– А если потаскуха, то мне все равно, понял?
– Рад за тебя.
– Слушай, как же ты меня достал, Одинцов… – устало махнула рукой Арина.
Она встала, ничуть не смущаясь, вылезла из своего платья и направилась к нему в ванную. Аркадий мог бы остановить ее, напомнив, что у каждого своя комната, но делать этого не стал.
Он уже спал, когда она забралась к нему в постель. Правда, легла на самый край, повернувшись к Аркадию спиной. И покрывало натянула до ушей.
– Мне страшно, – сказала она.
Аркадий знал, что за этим последует. Если ей страшно, то он должен обнять ее покрепче, успокоить, утешить. Но делать он этого не будет. Должно было пройти хотя бы какое-то время, чтобы преодолеть брезгливость. Любви никакой нет, но все же чужой мужчина был…
– Алик, он не простой. И ему все пофиг, – дрожащим голосом сказала она.
– И что?
– У него там в лимузине целый траходром.
– Давай без подробностей.
– Без подробностей… А если будут подробности? Если у него там видеокамеры, если он это все снял?
– Я тебе говорил, сиди дома. А тебе жениха подавай! Что, свадебное видео пугает?
– Ага, пугает… Что, если как в Северецке будет?
– А что в Северецке было? – всколыхнулся он.
– Ну это, я же рассказывала. Мы с Олегом там были, а гоблин все записал, шантажировал меня…
– Так это в Северецке было?
– Ну да… А что?
– Так и я сам из Северецка.
– Я знаю. Там у Сергея завод, потому и тебя там нашли… Только это не ты шантажировал меня.
– Знаю, что не я.
– Я бы тебя убила, если бы это был ты… Я бы и гоблина этого своими руками задушила, если бы сил хватило.
– И смелости.
– Ну да… А он страшный. Маленький, щуплый, а глаза рысьи, и сам на хищника похож…
– Глаза, говоришь, рысьи… – задумался Аркадий. – И работал он на заводе, который Перекатову принадлежит…
– Ну, не совсем принадлежит. У Перекатова пятьдесят процентов акций плюс одна. А у этого – блокирующий пакет акций. И он в совете директоров. Сергей у него поперек горла стоит. Или стоял. Может, они уже там разобрались, может, он уже продал ему часть акций…
– Кто кому?
– Ну, этот гоблин хотел, чтобы Сергей продал ему часть своих акций. Ну, чтобы до контрольного пакета дотянуть. А Сергей не сдавался. А после всего этого еще и морду ему набил…
– Значит, они друг друга знали?
– Ну, конечно, знали.
– Значит, рысьи у него глаза. А подбородок у него какой?
– Ну, понятное дело, был у него подбородок. Подбородок как подбородок.
– Не раздвоенный? Знаешь, как выглядит сахарная кость, на конце раздвоение…
– Да, да, было такое… А ты что, его знаешь? – развернувшись к Аркадию, подозрительно посмотрела на него Арина.
– Да видел однажды. Он меня Сергеем Михайловичем назвал…
Вот почему в свое время имя Перекатова показалось Аркадию знакомым. Помнил он, что в Северецке его слышал, в день, когда ушел от жены. Но где именно, забыл. А теперь вот снова вспомнил. Любовник жены назвал его Сергеем Михайловичем.
– С Перекатовым перепутал… Потом разобрались… Я вот думаю, может, это он на меня наводку дал? Ну, чтобы я к Перекатову попал. Он же поговорить со мной хотел. Да не вышло.
– Чего?
– Морду я ему набил.
– Ты? Ему?! А за что?
Похоже, Арина не верила ему. А возможно, девушка решила, что Аркадий был с гоблином заодно, работал на него, как это могло случиться с ней самой, если бы она не решилась рассказать все Перекатову. И правда могла бы избавить его от подозрений. Но не говорить же Арине, что этот подонок спал с Ритой.
– К моей жене приставал.
– Ну, это в его репертуаре!.. А она как?
– Нет, у нее другой репертуар.
– Значит, не повелась на него. Ну да, ему ж никакая баба в здравом уме не даст. Но он подлый. Он любую совратит, если захочет. Не мытьем возьмет, так катаньем. Или шантаж, или деньги, или то и другое… Знал бы кто, как с ним мерзко… – с отвращением поморщилась Арина.
Аркадий скривил губы в горькой усмешке. Интересно, Рита считает его мерзким или нет?.. Но, может, он в самом деле взял ее шантажом? Надо хотя бы выяснить это. И если гоблин действительно поступил с ней подло, то его нужно за это наказать. Жестоко наказать, по законам военного времени.
– А жена у тебя красивая? – спросила Арина.
– Очень.
– Красивей, чем я?
– А не обидишься, если скажу, что да?
– Уже обиделась… А почему ты от нее тогда ушел?
– Деньги нужно было зарабатывать.
– Но ты же ничего сейчас не зарабатываешь. А все равно со мной.
– Ты же знаешь, мне нужно убедиться, что Перекатов оставил нас в покое.
– Ты мог бы убедиться в этом у себя в Северецке. Жил бы с женой, позванивал бы мне, я бы держала тебя в курсе… А ты со мной живешь. И спишь со мной… Все-таки жена тебе изменила, – насмешливо сощурилась она.
– Нет! – упрямствовал он.
– Да ты не колотись, это дело житейское. И ты ничем не хуже Сергея. Я ведь ему тоже с гоблином изменила, и ничего, рога у него не выросли. Ну, во всяком случае, о дверной косяк не стукается… И ты тоже свободно проходишь… Вот только не надо на меня так смотреть, как будто ты забодать меня собираешься.
– Ты лучше скажи, в твоей жизни был мужчина, которому ты не изменяла?
– Это на что ты намекаешь?
– На то, что тебе пора в свою комнату.
– Ну и дурак! Мог бы и воспользоваться моментом…
Пренебрежительно фыркнув, Арина поднялась с кровати, ничуть не стесняясь своей наготы, босиком прошла к двери. На пороге остановилась, не оборачиваясь, бросила через плечо:
– Сегодня вечером у меня будут гости. Тебе лучше не выходить из своей комнаты. И на меня губу не раскатывай, все равно ничего не обломится…
Гости появились даже не вечером, а раньше, в четвертом часу пополудни. Мажор Алик привез с собой целую толпу своих таких же гламурно-расхристанных дружков и девушек, которым, из глянцево-вакханального вида лучше все подходило название «телки». Арина решила соответствовать общей тенденции, поэтому и нарядилась подобающе. Короткое платье, ажурные чулки, туфли на высокой стеклянной подошве… Как будто и невдомек ей было, что выглядит она как клоунесса из эротического цирка.
Ужин Арина заказала из ресторана вместе с официантами, стол накрыла в саду, на террасе с мраморными столами и прозрачной крышей. Из своей комнаты через монитор Аркадий мог наблюдать, как веселится золотая молодежь. «Бычки» беззастенчиво лапали своих «телок», Алик также нагло тискал Арину, целовался с ней взасос. Сначала все пили виски, затем, не опасаясь посторонних глаз, взялись за кокаин. Арина не отставала от других – и порошок через стодолларовую купюру снюхивала, и траву курила. Словом, дала себе оторваться…
Аркадий понимал, что повлиять на нее он не в состоянии. Девушка отправилась в вольное плавание, и его якоря не хватает, чтобы удержать ее. Он просил ее сегодня, чтобы не было никаких гостей. И вчера требовал, чтобы она не ездила на вечеринку. Но ведь Арина не послушалась. И впредь слушаться не будет. А он ей не отец, чтобы трупом ложиться на ее рискованном пути к красивой жизни.
Он уже собрал вещи, когда Арина потащила своего Алика в дом. Он видел, как они поднимаются на крыльцо, но на этом видеосеанс и закончился: камеры наблюдения внутри дома отсутствовали. Впрочем, не прошло и минуты, как они сами пожаловали к нему в комнату. Арина едва держалась на ногах и висела на шее у Алика, как виноградная гроздь на колючей проволоке, также шатко и ненадежно.
– Это… мой… начальник… охраны… вот!
Она еле ворочала языком, но Алик ее понял. И с мерзопакостной улыбкой посмотрел на Одинцова.
– И как ты ее охраняешь? – спросил он.
– Во-первых, не «ты», а «вы», – стараясь держать себя в рамках, поправил его Аркадий.
– А кто ты такой, чтобы с тобой на «вы»? – презрительно скривился мажор.
Глупо было объясняться с недоумком, возомнившим себя солью земли. Он сам по себе идиот, и еще мозги загажены алкоголем и наркотиками.
– Никто. Поэтому и ухожу.
Аркадий забросил на плечо спортивную сумку, сделал шаг в сторону, чтобы обойти пьяную парочку, но Алик загородил ему дорогу.
– Да ладно, чувак, нормально все, – примиренчески подмигнул он ему. – Хочешь, пойдем вместе охранять эту телку? Ты спереди, я сзади… Я же вижу, что хочешь!
В довершение всего Алик протянул к нему руку, чтобы потрепать его по щеке.
Аркадию стоило сил, чтобы сдержать себя. Он мог ударить мажора головой в переносицу – и крепость лба это позволяла, и удобная позиция. Но он всего лишь схватил его за шкирку, резко развернул к себе спиной. Одинцов не стал обращать внимания на Арину, которая, лишившись опоры, растянулась на полу, и вытолкал Алика из комнаты, выпихнул из дома.
На крыльце парень ударил его локтем в живот, но Аркадия это не остановило. Он отвесил азиату подзатыльник и вытолкал его за ворота, где возле машин стояли крепкие ребята в джинсовых костюмах. Судя по их трезвому виду и спортивной выправке, парни отвечали за безопасность мажоров. А их реакция на происходящее стала подтверждением этой догадки. Их было трое, и все они разом набросились на Одинцова.
К счастью, Аркадий находился в том состоянии духа, что любую опасность воспринимал, как танк – пушку. Чтобы победить, он обязан был переть напролом, не сбавляя оборотов. Только скорость и натиск могли спасти его от поражения.
Он бросил упирающегося мажора и сам атаковал противника на встречных курсах. Он бил наотмашь, со всей силы, не чувствуя ответных ударов. «Снаряды» сыпались со всех сторон, но его «броня» выдерживала их удары, и, в конце концов, «пушка» была сокрушена. К этому времени все мажоры высыпались на улицу. Разъяренный Аркадий казался львом среди стада расфуфыренных баранов, и никто не пожелал попасть под его горячую руку. Толпа расселась по машинам, побитые охранники тоже исчезли из вида, остался только Алик.
– Ничего, мужик, мы еще встретимся! – пригрозил он.
Аркадий не пытался ему угрожать – просто шагнул в его сторону, чтобы снова взять за шкирку, но парень трусливо скрылся в своем лимузине.
Одинцов дождался, когда машины уедут, и только тогда отправился в дом, где ждала его Арина. Он застал ее в холле, на роскошном диване из белой кожи; она лежала, забросив ноги на спинку. Пустой взгляд, невменяемая улыбка. С ней не о чем было говорить. Схватив Арину в охапку, Аркадий отнес ее в гараж, устроил на пассажирском сиденье спортивного «Мерседеса».
К тому времени, как он вывел машину со двора, она уже крепко спала.
Часть вторая
Глава 16
В лучах рассветного солнца редкие облачка казались повинными головами, посыпанными седым пеплом. Они медленно плыли на север, будто в полярное изгнание. Аркадий же возвращался домой. И вины перед женой он не чувствовал, и пеплом голову посыпать точно не будет.
Машину он остановил на пустыре перед своим домом. Здесь они с Ариной и расстанутся.
– Может, все-таки объяснишь, что за дела? – кисло спросила она, растирая под глазами засохшую тушь.
Девушка только что проснулась и теперь пыталась сообразить, что же такое с ней произошло.
– Я вышвырнул твоего Алика.
– Это я уже поняла.
– Он угрожал мне. Он был опасен и для тебя. Потому что был под кайфом. Так же, как и ты. Поэтому я взял тебя с собой. Мы в Северецке, здесь мой дом.
– И что я здесь буду делать? – возмущенно спросила она.
– Ничего. Ты уже протрезвела. Теперь можешь ехать домой. Думаю, Алик твой уже успокоился…
– Так, я поеду домой? А ты?
– Я уже приехал. Я остаюсь здесь.
– А как же я? – еще больше возмутилась она.
– Ты для меня в прошлом, я для тебя тоже. К тому же у тебя есть Алик. Он, кстати, извращенец, но это, я думаю, не должно тебя пугать, – саркастически усмехнулся Аркадий.
– А если меня это пугает?
– Держись от него подальше. А если будет доставать, обратись в милицию.
– А если я хочу обратиться к тебе?
Аркадий выразительно развел руками. Все, его миссия завершена. И хочет этого Арина или нет, но им придется расстаться.
Он уже открывал дверцу, чтобы выйти, когда она ущипнула его:
– Еще шести нет, нормальные люди еще спят. И твоя жена с другим спит. Придешь домой, а она тебе – знакомься, этой мой Хорь Петрович!
Увы, но именно такая ситуация очень пугала Аркадия.
– Ничего, разберемся.
– Может, со мной останешься? – капризно спросила Арина. – Обещаю, больше никаких Аликов!
Аркадий мотнул головой. Привык он к Арине и сейчас особенно остро ощущал чувство привязанности к ней. Тем более она отказывалась от опасных приключений, от случайных связей. Вернее, обещала, что само по себе звучало обнадеживающе… Но все-таки Одинцов заставил себя выйти из машины и закрыть за собой дверь.
Он шел через пустырь, глядя на окна своей квартиры. В них отсвечивалось рассветное небо, и трудно было понять, горит в них свет или нет. Может, Рита еще спит, а возможно, уже поднялась, собирается на работу, готовит завтрак для себя, для Юли… А может, и для кого-то другого… Шаг замедлился сам по себе; еще бы немного, и Аркадий совсем бы остановился. Но все-таки он продолжил путь, свернул за угол своего дома, подошел к подъезду.
Арина не знала, в какой именно дом он направился. Но эта мера предосторожности казалась ему пустяковой. Если ей будет нужно, она легко узнает его адрес. Или это будет нужно Алику… Поднимаясь по лестнице, Аркадий настраивал себя на сцену ревности. Нет, истерики с его стороны не будет, но своего соперника он вышвырнет из квартиры, как нашкодившего кота. Сам он не уйдет. Потому что для опасности он прописан здесь. Если Алик решит отправить сюда своих горилл, то Аркадию придется встретить их с «распростертыми» кулаками. А не будет его здесь, может пострадать Юля. И Рита, что не так важно…
Рука Одинцова дрожала, когда он вставлял ключ в замочную скважину. Вся его неприязнь к изменнице-жене, вся обида нахлынули на него снова. И предательское желание хватало его за плечи, разворачивало назад, чтобы он мог избежать нового унижения. И жена ему совсем не дорога, и уж лучше с Ариной жить, чем с ней… Но все-таки он открыл дверь, зашел в дом. Двери в гостиную и спальню закрыты, в одной комнате спит Юля, в другой – Рита. Дочь спит одна, но жена, увы, под вопросом…
Он не стал заглядывать в спальню. Набрав в легкие воздух, вошел в квартиру, будто нырнул в омут с ледяной водой. На кухне было тихо, только слышно, как тикают часы на стене. И еще запах кисловатого серого хлеба. Запах родного дома… Чисто на кухне, уютно, и растворимый кофе в шкафу, и вода в электрочайнике, а в холодильнике, как обычно, стояла открытая банка сгущенки.
Он смешивал сладкое молоко с черным кофе, когда открылась дверь. Он не стал оборачиваться. Возможно, это был ухарь жены – может, гоблин с раздвоенным подбородком, может, еще кто. Сначала надо сделать глоток кофе, а потом уже бить ему морду…
– Вернулся? – дрожащим от волнения голосом, но без особого всплеска эмоций, можно даже сказать спокойно, спросила Рита.
– Чисто кофе попить, – не поворачиваясь к ней, отозвался он.
– Пей.
– И уматывай?
– Я этого не говорила.
Он услышал, как жена открыла холодильник, увидел, как она подошла к плите, зажгла конфорку, поставила на нее сковороду. Волосы у нее растрепаны после сна, халат слегка перекошен, да и запахнут небрежно, но все равно выглядела она очень аппетитно. И, возможно, не только для него.
– Кто там у тебя? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Где там?
Казалось, она нарочно повернула к нему голову так, чтобы челка упала на глаза. Так она пыталась скрыть свой стыд.
– В спальне.
Но глаза ее он все-таки видел. И не срам в них, а просто смущение, вызванное долгой и к тому же противоестественной разлукой. И красивые глаза, ясные, как хрустальные шары на ярком солнце, удлиненный овал лица, четко вычерченные скулы, чувственный рот… Она действительно была красивей Арины, гораздо выразительней. Ради такой женщины можно было пойти и на подлость. Во всяком случае, гоблина ничего не остановило…
– Нет там никого. И никогда не было.
– А гоблин?
– Какой гоблин?
– Ты знаешь какой!
– Это было давно, – потупилась Рыта.
Она взяла яйцо, чтобы разбить его о край сковородки, но оно вывалилось из дрожащих пальцев, разбилось о пол, растеклось в морскую звезду…
– Но ведь было!
– Ты ничего не знаешь.
– А что я должен знать?
– Я заключила сделку…
Она все-таки справилась с собой, и желток второго яйца зашипел на сковородке.
– С кем, с дьяволом?
– Нет, сначала просто сделку. Заключила договор на продажу металлической сетки с нашим постоянным клиентом, товар ушел, оплата должна была поступить позже. Должна была, но не поступила. Оказалось, что это была мошенническая операция. А руководство завода… Георгий Александрович, в частности… В общем, меня поставили перед выбором: или двести тысяч долларов плати, или… А где я найду двести тысяч долларов?
– Могла бы мне сказать.
– И чтобы ты сделал? Там такая мафия!
– Какая такая?
– А такая, что нашли бы тебя на дне реки… Если бы нашли…
– Значит, ты спасла меня? Передовицей своей спасла, да?
– Я не говорила, что спасала тебя… – опустив голову, тускло сказала она. – Да я бы и не успела тебе сказать… Меня перед выбором поставили, я психанула и домой ушла. Думаю, к черту эту работу! А ты придешь, все расскажу… Но первым пришел Дымокуров. Георгий Александрович. Сволочь редкостная. Подонок… Смотрит на меня, а глаза такие страшные. Красивая ты, говорит, женщина, жаль, если в земле сгниешь. И смотрит на меня так, что у меня туман перед глазами. А в этом тумане – гроб, в котором я лежу, вереница людей, все подходят, со мной прощаются, а в могиле уже черви копошатся, меня ждут… А он меня за руку берет, к себе прижимает; мне мерзко, но это лучше, чем в могиле… И еще он меня замначальника отдела обещал назначить. Только мне было так страшно, что ничего не хотелось. Только жить. Просто жить… Он меня заворожил, а я не хотела умирать…
Яичница из единственного яйца уже обуглилась, в воздухе запахло гарью, но Рита этого не замечала. Она опустилась на краешек стула на противоположной стороне стола, закрыв лицо руками.