Александрийский сделал глубокую затяжку и усмехнулся своим мыслям.
– Да к тому же не один, а с группой товарищей. Причем каких товарищей, бесценный клад для внешней разведки. Золотой материал для вербовки.
– Это не мой профиль, – резко ответил детектив, про себя мимолетно подумав «Я еще для вашей разведки не таскал каштаны из огня».
– Я это знаю, – в тоне генерала явно зазвучали нотки барского великодушия. – Ты, Каскадер, сделал больше, чем тебе поручалось. Если бы моряки захватили зону компании с нетронутым подземельем, то все равно пришлось бы его взрывать. Только это долго бы продолжалось, к тому же хлопотно, и вот тут никак бы не избежать утечки информации. Сам видишь, сколько журналюг набежало. Как стервятников на падаль. А ты одним махом прихлопнул, да так, что ничего не осталось, а главное, ничего не откопать и тем более ничего нельзя доказать. В общем, сработано на пятерочку с жирным плюсом.
– Рад стараться, ваше благородие.
– Никак не можешь без сарказма? – угрюмо спросил Александрийский, вынимая сигареллу изо рта.
– Что поделаешь, остатки былой роскоши. Память о частном сыске, – рассеянно глядя в сторону, буркнул Кольцов.
– В общем, Глеб Иванович, как говорится, «следствие закончено, забудьте». Завтра я вылетаю в Москву, надоело болтаться в океане, как банан в помойном ведре. Хочу домой, к жене и дочке. Соскучился по даче на берегу Оки, хочу порыбачить, пожарить шашлыки на природе. Благодать. – Генерал-майор на мгновение мечтательно зажмурился, потом резко встал и щелкнул карманной пепельницей. Сунул внутрь окурок сигареллы, как опытный разведчик он старался не оставлять лишних следов.
Кольцов нехотя следом поднялся из кресла, одернул полы смокинга и спросил:
– Товарищ генерал-майор, мне с вами возвращаться и с рапортом обращаться?
– Это еще зачем? – нахмурился Александрийский.
– Но ведь по приказу вашего шефа, виноват, Игнатия Степановича, я возвращен из резерва в действующий состав ФСБ. Служебную инструкцию пока не забыл, – четко ответил детектив.
– А, вот ты о чем, – Роман Оскарович расщедрился на голливудскую улыбку. – Так пошутил мой шеф, ты, дружище, золотая фишка в любой оперативной игре из когорты «вольных стрелков». Так что вы, Глеб Иванович, до следующего раза абсолютны свободны. Если желаете, можете здесь отдохнуть, а нет, так возвращайтесь в родные пенаты.
Больше не говоря ни слова, Александрийский четким шагом покинул комнату.
Глеб по-настоящему был взбешен, его с головой захлестывала злость. Чувствовал он себя еще хуже, чем тогда в Москве во время «задушевной беседы» с «маршалом» от ФСБ Рудиным. Реликтовый чекист тогда применил все свое служебное «обаяние», чтобы закинуть его в Африку. А теперь его вот так запросто вышвырнули, как использованный... Настроение требовало разрядки, серьезной разрядки, такой, чтобы кости захрустели.
Одним глотком Глеб допил остатки виски и почти выбежал из кабинета. За то короткое время, что он провел в беседе с Александрийским, в зале произошли кардинальные изменения. Несмотря на британскую роскошь и блеск, местная публика все же серьезно отличалась от своих заокеанских оригиналов.
Основная часть иностранных гостей уже удалилась, а местные аристократы и аристократки находились в изрядном подпитии, при этом продолжая лошадиными дозами употреблять элитные сорта спиртных напитков.
– Эй, брателла! – Из толпы танцующих вынырнул Максим Вармаков. Смокинг нараспашку, шелковая рубашка расстегнута до самой груди, от «бабочки» осталось одно воспоминание.
В одной руке он сжимал стакан с виски, а другой крепко держал за талию Софи, которая также была изрядно навеселе и захлебывалась в приступе безудержного смеха.
– Каскадер, поступило предложение, – Максим выдохнул детективу в лицо густое перегарное облако. – Завтра с утра пораньше мы отправляемся ко мне на фазенду отдохнуть от трудов наших праведных. Заслужили, ё-моё!
– И кто же эти счастливчики? – на мгновение забыв о переполняющей его злобе, устало спросил Кольцов.
– Я! – ткнул себя стаканом в грудь и, обливая дорогую рубашку не менее дорогим напитком, начал перечислять Вармаков. – Софа согласилась украсить своим присутствием наш пикник, плюс бабуин американский. Хотели Додика с собой прихватить, но он завтра едет в часть представляться новому начальству. Вот теперь дело только за тобой. Так ты с нами или нет, охотник за головами?
– А как тебе удалось уговорить Боба? Он же если не плачет, то стонет о своих потерях в этой поездке?
– А-а!.. – Виски снова полилось по волосатой груди егеря. Макс махнул рукой. – На всякого слюнтяя и плаксу довольно конфетки в блестящей обертке. Пообещал ему, что снимет сногсшибательный фильм про охоту на носорога.
– Так вы с нами, месье Каскадер? – пьяно кривя рот с расплывшейся алой помадой, спросила Софи Медюж, при этом отчаянно пытаясь подмигнуть сыщику. Правда, обоими глазами.
– Ну конечно, – улыбнулся Глеб. Закипающая злоба стала гаснуть от осознания, что он вновь обрел свободу и предоставлен сам себе. – А Серафиму что, не предлагали выезд на природу?
– Ну как же, предлагали. Только это ниже достоинства их сиятельства – с нами, жлобьем, за одним столом водку трескать. Так сказать, делить хлеб, соль, мясо, ну и все остальное. Он неприступен, как утес, что мохом порос, – криво улыбаясь, ответил Безумный Макс. Внезапно спохватившись, он вспомнил: – Да, кстати, он тебя разыскивал.
– Пойду, узнаю, чего хочет мой работодатель...
Серафима Кирилловича Зубанова он нашел на открытой террасе возле бара, с бокалом густого рубинового вина в руке. Сейчас в этом элегантном мужчине невозможно было узнать того жалкого типа, который пил из горла водку и плакал, размазывая слезы и сопли по грязному лицу. Кольцову даже показалось, что бизнесмен вроде даже стал выше ростом. По собственному опыту сыщик знал: подобные перевоплощения с людьми происходят, когда им кажется, что они ухватили удачу за хвост и возвысились над всем остальным миром.
«Чего же ему не строить из себя супермена, когда все возможные угрозы его жизни ликвидированы, а главного убийцу он лично пришил, – глядя в спину Зубанова, подумал Глеб, приближаясь к стойке бара. – Это у нас заложено в генах, наряду с прочими рефлексами. Недаром же полинезийские дикари, убив своего недруга, съедают его ливер. Смерть заклятого врага возвышает тебя в собственных глазах».
– Какие-то проблемы, Серафим Кириллович? – встав позади игорного короля, сдержанно спросил детектив.
Зубанов, медленно повернувшись, мягко произнес:
– Какие проблемы, Глеб Иванович? Бог с вами, все проблемы вы великолепно разрешили. Правда, остался открытым вопрос с территорией стройки. Бывшей стройки компании, это все же моя земля. Ну да ладно, это, как говорится, вопрос знатокам. Пусть у моих юристов голова болит, как отсудить мою собственность.
– Да, вы правы, это действительно не мой профиль, – согласился Кольцов. – Но для чего вы меня разыскивали?
– Вы великолепно справились со своей миссией, просто, я бы сказал, фантастически. В Москве все мои друзья и влиятельные клиенты моих казино об этом обязательно узнают, и, можете поверить моему слову, скоро у вас не будет отбоя от богатых и влиятельных клиентов.
«Мое, мои, моих, моему, да он точно вообразил себя Всемогущим Брюсом», – слушая Зубанова, раздраженно подумал Глеб. За время, проведенное в обществе бизнесмена, тот ему порядком надоел.
– Вся эта одиссея со львами и гиенами, черномазыми повстанцами и белыми убийцами меня достаточно измотала, – продолжал свою напыщенную речь Зубанов, по-прежнему держа в руке бокал с недопитым вином. – Нервы ни к черту, нужно дать им отдых. Звонил в Москву своему психотерапевту, он предложил в качестве средства расслабления морской круиз. Моя секретарша уже подобрала подходящий лайнер, новейший. «Ричард Львиное сердце», уменьшенная модель «Королевы Виктории», хотя, как утверждают специалисты, с еще большим комфортом. Через два дня он будет в кенийском Момбасе, на этой посудине мне забронирована каюта класса «люкс».
Услышав о морском путешествии, Глеб непроизвольно глубоко вздохнул, что вызвало у бизнесмена прилив веселья.
– Не вздыхайте так обреченно, многоуважаемый Глеб Иванович. – Пухлая рука игорного короля милостиво опустилась на плечо сыщика. – Моей жизни больше ничего не угрожает, поэтому надобность в вашей защите отпала. А потому мне хотелось бы произвести окончательный, как у нас говорят, расчет. Деньги, которые я вам должен, ну... мягко говоря, за ералашное путешествие, лежат в сейфе нашей гостиницы.
Управляющий уже получил необходимые распоряжения и выдаст вам всю сумму при первом же требовании. Как мне кажется, кэш всегда предпочтительней банковских переводов, тем более его никак не смогут проследить фискальные службы.
Глеб утвердительно кивнул: наличные, да еще счет за границей – это всегда плюс.
– Кроме того... – Ладонь бизнесмена сдавила плечо сыщика, на что тот сразу подумал:
«Он меня прямо, как королева-мать, в рыцари производит». – Кроме того, мне хотелось бы сделать дополнительный подарок. Отныне в любом из принадлежащих мне казино вам открыт неограниченный и беспроцентный кредит. Все указания я уже отдал. Так что играйте на здоровье, – важно произнес Зубанов.
– Ну уж нет, – решительно отказался Кольцов. – С последнего раза я больше не ходок по игорным заведениям. Слишком накладно мне обходится это удовольствие.
– Ну, ну, – Зубанов убрал руку с плеча детектива, на его лице воцарилась высокомерная улыбка. – Подобные заявления называются «Клятвой игрока», и, как правило, они нарушаются...
Глава 16 Сомнения профессионала
– Мой бог, куда я качусь, – сидя под навесом и держась двумя руками за голову, ворчал Роберт Малкин. – Скоро окончательно деградирую и на веки вечные поселюсь под Бруклинским мостом, может быть, даже стану мочиться под себя.
Вид у американского репортера действительно был непрезентабельным. Он сидел голый, в одних цветастых трусах до колен, во дворе егерской фазенды под навесом беседки. На коленях лежал его отвисший дряблый живот, от постоянного похмелья лицо напоминало физиономию шарпея.
Поездка на фазенду Безумного Макса началась с того, что Малкин застукал Софи в объятиях Кольцова. Полуголые любовники кувыркались на диване в кабинете, где недавно сыщик беседовал с Романом Александрийским. Изрядно захмелевший репортер сперва не разобрал, кто есть кто, и даже вышел из кабинета, тихонько притворив за собой дверь. Но во время поисков официанта с горячительным, несмотря на изрядную принятую порцию спиртного, журналист все же смог сложить мозаику увиденного и даже классифицировал ее, сообразив, что подруга нагло наставляет ему рога, да еще с их общим приятелем. Первым желанием Малкина было убить подлую подругу и ее вероломного соблазнителя, а потом, может, и себя лишить жизни.
Но вот тут возникли настоящие трудности. Во-первых, Роберт никак не мог найти ту дверь, за которой скрывались любовники. А во-вторых, во время поисков его перехватил Безумный Макс, дальше была полная безумств ночь. Началось все с грандиозной попойки в обществе местных фурий, которые были приглашены для украшения скромной мужской компании, закончилось коллективным канканом на столе голышом.
Наутро Малкин ничего не помнил, даже как его бесчувственную тушу загружали в губернаторский вертолет. Очнулся он только к вечеру на «заимке» Вармакова и, несмотря на сильную головную боль, все же сообразил, что, согласившись ехать в гости к егерю, он так и не купил необходимую аппаратуру для съемок фильма о местной фауне. А тут еще воспаленный мозг услужливо предоставил воспоминания об измене Софи. Правда, вызывать Кольцова на дуэль или просто по-мужски набить ему морду Малкин-репортер не решился, все-таки они были противниками разного возраста и различных весовых категорий.
Этот гордиев узел с присущей ему легкостью разрубил владелец беспокойного хозяйства, уставив стол шашлыком из мяса молодой газели, свежими овощами и, естественно, водкой, которую они предусмотрительно захватили с собой в количестве нескольких ящиков.
Опохмелившись, Роберт Малкин вдруг ощутил любовь к окружающим его сейчас людям, впору было прослезиться. А потому он великодушно простил свою подругу и пожелал счастья любовникам. В свою очередь Максим пообещал, что в ближайшее время достанет ему профессиональную видеокамеру.
А дальше началось то, что Глеб Кольцов назвал «Особенности русской охоты в Африке». В перерывах между застольями Безумный Макс развлекал гостей как мог: вывозил их на охоту на антилоп, на крокодилов и даже браконьеров. Последние, правда, учуяв смертельную опасность, в районе ответственности Вармакова не появлялись.
Все было чинно и однообразно, пока однажды Максим вдруг не сообразил: это несправедливо, что у Каскадера есть подруга, а у них с Робертом, которого егерь почти любя называл Бабуином (от сокращенного Боб), нет, и тут же рьяно принялся исправлять эту несправедливость. Захватив несколько бутылок «Столичной» и загрузив в машину американского репортера, он буквально вылетел с территории «заимки».
Ту ночь Малкин очень долго вспоминал с содроганием. Танцы с вождем и шаманом у огромного, на полдеревни костра, потом хоровое пение под руководством бешеного егеря, где в качестве дирижерской палочки он использовал револьвер, африканской народной песни «Ой, мороз, мороз» и, наконец, свальный грех в куче упругих темнокожих тел.
В общем, вспоминать об этом ночном дозоре ему не хотелось. Каждый раз, очнувшись и опохмелившись, Роберт давал себе твердое слово, что завтра с утра пораньше он сядет за создание сценария будущего фильма и, в конце концов, заставит Максима привезти ему обещанную видеокамеру.
Но в очередной раз раскрыв воспаленные глаза, кроме как о своей постоянной и верной спутнице – головной боли, – Малкин уже ни о чем думать не мог. А опрокинув первую рюмку, уже не мог остановиться...
– Чего такой смурной, Бабуин? – широко зевая, из дома буквально вывалился Макс.
Егерь был в обрезанных под шорты джинсах и резиновых тапочках. Его загорелое мускулистое тело буквально светилось под лучами восходящего солнца. Максим держал в руках запотевшую бутылку из-под шампанского, то и дело прикладываясь к горлышку.
– Изыди, сатана, – отворачиваясь от сияющей физиономии егеря, пробормотал Малкин.
На поведение гостя Максим не обратил внимания, приблизившись, он радушным жестом протянул ему бутылку:
– На, Бобби, поправь здоровье. Это квас, настоящий, делаю по старинному рецепту. Это тебе не синтетическая «Кока-кола».
Роберт недоверчиво посмотрел на Макса, но взял бутылку и с жадностью приложился к горлышку. Холодный шипящий напиток забил весь пищевод, распирая углекислотой организм. К своему удивлению, американец почувствовал облегчение, сделав еще пару глотков, ощутил значительный прилив сил.
– Слушай, Макс, может, съездим в Литл Малибу? – почти полностью настроившись на рабочий лад, Роберт решил с ходу брать быка за рога. – Я спрятал в гостинице аппаратуру, надо бы забрать.
– Какая аппаратура? – недовольно поморщился егерь. – После нашего отъезда бандерлоги там устроили настоящую Хатынь. Уцелело лишь десятка полтора солдат в арсенале.
– Что такое Хатынь? – не понял американец.
– А, ну да... – Только сейчас просветленный мозг Вармакова сообразил, что американцы слабо знают историю Второй мировой войны. – По-вашему будет Сонгми[10].
– Понятно, – безнадежно кивнул головой Малкин. Он как военный репортер хорошо знал этот случай, как и то, что, ухватив подобную сенсацию, журналист мгновенно вспыхивал мегазвездой.
Роберт вновь припал к бутылке, после чего смачно отрыгнул и сокрушенно произнес:
– Год не задался, даже паршивую охоту и ту снять не могу. Проклятая Африка.
– Эй, дружище, не ругай ту землю, на которой сейчас находишься, – поучительным тоном произнес Максим. – Не все так плохо, Бабуин. Ты сперва напиши сценарий, ну, там, раскадровка, крупный план и общий. А за это время я свяжусь с управляющим губернатора, закажем все необходимое, он купит, не переживай. Вот тогда и снимем твое кино, и будем ждать своего «Оскара».
– За такое кино «Оскаров» не дают, – буркнул Малкин, но настроение тем не менее начало улучшаться. Шипучий холодный напиток ударил в голову, отчего во всем теле появилась легкость. Жизнь стала налаживаться.
Момент эйфории был испорчен гостеприимным хозяином. Громко хлопнув в ладоши, Максим оживленно потер их друг о друга и радостно объявил:
– Ну что, здоровье и настроение поправили, теперь пора и позавтракать.
Слово «позавтракать» в сознании репортера ассоциировалось с потерей сознания и погружением в пьяную нирвану.
– Всем привет! – На крыльцо вышли Кольцов и Софи. Сыщик, как и хозяин фазенды, был в камуфлированных шортах, голый по пояс, а на его подруге была легкая туника, как у древней гречанки. Тонкий блестящий шелк, невесомым облачком окружив фигуру, еще больше подчеркивал ее аппетитные формы.
Роберт Малкин лишь мельком взглянул на бывшую подругу, он не испытывал при виде Софи ни желания, ни сожаления по поводу их разрыва. За свою короткую и довольно интенсивную жизнь он слишком часто менял подруг, поэтому чувство привязанности было напрочь атрофировано и заменено жизненной мудростью: «Не грусти, дорогая, сегодня ты, завтра другая».
– Ну, Каскадер, ты как тот джинн из лампы, – жизнерадостно воскликнул егерь. – Только в том варианте нужно было лампу потереть, а тебе достаточно лишь сказать «еда», и ты тут как тут. Так что сейчас будем на стол накрывать.