слева. Пара Голубева на шестьсот метров выше. Мессеров не подпустят, если те появятся. Запас высоты терпимый. До нейтралки должно хватить. Плавно доворачиваю на восток, одновременно жму тангенту передатчика.
— "Голубь первый", "Голубь первый", я «Зверь», как слышишь?
— Отлично слышу, командир.
— Мотор у меня заклинило. Прикрывайте.
— Васька, сам-то цел? — тут же всунулся неугомонный Колька.
— Вроде цел.
Балансирую почти на скорости сваливания. Зато так дальше долечу.
— "Зверь-два", «Зверь-два», ваш курс, немедленно, — прорывается голос начштаба через шум помех. Быстро сообразил, однако. Сейчас штурмана по данным Николая рассчитают место моей вынужденной, и командование тут же вышлет мне на помощь "броневой ударный батальон". Приучил их отец к взаимодействию.
Высота неумолимо падает. Так, линию фронта проскочили. "Больному стало легче, он перестал дышать", вспомнилось вдруг некстати. И чего всякая ерунда в голову лезет? Прыгать уже поздно. Низко слишком. Взгляд рывками бегает по земле. Ищу, куда плюхнуться. Приходится идти с небольшими доворотами, иначе длиннющий капот мотора закрывает почти всю видимость. Вон, вроде бы, подходящее поле. Скольжениями сбрасываю мизерный запас высоты и плюхаюсь "на брюхо". Метров двадцать — пробег нормальный. Чисто автоматически фиксирую соответствие своих мыслей голосу комментатора при запуске ракеты: "двадцать секунд — полет нормальный". Правым крылом натыкаюсь на что-то торчащее из-под снега, и начинается наземная акробатика…
Что так надоедливо жужжит над ухом?… Паршиво-то мне как… И почему мать-Земля так отвратительно встречает своих блудных детей? Ага, мыслю, значит существую. Живой? Вроде. Глаза, как ни странно, открываются. Все какое-то темное. Уже закат? Долго провалялся. Так, сначала шевелим головой. Хорошо, шею значит, не сломал. Теперь верхние лапы. Шевелятся. Нижние? Тоже. А что жужжит? Аккуратно поднимаю правую руку к шлему. О, светофильтр, оказывается, вниз свалился. Поднимаю. Теперь светло! Так это, оказывается, Колька надо мной кружит. Медленно, но активно шевелимся. Вроде цел, как ни странно. Расстегиваю ремни и пытаюсь открыть разбитый фонарь. Черт, заклинил. Ладно. Достаю «Гюрзу» и отстреливаю замки. О, как по ушам бьет в маленькой кабине. Еще хорошо, что в шлеме. Откидываю остатки фонаря, встаю и машу Кольке. Тот, заметив, сразу крутит восходящую бочку. Радуется за меня. На сердце становится заметно теплее. Вылезаю и обхожу разбитую машину. Да, инженеры Викентьева тогда хорошо постарались. Самолет вдребезги, а кабина почти цела, как кокон кокпита в формуле один.
Я почувствовал просто зверский голод, строго соответствующий моему позывному. Ну, раз желудок так напоминает о себе, значит с организмом более-менее порядок. Надо достать бортовой паек и перехватить чего-нибудь.
****
В свой полк я попал уже ближе к вечеру. Связной Як-12 приземлился на полосу, и пилот подрулил прямо к будке мобильного КДП*. Меня встречали. Практически весь полк. Но лица у ребят были почему-то нерадостные. Многие плакали. Что случилось? Вот он же я, здесь. Живой и практически невредимый. Соскакиваю на землю. Как-то неуверенно подходит начальник штаба.
— Василий Иосифович… — майор запнулся. И чего он по имени отчеству? Мы же на ты.
— Василий Иосифович, сообщение советского правительства, — он еще что-то говорил, но расслышать было невозможно. Севший сразу после малютки «Яка» Ил-четырнадцатый взревел моторами, реверсируя винты. Он как раз тормозил прямо напротив нас и шум волной резко заглушил голос начальника штаба. Сейчас транспортник прокатится и станет слышно.
— … вся делегация погибла, — закончил фразу майор и снял фуражку. В глазах у него тоже стояли слезы.
— Ничего не понял. Какая делегация? Где? Почему погибла?
Майор не ответил. Что вообще происходит? Все лица понурые. Многие повернулись к остановившемуся недалеко «Илу». Из открывшегося люка без лесенки выпрыгнула маленькая фигурка и стрелой понеслась к нам. Светка!? А она-то что здесь делает? Сестра бросается мне на грудь. Ревет в голос.
— Папы нету…
* Командно-диспетчерский пункт.
****
Рузвельт был доволен. Он был очень уставший, но довольный. Столько для его Штатов в этом веке не сделал еще ни один президент. Про экономический кризис, этот топор, нависший над свободным американским бизнесом, можно было забыть на десятилетия. Союз с Советами? Это, несомненно, правильный шаг. Зато туманный Альбион теряет свое первое место в мире. Империя, над которой никогда не заходит солнце? Была. Индия взбунтовалась еще весной и теперь, когда русские подлодки делают в Индийском океане все, что хотят, она отрезанный от Англии кусок. Канаду у Его Величества мы со Сталиным уже отобрали. С Австралией разберемся без генералиссимуса. Нет у Советов столько войск и кораблей. Ближний Восток? Пусть русские сами там разбираются. Они же не отрицают право американских бизнесменов качать там нефть. Япония, которая набросилась на бывшие колонии британцев и французов, как коршун? Разберемся вместе с Советами. Надо признать, что их танки и самолеты хороши. Очень хороши. И русские достаточно дешево продают чертежи Америке. Правда, Советы за свои военные технологии запросили построить им под ключ два крупных судостроительных завода. На севере около этого их Мурманска и под Владивостоком. Ну и что? Все равно им никогда не догнать нас по тоннажу. СССР становится ведущей державой мира? Надолго ли? Рузвельт даже подумать не мог, что в этом мире не просто надолго — навсегда.
Элеонора стояла у мужа за спиной и придерживала одной рукой спинку инвалидного кресла, а другой шляпку. Ветер дул от винтов огромного четырехмоторного самолета советской делегации, который разворачивался, выруливая на взлетную полосу. Ветер пытался сорвать шляпку с ее головы. Элеонора тоже устала за эти дни. Глаза этого Сталина… Вроде невысокий тихий человек. Но вся его фигура, весь вид источали такую властность, такую силу… Гордость за мужа переполняла ее. Он справился, поставил на место этого комми. Теперь Америка стала больше и богаче, а к Советам отошла эта холодная Аляска, которая когда-то и так принадлежала России.
Слева от инвалидной коляски президента выстроились советник Гарри Гопкинс, госсекретарь Корделл Хэлл, военный министр Стимсон, морской министр Нокс, директор ФБР Джон Эдгар Гувер, адмирал Гарольд Старк, начальник штаба ВМФ, генерал Маршалл, начальник штаба армии, несколько сенаторов и ведущих конгрессменов. Именно с ними совещался и принимал поистине судьбоносные решения президент страны, которая стремительно вырывалась вперед на фоне прогнивших европейских культур. Глава вновь созданного Управления Стратегических Служб полковник Уильям Донован стоял последним в этом ряду. Он был, возможно, единственным, кто не поддержал Рузвельта. Ну не брать же в расчет этого Маккарти. Президент сделал чудовищную ошибку. Да, проект машины времени «Манхеттен», который позволит заглядывать в будущее, пока не дал никаких результатов. Но потом, когда все получится — Донован был уверен в успехе — но потом может оказаться слишком поздно, ведь у Советов такая машина уже есть. А иначе, откуда они все знают?…
Справа стоял строй почетного караула из морских пехотинцев. Лучшие парни Америки. Высокие, сильные и всегда готовые с оружием в руках высаживаться там, где прикажет их президент.
В небе над взлетающим советским самолетом кружила шестерка "Кинг кобр" — почетный эскорт для бомбардировщика Ту-4, переоборудованного в достаточно комфортабельный дальний пассажирский самолет с мощным оборонительным вооружением. Одна из машин неожиданно наклонила нос и сорвалась с нарастающей скоростью в пикирование. Очереди сразу из двух пушечных турелей только что оторвавшейся от полосы «Тушки» не смогли помешать «кобре» врезаться в хвост самолета советской делегации. Море огня от вспыхнувшего бензина закрыло часть горизонта. Жар вспышки пахнул своим теплом на сидящего в инвалидном кресле президента.
— Как же это? Почему? Что же теперь будет???
Фашист Чарльз Линдберг. Летчик, первым в мире перелетевший Атлантический океан. Национальный герой Америки и ярый поклонник Гитлера. Что или кто заставил его? Люди адмирала Канариса, захватившие второго ребенка Линдберга?
****
— Ты хоть понимаешь, что об этом сейчас говорить рано? — было хорошо заметно, что Берия очень устал. Уставший и очень настороженный. Таким я не видел его с весны, когда без чьей-либо санкции приказал расстрелять без суда братьев Кобуловых и Министра ВД Грузии Сергея Гоглидзе*. Лаврентий Павлович, сразу как узнал об этом, примчался на Ближнюю дачу к Сталину и потребовал немедленного лишения меня всех властных полномочий. Виссарионович тогда выложил ему все документы следствия, которые тщательно подготовили мои ребята из второго ГУ**. Берия тут же поехал ко мне. Первый вопрос, который я услышал, был:
— Почему, Синельников, ты не предупредил меня?