Что говорят о предназначении второго стратегического эшелона наши военачальники? В. Суворов умудряется при цитировании исказить смысл сказанного и даже не понимает, о чем идет речь: «На совещании вблизи границ кроме командиров Первого стратегического эшелона присутствуют высокие гости из Второго стратегического эшелона во главе с командующим Московским военным округом генералом армии И. В. Тюленевым, который занимает в ряду тысячи генералов третье место. Пользуясь присутствием Тюленева, генерал армии Д. Г. Павлов объясняет командующему 4-й армией генерал-лейтенанту В. И. Чуйкову (будущему Маршалу Советского Союза) назначение Второго стратегического эшелона: „…Когда из тыла подойдут войска внутренних округов, — Павлов посмотрел на Тюленева, — когда в полосе вашей армии будет достигнута плотность семь с половиной километра на дивизию, тогда можно будет двигаться вперед и не сомневаться в успехе“». Как обычно, Владимир Богданович до неузнаваемости искажает цитату. Посмотрим, что сам Сандалов пишет: «Вначале, может быть, придется и отступить, — уточнил Павлов. — У немцев теперь не стотысячная армия, какую они имели в 1932 году, а трехмиллионная. Она насчитывает свыше трехсот соединений, располагает большим количеством самолетов. Если враг перед началом войны сосредоточит у наших границ хотя бы две трети своих сил, нам в первое время придется, конечно, обороняться и даже отступать… А вот когда из тыла подойдут войска внутренних округов, — Павлов посмотрел на Тюленева, — когда в полосе вашей армии будет достигнута уставная плотность — 7,5 километра на дивизию, тогда, конечно, можно будет двигаться вперед и не сомневаться в успехе. Не так ли?» (Сандалов Л. М. Пережитое. М.: Воениздат, 1966. С. 65.) Как говорится, почувствуйте разницу.
Слова Д. Г. Павлова поймут только знакомые с военными теориями 30-х годов люди. Павлов имел в виду начальный период войны с 15–20-дневной паузой на период мобилизации, сосредоточения и развертывания. В этот период, пока к границе едут войска из внутренних округов, приграничные армии осуществляют прикрытие границы, ведут борьбу за господство в воздухе и срыв сосредоточения и развертывания противника. Плотность 7,5 км на дивизию — это не плотность для наступления, это плотность в среднем на фронте округа, позволяющая начинать операции в соответствии с уставами.
А Владимир Богданович в военной теории, оказывается, мягко говоря, слабоват. И даже не в технологии ведения начальных операций, но и в азах военной науки: «Плотность войск „семь с половиной километра на дивизию“, которую используют советские генералы, — это стандарт для наступления. В то же время для оборонительных действий дивизии давалась полоса местности в три-четыре раза большая». Откуда взял эти нормативы Суворов, для меня остается тайной. По ПУ-39 ширина фронта наступления стрелковой дивизии колебалась от 2 до 6 км:
«98. Ширина фронта боевого порядка наступления зависит от характера сопротивления противника, наличных средств подавления и условий местности.
Она может измеряться протяжением:
— для дивизии — от 2,5 до 3,5 км,
— для корпуса — от 8 до 12 км. При атаке сильно укрепленных полос и УР ширина фронта наступления может сокращаться:
— для дивизии до 2 км,
— для корпуса до 7 км.
На второстепенных направлениях ширина фронта наступления может в зависимости от обстановки возрасти:
— для дивизии до 5–6 км,
— для корпуса до 15–18 км». (Полевой устав РККА (ПУ-39). М.: Воениздат, 1939. С. 62.)
Нормативы на оборону по ПУ-39 предусматривались следующие: «Ширина фронта боевого порядка обороны определяется шириной фронта сковывающей группы. Дивизия может оборонять полосу по фронту 8–12 км и в глубину 4–6 км. Полк может оборонять участок по фронту 3–5 км и в глубину 2,5–3 км. Батальон может оборонять район по фронту 1,5–2 км и такой же глубины. При обороне УР фронты могут быть шире, доходя до 3–5 км на батальон. На важных направлениях фронты обороны могут быть уже, доходя до 6 км на дивизию». (Полевой устав РККА (ПУ-39). М.: Воениздат, 1939. С. 67.) В. Суворов же предлагает обороняться с плотностью от 22,5 до 30 км на дивизию. Что не лезет ни в какие ворота, не говоря уже об уставе. Поэтому без так называемого второго стратегического эшелона советские войска не могли ни наступать, ни обороняться. Почему? Проблема именно в плотности войск у границ и соотнесения этой плотности с уставом. На 720 километров границы в полосе Прибалтийского особого военного округа приходилось две армии, 8-я и 11-я, с плотностью войск 48 км на дивизию. В Западном особом военном округе дела были чуть лучше. Полоса обороны 3-й армии достигала 120 км, 10-й — 200 и 4-й — 150. В округе в среднем на дивизию приходилось 36 км, в 3-й армии — 40, в 10-й — более 33, в 4-й — 37,5 км. Примерно то же самое наблюдалось в Киевском особом военном округе. На пять стрелковых дивизий 5-й армии приходилась полоса границы шириной 170 км. 6-я армия занимала тремя стрелковыми дивизиями полосу 140 км, 26-я армия — тоже три стрелковые дивизии на 130 км, 490 километров на южном фасе Львовского выступа занимали 6 стрелковых дивизий 12-й армии. То есть тоже свыше 30 км на дивизию. На границе с Румынией с плотностями еще хуже. На 650 км фронта 9-й армии имелось 7 стрелковых, две кавалерийские дивизии. В резерве округа на этом направлении находились три стрелковых дивизии и два мехкорпуса. При любых расчетах это означало плотность свыше 50 км на дивизию. Читатель может сам сравнить реальные плотности войск с положениями ПУ-39 и понять цену слов Владимира Богдановича: «Но среди трех исключительно мощных армий одна выделяется особо — 9-я. […] Она еще не полностью укомплектована. Она как каркас небоскреба, который еще не завершен, но своей исполинской массой уже закрывает солнце. В июне 1941 года 9-я армия была недостроенным каркасом самой мощной армии мира. В ее составе шесть корпусов, включая два механизированных и один кавалерийский». Как-то мило забылось, что этот «исполин» закрывал фронт в 650 км (прописью: шестьсот пятьдесят километров). Если бы у границы стояли реальные «исполины» и «небоскребы», катастрофа летом 1941-го не была бы неизбежной. Проблема была, напротив, в том, что реальная плотность войск в армиях приграничных округов на начало войны в разы отличается от рекомендуемой даже для обороны. Замечу, что для построения устойчивой обороны требуется создание плотности войск, которую устав указывает для важнейших направлений. Приведу цифры плотностей войск под Курском в июле 1943 г.:
13-я армия Центрального фронта. Фронт 32 км, распределение дивизий: 15-я сд — 9 км, 81-я сд — 10 км. За ними на расстоянии 8 км 6-я гв. сд на фронте 14 км и 307-я сд на фронте 10 км. 148-я сд — 7 км, 8-я сд — 6 км, за ними на расстоянии 6 км 74-я сд на фронте 14 км.
На расстоянии от фронта 20 км еще наблюдается 17-й гв. ск, 70-я гв. сд, 75-я гв. сд и 18-й гв. ск.
На остальном фронте свыше 200 км было выделено 17 сд и 4 сбр.
На участке 70-й армии (фронт 62 км) плотность колебалась от 9 км (211-я сд) до 20 км (102-я сд), это не считая второго эшелона на расстоянии 10 км, где плотность была от 8 км (132-я сд) до 18 км (162-я сд).
В 60-й армии (фронт 92 км) плотность в первой линии 17–27 км.
Воронежский фронт.
6-я гвардейская армия (фронт 64 км): 375-я гв. сд — 17 км, 52-я гв. сд — 14 км, 67-я гв. сд — 14 км, 71-я гв. сд — 19 км. Второй эшелон на расстоянии 8–12 км от первого: 89-я гв. сд — 20 км, 51-я гв. сд — 18 км, 90-я гв. сд — 20 км.
7-я гвардейская армия (фронт 50 км): 36-я гв. сд — 17 км, 72-я гв. сд — 15 км, 78-я гв. сд — 9 км, 81-я гв. сд — 9 км. Второй эшелон на расстоянии от 2–4 км до 10–12 км от первого: 15-я гв. сд — 10 км, 219-я сд — 20 км, 73-я гв. сд — 18 км.
В полосе Воронежского фронта не был точно определен участок удара немцев, и даже при таких плотностях обороняющихся войск фронт был прорван немцами, и они углубились в построение советских войск на 35 км. Ситуацию восстановили только контрудары 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий из состава Степного фронта, а также переброска резервов из 40-й армии Воронежского фронта.
Легко видеть, что плотности войск у границы на 22 июня 1941-го отличались от плотностей войск в оборонительной операции под Курском в несколько раз. Именно из-за того, что к границе не прибыли войска, которые Суворов называет «второй стратегический эшелон». Для построения обороны, как и для подготовки наступления, требовалось выстроить у границы войска прикрытия, части, сформированные в особых округах, и соединения из внутренних округов. Только в этом случае возможно построить устойчивую оборону или подготовиться к наступлению. Проблема 1941 г. была не в том, что Красная Армия готовилась к наступлению. Если бы она готовилась к обороне, было бы все то же самое. Ни наступательная, ни оборонительная группировки войск просто не успели сложиться. Точно так же, как не успела сложиться группировка польской армии для обороны и наступления к 1 сентября 1939-го. И при подготовке наступления, и при подготовке в полосе Западного особого военного округа, в Белостокском выступе, обороны, аналогичной построенной под Курском, требуется доставить к границе войска из других округов. Попробую объяснить это с помощью экстраполяции событий под Курском на события 1941-го. Представим, что обороняющиеся на южном фасе Курского выступа советские войска встречают удар не в том составе, в котором они его встретили в реальном 7 июля 1943-го, а без некоторых армий. Скажем, нет на Воронежском фронте 7-й гвардейской армии М. С. Шумилова, которая едет, предположим, из Приволжского ВО. 5-я гвардейская армия А. С. Жадова и 5-я гвардейская танковая П. А. Ротмистрова только готовятся к погрузке в эшелоны. 6-я гвардейская армия в результате обороняется на фронте 64 км (реальный июль 1943 г.) +50 км (отсутствие 7-й гвардейской армии) =134 км. Плотность построения войск уменьшается более чем в два раза. Если в реальном июле 1943-го немцы проломили оборону Воронежского фронта на всю глубину, положение удалось спасти только контрударом армий Жадова и Ротмистрова, то что было бы при ослабленном составе? При трех армиях, едущих по железной дороге к фронту? Напомню, что в полосе взломанного на всю глубину фронтовой полосы обороны Воронежского фронта в течение нескольких месяцев готовилась эшелонированная и развитая система укреплений. Что мы хотим от войск Западного фронта в июне 1941-го, занимавших Белостокский выступ с плотностью, в несколько раз меньшей плотности Воронежского фронта в июле 1943-го?
Чтобы окончательно внести ясность, в качестве справочной информации приведу данные о плотности построения противостоящим приграничным округам немецких войск. На Западном фронте был просто тихий ужас, поэтому обрисую ситуацию на Юго-Западном направлении. На участке от Перемышля до Припяти со стороны СССР непосредственно у границ находились с севера на юг: 45-я сд, 62-я сд, 87-я сд, 124-я сд, 3-я кд, 41-я сд, 159-я сд, 97-я сд, 99-я сд, 41-я тд. Итого восемь стрелковых дивизий, одна танковая и одна кавалерийская. Со стороны немцев на том же самом участке утром 22 июня 1941 года располагались: 56-я пд, 62-я пд, 298-я пд, 44-я пд, 168-я пд, 299-я пд, 111-я пд, 75-я пд, 57-я пд, 297-я пд, 9-я пд, 262-я пд, 24-я пд, 295-я пд, 71-я пд, 1-я горная дивизия, 68-я пд, 257-я пд, 101-я пд. В непосредственной близости к границе располагались 11, 13, 14-я танковые и 25-я моторизованная дивизии. Итого восемнадцать пехотных дивизий, одна горная пехотная дивизия, три танковых и одна моторизованная. Источником сведений является карта из «открытого источника», из первого тома воспоминаний К. С. Москаленко «На юго-западном направлении», уточненная по приложениям к фундаментальному труду Germany and the Second World War, Volume IV, Maps, Deutsche verlags-anstalt, Stuttgart, 1983.
На направлении главного удара, в Сокальском выступе, против 87-й и 124-й советских дивизий 5-й армии приходилсь семь пехотных дивизий, это 298-я, 44-я пд, 168-я пд, 299-я пд, 111-я пд, 75-я пд, 57-я пд. То есть выполнялось правило трехкратного превосходства на острие главного удара. Из восьми советских сд построить ударную группировку против 17 пехотных дивизий и одной легкопехотной нереально. Это если не обращать внимание на резервы немцев, например 100-й пд за спиной правого фланга 68-й пд. Выдвигавшиеся к границе корпуса, сформированные в Киевском особом военном округе, находились в это время в сотне километров от тех, кто встретил вермахт ранним утром 1941 г. 200-я сд Людникова, к истории которой обращается В. Суворов, находилась в тот момент в районе р. Горынь и ничем не могла помочь сражающейся с немцами 87-й сд Бланка. Если бы дивизия И. Людникова вместе со всем 31-м стрелковым корпусом выдвинулась к границе чуть раньше, то соотношение сил стоявших по разные стороны войск не было бы таким разгромным для РККА. Выдвигавшийся пешим порядком 31-й ск был жизненно необходим для обороны. Объявлять его выдвижение однозначным признаком подготовки агрессии, как это делает В. Суворов, может только человек, ни разу внимательно не смотревший на карту взаимного расположения советских и немецких войск у границы.
Совсем удручающую картину мы увидим в полосе Западного особого военного округа. Возьмем южный фас Белостокского выступа. Возьмем участок к северу от только что рассмотренного нами, от границы КОВО и ЗапОВО до железной дороги Варшава — Белосток. С советской стороны непосредственно у границы находились с севера на юг: 86-я сд, 113-я сд, 49-я сд, 6-я сд, 42-я сд (эти две были дислоцированы в Бресте), 75-я сд, 22-я тд. Итого шесть стрелковых и одна танковая дивизии. Со стороны немцев на том же участке с севера на юг: 268-я пд, 263-я пд, 137-я пд, 292-я пд, 252-я пд, 134-я пд, 131-я пд, 167-я пд, 31-я пд, 45-я пд, 34-я пд, 1-я кд, 267-я пд, 255-я пд. Непосредственно за спиной этих войск стоят 17-я 78-я пд, 268-я охранная дивизия. Итого 13 пехотных и одна кавалерийская дивизии в первой линии. Плюс к этому числу у немцев в первой линии были 17, 18, 3 и 4-я танковые дивизии. На направлении главного удара, в районе Бреста и окрестностей, у немцев против советских трех дивизий (6-я, 42-я сд, 22-я танковая дивизия 14-го мехкорпуса) находилось восемь дивизий: 167-я пд, 17-я, 18-я тд, 31-я пд, 45-я пд, 34-я пд, 3-я тд, 4-я тд. Учитывая, что 22-я тд имела всего один полк пехотинцев, соотношение сил — все то же классическое троекратное преимущество. Южнее Бреста, против 75-й сд, соотношение такое же: 1-я кав. дивизия, 267-я и 255-я пд. Выдвигавшиеся к границе войска, 47-й стрелковый корпус, двигавшийся к границе, 22 июня находился в сотне км от войск 4-й армии и помочь им ничем не мог. Со 155-й и 121-й стрелковыми дивизиями 47-го стрелкового корпуса немцы столкнулись только 25 июня у Слонима. К тому времени части 4-й армии были уже сильно потрепаны, и вступление в бой еще одного корпуса ситуацию принципиально не меняло.
Одним словом, на важнейших направлениях плотность советских войск у границы была достаточно низкой, и требовалось уплотнение построения дивизий за счет прибытия корпусов и армий из внутренних округов и второго эшелона войск округа. Владимир Богданович пишет: «Когда мы говорим о причинах поражений Красной Армии в начальном периоде войны, то почему-то забываем главную причину: Красная Армия находилась в вагонах». Хотелось бы этот тезис исправить — не столько в том, что в вагонах, сколько в том, что эти вагоны не приехали туда, где они были нужны. Точно так же, как это случилось в Польше в 1939-м, про это я уже писал выше.
Убогость и малочисленность армий прикрытия у государственной границы — это очевидный факт, для его констатации достаточно проделать расчет плотностей войск, разделить фронт армии на количество дивизий в ней. Но Владимир Богданович не утруждает себя даже простейшими арифметическими расчетами. Легких путей он не ищет и начинает кидаться терминами, значения которых попросту не знает. Например, такая душевная цитата («Ледокол»): «Разница между советским и германским механизмами войны заключалась в том, что в Германии все называлось своими именами, при этом танковые группы имели свою нумерацию, полевые армии — свою. В Советском Союзе ударные армии существовали в теории, а затем были созданы и на практике, однако они формально не носили титул „ударная армия“. Это название официально было введено уже после германского вторжения. До этого все советские армии имели единую нумерацию и по своим названиям никак друг от друга не отличались. […] Элемент, который превращает обычную армию в ударную, — это механизированный корпус новой организации, в котором по штату положено иметь 1031 танк. Вот тут мы делаем для себя поразительное открытие: на 21 июня 1941 года ВСЕ советские армии на германской и румынской границах, а также 23-я армия на финской границе вполне подходили под стандарты ударных армий, хотя, повторяю, этого названия формально не носили. Перечисляю их с севера на юг: 23-я, 8-я, 11-я, 3-я, 10-я, 4-я, 5-я, 6-я, 26-я, 12-я, 18-я, 9-я. Вдобавок к ним разгружалась 16-я армия — типично ударная, имевшая в своем составе более 1000 танков. (Центральный архив Министерства обороны СССР. Ф. 208. О. 2511. Д. 20. С. 128.) Под этот стандарт также вполне подходили тайно выдвигавшиеся к германским границам 19, 20 и 21-я армии».
То есть, по Владимиру Богдановичу, признаком «ударности» армии является наличие танков. Мнение интересное, но давайте все же дадим слово советской военной теории и практике. Для начала заметим, что апелляция Владимира Богдановича к официально называвшимся ударными армиям 1941–1945 гг. совершенно беспочвенна. Например, 2-я ударная армия 2-го Белорусского фронта, 1 января 1945 года состоящая из 10 стрелковых дивизий, имеет всего одну, 30-ю гвардейскую, танковую бригаду и два отдельных танковых полка, 46-й и 260-й гвардейский. 3-я ударная армия Белорусского фронта не имеет танковых частей вообще, 5-я ударная армия — одну бригаду. Что же называлось ударной армией в советской военной теории, действовавшей на июнь 1941-го? Обратимся к книге, которая так и называется: «Ударная армия»: «Первой задачей ударной армии является нанесение фронтального удара с целью безотказного прорыва тактической обороны противника. Выполнение этой задачи падает на эшелон тактического прорыва в составе усиленных стрелковых корпусов. Количество этих стрелковых корпусов определится шириной фронта армейского прорыва (минимально 30 км, иначе грозит зажим в огневые артиллерийские клещи) с учетом, что фронт атаки для одного стрелкового корпуса в 3-й дивизии при наступлении на заранее укрепившегося противника не будет превышать 10 км». (Варфоломеев Н. Ударная армия. М.: Госвоениздат, 1933. С. 174.) То есть в ударной армии должно быть минимум 9 стрелковых дивизий (три участка по 10 км на фронте 30 км). По Н. Варфоломееву, «общая ширина фронта наступления ударной армии достигнет 50–80 км» (Там же. С. 182), что дает нам оценку численности в 15–18 дивизий.
Как мы видим, у тов. Варфоломеева несколько другие критерии, «ударной» называется армия, имеющая в своем составе определенное количество стрелковых дивизий. Что вполне логично, «ударность» армии заключается в ее возможностях по прорыву обороны противника пехотой, стрелковыми дивизиями и корпусами. По этому критерию НИ ОДНА из армий приграничных округов или выдвигавшихся из внутренних округов не была ударной. Перечислим их в том же порядке, что и Владимир Богданович, в скобках указав количество стрелковых дивизий в каждой. 23-я (5), 8-я (5), 11-я (8), 3-я (3), 10-я (6 плюс две кавдивизии), 4-я (4), 5-я (5), 6-я (6 плюс одна кавдивизия), 26-я (3), 12-я (3 плюс три горнострелковые дивизии), 18-я (на 22 июня полосу границы не занимала, позднее получила один корпус из 12-й армии и один корпус из сформированных в округе), 9-я (6 плюс две горнострелковые и две кавдивизии).