— Сегодня?
— Клёво, я буду к восьми в «Кафе-ан-Сен». Подойдет?
— Замечательно! — Китти с трудом верила такой удаче.
Мэри-Роуз повесила трубку, ничего более не уточняя, — например, как узнать ее или как выглядит Китти. И все же в автобус, когда тот наконец появился, Китти впорхнула словно на крыльях, и даже сосед, ковырявший в носу и размазывавший добытые залежи по пальцам, не испортил ей настроение. Она порылась в мобильном, прикидывая, не послать ли Ричи эсэмэску. Вчера им было весело, припомнила она и улыбнулась так широко, что поспешила прикрыть рот рукой, а то за дурочку сочтут. Но тут вспомнилось другое настроение — утреннее — смущение и неловкость при виде обнаженного тела Ричи. Нет, не стоит ему писать. Вместо этого Китти вытащила ноутбук. Работы хватало. Она уже искала Арчи Гамильтона в Интернете, но теперь вновь полезла в Гугл, пытаясь побольше узнать о нем и понять, на чем следует сосредоточиться.
Пока автобус доехал до «Кафе-ан-Сен» на Доусон-стрит, Китти успела разобраться, почему этот человек отказывался говорить с ней — и почему ей во что бы то ни стало требовалось с ним поговорить.
У входа в паб Китти поцеловала свой список и вновь мысленно возблагодарила Констанс. Эта работка начинала ей нравиться.
Глава двенадцатая
«Кафе-ан-Сен» на Доусон-стрит состояло из нескольких баров, расположившихся на трех этажах и соединенных трехэтажным атриумом со стеклянным потолком. Двенадцатиметровые деревья почти упирались кронами в эти стеклянные панели. Заведение в стиле парижского ар-нуво посреди одной из самых шумных дублинских улиц соседствовало с ресторанами, барами, кафе, резиденцией лорд-мэра и церковью Святой Анны. Рукой подать до парка Стивенс-Грин. По субботам сюда стекались дублинцы всех возрастов, и Китти понятия не имела, как узнать Мэри-Роуз, как отыскать ее в гигантском заведении, на каком из трех этажей, в каком из многочисленных баров, не говоря уж о приватных уголках, нишах и альковах. Здесь можно всю ночь провести и не заметить знакомого человека, хотя тот веселится неподалеку. В итоге Китти уселась перед центральной стойкой напротив главного входа — словно напрашиваясь на съем, мелькнуло у нее в голове, — взяла бокал вина и стала наблюдать за дверью.
В памяти проплывали события прошлой ночи. Странно все-таки, что Ричи не позвонил ей, даже не послал эсэмэску. Не то чтобы Китти это было нужно, но все-таки мог бы. Номер свой она ему точно дала, хотя саму ночь она по пьяни едва припоминала, телефонами они обменялись, когда еще были вполне трезвы, в этом Китти была вполне уверена, и его номер торчал в ее контактах как убедительное доказательство. Позвонить ему? Может, он ждет звонка и думает о ней примерно то же, что она думает о нем? Но в этот момент с другого конца бара донеслись голоса.
— Вы — Китти Логан? — спросил какой-то мужчина.
— Вы — Китти Логан? — присоединилась к нему женщина.
Китти откинулась на стуле, пытаясь разглядеть тех, кто задавал этот вопрос, но их загораживала толпа. Она посмотрела в зеркало за барной стойкой, отыскивая их отражения, пытаясь что-то узнать об этих людях прежде, чем они узнают ее.
— Вы — Китти Логан? — послышалось ближе.
Китти снова изогнулась на стуле и на этот раз увидела молодого человека лет двадцати с небольшим, который обращался к похожему на брокера юноше в строгом костюме. Брокер презрительно отмахнулся, но молодой человек, глядя ему прямо в глаза, повторил:
— Вы уверены?
Приятели брокера расхохотались, он тоже слегка расслабился.
— Может, ты сменил пол, а мужики-то и не знают?
— Нет. — Его улыбка полиняла.
— Ладно, Сэм, двигаемся, — позвал женский голос, и тонкая рука, коснувшись локтя парня, повела его дальше.
— Вы — Китти Логан? — спросила она женщину средних лет, сидевшую в окружении подруг.
— Может, и я, — ответила та.
— Нет, врешь ты все, — возразил Сэм. — Вчера тебя звали по-другому — правда, крошка?
Все засмеялись, и Китти сообразила, что, если она не вмешается, ребята проторчат тут вечность.
— Прошу прощения! — Она подалась вперед на барном стуле. Ближайшие соседи, а с ними и Мэри-Роуз, Сэм и та группка женщин, обернулись к ней. Китти подняла руку: — Я — Китти Логан.
— Нет, я Китти Логан, — пробасил кто-то с другой стороны бара. Снова взрыв смеха.
— Двойники! — воскликнул Сэм, и все за охали, словно на представлении.
Китти рассмеялась и поднялась навстречу двойнику, который вышел из-за столика. Четверть центнера лишнего веса, густая борода. Он стоял, разведя плечи и слегка согнув пальцы, — киношный ковбой перед лицом противника. Китти не удержалась от улыбки.
— Моя взяла! — «Ковбой» победоносно взмахнул кулаком, его маленькая аудитория, нисколько не смущаясь подобной чепухой, зааплодировала.
Солидные брокеры морщили нос, как от дурного запаха, и норовили отвернуться.
— Я — Китти Логан! — повторил мужчина, еще раз потряс кулаком и вернулся за столик.
Сэм направился к нему — пожать руку и потрепаться, — а Мэри-Роуз заговорила с Китти.
— Привет, — сказала она с улыбкой, от которой вспыхнули глаза и все лицо преобразилось. На редкость красивая девушка. В обтягивающих джинсах, на высоченных каблуках — даже Китти подобных не видывала — и в дешевой майке она выглядела на миллион. — Я Мэри-Роуз, — сказала она.
— Приятно познакомиться. Я боялась, в таком столпотворении мы потеряемся, но вижу, что беспокоилась напрасно.
— О, положитесь на Сэма, — закатила глаза Мэри-Роуз. — Куда бы мы ни пошли, он с гарантией устроит спектакль.
— Ваш бойфренд?
— Нет, просто приятель. — Она состроила гримаску. — С детства дружим. Наши мамы дружили с детства, самые лучшие подружки, бла-бла-бла, — заторопилась она.
— Китти Логан, — заговорил, вернувшись к ним, Сэм, — мы ужинать собираемся, присоединитесь?
Китти следила за Мэри-Роуз — сейчас она подмигнет парню, подскажет, что незачем ее с собой тащить, но нет, от девушки, от них обоих не исходило ничего, кроме бесхитростной приветливости. Как удачно они ей встретились в тот самый момент, когда Китти остро нуждалась в человеческом тепле.
Пять минут до Фредерик-стрит, где в маленьком итальянском ресторанчике их ждал стол и еще восемь сотрапезников. Сэм поволок Китти вдоль стола, представляя ее всем своим юным, весьма привлекательным и невероятно модным друзьям. А она-то со вчерашнего дня не переодевалась, от нее, должно быть, разит. Китти устроилась напротив Мэри-Роуз — удобная позиция, чтобы расспросить человека, но вряд ли удастся взять интервью посреди всеобщего веселья. Шумные это были ребята, друзья детства, их свойских шуток Китти не понимала и все же смеялась — уж очень живо и весело ребята перебрасывались подначками. Все они хорошо друг друга знали, постоянно дразнились, и Китти казалось, будто она смотрит лучший в своей жизни сериал. Прически и костюмы персонажей безупречны. А ведь совсем мальчишки.
Такой дружбы Китти не знала. Она выросла в графстве Карлоу на юго-востоке Ирландии, после школы отправилась в Дублинский университет и с тех пор жила в Дублине, изредка появляясь дома на выходной или по случаю свадеб и похорон. Из двух ее братьев один остался в родных местах, женился, другой уехал в Корк, учился там в университете и жил счастливо с человеком по имени Александр — с ним Китти была знакома лишь в Фейсбуке. Даже не припомнить, когда они в последний раз собирались всей семьей, — наверное, на похоронах какого-нибудь родственника, — да и телефонные разговоры сводились к сбору средств для родителей на починку сломанного бойлера. Отец заправлял все тем же пабом на Таллоу-стрит, что и в дни ее детства. Родители были люди тихие, необщительные, искусство беседы оставалось им чуждо, и они редко выбирались в гости, разве что на обязательные соседские и семейные мероприятия, но и там больше слушали, чем говорили, съежившись в каком-нибудь уголке и не покидая его с начала и до конца.
Китти росла с двумя подружками, Мэри Берн и Мэри Кэрролл, — их всегда называли полным именем, чтобы не перепутать. Кэтрин и две Мэри — никому в Карлоу в голову бы не пришло звать ее Китти. Это прозвище она с гордостью присвоила себе, поступив в университет, счастлива была обрести новое имя в новой своей жизни. Обе Мэри возмущались тем, что теперь Китти носит имя, которое не они ей дали, и обе отказывались именовать ее так в тех редких случаях, когда приезжали в Дублин провести вечерок с Китти и ее однокурсниками. Подруги из Карлоу не вписывались в университетскую компанию. В конце концов две Мэри напились и в один голос, поддерживая друг друга, устроили Китти разборку: она, мол, изменилась к худшему, покинув родной дом. Китти до смерти надоели эти споры по замкнутому кругу, она все реже приглашала былых подруг в Дублин, а потом эти визиты и вовсе сошли на нет. Китти, со своей стороны, не рвалась лишний раз наведаться в Карлоу, и от дружбы с двумя Мэри не осталось даже воспоминаний. Если не удавалось предусмотрительно избежать столкновения на улице, возникала неловкая беседа, когда никто не знал, о чем говорить. Затем Мэри Берн переехала в Канаду, а Мэри Кэрролл сбросила двенадцать килограммов и устроилась на работу в модный магазин там же, в Карлоу, куда Китти никогда больше не заглядывала с тех пор, как Мэри навязала ей два платья совершенно не в ее вкусе, но разговор (чрезвычайно для Китти мучительный) как-то так повернулся, что и не купить их было нельзя. Деликатность ценой в сотню с лишком евро.
Теперь у Китти имелось два надежных и постоянных друга — Стив и Салли. Другие отношения ей почему-то никогда не удавалось сохранить, и не потому, что Китти не хватало расположения к людям и желания поддерживать связи, но как-то так вышло, что после детских дружб уже не получалось по-настоящему с кем-то сблизиться и жизнь разводила ее с новыми знакомыми — отвалились университетские приятели, появлялись новые на работе и оставались в ее кругу до тех пор, пока длилась эта работа. Теперь она во все глаза смотрела на Мэри-Роуз в кругу друзей: ничего подобного в ее жизни не было.
— Значит, вы работаете в журнале. — Мэри-Роуз наконец отвлеклась от разговора на другом конце стола и обратилась к Китти.
Китти даже расстроилась на миг оттого, что приходится возвращаться к работе.
— Да, в журнале «Etcetera». Вы о нем слышали?
Мэри-Роуз призадумалась.
— Вроде да, — ответила она без особой уверенности.
— Его издавала Констанс Дюбуа. Она с вами не связывалась — может быть, в прошлом году? — На самом деле Китти уже не надеялась на то, что Констанс успела пообщаться с кем-либо из своего списка.
— Вроде нет, — все так же неуверенно протянула Мэри-Роуз.
— Она умерла несколько недель тому назад, — пояснила Китти. — Но, прежде чем заболеть, она собиралась написать статью для журнала, в том числе и о вас.
Уже ставшая привычной реакция — так реагировали Берди, Эва, отчасти и Арчи: удивление, замешательство, недоумение.
— Вам известно, почему она хотела поговорить с вами и написать о вас?
Мэри-Роуз явно была ошеломлена. Китти видела, как движутся ее зрачки, словно она обшаривала свой мозг — правое полушарие, левое — в поисках ответа.
— Нет, — в растерянности отвечала она. — Я самая заурядная особа, какую только можно себе представить, — добавила она, и Китти рассмеялась.
— Не думаю. Пока что мне было очень весело с вами.
— Это все Сэм. А я? Я очень скучная. Никогда не делаю ничего интересного, ничего интересного не думаю, не знаю, даже не видела ничего интересного.
Китти засмеялась еще громче:
— Вы мне очень интересны. — Это была чистая правда, ей нравилось находиться в обществе Мэри-Роуз, проникать в ее мир. — Как вы думаете, вам понравится быть моим персонажем? Ведь это интересно?
Все тот же уже ставший знакомым взгляд: застенчивость, замешательство, человек и польщен, и думает, что уж он-то никак не годится в персонажи.
— А какой сюжет?
— История о людях из списка.
— Сколько же их там?
— Ровно сто.
— Ничего себе! — Мэри-Роуз широко распахнула глаза. — Большущий у вас рассказ.
Китти улыбнулась:
— А ваш рассказ о себе — большой?
Мэри-Роуз собирала пальцами крошки на столе и снова их стряхивала — она повторяла это движение вновь и вновь, застенчиво отвечая на вопросы Китти.
— Те, другие люди из списка, наверное, гораздо интереснее. У них, наверное, замечательная жизнь. А я всего-навсего парикмахер, два дня в неделю работаю в салоне в Бутерстауне, где прожила всю свою жизнь, а два других дня хожу по вызовам. В свободное время сижу дома с мамой.
— По вызовам вы ходите куда? В журналы? На телевидение?
— Вот уж нет! В лучшем случае причесываю девиц перед выпускным или подружек невесты, но чаще всего меня приглашают в больницы.
— В больницы?
— Да. Зовут меня, как понадоблюсь. Парикмахерских там нет, а больные часто чувствуют себя намного лучше, если приведут волосы в порядок. Иногда я и макияж делаю, но об этом редко просят. А хорошая прическа возвращает человеку достоинство. Так было и с моей мамой.
— Она тоже лежала в больнице?
— У нее был инсульт. Очень рано, в сорок два. Сейчас ей сорок четыре, ей все еще нужен полный уход, но всякий раз, как я укладываю ей волосы, ей становится лучше. Не так, чтобы со стороны было заметно, но самочувствие лучше. Ногти я тоже в порядок привожу, если просят. У меня нет диплома по маникюру, но я беру с собой несколько флакончиков лака на всякий случай. Честно говоря, большинство пациентов просто рады кого-то позвать к себе, поболтать.
— Как это прекрасно! А мне и в голову не приходило помогать людям таким образом.
— Я же не из благородства, я деньги за это беру! — смутилась девушка.
— Как чувствует себя ваша мама?
— Не очень-то. Левая сторона тела неподвижна, почти ничего не может сделать сама. Ей пришлось заново учиться говорить.
— Нелегко вам пришлось.
Мэри-Роуз печально улыбнулась:
— Ей еще хуже.
— Кто за ней смотрит?
— На несколько часов приходит сиделка, а потом… потом я возвращаюсь домой.
— Братьев, сестер нет?
— Не-а.
— И отца нет?
— Не-а.
— Ничего себе навалилась на вас ответственность.
— А! Главное, я мамочку люблю. Я для нее что угодно сделаю.
И в тот самый момент, когда Китти собиралась заверить Мэри-Роуз в том, что она — весьма интересный человек, неожиданный поворот событий сделал жизнь этой девушки еще красочнее.
Сэм постучал ложечкой по стакану, привлекая внимание сотрапезников за столом — и за соседними столиками. Друзья Мэри-Роуз и Сэма начали переглядываться с широкими ухмылками — они уже знали, что надвигается.
— Господи! — Мэри-Роуз так и съежилась.
— Что случилось? — спросила Китти.
— Увидите, — ответила она, стремительно краснея.
Сэм поднялся и продолжал стучать по стакану, пока вся публика в ресторане не обернулась к нему.
Не зная, как реагировать, управляющий и официанты тревожно поглядывали в его сторону.
— Прошу прощения, что отвлекаю вас, — заговорил Сэм, как самый что ни на есть благовоспитанный джентльмен. — Обещаю не отнимать у вас много времени, однако я хочу сделать заявление. Здесь, в этом помещении, находится важный для меня человек, и я должен сказать ему что-то очень важное.
Он прокашлялся, в зале нарастал взволнованный гул. Никто уже не сердился на Сэма, все приготовились ему внимать.
Сэм обвел взглядом всех собравшихся, мельком скользнул и по Китти, отчего ее сердце забилось сильнее, и сосредоточился на Мэри-Роуз, чье лицо было уже пунцовым. Парень нежно улыбнулся девушке:
— Джозефина Мерфи, — ласково позвал он, и Китти в недоумении оглянулась. Ее разыграли? Она не с той девушкой беседовала? Каким образом Мэри-Роуз вдруг превратилась в Джозефину?
— Да, — тихо ответила та.
— Мы с тобой давно дружим, ты была рядом каждый день, каждый миг моей жизни. Мне не приходилось звать тебя, ты всегда тут, словно тень, позади меня, следуешь за мной, преследуешь.
Кто-то из приятелей фыркнул, и подружка стукнула его по руке.
— Ты всегда была рядом, когда ты была мне нужна… — Голос Сэма дрогнул, он опустил глаза, Китти усомнилась, сможет ли он договорить. Но вот он вновь поднял полные слез глаза. — После той моей операции — ты знаешь, Джозефина, о какой операции я говорю, — когда мне удалили…
— Знаю, знаю, — поспешно перебила его Мэри-Роуз.
— Итак. — Сэм набрал в грудь воздуха и двинулся вокруг стола к своей возлюбленной.
Немногочисленные женщины, ужинавшие в том же ресторане, взволнованно вскрикнули. Мэри-Роуз укрыла лицо салфеткой, но подруга, сидевшая подле нее, потянула ее руку вниз. Из кухни вышли поглазеть повара. Все затихли. Сэм опустился на колено, и какая-то чересчур перегревшаяся дама аж взвизгнула. Все в ресторане рассмеялись — и вновь благоговейно смолкли. Сэм потянулся к руке Мэри-Роуз, и девушка вынуждена была посмотреть ему прямо в лицо, не заслоняя ладонями своих раскрасневшихся щек. Она покачала головой, будто глазам своим не верила.
— Джозефина Мерфи, — внятно, торжественно произнес Сэм, так что слова его разнеслись по всему залу. — Я люблю тебя с первой минуты нашей первой встречи и буду любить тебя до своего смертного часа — и после смерти.
Какая-то женщина, заметила Китти, вытирала глаза салфеткой. Другая изумленно закатила глаза.
— Окажи мне честь, согласись стать моей женой.
Хотя все понимали, что спич закончится предложением руки и сердца, по залу вновь прокатился взволнованный гул, и вновь все поспешили замолчать, чтобы не пропустить ответ Мэри-Роуз.
Она посмотрела на Сэма, улыбнулась идеальной девичьей улыбкой и ответила:
— Да.
Только этого все и ждали. В зале вспыхнуло шумное ликование, управляющий, довольный тем, как все обернулось, подошел к столу, поздравил и посулил выпивку за счет заведения. С соседнего столика молодым послали шампанское. Сэм, сидевший до того во главе стола, спихнул приятеля и занял место возле своей невесты. Он обвил рукой ее плечи, и она уткнулась лицом ему в грудь.
— Я убью тебя! — прошептала она так тихо, что никто, кроме Китти, не расслышал.
— Улыбаемся и машем, — ухмыльнулся Сэм, и девушка подняла голову и помахала в знак благодарности людям за соседними столиками — все наперебой поздравляли ее.