– Я знаю, меня когда-то пытались этой дрянью накормить в Таиланде. Только на подобную лабуду я не клюю.
– А зря, сейчас вы бы с удовольствием уплетали фирменный стейк «Королевская кобра», – подмигнув Зубанову, сыщик разложил длинное тело кобры на камне, на котором только что грелась змея, и стал разрезать на ровные куски.
– Глеб Иванович, не понимаю, зачем все это нужно, – бизнесмен на глазах сыщика закипал.
– Что именно? – «включил дурака» детектив. Сейчас ему больше всего хотелось выяснить все нюансы со своим нанимателем и расставить акценты. По его глубокому убеждению, настал самый подходящий момент.
– Все эти цесарки, змеи и прочие так называемые местные деликатесы. Зачем это нужно?! Ведь у нас полно консервов. Кстати, и хворост к чему? Я же видел у вас в мешке спиртовку и упаковку сухого спирта.
– Мудрая речь, – неопределенно хмыкнул Кольцов, щедро посыпая солью куски рептилии.
– Только ведь мы не знаем, сколько времени придется маршировать по здешним местам. Более того, нам неизвестно, какие впереди лежат земли и будет там чем поживиться или нет. В противном случае нас ждет голодная смерть. В «лесной школе» учили...
– Где-где? – Зубанов бесцеремонно перебил своего телохранителя.
– Было когда-то такое секретное учебное заведение, где готовили настоящих диверсантов. Так вот, нас там инструктора учили: «Сухпай у солдата в автономном рейде предназначен на самый крайний случай. Все остальное время он должен питаться подножным кормом. Не только птицами, змеями или сусликами, но также съедобными кореньями, травами, муравьями, не брезгуя ни в коем случае личинками насекомых». Кстати, дождевые черви – это чистый протеин, живительная энергия.
Услышав последний довод, Серафим Зубанов непроизвольно приложил ладонь к губам и издал утробный звук. Глеб сделал вид, что ничего не заметил, продолжив:
– В сущности, сейчас мы с вами и есть солдаты в том самом автономном походе. А значит, и жить будем по закону выживания. Другого варианта нет.
Это был не вопрос, это было утверждение, но тем не менее Серафим Кириллович счел нужным оставить последнее слово за собой.
– Я согласен с вашими доводами.
– Отлично, а теперь пора собирать хворост для приготовления обеда, – устало сказал Глеб...
...Они находились в пути уже четвертые сутки, в пути по бесконечной раскаленной и безжалостной саванне. За это время была выпита вся вода и треть джина, на съедение пошла не только дикая курица и кобра, но и несколько зазевавшихся птах поменьше, которых Кольцов ловко сбивал на лету пятисотдолларовой «пращой».
Зубанов уже не ворчал и каждый раз, как только уставшие путники останавливались на привал, без напоминаний плелся собирать хворост. Глеб же не только промышлял дичь, но и постоянно отыскивал воду, в которую, естественно, приходилось добавлять обеззараживающие таблетки. Саванна, как и любая природная территория, имела все необходимое для жизни человека.
Под воздействием пота ремни кожаных пистолетных сбруй едва ли не до крови стерли сыщику плечи. Пришлось арсенал сместить на пояс, и теперь Кольцов с парой пистолетов на бедрах напоминал себе Джона Вейна[3].
Все это время сыщик упорно держал путь на северо-восток, туда, где должны располагаться курортные поселки, выстроенные специально для обслуживания богатых туристов из Европы и США. Там была настоящая цивилизация, которая бы обеспечила беглецам возможность максимально быстрого возвращения на родину.
Во время пешего перехода по африканской степи Глеб напрочь выбросил из головы спрятанный под стелькой туфли спутниковый телефон. (Чем им могли помочь моряки за несколько сотен километров от океана, да и нужно ли их светить в подобном положении?). Тактику своего поведения Кольцов уже выбрал окончательно и бесповоротно, доставить сопровождаемое лицо в Москву, а там хоть трава не расти. Внутренний голос, воплощавший в себе совесть и офицерскую честь, пытался ему напомнить – теперь он не кустарь-одиночка (частный сыщик), а действующий офицер, и его главной задачей была не охрана Серафима Зубанова, а выяснение, что творится на участке земли, принадлежавшем изворотливому отставному МИДовскому чиновнику.
Неожиданно к этому внутреннему голосу добавился еще один, это был стопроцентный оппонент, который заявил: «Возраст – это тебе не хухры-мухры, и юношеская романтика, как и охотничий азарт, давно перегорела, превратившись в золу. И в этом возрасте пора понимать, что жизнь одна и другую вряд ли дяди из высоких кабинетов смогут предложить». Но даже если считать себя офицером действующего состава, за невыполнение порученного задания самое большее, что ему могут сделать, так это выгнать со службы, на которую внаглую его рекрутировали. Причем неизвестно кто.
Монолог одного внутреннего голоса превратился в спорный диалог двух, у каждого были свои неоспоримые доводы.
– Ты не забыл, что бывших чекистов не бывает?! – вопил один.
– А если бы тебя не вышвырнули пятнадцать лет назад со службы, ты сейчас мог бы генералом стать, как Роман Александрийский! – перекрикивал его второй.
«Вот так в голове и заводятся „тараканы“, – с тоской подумал Кольцов, слушая отчаянный спор внутренних голосов. Вскоре он опознал оппонента совести, это было его собственное эго, не забывавшее все обиды нанесенные ему, Судьбой и Жизнью.
Увлеченный спором, Глеб на какое-то время утратил осторожность и беззаботно маршировал, как будто прогуливался по Арбату или в парке Горького.
Так неспешным шагом они вышли на край небольшой извилистой балки, на дне которой росли большие колючие кустарники и тоненькие деревца с чахлой кроной.
Глеб уже собрался шагнуть на едва заметную тропинку, пересекавшую балку, но оглушительный рев, раздавшийся с противоположной стороны, заставил детектива вернуться в суровую реальность. Подчиняясь наработанными долгими годами рефлексам, сыщик бросился на землю, одной рукой увлекая за собой Зубанова, другой выхватывая из кобуры пистолет, одновременно большим пальцем взводя курок.
Рев повторился, но уже совсем близко, и через мгновение на дно балки сиганула огромная коричнево-рыжая кошка, голова которой была в ореоле золотистой гривы.
Лев встал передними лапами на большой валун и, задрав морду, распахнув пасть с огромными клыками, вызывающе заревел.
«Ни фига себе, попали», – мысленно ужаснулся Кольцов. Зверь, за которым он наблюдал, был килограммов триста весом, под его золотистой шкурой играли бугры мышц. «Такую тварь в зоопарке вряд ли увидишь». Ладонь, сжимающая рукоятку пистолета, взмокла от нервного пота. Сейчас сыщика волновало лишь одно, откуда дует ветер. Учует их хищник или нет. В противном случае их ждет неминуемая смерть в клыках дикой твари. «ПММ» – мощное оружие, его вольфрамовые пули на дистанции пятьдесят метров пробивают бронежилеты четвертой категории, как картонную коробку.
Но вряд ли эти пули смогут остановить трехсоткилограммовую тушу, несущуюся со скоростью курьерского поезда.
Но ветер, к счастью путников, не играл в данной ситуации никакой роли, на рев царя саванны вскоре отозвался мощным рыком соперник.
Прошло несколько томительных минут, прежде чем появился поединщик. Это был такой же огромный, но не молодой лев. Его темная грива по большей части отливала серебром седых волос, мощная грудь была в частых проплешинах, как будто там потрудилось целое полчище прожорливой моли. С боков ветерана бесформенными клочьями свисала шерсть.
Глеб скосил глаза на замершего рядом Зубанова и одними губами прошептал:
– Мы, уважаемый Серафим Кириллович, присутствуем при интереснейшем зрелище – битве царей джунглей.
– Пусть дерутся, лишь бы на нас не бросались, – тяжело дыша, буркнул король игорного бизнеса. От сильного испуга его зубы выбивали азбуку Морзе.
– Им сейчас будет не до нас, – успокоил его Кольцов. Он еще помнил из лекций КУОС по выживанию в дикой природе, что львы живут семьями. На одного взрослого самца приходится несколько самок, которые плодят ему потомство, загоняют дичь, а если требуется, то и сами охотятся. Время от времени происходят поединки в борьбе за гаремы, причем если побеждал «варяг», то первым делом он безжалостно расправлялся с потомством своего предшественника. А матери растерзанных львят терпеливо ждут окончания казни, а потом идут ластиться к новому господину. У дикой природы свои дикие законы.
Старый лев медленно и внешне устало продолжал спускаться по пологому скату балки, в его движениях не было пружинистой легкости соперника, а широкие, как обеденные тарелки, лапы каждый раз, отрываясь от земли, поднимали облака бурой пыли.
«Марш обреченного», – как завороженный наблюдая за ветераном, подумал Глеб.
Видимо, так же считал и златогривый красавец. Он стоял, как докладчик на собрании, опираясь мощными лапами на валун, надменно поводя глазами.
«Марш обреченного», – как завороженный наблюдая за ветераном, подумал Глеб.
Видимо, так же считал и златогривый красавец. Он стоял, как докладчик на собрании, опираясь мощными лапами на валун, надменно поводя глазами.
Расстояние между поединщиками сократилось метров до десяти, когда седовласый ветеран неожиданно уперся передними лапами в рыхлую землю, подтягивая следом задние. Сейчас он напоминал сжатую пружину, в следующую секунду пружина распрямилась, подобно катапульте, швырнув тушу хищника на соперника.
Удар пришелся в грудь ничего не подозревающего красавца, оба хищника покатились по земле. И прежде чем их накрыло плотное облако пыли, Глеб успел заметить, что ветеран оседлал заносчивого соперника. Дальше сквозь бурый туман лишь доносился громоподобный рев, иногда срывавшийся на визг, полный боли.
Смертельный спарринг царей саванны то и дело взрывался очередными клубами густой пыли. Наконец, завизжав совсем не по-царски, из марева выпрыгнул молодой хищник, кусок его некогда великолепной золотой гривы свисал над ухом оторванным скальпом, а правый бок обильно кровоточил огромным рваным шрамом. Трусливо поджав хвост, зверь бросился бежать, оставляя за собой широкую кровавую полосу, следом за ним легкой пружинистой походкой засеменил ветеран.
– Златовласка за свою заносчивую натуру получил по соплям, да еще заплатит своей глупой жизнью, – поднимаясь с земли, восхищенно произнес Кольцов.
– А победитель сюда не вернется? – с опаской спросил бизнесмен, отряхивая пыльную одежду.
– Нет, бой слишком много сил забирает. Добьет конкурента и отправится к своим зазнобам, чтобы зализали шрамы, – засмеялся Глеб. – Но нам здесь задерживаться все равно не стоит.
Они миновали балку и вышли на берег небольшой мелкой речушки. Местами песчаные берега поросли высоким тростником, стебли которого начинали интенсивно колыхаться при приближении к ним.
– Что это такое? – удивился Зубанов, когда сыщик наклонился, чтобы наполнить фляги водой.
– Скорее всего, крокодилы, – буднично ответил Кольцов, бросая внутрь фляг несколько обеззараживающих таблеток.
– Надеюсь, эту гадость мы есть не будем? – испуганно пролепетал король игорного бизнеса. Его нежный чиновничий желудок бунтовал от первобытных деликатесов, лишь страх голодной смерти заставлял его вталкивать в себя то, что добывал и готовил телохранитель.
– Почему бы и нет? – криво усмехнулся Глеб, завинчивая последнюю пробку. – Если попадется небольшая особь, я обязательно приготовлю для вас лакомство из филе запеченного крокодила.
– А если особь будет большая?
– Тогда она попытается нами полакомиться.
Чтобы охотиться на крокодилов, Кольцову пришлось переделать пращу от Версаче в кистень его же имени. К тонкому концу галстука привязал речной камень размером с грейпфрут, теперь оставалось лишь выследить лупоглазую рептилию.
Но охота в этот раз не задалась, вскоре их нагнало стадо слонов. Серые ушастые великаны бодро передвигали своими ногами-столбами, отчего почва под людьми, находившимися в нескольких сотнях метрах от них, крупно дрожала.
– Ё-моё, да они же с потомством! – воскликнул Глеб, увидев среди исполинов кажущихся комочками слонят. Достаточно было, чтобы их заметила хотя бы одна самка, и тогда... – Бежим, а то эти элефанты превратят нас в кровавые бризоли! – рявкнул Кольцов, срываясь с места в направлении огромного баобаба.
Зубанову два раза повторять не пришлось, он рванул за сыщиком и уже через мгновение обогнал его и первым стал карабкаться на ствол исполина. Они проворно забрались на толстую ветку, метрах в пяти от земли. Бизнесмену эта высота показалась недостаточной, он попытался взобраться еще выше, но тут же услышал злобное шипение.
Чуть выше на одной из веток лежала пятнистая кошка. Леопард яростно шикал, скаля длинные желтые клыки, но при этом даже не пытался принять атакующую позу.
– Ну, этот зверь попроще царя саванны, – выдохнул Глеб, выдергивая из кобуры пистолет, который так и оставался со взведенным курком.
Умная животина не стала дожидаться, когда ее возьмут на мушку, и легко, почти невесомо, скользнула вниз. Так же легко приземлилась на лапы и проворно нырнула в кустарник, лишь на мгновение мелькнул желтый в черных пятнах хвост.
Слоны тем временем добрались до реки и, радостно отфыркиваясь, вошли в воду, утоляя жажду и взмахивая шлангами-хоботами, обливая свою перегретую морщинистую кожу.
– Видимо, в саванне засуха, – задумчиво произнес сыщик, наблюдая за поведением исполинского стада.
– Вы, Глеб Иванович, все знаете, как какой-нибудь африканский путешественник, – Зубанов незаметно перешел на «вы», видимо, таким образом высказывая свое уважение.
– Ага, – кивнул Глеб, – типа Миклухо-Маклай. – Потом добавил с тяжелым вздохом:
– Вот и наступило то время, когда приходится пользоваться сухпаем, эти пельмени ушастые зависнут здесь надолго.
Сыщик зрил в корень. День сменился закатом, сумерками, и наконец на сизый небосвод выплыла полная луна, залившая всю округу холодным серебристым светом.
Черные туши слонов сейчас походили на шевелящиеся холмы, которые то вздымались, то, наоборот, оседали, громко фыркали и обливались водой. В свете ночного светила брызги казались сверкающими каплями ртути.
Глеб, жуя пресную галету, завороженно наблюдал, как резвятся африканские гиганты. Неожиданно наметанный глаз детектива боковым зрением засек неясное движение. Колыхнулись верхушки высокой травы, потом раздались неясные шорохи, затем из темноты мигнула пара красных огоньков, потом еще одна пара и еще...
Через минуту он уже наблюдал с десяток парных кроваво-красных светлячков. Внимательно приглядевшись, Кольцов смог разглядеть львиную семью, которая, как опытные солдаты, по-пластунски подползала к месту купания слонов.
«Да, видать, совсем голодно стало в саванне, – сообразил сыщик, наблюдая за хищниками, – раз решились напасть на этих громил».
Впрочем, желание хищников полакомиться слонятиной нисколько не волновало детектива, сейчас его настораживал лишь один нюанс. Если ветер, который дул от слонов, изменит направление, и львы учуют людей, то достать более легкую добычу с баобаба для них будет пустяковым делом.
Но ветер дул в прежнем направлении, и львы продолжали подбираться к реке. Неожиданно вожак слоновой стаи протяжно затрубил. Как по команде африканские великаны, громко топая, двинулись к противоположному берегу неглубокой реки.
Гиганты вытянулись в цепочку, впереди матерые самцы с длинными загнутыми, как клинки сабель, бивнями, за ними пристроилась еще не успевшая заматереть молодежь. Последними шли многотонные матроны, подгоняя шлепками хоботов своих несмышленых чад.
Последним, приволакивая заднюю ногу, переваливаясь, тащился слоненок. С каждым шагом он все больше и больше отдалялся от своих сородичей.
Когда последняя слониха исчезла за холмом, а колченогий слоненок только начал карабкаться вверх, в этот самый момент с противоположного берега в его сторону метнулись черные тени.
Выскочив из темноты, хищники оказались как на ладони в свете месяца. Глеб насчитал шестерых львов и трех львиц.
Самцы были настолько молодыми, что не успели обрасти символом львов – гривами, и отличались от львиц более упругими телами. Самки же были крупные, с отвислой шкурой внизу живота, но обладали куда большим охотничьим опытом.
Львы с рычанием набросились на обреченного слоненка, бесцельно хватая за выступающие части тела, хобот, уши, хвост. Несколько молодых хищников пытались вгрызться в бока жертвы.
Слоненок жалобно пищал, но никто из сородичей не спешил ему на помощь.
Наконец одна из львиц вскочила на спину жертве и впилась зубами в его шею, слоненок еще раз жалобно взвизгнул и повалился на бок, теперь хищники стали рвать его тушку по-настоящему.
Кровавая вакханалия только начиналась, когда появился глава семьи. Это был тот самый седовласый убийца. Он важно приблизился к готовым пировать сородичам и грозно рыкнул. Никто из хищников не решился ему перечить, охотники тут же попятились, освобождая пространство перед поверженным слоненком.
– Я не могу на все это смотреть, – дрожа от страха, тихо сказал Зубанов.
На что сидящий рядом Кольцов ответил:
– Закон джунглей – сильный пожирает слабого. Против этого никак не попрешь. Одно обидно, поспать этой ночью вряд ли удастся.
Когда глава львиного клана насытился, он, довольно помахивая хвостом, удалился, давая возможность остальным утолить свой зверский голод.
Воздух наполнился приторным запахом свежей крови и требухи. Львы пожирали добычу, громко чавкая и время от времени порыкивая друг на друга. Вскоре откуда-то поблизости донесся протяжный вой шакалов. Эти спутники царя зверей нетерпеливо накручивали круги, ожидая, когда же им будет позволено полакомиться объедками с царского пира.