– Э? Я думал, у вас выходной? – спросил я, понизив голос и прикрыв рот рукой, поскольку Тэсигавара же был рядом.
– Мне сегодня позвонили, и пришлось прийти. Тяжелая это работа, особенно для новичка.
Со стоном пожаловавшись на суровую жизнь, Мидзуно-сан продолжила уже нормальным голосом:
– В общем, так. Я выкрала пару секунд у этого сумасшедшего дома и выбралась на крышу больницы. Я отсюда звоню.
– Что случилось? Вы?..
– Я попыталась поговорить с ним вчера вечером.
– С братом? Насчет этого?
– Да. Когда я с ним говорила… ммм, прежде чем я тебе перескажу, хочу у тебя кое-что уточнить.
– Уточнить что?
– Ты готов?
Голос Мидзуно-сан зазвучал громче. Она точно была на крыше… ну, по крайней мере не в помещении – я четко слышал в трубке завывание ветра.
– Эта девочка, Мей-тян, о которой ты вчера рассказал, Мей Мисаки. Она на самом деле существует?
– Чего?
Даже и не знаю, что на это ответить…
– Да, конечно, она существует.
– Прямо сейчас? Она поблизости? Ты уверен?
– Нет, сегодня ее нет в школе.
– Значит, ее нет.
– Вы о чем? – невольно я повысил голос. – Почему вы спрашиваете?..
– Я уже сказала – я вчера вечером говорила с братишкой, – и Мидзуно-сан принялась быстро пересказывать, что она узнала. – Я пыталась что-нибудь из него вытянуть про двадцать шесть лет назад и про то, что случилось на той неделе, но это было как лбом об стенку. И вид у него по-прежнему был такой, будто он чего-то до смерти боится. Но потом, под конец, я попыталась узнать у него про Мей-тян.
Хххшшш… На линии раздались помехи, и голос Мидзуно-сан захрипел.
– И тут он сразу покраснел и ответил: «Чего ты об этом спрашиваешь? Нету таких у нас в классе». И он говорил совершенно серьезно, я его никогда раньше таким серьезным не видела. И я подумала, может, эта девочка, Мей Мисаки, на самом деле не –
– Он все врет.
Я увидел, что Тэсигавара смотрит на меня с подозрением. Я повернулся к нему спиной, потом поднес правую руку, в которой был телефон, совсем вплотную ко рту.
– Он все врет, – с нажимом повторил я.
– Но… он был такой серьезный. Совершенно не понимаю, зачем ему врать…
Ххххшшшшшхххх… Я снова услышал шум помех, и голос Мидзуно-сан прервался. Но мне было плевать. Я сказал в трубку:
– Мей Мисаки существует.
Мей существует. Я кучу раз ее видел. Кучу раз с ней говорил. Да вот вчера виделся с ней. И мы разговаривали. Как же она может не существовать? Маразм просто.
– …Э.
Голос Мидзуно-сан пробился сквозь помехи, но звучал как-то по-другому, не как раньше.
– А… что такое?
– …То есть?
Кшшшш… хррррхрррр… хшш.
– Мидзуно-сан! Вы меня слышите?
– …Сакакибара-кун.
Ее голос хрипел сильней, чем прежде.
– Я ушла с крыши. Я в лифте. Мне уже пора возвра-…
– А, вот почему сигнал такой плохой.
– …Но это… нет. Что за?..
Хррррххррр… Помехи стали мощнее, гуще. Голос Мидзуно-сан утонул в них, исчез полностью.
– Мидзуно-сан! – я машинально сжал трубку еще сильнее. – Вы меня слышите? Что проис-…
Я застыл на полуслове: из трубки слышались какие-то странные звуки. Трудно даже описать, на что они были похожи. Очень странные, страшные звуки…
Я отвел трубку от лица, не в силах больше слушать.
Что случилось?
Она зашла в лифт, и сигнал пропал… Все из-за этого? Из-за этого такой звук? Нет, в последний момент она…
В ужасе я снова поднес трубку к уху. И тут же услышал грубый, жесткий стук. Как будто – да, как будто телефон уронили на пол.
Хххххшшшшшхххххшшшш…. Хххррррхррр… Помехи снова стали сильнее. А за миг до того, как связь прервалась окончательно…
Я услышал слабый, но отчетливый и полный боли стон Мидзуно-сан.
Глава 7. Июнь II
1
Мидзуно-сан умерла.
Эту новость я узнал вечером того же дня, и меня словно по голове ударило. До того мне удалось выяснить только, что в больнице произошло какое-то ЧП, но я еще раньше стал готовиться к худшему.
Ее звонок на большой перемене…
Не приходилось сомневаться, что с Мидзуно-сан что-то случилось. Я раз за разом набирал ее номер, но дозвониться никак не получалось. В итоге, лишенный всякой возможности узнать, что именно произошло, я провел несколько часов, не находя себе места от тревоги.
– Мидзуно-сан? Та молоденькая медсестра?
Бабушка, когда услышала, тоже явно была в шоке. Она несколько раз встречалась с Мидзуно-сан в апреле, когда я лежал в больнице.
– Мидзуно… Санаэ ее звали? Вы с ней так хорошо ладили. Беседовали о твоих книжках…
– Кажется, я тоже как-то раз видела ее в больнице. Когда я зашла тебя навестить, она…
У Рейко-сан был очень подавленный вид. После ужина она приняла те же таблетки, что и вчера. Похоже, у нее опять разболелась голова.
– Она была такая молодая, – грустно сказал я. – Хоть бы ее младшие братья это перенесли.
– У нее были братья? – спросила бабушка.
– Один из них в моем классе, – ответил я. – Его зовут Такеру-кун.
– Господи, – у бабушки округлились глаза. – Какой ужас. В твоем классе ведь совсем недавно с девочкой несчастный случай произошел?
Я, задумавшись, свел брови. В висках пульсировало.
– Сказали, что в больнице тоже был несчастный случай… Что бы это могло быть…
Никто мне не ответил.
Но тот кошмарный звук, который я слышал в трубке на большой перемене, продолжал звучать у меня в ушах. И стон Мидзуно-сан, тонущий в помехах.
Не в силах этого вытерпеть, я зажмурил глаза.
Может, рассказать им прямо сейчас, что было на большой перемене? Если подумать – у меня просто нет причин колебаться… и все же.
Я им не рассказал. Нет – не смог рассказать. Думаю, это потому, что в глубине души я чувствовал что-то вроде вины и никак не мог избавиться от этого чувства.
– Ааа, аа, – неожиданно произнес своим старческим голосом дедушка, до сих пор сидевший тихо. Он прижал руки к бесцветной, морщинистой коже лба. – Когда человек умирает, всегда проходят похороны. Я не хочу… не хочу больше ходить на похороны.
Может, завтра плохой день, может, еще что, но отпевание назначили на послезавтра, а похороны, соответственно, на послепослезавтра[19], на субботу. Суббота? А, да… 6 июня.
«Кстати, ты смотрел "Омен"?»
Я отчетливо вспомнил разговор с Мидзуно-сан в ресторанчике. Это было всего лишь вчера.
«Нам обоим следует быть осторожнее. Особенно надо остерегаться несчастных случаев, которые обычно не происходят».
А теперь она мертва.
Послезавтра отпевание, на следующий день похороны. Все это казалось таким нереальным. Сейчас я испытывал лишь потрясение. Эмоции – печаль и другие – до меня пока что не добрались.
– …Не хочу больше ходить на похороны.
Я услышал, как дедушка медленно повторил ту же фразу, и слово «похороны» оставило что-то вроде грязного пятна в моем сердце. Тут же вокруг этого места начала медленно вращаться черная воронка, и наконец – как бы это выразить словами? – меня окружило странное низкое гудение.
Я снова зажмурился. И что-то в моем сознании застыло.
2
На следующий день, 4 июня, гнетущая атмосфера заполнила кабинет класса 3-3 с самого начала.
Такеру, младший брат Мидзуно-сан, не пришел. К концу второго урока по классу уже разошелся слух, что он отсутствует из-за внезапной смерти старшей сестры. А в самом начале третьего урока (это был японский язык) Кубодера-сэнсэй в открытую сказал, что это правда.
– Вчера со старшей сестрой Мидзуно-куна произошел несчастный случай…
Внезапно кабинет охватила странная, удушливая тишина. Как будто воздух затвердел и дыхание всех до единого учеников разом остановилось…
И, что хуже всего, ровно в этот момент в класс вошла Мей Мисаки.
Даже не подумав извиниться за опоздание, не выказывая ни намека на стыд, она молча направилась к своему месту. Я провожал ее глазами, и в груди у меня ворочалось беспокойство. Потом я переключил внимание на реакцию остального класса.
Ни одна голова не повернулась к Мей. Все взгляды были жестко, почти неестественно устремлены вперед. И Кубодера-сэнсэй – он тоже не взглянул на Мей, не обратился к ней. Как будто…
Да – как будто просто не было в классе ученицы по имени Мей Мисаки. Как будто она не существовала.
Когда урок японского закончился, я быстро встал и подошел к Мей.
– На минуту, – бросил я и, взяв ее за руку, потащил в коридор. Не обращая внимания, слушает нас кто-нибудь или нет, я спросил: – Ты слышала, что произошло с Мидзуно-сан?
– Что? – Мей склонила голову набок; явно до сих пор она ничего не знала. Глаз, не скрытый под повязкой, недоумевающе заморгал.
– Она умерла. Старшая сестра Мидзуно-куна вчера умерла.
– Она умерла. Старшая сестра Мидзуно-куна вчера умерла.
Мне показалось, что от изумления цвет на миг вернулся к ее лицу. Но тут же исчез обратно.
– …Понятно, – в голосе ее не было ни тени эмоций. – Она болела? Или это был несчастный случай, или что-нибудь еще?
– Сказали, что несчастный случай.
– …А.
Возле двери кабинета собралась кучка одноклассников. Там были парни и девчонки, которых я знал по именам, но с которыми до сих пор толком не общался. Накао, Маэдзима, Акадзава, Огура, Сугиура… там и Тэсигавара тоже был. Со вчерашней большой перемены он мне не сказал ни слова.
Я знал, что они все украдкой поглядывают на нас. Словно наблюдая со стороны, как разворачиваются события.
Неужели?.. Вот сейчас эту мысль уже надо рассмотреть всерьез.
Неужели они все видят только меня?
И –
Когда начался следующий урок, Мей в классе не было. Естественно, все это проигнорировали.
Как только настало время большой перемены, я подошел к парте Мей, последней в ряду у окон, и осмотрел ее.
Деревянная парта, отличающаяся по виду от остальных. И стул от этой парты – такой же. Как будто ими пользовались десятки лет. Невероятно старые парта и стул.
Почему так, спросил я себя. Почему только лишь парта Мей такая?
Решив не обращать внимания на взгляды одноклассников, я сел на ее место. Поверхность парты была вся исцарапанная и неровная. Сильно сомневаюсь, что здесь можно нормально писать, скажем, на экзамене, если только не подложить что-нибудь под лист.
Помимо царапин, парта была еще и исписана.
Большинство надписей были старыми – чертовски старыми, – как и сама парта. Часть была сделана карандашом, часть ручкой. Часть вырезана – возможно, иглой циркуля. Некоторые надписи уже почти исчезли, другие оставались с трудом, но различимы. И среди них –
Мой взгляд прилип к словам, написанным, судя по всему, совсем недавно.
Они были у правого края парты, написанные синей ручкой. Определить их автора по почерку было совершенно нереально, но, едва их увидев, я тут же понял, что это Мей.
«Кто мертвый?»
Вот что там было.
3
– …Интересно, как Миками-сэнсэй себя чувствует? – задал риторический вопрос Юя Мотидзуки, сидящий рядом со мной за рабочим столом. – Неужели ей так плохо? Вчера она выглядела совсем никакой…
По расписанию пятым уроком было рисование с Миками-сэнсэй, но ее самой в кабинете на первом этаже нулевого корпуса пока не было.
Когда прозвенел звонок, в класс вошел другой учитель.
– Миками-сэнсэй сегодня не придет.
Потом он будничным тоном сообщил, что сейчас у нас будет самостоятельное занятие, и предложил каждому нарисовать карандашом собственную кисть руки. Задание было совершенно неинтересным, и, как только учитель вышел, со всех сторон донеслись апатичные вздохи. Вполне естественная реакция.
Я открыл альбом, после чего – в конце концов, какая разница? – положил левую руку на стол и принялся разглядывать. Но, откровенно говоря, моя мотивация была практически на нуле. Знал бы заранее – прихватил бы книжку. Хотя читать Кинга, Кунца или Лавкрафта я тоже был не в настроении.
Кинув взгляд на Мотидзуки, фаната Мунка, я обнаружил, что он совершенно не собирается рисовать руку. Но альбом был открыт не на чистом листе – Мотидзуки работал карандашом над полузавершенным рисунком. Потихоньку приглядевшись, я увидел, что он рисовал женщину, похожую на Миками-сэнсэй.
Да что с ним такое? Я чуть не брякнул это вслух.
Он что, правда в нее влюбился? Вот этот пацанчик? В учительницу, которая как минимум на десять лет его старше? …Ну, вообще-то это твое личное дело, приятель.
Тем не менее у меня уже было сумбурное настроение, когда я слушал его бормотание насчет Миками-сэнсэй, и…
– …Не, не может быть, – произнес Мотидзуки и вдруг повернулся ко мне. – Слушай, Сакакибара-кун…
– Ч-чего?
– А у Миками-сэнсэй нет какой-нибудь смертельной болезни?
– Э? Аа… – своим вопросом он полностью застиг меня врасплох. Все, что я смог, – без эмоций ответить: – Не, конечно, нет.
– Наверное, ты прав, – в голосе Мотидзуки звучало нескрываемое облегчение. – Нет, ты точно прав. Ничего такого у нее быть не может. Угу, угу.
– Ты так сильно беспокоишься?
– Ну… понимаешь, Сакураги-сан и ее мама совсем недавно умерли, а теперь еще и сестра Мидзуно-куна. И я подумал…
– Думаешь, это как-то связано? – я ухватился за возможность, которую он мне предоставил. – Сначала Сакураги, потом Мидзуно-сан; допустим на минуту, что что-то случится с Миками-сэнсэй. Ты хочешь сказать, что это все как-то связано? Что есть что-то общее?
– Ну… это…
Мотидзуки начал было отвечать, но тут же смолк. Отвел глаза, будто избегая моего вопроса, и беспомощно вздохнул. Блин, даже этого пацанчика что-то заткнуло и не дало рассказать мне то, что я хотел узнать.
Я подумал, что, может, стоит нажать на него посильнее, но отказался от этой идеи и сменил тему.
– Как дела в кружке рисования? Сколько у вас сейчас народу?
– Всего пятеро… – вздохнул Мотидзуки, и его взгляд снова метнулся ко мне. – Хочешь вступить?
– …Ну уж нет.
– Тебе правда стоит.
– Если агитируешь, про меня забудь. Как насчет Мисаки?
Я это нарочно сказал, чтобы его поддавить. Мотидзуки среагировал в точности так, как я от него ожидал, – зашлепал губами, замолчал и снова отвел глаза. Он даже не дышал.
– Она классно рисует, – продолжил я как ни в чем не бывало. – Я видел кое-какие штуки в ее альбоме.
Да – это было в дополнительной библиотеке. Когда я проходил мимо вместе с Мотидзуки и Тэсигаварой после урока рисования…
Рисунок красивой девушки с шарнирными суставами, как у куклы.
«В самом конце я собираюсь дать этой девочке большие крылья». Так мне тогда сказала Мей. Интересно, она их уже пририсовала или нет?
Я махнул рукой на Мотидзуки, который по-прежнему упорно смотрел в сторону и не пытался даже слово в ответ сказать. Свой альбом я захлопнул. С начала пятого урока прошло всего полчаса, но заниматься этой «самостоятельной работой» мне совершенно не хотелось.
– Ты куда? – спросил Мотидзуки, когда я встал со своего места.
– В библиотеку. Дополнительную, – я нарочно ответил коротко. – Надо посмотреть кое-что.
4
Сказав Мотидзуки, что мне надо кое-что посмотреть в дополнительной библиотеке, я почти не покривил душой. «Почти» – потому что я чуть-чуть, самую малость надеялся встретить там Мей. Но этой надежде не суждено было сбыться.
Библиотека вообще пустовала. Если не считать библиотекаря Тибики за стойкой.
– А вот и знакомое лицо, – обратился он ко мне, пристально глядя сквозь линзы своих очков в черной оправе. Он опять был во всем черном и с теми же растрепанными волосами с проседью. – Сакакибара-кун, пришедший к нам недавно. Класс три-три, не так ли? У меня не такая уж плохая память. Почему ты не на уроках?
– У нас рисование, и, эээ, учительницы нет, так что у нас самостоятельная работа, – объяснил я, и библиотекарь в черном не стал дальше вникать.
– Чем я могу помочь? – спросил он. – Сюда ученики редко заглядывают.
– Эмм, я хочу поискать кое-что, – снова принялся объяснять я, подходя к стойке, за которой он сидел. – У вас есть старые школьные фотоальбомы?
– О, школьные альбомы? Здесь у нас полный комплект.
– А их разрешено смотреть?
– Вполне.
– Тогда, эээ…
– Они вон там, – он наконец-то встал и вытянул руку. Показывал он на книжный шкаф у стены, отделяющей библиотеку от коридора, справа от входа. – На той полке; насколько я помню, в заднем ряду. Тебе, с твоим ростом, лестница вряд ли понадобится.
– А, ага.
– Какой год ты ищешь?
– Ну… – я запнулся совсем чуть-чуть. – Двадцать шесть лет назад… 1972 год.
– Семьдесят второй? – брови библиотекаря сошлись, и он строго посмотрел на меня. – Зачем тебе этот альбом?
– Ну, на самом деле… – изо всех сил стараясь сохранить душевное равновесие, я наконец дал безвредный ответ. – В том году моя мама закончила эту школу. А потом она, ээ, она умерла молодой, и у меня не очень много ее фотографий, и поэтому я, ну…
– Твоя мать? – лицо библиотекаря слегка помягчело. – Понятно. Хорошо. Но надо же, именно семьдесят второй, – последнюю фразу он пробормотал себе под нос. – Ты его найдешь легко. Но выносить этот альбом нельзя. Когда досмотришь, поставь туда же, где взял. Понятно?
– Да.
Через две-три минуты поисков я обнаружил и достал с полки нужный мне альбом. Положил его на большой стол и пододвинул стул. Потом, кое-как взяв под контроль сбившееся дыхание, перевернул обложку с серебряной надписью «Северная средняя школа Йомиямы».
В первую очередь я стал разыскивать фотографию класса 3-3. И быстро обнаружил разворот с цветным групповым фото на левой странице и черно-белыми фотками учеников, разбитых на отдельные группки, на правой.