— Не знаю, — ответил отец Шейн. — Мне ничего не известно о вашем образовании, происхождении, семье и…
— Но согласитесь, что Джон Райли не может обладать познаниями в ядерной физике, — торопливо проговорил узник. — Разве такое возможно?
Священник осторожно пожал плечами.
— Полагаю, что нет, — сказал он.
— Что он… что я натворил?
Священник закрыл глаза.
— Прошу вас, — прошептал он.
— Что я натворил? — снова спросил узник.
Священник стиснул зубы.
— Вы воровали, — сказал он, — и убивали.
Узник в полном недоумении глядел на святого отца. У него сперло дыхание. Он сжал кулаки и даже не заметил, как из них закапала кровь.
— Хорошо, — упавшим голосом продолжал узник. — Если я… если он все это сделал, может ли он быть образованным физиком?
— Райли, я…
— Может или нет?
— Нет. Думаю, что не может. Но какой смысл в ваших вопросах?
— Кое-что я вам уже рассказал. Могу сообщить и другие факты из области ядерной физики. И вы согласитесь: Райли бы этого никогда не рассказал.
Священник тяжело вздохнул.
— Слушайте, — поспешно начал объяснять узник, — наши сложности проистекали от несовпадения теории и фактов. Теоретически, уран двести тридцать восемь захватывает нейтрон и превращается в новый изотоп, уран двести тридцать девять, поскольку нейтрон всего лишь увеличивает массу…
— Сын мой, это бесполезно.
— Почему? — воскликнул узник. — Почему? Я вас спрашиваю. Вы же согласились, что Райли таких вещей знать не может. Но я их знаю. Разве это не доказывает, что я не являюсь Райли? А если я вдруг стал Райли, то лишь из-за потери памяти. Причиной был взрыв, произошедший десять лет назад. Тогда стихия вырвалась из-под нашего контроля.
Вид у отца Шейна был мрачный. Он качал головой.
— Разве вы не ощущаете правоты моих слов?
— Вы могли где-нибудь прочитать об этом, — сказал священник. — А потом, в состоянии необычайного напряжения, вдруг вспомнили прочитанное. Поймите, я не обвиняю вас в…
— Я сказал правду!
— Вы должны справиться с этим унизительным малодушием, — сказал отец Шейн. — Думаете, мне непонятен ваш страх смерти? Он присущ всем. Это…
— Боже мой, неужели такое возможно? — простонал узник. — Неужели возможно?
Священник склонил голову.
— Меня не могут казнить! — вдруг сказал узник, цепляясь за темную сутану святого отца. — Говорю вам, я не Райли. Меня зовут Филип Джонсон.
Священник молчал. Не делал попыток вырваться. Узник дергал за сутану, а священник молился.
Потом узник отпустил его и шумно привалился к стене.
— Боже, — пробормотал он. — Боже, неужели никто меня здесь не слышит?
Священник поднял голову.
— Вас слышит Бог, — сказал он. — Так позвольте Ему упокоить вас на Его груди. Молитесь о прощении.
Узник тупо глядел на него.
— Вам этого не понять, — бесцветным голосом произнес он. — Меня же казнят.
У него задрожали губы.
— Вы мне не верите, — снова начал он. — Вы думаете, я лгу. И все думают, что я лгу.
Вдруг он вскинул голову.
— Мэри! — воскликнул он. — Моя жена. Как насчет моей жены?
— У вас нет жены, Райли.
— Нет жены? И вы говорите мне, что у меня нет жены?
— Сын мой, бесполезно продолжать все это.
Узник вскочил на ноги и в отчаянии схватился за виски.
— Господи, есть тут хоть кто-то, способный выслушать?
— Есть, — тихо ответил священник.
В коридоре снова послышались шаги и громкий ропот других заключенных.
У двери появился Чарли.
— Вам лучше уйти, святой отец, — сказал он. — Это бесполезно. Ему не нужна ваша помощь.
— Я не имею права бросать несчастную душу в таком состоянии.
Узник подбежал к решетчатой двери. Чарли невольно отпрянул.
— Осторожнее, парень, — предупредил он.
— Вы можете позвонить моей жене? — попросил узник. — Ну пожалуйста. Мы живем в Сент-Луисе, штат Миссури. Номер такой…
— Заткни глотку.
— Вы не понимаете. Моя жена все объяснит. Она вам скажет, кто я на самом деле.
Чарли заухмылялся.
— Честное слово, это лучший цирк из всего, что я видел, — тоном знатока произнес он.
— Так вы ей позвоните? — спросил узник.
— Отвали от двери.
Узник отошел. Чарли махнул рукой. Дверь отъехала, отец Шейн вышел в коридор. Он глядел себе под ноги.
— Я вернусь, — пообещал он.
— Ну почему вы отказываетесь позвонить моей жене? — умоляюще спросил узник.
Священник колебался. Затем он вздохнул и достал блокнотик с карандашом.
— Какой номер? — устало спросил он.
Узник подбежал к двери.
— Не тратьте впустую ваше драгоценное время, святой отец, — сказал Чарли.
Торопливым голосом узник продиктовал священнику телефонный номер.
— Вы уверены, что правильно записали? — спросил узник. — Вы ничего не перепутали?
Он повторил номер. Священник кивнул.
— Скажите ей, что я… скажите ей, что со мной все в порядке. Я здоров и вернусь домой, как только… скорее! Времени мало. Пусть она свяжется с начальником тюрьмы или с кем-нибудь из властей.
Священник опустил руку на дрожащее плечо узника.
— А если на мой звонок никто не ответит? — спросил он. — Если по этому номеру никого не окажется, вы прекратите свои речи?
— Вам ответят. Она дома. Я знаю, она дома и ответит на звонок.
— А если нет?
— Вы ее застанете.
Священник убрал руку с его плеча и медленно зашагал по коридору. Проходя мимо камер, он кивал узникам. Узник, называвший себя Филипом Джонсоном, провожал его взглядом, пока священник не скрылся из поля зрения.
Чарли смотрел на него и усмехался.
— Да, ты точно лучший из всех, — сказал надзиратель.
Узник молчал.
— Был тут у нас один парень, — вспомнил Чарли. — Утверждал, что проглотил бомбу. Грозил: если мы его усадим на электрический стул, тюрьма взлетит к чертям собачьим.
Надзиратель хихикнул.
— Мы просветили его рентгеном. Ничего он не глотал. А потом ему пришлось проглотить хорошую порцию электричества.
Узник отвернулся и пошел к койке. Сел.
— Второй был похлеще первого, — продолжал Чарли. Он нарочно повысил голос, чтобы слышали и другие узники. — Этот назвался Христом. Говорил, что его невозможно убить. Пообещал через три дня воскреснуть и пройти сквозь стену.
Надзиратель кулаком почесал себе нос.
— Больше мы о нем не слыхали. Но я на всякий случай присматриваю за стеной.
Грудь Чарли затряслась от хохота.
— А теперь и третий выискался.
Узник ответил ему взглядом, полным жгучей ненависти. Чарли пожал плечами и отошел от камеры. Сделав несколько шагов, он вернулся.
— Да, скоро мы будем тебя стричь, — крикнул он узнику. — Есть пожелания насчет фасона?
— Убирайся.
— Может, оставить бачки? — сощурился Чарли, словно предвкушая удовольствие.
Узник отвернулся к окну.
— А как насчет челки? — засмеялся Чарли. — Эй, Мак, не сделать ли нам большому мальчику челочку?
Узник согнулся и закрыл трясущимися ладонями лицо.
Дверь камеры отъезжала вбок.
Услышав звук, узник вздрогнул и поднял голову. Он оцепенело взглянул на Мака, Чарли и третьего. Третий что-то держал в руках.
— Что вам надо? — осипшим голосом спросил он.
Чарли усмехнулся.
— Парень, это просто шикарно, — сказал он. — Ты не знаешь, что нам надо?
Усмешка сделалась язвительной.
— Решили подстричь большому мальчику волосики.
— Где священник?
— Священствует где-то.
— Заткнись, — раздраженно оборвал его Мак.
— Сынок, я надеюсь, ты не доставишь нам хлопот, — сказал узнику третий.
Узник почувствовал, как у него на затылке натянулась кожа. Он уперся головой в стену.
— Постойте, — боязливо проговорил он. — Вы схватили совсем другого человека.
Чарли поперхнулся от смеха и протянул к нему руки. Узник отполз к стене.
— Нет! — закричал он. — Где священник?
— Хватит! — прикрикнул на него Чарли.
Глаза узника метались между Маком и третьим тюремщиком.
— Вы не понимаете, — истерично закричал он. — Священник звонит моей жене в Сент-Луис. Она скажет вам, кто я на самом деле. Я не Райли. Я Филип Джонсон.
— Довольно, Райли, — сказал ему Мак.
— Джонсон! Джонсон!
— Джонсон, Джонсон, надо стричься. Джонсон, Джонсон, наголо, — затянул нараспев Чарли, хватая узника за руку.
— Пусти меня!
Чарли рывком сдернул узника с койки и заломил ему руку. Лицо надзирателя раскраснелось от злости.
— Хватай за другую, — процедил он Маку.
Мак схватил узника за другую руку.
— Ну как еще мне вас убедить? — вопил узник, извиваясь между двух надзирателей. — Я не Джонсон. То есть я хотел сказать — не Райли.
— Нам все равно, кто ты, — тяжело дыша и потея, сказал Чарли. — Начинаем. Стриги его наголо.
— Нам все равно, кто ты, — тяжело дыша и потея, сказал Чарли. — Начинаем. Стриги его наголо.
Они толкнули узника на койку, заломив ему руки. Он продолжал кричать, пока Чарли не ударил его тыльной стороной ладони по губам.
— Заткнись!
Узник сидел, дрожа всем телом, а его волосы темными клочками разлетались по полу. Несколько клочков застряли на бровях. Из уголка рта вытекала тоненькая струйка крови. Глаза узника были полны ужаса.
Когда третий освободил голову узника от волос, он нагнулся и располосовал по швам брюки приговоренного.
— Ну и ну, — хмыкнул он. — Обожженные ноги.
Узник резко опустил голову. Его рот беззвучно зашевелился, а потом он закричал:
— Тепловые ожоги! Видите их? Это результат атомного взрыва. Теперь вы верите мне?
Чарли усмехнулся. Они убрали руки, и узник рухнул на койку, но тут же вскочил и вцепился в руку Мака.
— Вы смышленый человек, — сказал он. — Посмотрите на мои ноги. Неужели вы не видите, что это тепловые ожоги?
Мак отодрал его пальцы со своей руки.
— Успокойся, парень, — сказал он.
Тогда узник обратился к третьему.
— Вы же их видели собственными глазами, — умоляюще произнес он. — Вам знакомы тепловые ожоги? Смотрите. С-смотрите. Я говорю правду. Это тепловые ожоги. От атомного взрыва. Никакой другой вид тепла не оставляет таких шрамов. Ну посмотрите на них!
— Да, да, да, — насмешливо отозвался Чарли, выходя в коридор, — Мы поверим тебе на слово. Принесем твои шмотки. И ты поедешь к своей женушке в Сент-Луис.
— Говорю вам: это тепловые ожоги!
Все трое вышли из камеры. Дверь вернулась на место. Узник пытался их задержать, протягивая руки сквозь прутья. Чарли отпихнул его. Узник распластался на койке.
— Ради бога, — с каким-то детским неистовством зарыдал он. — Что с вами происходит? Почему вы не хотите меня выслушать?
Надзиратели уходили, говоря о чем-то своем.
Узник остался плакать в тишине камеры.
Через какое-то время вернулся священник. Услышав шаги, узник поднял голову и увидел отца Шейна, стоящего у двери. Вскочив, он бросился к священнику.
— Вы дозвонились до нее? — спросил узник, хватая священника за руку. — Дозвонились?
Священник молчал.
— Ну скажите, что вы дозвонились!
— По тому номеру мне ответили, что таких у них нет.
— Что?
— Там ничего не знают о жене Филипа Джонсона. Теперь вы прислушаетесь к моим словам?
— Значит, она переехала. Ну конечно! Она уехала из города после того, как я… после взрыва. Вам необходимо ее разыскать.
— Такой женщины не существует.
Узник смотрел на него, не веря своим ушам.
— Но я же вам сказал…
— Я говорю вам правду. Вы все это придумываете в тщетной надежде обмануть…
— Я ничего не придумываю! Ради бога, выслушайте же меня! Неужели вы… погодите.
Узник поднял правую ногу.
— Взгляните, — с жаром заговорил он. — Это тепловые ожоги. От атомного взрыва. Неужели вы не понимаете, что это значит?
— Послушайте меня, сын мой.
— Неужели вы не понимаете?
— Вы способны выслушать меня, сын мой?
— Да, но…
— Даже если то, о чем вы говорите, является правдой…
— Это и есть правда!
— Даже если это правда… вы совершили преступления, за которые должны расплатиться.
— Но преступления совершал не я!
— Вы можете это доказать?
— Я… я… — Голос узника дрогнул. — Мои ноги…
— Это не доказательство.
— Моя жена…
— Где она?
— Не знаю. Но вы можете найти ее. Она вам скажет. Она сможет меня спасти.
— Боюсь, вас уже ничто не спасет.
— Но должен же быть какой-то способ! Разве нельзя найти мою жену? Разве нельзя отложить казнь, пока вы ее ищете? И потом, у меня есть друзья. Много друзей. Я назову вам все их адреса. Я назову имена людей, работающих по правительственной программе. Они…
— И что я должен буду им сказать, Райли? — резко перебил его священник.
— Джонсон!
— Называйте себя, как вам угодно. Что я скажу всем этим людям?. Что я звоню им по поводу одного человека, десять лет назад погибшего во время взрыва? Скажу, что он не погиб, а оказался перенесенным в…
Священник умолк.
— Неужели вы не понимаете? — уже другим, умоляющим тоном продолжал отец Шейн. — Вы должны посмотреть правде в лицо. Вы лишь усугубляете свое состояние.
— Но…
— Вы хотите, чтобы я зашел в камеру и помолился за вас?
Узник смотрел на священника. Потом и лицо, и тело вдруг разом как-то осели, у него опустились плечи. Узник молча повернулся и поплелся к койке. Потом он тяжело повалился на койку, уперся спиной в стену. Его пальцы вцепились в воротник рубашки.
— Надежды нет, — сказал он. — Никакой надежды. Никто не хочет выслушать меня. Никто.
Когда за ним пришли, он лежал на койке, уставившись остекленевшим взглядом в стену. Священник сидел на табурете и молился.
Когда его выводили в коридор, узник не произнес ни слова. Только однажды он поднял голову и посмотрел вокруг так, словно весь мир состоял из странной, непостижимой жестокости.
Потом узник опустил голову и послушно зашагал между двумя надзирателями. Священник шел за ним следом, сложив руки и опустив голову. Губы отца Шейна двигались в беззвучной молитве.
Позже, когда Мак и Чарли играли в карты, вдруг погас свет. Надзиратели молча сидели и ждали. В камерах беспокойно двигались другие узники, обреченные на смерть.
Затем свет опять загорелся.
— Тебе сдавать, — сказал Чарли.
Примечания
1
Окридж — городок на востоке штата Теннесси. Благодаря удаленности и наличию дешевой электроэнергии от гидростанций был избран местом осуществления «Манхэттенского проекта» — проекта по созданию американской атомной бомбы, работы над которым велись в 1942–1945 гг. (Прим. перев.)