Другие два кмита, "Огнешар" и "Палящий Луч", будут перепрятаны до лучших времен. Пусть лежат в долине. Такие камушки абы кому не продашь, сразу привлечешь к себе нездоровое внимание со стороны мнимых друзей-покровителей и врагов, а в укромном месте они кушать не просят. И если кмиты сотни лет пролежали в шкатулке, то и еще столько же времени спокойно в ней сохранятся…
Ночь прошла без происшествий. Меня никто не тревожил, и я не суетился. Источник, место такое, что окрестные крестьяне сюда не ходят, боятся. И надо сказать, что правильно делают, ибо без серьезных охранных амулетов, вроде моего браслета, бродить здесь нечего. А что касается меня, то я под надежной защитой, и дело здесь не только в староимперском фамильном амулете с руной Справедливость. Но и в том, что в моих жилах течет кровь древнего рода Ройхо, духи которого приняли меня за своего. Ну и, соответственно, другие жители дольнего мира, гуляющие по этой очень уж тихой долине, знают об этом, и понимают, что я не их очередная жертва, которая может поделиться с ними малой толикой своей жизненной силы, до которой они так охочи.
Наступил рассвет. Из-за горы выглянуло светило. И еще раз сверившись с книгой, без всякого промедления и сомнений, взяв из шкатулки четыре кмита, я направился к источнику. На берегу, на секунду застыл, и окинул взглядом ровную зеркальную водную гладь, на которой не было ни листика, ни соринки. Затем разделся, снял браслет и, держа камни над головой, вошел в прохладную и немного вязкую воду, в которой, наверняка, имелось большое количество примесей из растворенных горных минералов и солей. Дно под ногами было слегка шершавое, каменистое, и с уклоном к центру. Пока все было нормально и, взглянув на статую Кама-Нио, над моей головой, я мысленно пожелал себе удачи, и начал движение на середину этого крохотного озера.
Ноги несли меня к центру водоема, где и должно было произойти мое единение с кмитами. И проталкивая свое тело сквозь вязкую жидкость, которая становилась с каждым шагом вперед теплее, я все глубже погружался в нее. Сначала вода доходила мне до колен, затем до пояса, груди и, наконец, я ухнул в яму, и меня накрыло с головой. Мой рот был крепко сжат и в этот момент я выпустил кмиты из ладоней. Вокруг меня появился водоворот, и я все глубже уходил под воду. Но страха не было, а появилось какое-то непонятное спокойствие и умиротворение. Тело стало легким и пластичным, в голове не было ни единой мысли, и на непродолжительное время, минуту-полторы, я утратил над всем происходящим контроль, и превратился в простого наблюдателя.
И так продолжалось до тех пор, пока в районе сердца я не почувствовал какое-то шевеление и зуд. Моя голова при этом сильно закружилась, и я вновь стал ощущать свое тело, руки, ноги и пальцы. После чего, неосознанно, я постарался вырваться из водного плена. Руки загребли под себя вязкую жидкость, моя голова оказалась на поверхности и я смог полной грудью вдохнуть воздух. Головокружение моментально прекратилось и ко мне вновь вернулось спокойствие. Я лег на спину и, не опускаясь вниз, сфокусировал свой взгляд сначала на безмятежной синеве небес, а затем на лице статуи. Кама-Нио смотрела на меня, на губах у нее была добрая улыбка, а слезы на глазах отсутствовали.
"Все прошло как надо, быстро и без затей", — подумал я в этот миг, сделал пару гребков руками, и уперся в берег. Цель купания была достигнута. Я встал, вышел на сушу и прислушался к своим внутренним ощущениям.
Сначала, ничего странного я не заметил, все как всегда. Но вскоре я почувствовал в себе легкий холодок и четыре крохотные полости вокруг сердца, которые бились внутри меня вместе с его ритмом. Пока, они были пустые, но я знал, что вскоре энергокапсулы наполнятся очищенной силой иного нематериального пространства, и я стану настоящим магом-воителем, неопытным и зеленым, конечно, но пока это особой роли не играет. Главное, что я единственный в своем роде человек, не измененный дольним миром маг, который хоть и не знает истинную природу кмитов и всех своих способностей, но может и готов их использовать. Волнует ли меня это? Нисколько, так как не обязательно знать состав тротила, чтобы прилепить к нему детонатор и устроить взрыв. Ну, или как сказал в свое время господин Эйнштейн, стыривший эту фразу у кого-то из древних: "Я не такой дурак, чтобы запоминать все формулы. И если они мне нужны, то я возьму справочник и сверюсь с ним". Вот так и я, будучи на Земле, пользовался компьютером, но не знал, и знать не хотел, как работает микропроцессор. Так что, подобная ситуация и здесь, знание это одно дело, а использование и применение совершенно другое.
Вновь распалив костерок, я обсох, оделся, с аппетитом поел и снова поспал. А после, проснувшись, опять прислушался к своим внутренним ощущениям. Энергокапсулы находились на месте и никуда не исчезли, и я чувствовал, что они были заполнены. Раз так, то можно было попробовать разрядить их, то есть, использовать. Но как провести тренинг в месте, где нет ничего живого? Душить некого, и черную петлю накидывать бессмысленно, потому что здесь даже кузнечиков нет. Правда, можно было применить "Иглы Света", которые окрестных духов спугнут, а возможно, даже уничтожат их. Однако делать этого не стоило, ибо данный поступок мог повлечь за собой нехорошие последствия. И оставалось последнее заклятие, "Полное Восстановление", его можно было применить прямо сейчас, и хотя я не болен и не ранен, это не так уж и важно, использование требовалось для тренировки.
Я стал действовать так, как было написано в инструкции, то есть в книге жреца Саира. Сознанием, мысленно потянулся к энергокапсуле от которой шла теплота, и представил, что прикасаюсь к ней ладонью. В секунду, полость вскрылась, и в виртуальной руке оказался зеленый клубок из порошка, который моя ладонь рассыпала по всему телу. Еще через пару секунд меня сильно встряхнуло и передернуло, и мой организм получил большой заряд бодрости и сил, настолько мощный, что захотелось вскочить с места и пуститься в пляс, ну или сделать пробежку на десять километров.
"Серьезная штука, — с трудом, удержавшись от резких движений, решил я в тот момент, — с такой не пропадешь. Чуть подранили или вымотался до крайней степени, заряд использовал, и восстановился. Весьма полезный бонус и только ради него одного можно было пойти на риск вступить в конфликт с сильными мира сего, желающими получить секреты магов-воителей".
На этом, как таковое, мое пребывание в долине с чудесным источником завершилось. Делать здесь было нечего, все что хотел, я получил, и меня вновь звал к себе большой мир. Поэтому, найдя приметное местечко, большой серый валун в полусотне метров от статуи Кама-Нио, я сделал под ним тайник, закопал в ямке обернутую куском холстины книгу Саира и шкатулку с парой не пригодившихся кмитов и стал собираться в дорогу. Впереди было возвращение к отряду, который после провала своей миссии, наверняка, должен был оторваться от противника и отправиться на соединение с основными частями имперской армии. А затем мой путь лежал в славный город Йонар, где меня ждали неизбежная встреча с бароном Анатом Каиром и новое задание от "Имперского Союза".
Я поднялся. Еще раз оглядел тихое сакральное место, в которое меня завели судьба и поиски древних тайн, периферийным зрением вновь заметил движение духов, и улыбнулся. Жизнь долины шла по своим законам, и я в ней, как и все живые люди, был всего лишь временным гостем, которого хоть и не гнали, но и не привечали.
Напоследок, в который уже раз за время моего нахождения в этом странном месте, я посмотрел на статую богини. Лицо ее вновь было печальным, а глаза полнились слезами. Но я знал, что она не всегда бывает такой, скорбящей и горестной. Я помнил ее улыбку и добрый лучистый взгляд, словно благословляющий меня и понимающий каждую мою мысль. И уважительно поклонившись в сторону статуи, я отвернулся от нее. После чего, постоянно соприкасаясь сознанием с заряженными энергокапсулами в моем теле, по пешеходной дорожке я двинулся в сторону древнего монастыря на взгорке.
Глава 23
Империя Оствер. Графство Кемет.
26.03.1404.
Большинство крестьян в Кемете должны быть свободными людьми. Именно так, еще более семисот лет назад решил один из первых правителей этого феодального владения граф Архан Кемет, который прекрасно понимал, что его земли это имперское пограничье, и только вольные граждане, в случае вторжения со стороны Ассира, будут хранить ему верность и драться под его флагом. И время показало, что он был прав.
Крестьяне пограничья всегда были надежным графским резервом. Они знали толк в партизанской войне, и каждый мужчина умел держать в руке меч и стрелять из лука или арбалета. И когда старые враги, ассиры, переходили рубеж и сбивали слабые воинские формирования пограничников с укрепленных позиций, а затем волнами растекались по землям графства, сельские жители, не ждали приказов сверху, а делали то же самое, что их деды и прадеды. Женщины уходили в ущелья и теснины Маирских гор, а мужики, многие из которых были имперскими ветеранами, бойцами графских полков и отдельных пограничных батальонов, сбивались в стаи, охотничьи отряды, и наносили по ассирам злые и стремительные удары. Как правило, их целями становились командиры и обозы королевских войск, гонцы и мелкие разведывательные группы, пытающиеся добраться до горных схронов и крестьянских жен, которых можно было продать в рабство. И такую малую войну, кеметцы вели до тех пор, пока враг не умывался кровью, и его не изгоняли прочь с имперских земель.
Эта война, поначалу, начиналась так же, как и все предыдущие. Ассиры перешли границу и стали развивать свое наступление в сторону Маирских гор. Пограничники держали врага, сколько могли и, по возможности, отходили. Феодалы собирали в кулак свои силы. Из глубины империи, из самого ее сердца, с материков Эранга и Анвер, через телепорты перебрасывались многотысячные резервы. А крестьяне уходили в горы. Однако в этот раз, королевские генералы действовали иначе и к войне готовились настолько серьезно, как никогда ранее, а тактика подчиненных им войск, по сравнению с прошлыми военными кампаниями, изменилась кардинально.
Во-первых, с ходу пала столица нынешнего графа Кемета, и две прикрывающие ее сильные крепости. И причиной скорого падения этих серьезных твердынь послужили предатели, люди, в верности которых все вокруг были уверенны. Долгое время, начиная свой путь с рядовых должностей, агенты ассирской разведки служили Империи Оствер и дому Кеметов, заслужили чины и звания, а самое главное, огромнейшее доверие. И когда пришел их час, коменданты крепостей Усмунд и Обергам, впустили за стены королевских диверсантов, а главный интендант Кемета, при поддержке сотни наемников, блокировал открытые ворота города, и в него вломились штурмовики и маги противника.
Во-вторых, ассиры имели полнейшую и самую достоверную информацию о дислокации и силах имперских войск, и очень подробные карты графства. Это дало им определенные преимущества, и они воспользовались ими в полной мере. Королевские конные полки обходили оборонительные участки, и избегали многочисленных ловушек на границе. А егеря ассиров, используя секретные пароли, обманом проникали в форты, остроги и укрепрайоны, вырезали гарнизоны, и атаковали не ждущих немедленного удара пограничников, которые находились на своих лесных базах. Это был погром, и его последствия не замедлили сказаться. Враг вышел на оперативный простор, и уже на вторые-третьи сутки, преодолев расстояние в сто пятьдесят километров, достиг Маирского хребта, и начал занимать основные перевалы.
В третьих, королевские воины проявляли неслыханную жестокость и не брали пленных. Мирные жители и попавшие в полон раненые имперские солдаты уничтожались без всякой жалости. Деревни и храмы подвергались разграблению и сжигались. Детей топтали конями, женщин насиловали и распинали на стенах домов, а не успевшим уйти в горы и леса мужчинам отрезали гениталии и сажали их на кол. Много мерзких и подлых поступков, список которых был огромен, совершалось в самом начале новой войны. И по факту выходило так, что первопричина всему это психологическая накачка ассиров. Десятки лет королевских воинов и рядовых граждан воспитывали в духе того, что Империя Оствер есть зло, которое необходимо искоренить, и результат сказался. Солдаты, наемники и даже ополченцы из вспомогательных подразделений королевской армии вели себя словно звери…
Обо всем этом я узнал в горном убежище окрестных жителей, которое находилось в районе холодного и неприветливого Серного ущелья. Про это место мне рассказал Бор Богуч. И после того как я покинул источник, в котором принял единение с кмитами, мне предстояло определиться с тем, каким образом лучше и проще всего добраться до имперских войск и "Рейдеров Плетта". Вариантов было немного, всего два. Первый, спуститься на равнину и самостоятельно пробираться на юг. И, наверное, именно так я и поступил бы, если бы знал обстановку в Графстве Кемет и имел карты местности. Но поскольку я человек не здешний и что вокруг меня происходит представлял смутно, то пришлось думать о варианте номер два. Выйти к прячущимся в горах крестьянам, которые от Бора, наверняка, уже знали обо мне, собрать в их временном поселении сведения о том, что творится внизу и только тогда всерьез подумать, как выбраться из этих мест.
Решение было принято и, смещаясь по хребту все время на восток или северо-восток, я направился к спасительному для крестьян месту. Шел не очень долго, около пятнадцати часов с одним хорошим привалом, и вскоре оказался перед глубоким ущельем, в котором пахло тухлыми яйцами. Это явный признак того, что воздух насыщен сероводородами, и хотя мне было неприятно вдыхать эти ароматы, я знал, что идти надо, за ущельем начнется подъем, который выведет меня на перевал, и там я смогу найти помощь у местных партизан. Поэтому, зажав нос, по склону ущелья, а не по тропинке, я начал движение, обошел все ловушки, затем горячие сероводородные родники, и вышел на небольшую полянку перед вполне приличной широкой тропой, которая петляла по горе и выходила к убежищу.
Здесь меня уже встречали, три мужика в легких пехотных доспехах с дротиками и щитами в руках, и еще, как мне показалось при беглом осмотре зарослей справа и слева, не менее пяти арбалетчиков и лучников. Совершенно понятно, что дергаться смысла не было и, назвав себя, я отдал бойцам графа Кемета свое оружие. После чего, под их приглядом, направился на вершину хребта, где оказалось около пятисот беженцев.
Меня провели в небольшую рукотворную пещерку, выдолбленную в скале, в которой находилось четыре человека, двое на полу, по виду, ассирские кавалеристы, и еще двое на ногах, суровые бородатые дядьки лет под пятьдесят, которые нависали над пленниками и, время от времени избивая их, вели допрос королевских солдат. Пока меня не трогали, не связывали и с кулаками не бросались, так что имелось время посидеть на бревне у стены, передохнуть и послушать разговор местных командиров и пленников, а полученную информацию, как водится, отложить на подкорку и раскидать на составляющие фрагменты.
— Повтори! Повтори, что ты сказал, тля!? — выкрикнул один из партизанских вожаков. После чего, ногой, обутой в сапог с жестким носком, он ударил ассира, лежащего на холодном каменном полу.
Удар, который пришелся в бок, был сильным. Королевский кавалерист, молодой мужчина, лицо которого было скрыто гематомами, вскрикнув от боли, сплюнул на камень сгусток из слюны и крови, и сипло выдохнул:
— Вы все сдохнете, имперские свиньи! Вам конец! Это Последняя Война! Так сказал король!
— Ах, ты, мразь! — новый удар сапогом, на этот раз в живот.
Ассир согнулся, и издал какое-то бульканье, которое вскоре превратилось в смех, и продолжил:
— Вы сидите в горах и думаете, что вас не достать? Нет, вы ошибаетесь. В этот раз вы здесь не отсидитесь. Наши генералы знают каждый ваш схрон и все убежища, и вскоре сюда придут горные пехотинцы, которые выкурят вас и ваших шлюх вместе с пащенками с этого перевала. А после этого, всех вас утопят в вонючих лужах внизу. Смерть вам, остверы! Всем, без исключения!
Партизан побагровел лицом, не сдержался и, сверху вниз, резко и сильно, ударил пленника кулаком в висок. Голова кавалериста соприкоснулась с камнем и явственно слышный хруст костей, мог сказать о том, что на одного языка у кеметских крестьян стало меньше. Пленник несколько раз дернулся всем телом, выгнулся дугой и застыл, а озлобленный вожак кинулся на второго пленника. Однако другой командир, видимо, в местной иерархии более старший по должности и званию человек, перехватил его руки, удержал разъяренного мужика, и сказал:
— Флинн, успокойся. Я знаю, как тебе тяжело. Но держи себя в руках. Этот пленник нам еще нужен. Выйди и остуди голову.
Тот, кого назвали Флинном, резко встряхнул косматой головой, вырвал из захвата свои руки, развернулся на пятках и, что-то бормоча себе под нос, покинул пещеру. Второй командир проводил его взглядом, посмотрел на меня, молча кивнул, словно поприветствовал, и вновь сосредоточился на допросе.
Вопросы следовали один за другим, и пленный ассир, оказавшийся капралом из разведывательной конной группы, которую всего несколько часов назад разгромили партизаны, отвечал без всякой запинки. Я все это время находился рядом, узнал для себя кое-что интересное, и понял, что, придя к крестьянам, поступил очень верно. Сейчас на равнинах было такое количество вражеских войск, которые, выискивая партизан, методично прочесывали каждый квадратный километр, что я бы там, не зная ассирского языка, который сильно отличался от остверского, скорее всего, долго не пробегал бы. Меня бы обнаружили, локализовали и затравили бы, словно дикого зверя. Поэтому, скорое соединение с регулярными имперскими частями, пока было невозможно, и оставалось надеяться только на помощь кеметцев, а за это, глядишь, и я им чем-то смогу помочь.
Допрос окончился. Охранники выволокли пленника из пещеры, и мы с командиром партизан остались вдвоем. Он приблизился ко мне, и мы присмотрелись один к другому. Передо мной стоял крепкий широкоплечий брюнет с окладистой бородой, в хорошей добротной одежде, легком полушубке, который с левого бока был аккуратно заштопан, и с кортом на ремне под ним. По виду, справный хозяин, возможно, бывший солдат имперской линейной пехоты или дружинник графа Кемета. А что видел он? Русоволосого статного юношу лет девятнадцати с правильными чертами лица и голубыми глазами в брезентовой горке, костяшки пальцев набиты, на ладонях характерные для мечника мозоли, взгляд уверенный, а на левой руке редкий в этих местах старый охранный серебряный браслет. Вроде бы, похож на имперского дворянина.