— Успеем, старшина! — здоровенный боец легко укладывал мешки на броню. — Чего уж тут осталось-то? Только вот не пойму — зачем это? Тут же и так броня есть?
— Есть, не спорю. Но лупить по танку будут из всего, что у фрицев имеется. Так что лишними мешки эти точно не будут. Глядишь, и остановят снаряд, или хотя бы удар не таким сильным будет. Кстати, снимите пулемет из корпуса. Он все равно стрелять не сможет, ведь у нас только башня из земли видна будет.
— Сделаем.
— Так… кто у нас старший в трофейном агрегате?
— Я, товарищ старшина. Боец Миронов.
— Добро! Как он тебе?
— Не трактор, конечно, но водить смогу. Мне бы еще заряжающего…
— Вон, к лейтенанту подойди, у него пополнение есть. Попроси у него, пусть даст кого-нибудь. Скажи — я распорядился. И еще. Пока время есть, пробегись, набери ветоши какой-нибудь. Масло с подбитых машин слей.
— Зачем это?
— После сегодняшнего сюрприза немцы ни один брошенный либо подбитый танк без внимания не оставят. Стало быть, когда увидишь их, ветошь эту и зажигай. Ежели ее маслом полить, она дюже дымно гореть будет. Пускай думают они, что танк горит, не ровен час — бабахнет. Вот и пройдут мимо.
— Ловко!
— А ты думал! Я этот фокус уже в бою применял, сработало. Задачу уяснил?
— Так точно! Ждать, пока немцы совсем увязнут. Если подтянут пушки к берегу — раскатать их в тонкий блин. До этого сидеть тихо.
— Точно! С немецких-то позиций им стрелять сюда несподручно, холм мешать будет. Бойцы, что в окопах старых будут активность изображать, опосля этого представления к тебе и отойдут. Будут твоим пехотным прикрытием. Хоть и немного их, а все лучше, чем ничего. Так что не тяни тут, бери себе заряжающего, ветошь собирайте и отчаливай на прежнюю позицию. Держи! — я протянул ему флягу. — Сам распределишь, кому и сколько.
Чего-чего, а еды и водки у нас пока хватало. Хозяйственный лейтенант успел вывезти все наши запасы. Хотя бы этой проблемой можно голову не забивать.
Уже темнело, когда мы более-менее подготовили свои позиции. Я дал команду отдыхать, бойцы уже валились с ног. Немцы так никуда и не двинулись…
Разбудил меня грохот разрывов. Выскочив наружу из полуразвалившегося домика, где мы сделали себе временный штаб, я окликнул часового. Он подбежал, путаясь в длинной шинели.
— Что там бабахает?
— Не знаю, товарищ командир. Лейтенант распорядился разведку выслать. Ребята только что ушли.
— По нам не бьют?
— Нет, сюда ни один снаряд не залетал.
— Добро. Как разведка придет — сразу ко мне.
Умывшись и наскоро перекусив холодной тушенкой, я начал бриться. Как бы оно там все ни повернулось сегодня, а пугать окружающих небритой мордой не хотелось. Да и положение обязывало. Не сам по себе, какой-никакой, а командир. Пусть и временный, а все равно должен выглядеть аккуратно. За этим занятием меня и застал Рокотов.
— Красоту наводишь, командир?
— Ага, сейчас вот только добреюсь, одеколончиком спрысну — и можно в медсанбат к медсестрам чаи гонять.
— Так где ж его взять, одеколон-то?
— Водкой мордой протру, запах еще приятнее будет. Во всяком случае, соблазнительнее.
— Так госпиталь ушел. Еще вчера.
— Всех вывезли?
— Всех. Грузовики два рейса сделали. Лейтенант, что ими командовал, сказал, что военврач на аэродроме такую бучу поднял! Машины еще во второй рейс не ушли, а раненых уже в самолет грузить начали. Военврача самого чуть не силком в него засунули. За ним там уже целая депутация явилась. Он же у нас какой-то видный спец.
— А что же он тогда в госпитале делал? Раз такая величина здоровенная.
— А кто ж его знает! Мало ли как все повернуться может. Вот у нас в роте и танкисты нашлись, и минометчики, и даже саперы. А числятся все пехотинцами.
— Да и не говори, лейтенант… Чего только в жизни не бывает! Что там за стрельба, выяснили?
— Выяснили. Немцы по болоту долбят.
— Ну и флаг им в руки. Оттуда еще затемно наши ушли. Значит, будут сегодня фрицы наступать. Это они себе дорогу расчищают. Чуток время пройдет, и по окопам звезданут.
— Объявляем тревогу?
— Незачем. Пока они болотные кочки с землей сровняют, пока по окопам нашим пустым пройдутся… Я думаю, что минимум час у нас есть. Пусть люди пока чаю попьют, перекусят, чем Бог послал. Распорядись, чтобы водку им раздали.
— Не рано с водкой-то? После боя и раздали бы.
— Не рано. Они, лейтенант, не глупее нас с тобой. Каждый знает, что старшина еду и водку всегда после боя выдает. Получает-то он ее заранее, по количеству живых, а выдает тем, кто уцелел. А здесь мы им понять дадим, что хотим их всех живыми увидеть.
— Ну… Некоторые могут и иначе подумать. Мол, последний бой, чего уж тут жалеть!
— И так может быть. Зато злее драться будут.
Мы вышли на улицу. Если бы я сам вчера не руководил всей нашей доморощенной фортификацией, то сегодня ни за что и не догадался бы о том, что здесь вообще кто-то что-то делал. Даже тридцатьчетверка издали напоминала грандиозную кучу мусора. В окопах и укрытиях не было видно никакого движения. Только в паре мест вверх поднимался легкий дымок. Не иначе как чай разогревали. Перейдя реку, мы обходным путем, чтобы не оставлять на мокрой траве следов, поднялись на холм, где должен был находиться наблюдательный пункт. Еще на подходе нас окликнули. И только убедившись в том, что подходят свои, позволили идти дальше.
На вершине холма, прямо под корнями большого куста, был выкопан окоп. В нем сейчас находились два бойца. Один спал, второй сидел около телефона.
— Как связь? В порядке?
— Все нормально, товарищ командир. Только что разговаривали. Сейчас к нам посыльный прийти должен. Поесть принесет. А так все тихо. Немцев не видно, вообще никого нет.
— Я думаю, что раньше чем к обеду они сюда и не придут. Им еще на прежнем нашем рубеже бодаться до потери пульса.
— Так там же нет никого!
— Это мы с тобой знаем, а немцам про это неизвестно. Особенно когда их пулеметами стеганут. Тут уж точно не до рассуждений будет.
Спустившись вниз, мы еще раз прошлись по местам установки фугасов. Промокший дерн уже слился с окружением, и если не приглядываться специально, то обнаружить минирование было почти невозможно.
Неожиданно в воздухе наступила тишина. Я не сразу сообразил, что происходит. И только потом понял: немцы прекратили артподготовку. Мы переглянулись, и Рокотов сказал: «Пожалуй, мне пора».
— Давай поаккуратнее там. Башку зря не подставляй. Из командиров у нас и так почти никого не осталось. И помни: дать немцам увязнуть поглубже, до той поры сидите тихо.
Мы обнялись, и Рокотов, закинув за спину автомат, быстрым шагом пошел к нашим старым позициям. Едва он скрылся за холмом, как вдали снова послышались разрывы. Немцы начали обработку окопов.
По возвращении к мосту меня встретил Ковальчук.
— Здравия желаю, товарищ командир! Личный состав накормлен, все заняли свои места.
— Добро, — я потопал на КП.
— Тут вас старший лейтенант домогается.
— Это еще какой? Взводный наш бывший?
— Нет, тот, что вчера на площади штабными командовал.
— Ну, давай его сюда. Поговорим, пока время есть.
Штабной выглядел неважно. Под глазами у него набухли мешки. Видимо, он большую часть времени не спал.
— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант. Какие вопросы?
— Я прошу вернуть мое личное оружие. Скоро бой, а мне даже стрелять не из чего.
— Держите! — я вытащил из сумки «Коровина» и протянул его хозяину. — Только вот оружием это назвали явно по недоразумению. Стрелять из него можно только в упор. Хотите, вам что-нибудь другое подберем?
— Да я вообще стрелок плохой.
— Так это и не ваше дело — стрелять. Есть у вас личный состав — вот им и командуйте. Это ваше оружие. Позиция ваша не на самом переднем крае. Может, до вас еще очередь и не дойдет. По крайней мере вначале. А там, как говорят в Одессе, будем посмотреть. Может, помощь подойдет или приказ другой дадут.
Он козырнул и молча пошел к своим солдатам.
Глава 40
Потянулось тягостное ожидание. Примерно через полчаса артиллерийская канонада затихла, и в воздухе опять повисла тишина. Ненадолго. Уже минут через пятнадцать ее разорвали выстрелы танковых пушек и длинные пулеметные очереди. Значит, немцы под прикрытием артогня подошли максимально близко к нашим старым окопам. Пулеметная стрельба — это наши расчеты имитируют активное сопротивление. По разработанному нами плану они должны отстрелять одну-две ленты и в темпе ныкаться. Укрытия для этого были выкопаны еще вчера в стороне от окопов. На все это мы отводили максимум полчаса. Уйти раньше значило вызвать подозрение немцев. Уйти позже вряд ли бы получилось.
Стрелка часов отмерила двадцать две минуты, и стрельба в районе наших старых позиций затихла. Успели они уйти или нет? Полчаса еще не прошло, но откуда я знаю, какая там была обстановка? Одна надежда: Рокотов — мужик разумный и обстоятельный, горячку пороть не будет. Раз принял решение отойти, значит, так надо. Я обернулся к Ковальчуку.
Стрелка часов отмерила двадцать две минуты, и стрельба в районе наших старых позиций затихла. Успели они уйти или нет? Полчаса еще не прошло, но откуда я знаю, какая там была обстановка? Одна надежда: Рокотов — мужик разумный и обстоятельный, горячку пороть не будет. Раз принял решение отойти, значит, так надо. Я обернулся к Ковальчуку.
— Давай, на позиции сообщи: всем готовность номер один. Без приказа не стрелять. Особенно это штабных касается.
Он убежал к телефонистам. Благодаря вчерашней реквизиции штабных запасов телефонной связью мы были обеспечены более чем удовлетворительно.
Однако же и мне туда пора. Пока бой не начался, надо руку на пульсе держать, мало ли… стрельнет еще кто не вовремя…
Вот и окопчик телефонистов. Выкопали мы его под прикрытием развалин, так что со стороны противника сюда влупить будет затруднительно.
— НП? Как там у вас?
— Тихо пока…
Ладно.
Обождем… нам пока всякое промедление в кассу.
Однако ждать не пришлось. Телефон зажужжал, и телефонист подал мне трубку.
— Слушаю!
— Мотоциклисты!
— Сколько?
— Вижу троих. В смысле — три мотоцикла. Один у выезда на дорогу остановился, двое других идут к вам, к мосту.
Трубка брякнулась на аппарат.
— Так! Передать всем — не стрелять! Ждать моей команды!
Прошло несколько минут, и из-за холма не торопясь выкатились два мотоцикла. В колясках пулеметчики настороженно поводят по сторонам пулеметными стволами. Подлянки опасаетесь? Правильно, ребята, делаете… Только не здесь она вас ожидает.
Первый мотоцикл тронулся с места и въехал на мост. С заднего сиденья соскочил немец и, подбежав к краю моста, принялся рассматривать сваи. Мину ищет… ученый… но тут твоя ученость не катит. Нету там ее. Видимо, успокоенный осмотром, немец вернулся назад, и на этот раз уже оба мотоцикла въехали на площадку перед мостом. Лавируя по узкому проходу между сгоревшей техникой и развалинами, объезжая воронки, они медленно продвигались вперед. Пока ничего не вызывало у них подозрения. Ф-ф-у-у… Сколько мы вчера сил потратили, а я так чуть не охрип от матюгов, выстраивая эту на первый взгляд беспорядочную мешанину обломков и воронок. Но… построили… Даже воронки постарались выкопать со всей старательностью, учли даже то, куда будет выброшена земля при стрельбе со стороны немцев. Вот и экзаменаторы пожаловали, сейчас нам оценки ставить будут.
Третий мотоцикл появился около моста. Остановился, но мотор не заглушил. Ждет…
Передний мотоцикл вдруг развернулся и во весь опор понесся в сторону моста. Что-то увидел? Засек бойцов?
Зажужжал телефон. Кто это? А… пулеметчик у съезда с моста.
— Слушаю!
— Товарищ командир! Немцы уходят! Разрешите открыть огонь?
— Нет! Огня не открывать! Ждать команды!
Мотоцикл продолжал нестись к мосту. А второй?
Стоит на месте? Точно, стоит. Только пулеметчик вертит стволом по сторонам. Так это вы наши нервы испытываете? Ну-ну… валяйте.
Немцы проскочили через мост, и водитель подрулил к третьему мотоциклу. Мотоциклисты о чем-то переговорили, и третий мотоцикл тронулся с места, развернулся и скрылся за холмом.
Сработало?
Ждем доклада с НП.
Телефон!
— Да!
— Третий мотоцикл на большой скорости уходит от реки! Едет по дороге в сторону наших окопов.
— Это он за основными силами отправился. Ждем походной колонны.
Первый мотоцикл тоже развернулся и двинулся через мост. Вот они оба, держась строем уступа, направились в сторону деревни. Скатертью дорожка, гости дорогие… Там, между деревьями, мы уже приготовили встречу таким вот… туристам… Из того же телефонного провода сплели три жгута и разложили их на дороге метрах в десяти друг от друга. Учитывая вероятную скорость мотоциклов, шансов побеседовать с экипажами после такого приема было немного. Была, конечно, вероятность того, что фрицы пустили бы в головной дозор броневик или бронетранспортер с солдатами. Ну и на этот случай у нас заготовочки были…
Прошло несколько минут.
Чу!
Где-то в тылу бухнул одиночный выстрел…
Снова тишина…
Телефон!
— Слушаю!
— Товарищ командир! Это Ковальчук!
— Рассказывай.
— Встретили мотоциклы. Все, как вчера и говорилось. Только они в промежуток между жгутами въехали, так мы их и натянули.
— И как?
— Как колом по яйцам! Одного только дострелить пришлось, он, собака, голову в этот момент наклонил, вот и уцелел. И то — ненадолго…
— Жаль… Поговорил бы я с ним… Что взяли с мотоциклов?
— Два пулемета с патронами. Два автомата и два карабина. Гранат отыскалось восемь штук.
— Один пулемет и карабины оставь штабным, все прочее — сюда. И побыстрее!
Только я положил трубку, как зажужжал телефон с НП.
— Слушаю.
— Вижу колонну. В голове три танка. После них идут бронетранспортеры — пять штук. Дальше грузовики. В хвосте колонны три грузовика с пушками на прицепе.
— Сколько там солдат? Ну, плюс-минус лапоть хотя бы.
— Не менее двухсот. Возможно, и больше, точно сосчитать не могу.
— Добро. Работай дальше.
Новый телефон.
— Пост номер три слушает!
— Это Леонов. Танкистам передай, после танков их задача — забить техникой мост. Чтобы другие танки не прошли. Дам ракету — пусть играют, как на свадьбе! От вас и весь перепляс пойдет!
Прошло совсем немного времени, и мы все услышали медленно усиливающийся низкий гул.
Вот из-за холма появились танки. Они шли чуть в отрыве от колонны. Подъехав к мосту, передний танк затормозил. Откинулся башенный люк, и из него показалась голова. Танкист вскинул к лицу бинокль.
Я обернулся к телефонистам.
Те, вытянув шеи, пытались рассмотреть приближающуюся колонну.
— Чего вы там не видели? Еще налюбуетесь. Передайте по всем постам — головы не высовывать! Засекут нас немцы — вся работа коту под хвост!
Любознательный немец вертелся по сторонам еще несколько минут. За это время к нему подтянулась вся колонна. Моторов они не глушат… хорошо. Зная немецкий пунктик относительно экономии топлива, можно было предположить, что, ожидая сколько-нибудь продолжительной остановки, движки колонна заглушила бы. Значит, повторной разведки не будет…
Взревев мотором, передний танк двинулся на мост.
Я взял у телефониста ракетницу, проверил. Красная ракета.
Ждем…
Танк, не торопясь, переполз мост и притормозил, дожидаясь остальных. Вот уже второй подходит к берегу, третий в это время неторопливо подползает к мосту. Молодцы фрицы, соблюдают предписанное расстояние между танками при движении по мосту. То, что доктор прописал…
Передняя машина тем временем тронулась с места и стала огибать с правой стороны скопище разбитой и частично еще дымящейся техники. Ну, не зря все же мы ее вчера в такую кучу сдвигали. Пришлось танкистам попотеть… А еще и подожгли ее с утра… Совсем неприятная преграда стала. Никому ее таранить неохота…
Интересно, второй танк за первым пойдет? Или все-таки слева будет препятствие обходить?
Слева… Хорошо…
Третий тем временем въехал уже на середину моста. Еще чуток, метров пятнадцать, и он доберется до берега. А вот те хрен!
Я вскинул ракетницу.
Пах!
Красная ракета прочертила в воздухе дугу, указывая на мост.
Шевельнулась куча строительного мусора, имитирующая разбитый дом.
Бух!
Бронебойный снаряд легко проломил лобовую броню немецкого танка. С такой дистанции нашим стрелкам можно было не выбирать точку прицеливания…
Хренак!
Полыхающая куча железа проползла еще несколько метров и остановилась, надежно закупорив мост.
В головной немецкий танк из развалин полетели бутылки с КС, и он почти мгновенно превратился в полыхающий костер. Второй машине тоже не повезло. У нее загорелся двигатель, а парой секунд позже прилетевший снаряд начисто снес ей башню…
Вторая красная ракета прочертила воздух в направлении моста.
И снаряды танковой пушки накрыли колонну.
— Телефонист! Танкистам передайте, пусть хвостовые машины выбивают! Те, что с пушками!
Сосредоточенная на узкой полоске земли между мостом и холмом колонна была почти идеальной мишенью.
Уже через пару минут дорога назад была надежно закупорена разбитыми машинами. И началось светопреставление…
Попытки развернуть пушки были пресечены в зародыше. Одну разнесло прямо-таки в клочья — в грузовике сдетонировал боезапас. Вторую перевернуло этим же взрывом. Третью отбросило в сторону, и она накренилась набок.
Положение у немцев было просто аховым. Мост закупорен горящим танком, бронетранспортеры не пройдут. Танкисты, соблюдая инструкцию, вели машину точно посередине моста (не железный, чай, и не каменный, надо осторожность проявлять, как в уставе написано), и теперь у нее с боков оставалось всего чуть более двух метров свободного пространства. Разве что на мотоцикле проехать можно. И все бронетранспортеры немцев мгновенно стали бесполезными… Да и прорвись они через мост, лучше не стало бы. Все пространство перед мостом было занято развалинами и разбитой техникой, а в единственных проходах догорали танки. Даже если бы немцы и спихнули танк с моста в реку (под огнем-то?), то толку с этого не было бы. Дороги дальше просто не существовало, она была вся забита горящими машинами.