– Хорошо. Но маму надо предупредить. Чтобы она вечером закрылась.
– Предупреди. Обязательно предупреди.
– Тогда пошел я?
– Иди, Валер, и сделай, пожалуйста, так, как я просил.
Есипов проводил мальчика на улицу, посмотрев на дом, о котором говорил Валера. Вон она, хата Петрухи – Жлоба, как раньше звали его все, кто знал. Правильно, вторая от проулка за ветлой. Ну что ж, Петюня, пришло время повидаться нам после долгой разлуки. Петр Скворцов никогда не был ни товарищем, ни тем более другом Николая. Он был на два года старше, но еще в детстве и юности пацаны и девчонки с улицы презирали этого хитрого, продажного, коварного и трусливого парня, которому за счастье было сделать кому-либо какую-нибудь гадость. Как-то раз его поймали на воровстве. В школе по пальто да курткам в общей раздевалке шарил. За что был бит. А потом ребят, что наказали его, таскали в милицию. Скворцов на них бумагу накатал и справку из больницы представил. Хорошо, что свидетелей не нашлось, хотя многие видели, как ребята отучали Жлоба от воровства, но следователю ни слова не сказали, никто.
А тот, почувствовав защиту милиции, начал борзеть, закладывая старому участковому всех подряд. И тех, кто яблоки в чужих садах обирает, и тех, кто на колхозном поле огурцы портит: на реку тогда ходили через поле, ну и давили овощи. И ничего особенного в этом не видели, так как после уборки этих огурцов оставалось море. Короче, был козлом Петя Скворцов, козлом и остался. Но теперь он стал козлом опасным. Ишь, мразь, увидел, что женщина с ребенком малолетним живет, и решил воспользоваться моментом, чтобы подмять ее. Ребенка не постеснялся, пригрозил. Сволочь. Ну, ничего, Петюня, сегодня ты кайфанешь. По полной программе кайфанешь. Так, что Ольгу с Валерой забудешь навсегда.
Подошел Соболев. У него, как ни странно, сегодня тоже был выходной.
– Какие дела, Коль?
– Дела, спрашиваешь? А я вот хочу тебе, как представителю власти, вопрос задать. Ответь мне, капитан, почему некий небезызвестный тебе господин Скворцов безнаказанно унижает женщину и ребенка, при этом грозя им?
– Ничего не понимаю. Ты о Жлобе, что ли?
– О нем, капитан, о нем.
– И кому он конкретно угрожает, кого унижает?
– А вот это я тебя, Вова, должен спросить! Кто из нас участковый?
– Погоди, погоди, давай все по порядку!
– По порядку? Пожалуйста.
Николай поведал другу то, о чем ему рассказал сын Ольги.
– Теперь обстановка ясна?
– Но почему сама Ольга мне ничего не сказала? И тебе, кстати, не сказала тоже. Почему?
– А тебе не понятно? Да чтобы слухи по поселку не рассыпались!
– Вот-вот, она не хочет слухов, а я как должен реагировать? Догадываться о том, что этот козел не дает ей прохода? Так что ты на меня не наезжай. Узнал бы, быстро Жлоба на место поставил бы. Короче, идем к Ольге. Мне надо только заявление, и я Скворцова в момент на выходной в КПЗ определю, тем более если он, как говорит Валера, пьян. А там и поговорю с ним! Идем! Вот только напишет ли заяву твоя ненаглядная?
Есипов остановил разгорячившегося участкового:
– Ладно, Володь, не кипятись. К Ольге ходить не надо. Я сам разберусь в ситуации.
Соболев подозрительно взглянул на друга:
– Ты чего задумал? Самоуправство? Хочешь вместо Жлоба в камеру предварительного заключения загреметь?
– Ты, что ли, туда определишь?
– Я могу закрыть глаза, а вот он заявление в отдел, не успеешь моргнуть, организует. И свидетелей найдет, и справочку из больницы. Так, если помнишь, уже было.
– Ничего он не успеет организовать. И сегодня же свалит из поселка. По-тихому свалит.
– Коля?! Прекрати!
– Иди, Володь, займись хозяйством. Или с семьей куда сходи. У тебя выходной, вот и отдыхай. В мои дела лезть не надо. Сам со всем разберусь.
Владимир сплюнул на траву:
– Тьфу, бля! Ну, до чего ты упертый? Хрен с тобой, иди, но предупреждаю…
Николай улыбнулся:
– Не надо, Вова, меня предупреждать. Я всегда отвечал за свои слова и действия. Будет необходимость, отвечу и на этот раз.
Есипов, повернувшись, зашел к себе. Соболев, проводив его взглядом, вновь сплюнул на траву, отправившись к своему дому. Николай в спальне достал из-под кровати сумку, из нее кобуру. Из кобуры извлек наградной пистолет, засунув его за спину под брючный ремень. Рубашку пришлось выпустить поверх брюк. Вышел на крыльцо. Прикурил сигарету и перешел дорогу, направившись к хате Скворцова. Шум попойки услышал еще от соседей. Гулял Жлоб, и гулял не один. Как минимум двое пьяно пели какую-то блатную песню. Дверь в дом Скворцовых оказалась открытой. Есипов вошел в сени, оттуда в предбанник, где справа находилась кухня и где за столом, уставленным водкой, пивом и различной закуской, сидели двое. Сам Скворцов и незнакомый Есипову, неопрятный, с виду крепкий мужик. Они одновременно повернули головы. Скворцов поднялся, развел в стороны руки и, криво улыбаясь, проговорил:
– Ба! Какие люди! Колька Есипов?! Ты откуда взялся-то, браток? Сколько тебя тут не было? Годков пять, шесть?
Николай не обратил внимания на пьяно-наигранно-радостную реплику Скворцова, обратившись к мужику, сидевшему напротив Жлоба:
– Слушай, ты. Давай-ка иди погуляй, мне с собутыльником твоим поговорить надо.
Мужик перевел взгляд на хозяина дома:
– Это что за чудик, Петя?
Скворцов, уже не улыбаясь, объяснил:
– Да сосед по улице, Жора, офицер!
– Офицер? Он что, твой кореш? Ты звал его?
– Сам не видишь? Без приглашения явился.
– Угу! А он борзый, твой сосед, Петя, вламывается в хату, мешает приличным людям спокойно посидеть. Придется научить его вежливости!
Николай стоял в дверях и спокойно слушал диалог дружков. Особенно ему пришлось по душе последнее предложение собутыльника Жлоба, Жоры. Это было как раз то, что нужно для начала предметного разговора со Скворцовым.
Мужик между тем тяжело поднялся. Да, выглядел он внушительно. Воткнул в рот недокуренную «беломорину», процедив:
– Ты, сосед, сам уйдешь, или тебе помочь?
Есипов поднял трость:
– Видишь, с ногой непорядок, так что лучше помоги.
– Ага! Так это мы с превеликим удовольствием.
Жора прикурил окурок и медленно двинулся на Есипова. Подойдя вплотную, он поднял широкую, как лопасть весла, ладонь, расставив пальцы, явно намереваясь толкнуть майора в лицо. Николай перехватил руку мужика, резко вывернул ее, без особых усилий развернув противника к себе спиной, и тут же, отбросив костыль, шейным захватом пережал ему сонную артерию. Несколько секунд, и Есипов отбросил бесчувственное тело здоровяка в угол. Как мешок.
От неожиданности произошедшего Скворцов замер за столом, широко раскрыв глаза и рот.
Прямо в этот рот Николай и вставил ствол пистолета. Почувствовав между зубов холод вороненой стали, Петруха, мгновенно протрезвев, задрожал всем телом. Он мог только мычать, что и попытался сделать, только Есипов приказал:
– Заткнись, сучара! Слушай и запоминай, на вопросы отвечать только кивком. Тебе ясно?
Жлоб, насколько позволял ствол пистолета, утвердительно закивал вспотевшей лысиной.
– Ты, мразь, решил к Ольге Шевцовой клинья подбивать? Врываешься в дом пьяный, силу применяешь, угрожаешь, унижая беззащитных людей! И думаешь, что все тебе дозволено? Думаешь, раз их защитить некому, то можно беспредельничать? Так, тварь?
Скворцов отрицательно замотал плешивой головой.
Николай повысил голос:
– Нет? А кто сегодня обещал вновь прийти к ним в гости? Не ты?
Дрожь Петрухи усилилась.
– Короче, так, Петя! Запоминай очень крепко: первое – сейчас ты пойдешь со мной к Ольге и на коленях попросишь прощения и перед матерью, и перед сыном за все те мерзости, что творил ранее. Второе – если я хоть раз увижу тебя на той стороне улицы, не говоря уже об усадьбе Шевцовых, то превращу в инвалида. Слово офицера, я это сделаю! Третье, сегодня же ты свалишь обратно на свою шабашку, чтобы с тобой ненароком какая беда не приключилась! Ну, и четвертое, ты у нас большой любитель писать жалобы в милицию, еще с далекой юности. Так вот, обратиться в отдел по поводу нашего разговора ты, конечно, можешь, но предупреждаю: лучше не стоит, только себе хуже сделаешь. Я очень зол на тебя, Петюня, а злой – опасен! Запомни это! Все понял?
Жлоб утвердительно кивнул головой.
– Вот и хорошо, что понял! Вставай! Идем к Ольге!
Петруха послушно поднялся, посмотрев на лежавшего в углу Жору, тихо спросил:
– А это… ты его… не того?
– Не того! Но еще раз дернется, будет того! Совсем того!
– Ага. Ясно.
Есипов пропустил поникшего Скворцова вперед, и они вышли на улицу. Николай спросил:
– А что это, Петюня, я твою мать в хате не видел? Уж не захворала ли от приезда дорогого сыночка?
– Нет. К сестре ушла. До вечера.
– Весьма кстати!
Ольга отшатнулась к стене, когда увидела вошедшего без стука в прохожую Скворцова. Но следом появился Николай, и женщина облегченно вздохнула, правда, совершенно не понимая…
Ольга отшатнулась к стене, когда увидела вошедшего без стука в прохожую Скворцова. Но следом появился Николай, и женщина облегченно вздохнула, правда, совершенно не понимая…
Николай спросил:
– Где Валера?
Ольга указала на комнату:
– Там, а что?
– Пригласи его, пожалуйста.
Женщина позвала сына, и тот вышел из зала. Увидев Скворцова, прижался к матери.
Николай взглянул на Петруху:
– Видишь, урод, от тебя ребенок шарахается, как от бешеной собаки! Да ты и есть пес шелудивый! Ну, чего застыл, забыл, зачем пришли?
Скворцов повернулся к женщине:
– Ольга… хм…
Есипов остановил его:
– Подожди, родной! Разве ТАК ты должен сделать то, что обещал?
Скворцов обреченно вздохнул и опустился на колени.
Николай проговорил:
– Вот! Это совсем другое дело! Начинай!
– Ольга… Валера… простите меня, дурака старого, за то, что приходил к вам, грубил… в общем, за все, что было. Больше этого никогда не повторится…
Женщина и мальчик с удивлением смотрели на Скворцова, жалкого, опухшего и совсем не страшного, каким он представлялся им раньше. Ольга перевела взгляд на Николая. Тот указал на Петруху:
– Ну что, Ольга Гавриловна и Валерий Германович, прощаете это человекообразное? Или слов его недостаточно?
Ольга всплеснула руками:
– Да господь с ним! Пусть идет с богом. Лишь бы не видеть его!
Есипов успокоил:
– Не увидите, это я гарантирую.
И наклонившись к Скворцову, сказал:
– Вставай. Тебя простили.
Скворцов поднялся:
– Я могу идти?
– Ты все хорошо усвоил?
– Да.
– Тогда пойдем, провожу!
И майор вытолкнул мерзавца в сени. Закрыл дверь в жилое помещение. Петруха направился к двери, но Есипов и тут остановил его:
– Жлоб!
Тот замер как вкопанный.
– Подожди. Надо поставить точку в этом деле.
Скворцов, обернувшись, спросил:
– Какую еще точку?
– А вот такую!
И без замаха здоровой ногой врезал Петрухе в промежность. От острой боли тот всхлипнул и с широко раскрытыми глазами завалился на бок, опрокинув пустое ведро. В сенях на шум показалась Ольга, испуганно посмотрела на Есипова:
– Коля! Что с ним?
– Ничего страшного. Споткнулся, ударился обо что-то. Сейчас оклемается.
Есипов носком ботинка толкнул тело Скворцова:
– Эй, Жлоб! Тебе не кажется, что ты не вовремя развалился здесь? А ну, встал! Или мне пинками поднять тебя?
Петруха с трудом встал:
– Зачем бить-то? Я же извинился!
Николай схватил Скворцова за подбородок:
– Для профилактики, чмо! Чтобы ты запомнил, женщин нельзя ни оскорблять, ни унижать. А теперь проваливай! И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше! Дружка своего, если не пришел еще в себя, водичкой освежи. Оклемается! Пшел вон!
Скворцов, хромая, враскорячку двинулся на выход.
Николай повернулся к женщине:
– Вот и все!
Ольга спросила:
– Тебе про него Валера рассказал?
– Ты считаешь, он поступил неправильно? Лучше молчать и терпеть унижение? Я удивлен, почему ты мне об этом уроде сама не рассказала!
– Боялась, Коль, что ты неправильно поймешь!
– Вот-вот! Ты боялась, молчала. Даже участковому ни слова. Как же, а вдруг слухи по поселку поползут? А Скворцов этим пользовался. Знаешь, чем это могло кончиться? Тем, что он в один из приходов просто изнасиловал бы тебя! Ты это, естественно, скрыла бы! Как же, ведь это какой позор? А он в результате полностью подчинил бы тебя себе. Своей прихоти. И ты принимала бы его. Да, принимала бы. Страдая, мучаясь, но принимала бы. Лишь бы ничего никто не узнал!
Николай взглянул на часы:
– О! Мне пора! Сейчас бригадир строителей подъехать должен, материал привезти. Пошел я. Пока, Валер?
– До свидания! А вы приходите к нам, дядя Коля! У меня шахматы есть, вы играете в шахматы?
– Не сказать, чтобы очень, но королеву от ладьи отличить смогу!
– Вот и сыграем. Мам, ты не будешь против?
Ольга улыбнулась:
– Нет, конечно! Играйте, сколько вам будет угодно.
Мальчик посмотрел на майора:
– Придете, дядя Коля?
– Обязательно! Но только не сегодня! Как-нибудь на следующей неделе, договорились?
– Договорились!
Женщина вышла вместе с Николаем. В сенях обняла его:
– Спасибо тебе за все, Коль!
– Оль, я уже говорил, перестань! Какая может быть благодарность? Я же не чужой вам!
– Да, теперь ты и Валере не чужой. Он в восторге от тебя. После той злополучной рыбалки только и слышу: дядя Коля да дядя Коля!
– Так это ж хорошо?
– Это очень хорошо! Ну, пойдем, я тебя провожу, мне надо к Марине зайти.
Они вышли на улицу, и сразу Ольга схватила Николая за руку:
– Смотри, Коля!
Есипов не понял:
– Куда смотреть?
– Да вон, в сторону ветлы!
Николай повернулся. Вдоль противоположного ряда домов шли Скворцов и его собутыльник Жора. Последний что-то говорил дружку, часто хватаясь за горло, видимо, обсуждая, как ловко гость Жлоба его вырубил. А может, просто это было его привычкой. Петруха же нес в руках объемную сумку. Дружки торопились и по сторонам не смотрели.
Ольга встревожилась:
– Коль! А они не в милицию спешат? Ты же знаешь, какой коварный этот Скворцов!
Майор был спокоен:
– С их пьяными рожами только в милицию! Нет, Оль, на этот раз Жлоб не пойдет в отдел. Думаю, он торопится на станцию, чтобы успеть к двухчасовому автобусу на Переславль! И вообще, что-то подсказывает мне, Скворцов теперь долго не появится в поселке. А если и объявится, все же тут мать, то будет вести себя тише воды, ниже травы.
Ольга рассмеялась.
Они подошли к крыльцу Николая, возле которого уже стоял «Москвич»-«пирожок». А рядом с ним бригадир строителей.
– Вот и материал доставили. Ты, Оль, скажи Володьке, если он дома, пусть через полчаса зайдет ко мне, хорошо?
– Хорошо.
– Ну а вечером, как обычно?
– Да.
– Когда же мы перестанем, как дети, прятаться от людей, встречаясь тайком по ночам?
Ольга вздохнула:
– Придется подождать! Вернется Шевцов, тогда все и образуется!
– Образуется ли? Что-то опасаюсь я возвращения этого «комсорга».
– Ты – и опасаешься?
Николай объяснил:
– Я не в том смысле! Но подсознательно чувствую, как бы с его появлением не изменились наши отношения! Не знаю, как точно выразиться, но живет во мне тревога. И это плохо. Интуиция еще никогда не подводила меня.
– Ну, о чем ты? Никто теперь не сможет разлучить нас!
– Ну и ладно! Так ты передай Соболеву, что он нужен мне.
– Обязательно. Если что, Марине передам.
– Хорошо. До вечера?
– До вечера!
Ольга пошла к усадьбе Соболевых, Николай же подошел к бригадиру. Они загнали «Москвич» во двор, где разгрузили отделочный материал. Договорились, что основной завоз бригадир сделает завтра к обеду. Тогда же бригада начнет и подъем дома на новый фундамент. А затем и внутреннюю отделку здания. Есипов заплатил бригадиру ранее оговоренный аванс, тот уехал. Закрывая ворота, Николай увидел Владимира.
– Какие проблемы, сосед? Со Жлобом ты лихо разобрался, слов нет. Ольга с моей подробностями его визита поделилась. Интересно, как это ты заставил Скворцова на коленях прощения просить?
– Секрет фирмы.
– Ладно! Если что, подстрахую тебя перед начальством. Так чего звал? Помочь с материалом?
Николай предложил пройти на крыльцо, что друзья и сделали. Присели на скамейку, закурили.
– Дело у меня к тебе, Володя, такое. Лодка нужна.
– Лодка? Зачем?
– Покататься по реке хочу. Такого объяснения достаточно? Сможем организовать? Но так, чтобы я мог ей воспользоваться уже сегодня ночью.
– Ты не перестаешь удивлять меня, Николай! Как хочешь, но армия сделала тебя, мягко говоря, странным. Что на этот раз задумал?
– Я тебе уже объяснил!
– Покататься, значит?
– Точно!
Соболев вздохнул:
– Ну-ну. Лодку я тебе организую. Катайся, раз на воду потянуло. Часов в пять зайду, скажу, где сможешь забрать посудину! Пойдет?
– Пойдет.
– Потом расскажешь, как прошла прогулка?
– Обязательно. Если будет что рассказать.
– Само собой. Пока.
Владимир направился к себе, Николай зашел в дом. Слегка перекусил и прилег. Два часа полноценного сна восстановят его. Лишь бы приступ не прихватил. Вот тоже, на старости лет заразу себе приобрел. Но ничего не поделаешь. Надо было думать, перед тем как на бронетранспортере идти в лоб на заброшенную кошару! И ребят погубил, и сам покалечился.
Соболев появился ровно в 17.00. Зашел без стука, благо все двери нараспашку. В спальне присел на стул, бросив проснувшемуся Николаю на кровать ключ:
– Это от замка. Лодка стоит у второго купалища, помнишь, где это?
Есипов потянулся:
– Ну, а как же, помню, конечно!
– Вот, лодка крайняя слева. Их там всего три, твоя зеленая, замок целлофановым пакетом обернут, весла внутри.
– Чья посудина?
– Тебе какая разница?
– Просто знать хочу, сильно расстроится хозяин, если его лодка вдруг пойдет ко дну?