— Значит, у тебя нет к нему никаких чувств?
Бренна вскинула голову.
— Конечно, есть. Дарси, мы же как одна семья. Это просто… это просто другое.
— Другое, ты верно подметила. — Дарси тяжело вздохнула. — Никак не могу перестроиться. Я хотела защитить тебя… я же знаю, как женщины дуреют из-за него, а он и не замечает. Но ты все перевернула с ног на голову.
Бренна поднялась на ноги.
— По-твоему, его нужно защищать от меня? — искренне удивилась она. — Дарси, я же не роковая красотка. — Она раскинула руки, прекрасно понимая, как выглядит в грязной рабочей одежде и ободранных ботинках. — Я думаю, Шону нечего бояться таких, как я.
— Тогда ты его совсем не знаешь, не понимаешь его душу. Он же романтик, мечтатель, строитель воздушных замков. И он очень чувствительный. Он скорее отрубит себе руку, чем обидит кого-то. А ради того, кто ему дорог, отрубит и обе. Тобой он дорожит, тут и до любви недалеко. Что ты будешь делать, если он влюбится в тебя?
Бренна вздохнула.
— Не влюбится. Ни в коем случае не влюбится.
— Только не причини ему боль, умоляю, не делай ему больно.
Дарси вскочила с пола и убежала. Бренна бросилась за ней и вылетела на площадку, когда подруга уже была на середине лестницы.
— Я… Дарси, не переживай, мы оба понимаем, что делаем. Мы уже поклялись остаться друзьями.
— Постарайся не нарушить эту клятву. Вы оба очень много для меня значите. — Видя, что Бренна тоже расстроена, Дарси выдавила улыбку и привычно съязвила: — Спать с Шоном! Куда катится этот мир?
10
После закрытия паба, когда в притихшей деревне слышался лишь гул прибоя, все Галлахеры собрались за большим кухонным столом в своем родовом доме.
— Вот как обстоят дела на сегодня, — начал Эйдан. Он накрыл ладонью руку Джуд и легонько сжал ее пальцы. Он вспомнил, как его родители, так же держась за руки, сидели во главе стола на семейных советах, и с гордостью подумал о незыблемости традиций Галлахеров.
— И что же? — не вытерпела Дарси.
— Прости, задумался. — Эйдан потряс головой. — Финкл, может, и янки, но торгуется профессионально. Да я и не думал, что такой успешный бизнесмен, как Маги, доверит заботу о своих интересах зеленому юнцу.
— И все же Финкл купился на ресторатора из Лондона.
Эйдан одобрительно хмыкнул.
— Мы и сами не промах. Ирландцы были ловкими торговцами, когда Америку еще не нашли даже те, кто ее искал. Однако сейчас речь не об этом. Финклу понравился земельный участок — его расположение, площадь и все остальное. Никаких сомнений, хотя он только хмыкал и хрюкал, и поджимал губы. Окончательный ответ он не дал, лишь повторил, что Маги настроен на покупку, а я опять сказал, что прекрасно его понимаю, но мы настаиваем на долгосрочной аренде.
— Продажа принесет нам больше денег, а с ними и возможностей, — высказала свое мнение Дарси.
— С этим трудно спорить, — кивнул Эйдан.
— Однако аренда обеспечит нам участие в доходах и принятии решений, — возразил Шон. — Дарси, надо думать о будущем. О том, что будет через десять лет или двадцать. Земля — наследство твоих детей.
— А кто сказал, что я собираюсь заводить детей? — Дарси пожала плечами. — Ладно, все я понимаю, мне просто трудно отказаться от кучи денег здесь и сейчас.
— Я хочу предложить договор аренды на сто лет, — сказал Эйдан, покосившись на жену.
— Сто лет? — воскликнула Дарси.
— «Сотня» — волшебное число, — заметил Шон.
— Это бизнес, а не волшебное заклинание.
— Разумеется, но немного волшебства никогда не повредит. — Шон плеснул виски в кружку с чаем. — Если Маги человек дальновидный, аренда на сто лет придется ему по вкусу. Бренна знает кое-кого из его работников. — Краем глаза Шон заметил, как Дарси насторожилась, услышав имя Бренны. — По ее сведениям, Маги хозяин справедливый, но расчетливый, поэтому я думаю, что он смотрит еще дальше.
— Как и мы. Фунт в год на сто лет.
— Фунт? — Дарси вскинула руки. — Может, еще предложишь подарить ему чертову землю?
— За этот фунт мы попросим пятьдесят процентов от доходов его театра.
Дарси притихла, прищурилась.
— И сойдемся на…
— Двадцати. А по истечении срока аренды Галлахеры станут совладельцами земли и театра в равных долях.
— Неплохая сделка и даже выгодная для нас, если театр не лопнет, — согласилась Дарси.
— Не лопнет, — уверенно заявил Эйдан. — С удачей Галлахеров и деньгами Маги не лопнет.
— Хотелось бы верить. А теперь объясни, с чего ему соглашаться на наши условия?
— Я… — Джуд осеклась и умолкла.
— Нет, говори. — Эйдан сжал ее руку. — Ты одна из нас.
— Я думаю, он согласится, но не сразу. Он будет торговаться, выдвигать свои условия. Возможно, вам придется немного уступить, но в конце концов вы получите примерно то, на что рассчитываете, потому что и итоге все хотят одного и того же.
— Маги хочет иметь свой театр, — прервала Дарси.
— Больше. — Джуд, не поворачивая головы, сжала руку Шона с печеньем, потянувшуюся к лежащему у его ног Финну. — Он не просто так выбрал Ардмор. Владелец такого процветающего бизнеса может время от времени побаловать себя. У него же здесь корни. Его двоюродный дедушка был помолвлен с моей двоюродной бабушкой.
— Ну, конечно же. — Шон щелкнул пальцем по бутылке виски, совершившей круг и вернувшейся к нему. — Джон Маги, погибший в Первой мировой. Его младший брат… точно, Деннис, отправился в Америку и сколотил там состояние. Я как-то не сопоставил раньше.
— Не знаю, насколько сентиментален нынешний Маги, — продолжила Джуд, — но могу предположить, что он, как и я, вырос на историях об Ирландии и Ардморе и теперь хочет укрепить связь с родиной своих предков. Я это понимаю.
— Янки так носятся со своими предками! — Дарси подвинула к себе бутылку. — Никогда этого не пойму. Предки… они же давно в земле, верно? Хотя, если сентиментальность поможет скрепить эту сделку, ради бога.
— Простите, во мне заговорил психолог, но сентиментальность — лишь одна сторона медали. Маги нацелен на выгоду. Иначе он не владел бы одной из самых больших в Штатах компаний. И по тем же причинам он дорожит своей репутацией.
— А мы дорожим своей, — вставил Шон.
— Знаю я твою репутацию, — язвительно усмехнулась Дарси.
— Но ей далеко до твоей.
— Я хотя бы не соблазняю друзей детства,
Глаза Шона угрожающе вспыхнули. Предупреждая драку, Эйдан выставил руку между ними.
— Что еще? В чем дело?
— Она разозлилась из-за того, что я поцеловал Бренну.
— Нашли из-за чего цапаться… — Эйдана убрал руку. — Бренну О'Тул?
— А какую еще?
— С чего это вдруг ты целовал нашу Бренну?
— О господи! Можно подумать, я схватил ее за волосы, бросил на кухонный пол и трахнул, преодолев ее яростное сопротивление.
— Вы катались по кухонному полу?
— Нет! Господи, никакой личной жизни в этой семейке! — Шон закрыл глаза, надавил пальцами на веки. — Да, я поцеловал Бренну, и, представьте себе, не в первый раз. И, думаю, не в последний. Почему это так удивляет и злит всех вас?
Дарси невозмутимо сложила на груди руки. Она узнала все, что хотела. Шон не сказал, что инициативу проявила Бренна. Если бы речь шла о ком-то другом, Дарси решила бы, что из-за самомнения, но Шона она видит насквозь: он защитил женщину. Это и порадовало ее, и встревожило.
— Просто это странно, — буркнул Эйдан.
— Я и не злюсь, но удивлена, не спорю. Ведь Бренна уже видела тебя голым. Конечно, прошло несколько лет, но такое не забывается. И поскольку я сама хорошо разглядела твои причиндалы, никак не пойму, чем она так заинтересовалась, — торжествующе проговорила Дарси.
— Спроси у нее. — Шон не стал бы развивать эту тему, если бы не его уязвленное самолюбие. — Мне было всего пятнадцать, а вода была холодной. Видишь ли, мужчина не может выйти из ледяной воды в лучшем виде.
— Это твоя версия, парень, ее и держись.
— Могла бы отвернуться. Хотя ты всегда была извращенкой.
— С чего это мне отворачиваться? Все смотрели. Видишь ли, Джуд, он потерял в море плавки, а понял это, только когда вышел из воды совершенно голый. Я до сих пор жалею, что под рукой не оказалось фотоаппарата.
Джуд с сочувствием посмотрела на Шона.
— Я всегда сожалела, что расту единственным ребенком, но теперь… ой! — Она прижала ладонь к животу.
— Что? Что случилось? — Эйдан вскочил, готовый подхватить жену. — Ну, вот, вы расстроили ее своей перебранкой.
— Да нет. Просто ребенок шевелится. — Джуд схватила руку Эйдана и приложила к своему животу. — Чувствуешь? Как волны перекатываются.
Паника Эйдана сменилась благоговением.
— Какой резвый!
— Это же семейный совет. Почему бы и малышу не сказать свое слово? — Шон поднял кружку: — Будьте все здоровы!
— Какой резвый!
— Это же семейный совет. Почему бы и малышу не сказать свое слово? — Шон поднял кружку: — Будьте все здоровы!
Шон отправился навестить Мод. При ее жизни он навещал Мод раз или два в неделю и не видел причин изменять этот порядок после ее смерти. К тому же, там, где она обрела вечный покой, отлично думалось.
И это не имело никакого отношения к тому, что тропинка к старому кладбищу вилась мимо гостиницы. Вряд ли он встретит Бренну, но если не пойдет в ту сторону, уж точно ее не увидит. Мудрая Мод оценила бы его логику.
Гостиница возвышалась на величественном утесе. И хотя с утра еще было холодно, некоторые постояльцы уже покинули свои номера и любовались раскинувшимся внизу морем. Шон тоже любил смотреть на прыгающие на волнах суденышки, но он всегда благодарил судьбу за то, что его предки не стали рыбаками, а построили паб.
Тим Райли и его команда дружно вытягивали сети, море волна за волной катило свои воды, а в голове Шона в том же ритме сошлись в музыкальной дуэли флейта и виолончель.
Туристам жизнь рыбаков наверняка представляется романтичной, уходящей корнями в историю и традиции, но Шон, ежась на холодном ветру, точно знал, как своенравна судьба рыбака, как одиноко и холодно в бурном море.
Именно романтика разжигала воображение Мэри Кейт, заприметившей на утесе Шона. В устремившем взгляд на далекий горизонт темноволосом красавце она видела героических персонажей, живущих в мечтах каждой влюбленной юной девушки.
Мэри Кейт обрадовалась, что утром одолжила у Пэтти новую синюю блузку. Правда, вряд ли обрадуется Пэтти, когда узнает об этом. Тщетно пытаясь пригладить волосы, Мэри Кейт поспешила к Шону:
— Шон!
Он обернулся, увидел девушку и выругался про себя. Думая о Бренне, он совершенно забыл, что может столкнуться с ее сестрой.
«Берегись, Галлахер», — предупредил он себя.
— Доброе утро, Мэри Кейт. Совсем забыл, что в гостинице сейчас полно О'Тулов.
Мэри Кейт понимала, что должна что-то сказать, но потеряла дар речи, завороженная его глазами, такими ясными, что она видела в них свое отражение. Слава богу, голос наконец прорезался:
— Шон, пошли в гостиницу. У меня перерыв, я угощу тебя горячим чаем.
— Спасибо за любезное приглашение, но я спешу к Старой Мод. Просто остановился посмотреть, как Тим Райли вытягивает сети. Похоже, сегодня хороший улов. Я потом загляну к нему, куплю что-нибудь для паба.
— Может, зайдешь на обратном пути? — Мэри Кейт закинула голову, стрельнула глазами из-под густых ресниц, провела ладонью по волосам. Не зря же она столько тренировалась! — Я могу отойти на обед в любое время.
— Ну… — Шон понял, что девочка гораздо искушеннее в науке соблазнения, чем он думал, и испугался. — Я скоро должен быть в пабе.
— Я бы с удовольствием посидела и поболтала с тобой. — Мэри Кейт положила ладонь на его предплечье. — В каком-нибудь спокойном местечке.
— О, отличная мысль. Ну, мне пора, а ты беги обратно. Нечего стоять на ветру в такой тонкой блузке, простудишься. Передавай привет твоим.
Шон двинулся прочь, а Мэри Кейт разочарованно вздохнула. Слава богу, он хотя бы обратил внимание на ее блузку.
«Я молодец, — поздравил себя Шон, — я вел себя как друг, как старший брат с младшей сестренкой». Хотя, признал он, лесть и внимание приятны, особенно, когда ты так ловко сумел избежать расставленных ловушек.
Он сумел выкрутиться, но обезопаситься не помешает, решил Шон, зачерпывая воду из колодца у источника Святого Деклана и разбрызгивая ее вокруг себя по земле.
— Суеверия? И ты считаешь себя современным человеком?
Шон вскинул голову и уставился в ясные глаза Кэррика, принца эльфов.
— Современный человек знает, что для суеверий есть причина, особенно, когда разговаривает с кем-то вроде вас. — Вспомнив о цели своего прихода, Шон отошел от источника и опустился на землю у могилы Мод. — Интересно, вы всегда здесь? Я ходил сюда всю свою жизнь и только недавно увидел вас в первый раз.
— Раньше на то не было причин. Я хочу кое о чем спросить тебя, Шон Галлахер, и надеюсь получить ответ.
— Ну, сначала вам придется задать вопрос.
— Разумеется. — Кэррик уселся по другую сторону могилы и в упор посмотрел на Шона. — Чего ты ждешь, черт тебя подери?
— Очень многого, — ответил Шон.
— Я и не ждал другого ответа, недовольно произнес Кэррик. — Я говорю о Мэри Бренне О'Тул и хочу знать, почему ты еще не затащил ее в постель.
— Это касается только меня и Бренны, — невозмутимо ответил Шон, — и ни в коем случае не вас.
— Еще как меня. — Кэррик вскочил на ноги так стремительно, что человеческие глаза Шона не смогли уловить движение. — Ты поэтическая натура и, как я думал, поймешь меня, но ты оказался еще глупее своего брата.
— Вы не первый так говорите.
— Это же на виду, Галлахер-младший.
Шон поднялся с земли, чтобы быть вровень с Кэрриком.
— О чем вы?
— О твоей роли, твоей судьбе, твоем выборе. Почему ты заглядываешь в свое сердце, когда пишешь музыку, и не спрашиваешь его, как тебе жить?
— Я живу так, как мне нравится.
— Глупец, — повторил Кэррик. — О, великий Финн, защити меня от неразумности смертных. — Он вскинул руки, и в безоблачном небе прогрохотал гром.
— Если вы надеялись поразить меня своими фокусами, вам это не удалось. Вы вспыльчивы, я тоже.
— Как ты смеешь сравнивать мой гнев с твоим? — Кэррик пошевелил пальцем, и ослепительная молния вонзилась в землю прямо у ног Шона.
— А теперь вы меня запугиваете, — спокойно сказал Шон, усилием воли подавив желание отскочить в сторону. — Это вас недостойно.
От ярости синие глаза Кэррика стали почти черными, на кончиках пальцев задрожали крохотные язычки пламени, но вдруг эльф закинул назад голову и расхохотался.
— Ты смелее, чем я полагал. Или, прости, глупее.
— Глуп я или нет, но мне хватает ума понять, что, сколько бы вы ни глумились надо мной, настоящего вреда вы не причините. Так что и беспокоиться не о чем.
— Я мог бы бросить тебя па колени и заставить квакать лягушкой.
— Что уязвило бы мою гордость, по не более того. — Правда, проверять не хочется, мысленно добавил Шон. — Какой смысл в ваших угрозах? Они не расположат меня к вам.
— Долгое время, равное шести твоим земным жизням, я ждал того, что ты мог бы изменить в одно мгновение, просто протянув руку. — Кэррик вздохнул, снял с пояса серебряный кошель. — Во второй раз я собрал для Гвен слезы луны, превратил их в жемчуг и высыпал к ее ногам. Но она увидела лишь жемчужины.
Кэррик открыл кошель, перевернул, и жемчуг белым мерцающим водопадом хлынул на могилу Мод.
— Они сияли в лунном свете, белые и гладкие, как кожа Гвен. А она не поняла, что это не жемчуг, а мое сердце, мое томление и чистота моей любви. Я не знал, что ей нужны слова, не понимал, что опоздал, не отдал ей то, в чем она больше всего нуждалась.
Голос Кэррика зазвенел таким отчаянием и скорбью, что Шон нерешительно коснулся его руки, утешая.
— В чем она нуждалась?
— В любви. Она ждала одного-единственного слова. А я дарил ей бриллианты, рожденные солнцем, и эти жемчужины, а в последний раз камни, что вы называете сапфирами, которые вырвал из сердца океана.
— Я хорошо знаю вашу историю.
— Да, конечно. Твоя новая сестра Джуд рассказала ее в своей книге легенд. И конец там печальный, ведь я сам, ослепленный гневом и обидой, заколдовал мою Гвен. Три раза любовь должна найти любовь, сердце принять сердце со всеми недостатками и предрассудками, и тогда мы с Гвен освободимся и будем вместе. Три раза по сто лет ждал я, и мое терпение на исходе. А у тебя, Шон, есть слова.
Кэррик задумался, медленно обошел вокруг могилы.
— Ты умеешь соединить их со своей музыкой. Твою музыку должны услышать люди, но сейчас не об этом речь. Человек, обладающий твоим даром, понимает другого иногда даже быстрее, чем тот, другой, поймет себя сам. В этом твой талант. Я только прошу тебя не пренебрегать им.
Кэррик царственно взмахнул рукой над могилой, и жемчужины превратились в цветы.
— Все драгоценности, которые я дарил моей Гвен, превращались в цветы. Джуд скажет тебе, что Гвен их хранила. Некоторым женщинам нужны самые простые вещи, Галлахер, но я слишком поздно понял это.
На кончике мизинца левой руки Кэррика засияла крупная жемчужина. Эльф перебросил жемчужину Шону и одобрительно кивнул, когда Шон ее поймал.
— Бери ее и храни до тех пор, пока не будешь знать наверняка, кому она предназначена. А когда это поймешь, подари и слова. Они — волшебство, а не то, что ты держишь сейчас в руке.
Воздух заструился, затрепетал, и Кэррик растворился в нем.
— Прилипчивый парень, — пробормотал Шон, снова опускаясь на землю рядом с могилой Мод. — Очень необычная тут у вас компания.