То, что обман был повсеместной вещью в Древнем мире, мы можем видеть из египетских папирусов. Так, в эпоху Рамессидов (более 3 тысяч лет назад) была написана «Сказка о Правде и Кривде», в которой рассказывается о двух братьях, один из которых был подлым обманщиком, а второй — праведным страдальцем, за которого впоследствии отомстил его сын. Для того чтобы рассчитаться со своим коварным дядей, он ловко обманул его, придумав не существующего в природе громадного быка. Это пример из народного фольклора, отражающего обыденную жизнь древних египтян. На широкое распространение обмана указывает также религиозная литература, в частности знаменитая «Книга мертвых» — сборник магических заклинаний, необходимых, по мнению египтян, в странствиях по загробному миру. Считается, что большая часть текстов «Книги мертвых» написана 3,5–4 тысячи лет назад. В настоящее время этот папирус хранится в Лондоне, в Британском музее.
Согласно верованиям тех времен, после смерти душа человека являлась на суд перед верховным богом Осирисом и другими богами, ведающими различными грехами. Два бога — Гор с головой сокола и Анубис с головой шакала — взвешивали на специальных весах дела покойного. На одну чашу весов помещали его сердце, а на другую — статуэтку богини Правды. Если человек вел праведный образ жизни, то его сердце и статуэтка весили одинаково, если грешил, то сердце весило больше. Оправданного покойного отправляли в загробный рай, грешника же поедало чудовище — лев с головой крокодила.
Покойник мог оправдаться перед богами. Для этого он обращался с речью к Осирису, а затем — еще к сорока двум богам. Перед каждым из них он оправдывался в том грехе, которым тот ведал. В «Книге мертвых» содержался текст оправдательной речи с перечислением 42 грехов в отрицательной форме («Я не делал зла…»), так как египтяне верили в магию и считали, что если слово написано, то оно обратилось в действительность. «Книга мертвых» в Древнем Египте стоила очень дорого, и только богатые люди могли ее купить, тем самым обезопасив себя в потустороннем мире.
Вот как звучало оправдание, с которым следовало обращаться умершему к богам загробного мира:
«Вот я пришел к тебе, владыка правды; я принес правду, я отогнал ложь. Я не творил неправедного относительно людей, я не убивал… Я не делал зла. Не делал итого, что для богов мерзость… Не уменьшал хлебов в храмах, не убавлял пищи богов, не исторгал заупокойных даров у покойников. Я не уменьшал меры зерна, не убавлял меры длины, не нарушал меры полей, не увеличивал весовых гирь, не подделывал стрелки весов… Я чист, я чист, я чист, я чист…»
(Надо сказать, что не каждый из торговых работников нашего времени может, не кривя душой, подписаться подданным заявлением.)
Тициан. Грехопадение
У древних греков величайшим обманщиком считался дед Одиссея со стороны матери Автолик. Он был сыном бога торговли Гермеса — тоже большого плута, сумевшего еще в младенческом возрасте обокрасть самого Аполлона. Автолик получил от отца особый дар — способность перевоплощаться и становиться невидимкой. Он прославился как великий плут, «самый вороватый из людей», хотя умел не только воровать, но и прекрасно бороться. Много примеров лжи и обмана мы находим и в Библии. Именно с обмана женщины змеем, по мнению христиан, начинается история грехопадения людей:
«И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете; но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясание» (Бытие, Кн.1).
Однако если внимательнее присмотреться к библейским текстам, видно, что обманщиком-то был не змей, а Бог, ибо он заведомо обманул своих подопечных, запугав их неизбежной якобы гибелью, если они попробуют плодов с заповедного древа («не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть»). Причем особых причин обманывать первых людей у него и не было: он мог просто запретить им приближаться к дереву познания без каких-либо объяснений.
Змей же говорил сущую правду, за что и пострадал, навлекши на себя проклятие Господа Бога, обиженного, что его маленькая хитрость не удалась, в результате чего люди узнали то, что им знать не положено, и были изгнаны из Рая.
Первое убийство на Земле тоже сопровождалось обманом. Каин, зарезавший своего брата, тут же начал отпираться в совершенном преступлении, действуя по принципу «я — не я, и лошадь не моя»:
Падение Самсона
«И сказал Господь Каину, где брат твой. Каин сказал, не знаю, разве я сторож брату своему» (Библия. Бытие, Кн.1).
Так человек впервые обманул Бога, ответив на ложь с древом познания, и счет стал 1:1. А уж потом пошло-поехало: и Господь не раз подставлял своих подопечных, и они при случае в меру своих возможностей пытались обманывать своего создателя.
Вообще примеров обмана в Библии много. То, что правдивая сила легко может уступить лживой слабости, люди поняли уже давно. При помощи женской хитрости красавица Далила без труда обманула силача Самсона, выпытав его секрет:
«И сказала ему Далила: вот ты трижды обманул меня и не сказал мне, в чем великая сила твоя. И он открыл ей сердце свое и сказал ей: бритва не касалась головы моей, ибо я Назорей Божий от чрева матери моей, если же остричь меня, то отступит от меня сила моя, я сделаюсь слаб и буду как прочие люди. Далила, видя, что он открыл ей все сердце свое, послала и звала владельцев Филистим-ских, сказавши им: идите теперь, он открыл мне все сердце свое. И пришли к ней владельцы Филистимские и принесли серебро в руках своих. И усыпила его Далила на коленях своих, и призвала человека и велела ему остричь семь кос его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его» (Книга судей израилевых, глава 16).
Не брезговал обманом и знаменитый и мудрейший царь Давид — особенно когда он хотел заполучить какую-нибудь понравившуюся ему женщину. Чтобы жениться на Вирсавии, жене Урии-хеттиянина, он хитростью погубил ее мужа. Этот эпизод описан во второй Книге Царств:
«И случилось так, что Давид под вечер, встав со своей постели, прогуливался по кровле царского дома и увидел с кровли купающуюся женщину; а эта женщина была очень красива. И послал Давид разведать, кто эта женщина. И сказали ему: это Вирсавия, жена Уриихеттиянина.
Тогда Давид написал письмо Иоаву и послал его с Урией. В письме он написал так: поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен и умер. Посему когда Иоав осаждал город, то поставил он Урию на таком месте, о котором знал, что там храбрые люди. И вышли люди из города, и сразились с Иоавом, и пало несколько из народа и слуг Давидовых; был убиттакже и Урияхеттиянин.
Когда услышала жена Урии, что умер муж ее, стала она плакать о муже своем. Когда кончилось время плача, Давид послал и взял ее в дом свой, и она сделалась его женой и родила ему сына».
Рембрандт. Давид и Вирсавия
Данный пример довольно интересен. Он показывает, что не каждая хитрость и коварство есть обман. Последний заключается в сообщении кому-либо заведомо ложных сведений, чего не было в вышеприведенном эпизоде. Если здесь и был обман, то скорее обман по «умолчанию». Правда, погибшему по вине Давида Урии эти тонкости, наверное, были бы мало интересны — так или иначе, ему пришлось расстаться с жизнью по воле царя Давида, а он даже не понял, из-за чего его «подставили».
Виртуозы обмана
— Я не хирург, — заметил Остап. — Я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души.
И. Ильф, Е. Петров. «Золотой теленок»Как ни прискорбно это осознавать, но ложь и обман пронизывают все стороны человеческого существования, и каждому из нас в своей жизни не раз приходилось вольно или невольно обманывать других. Для нормального человека такое состояние неприятно, оно вызывает душевный дискомфорт и желание или исправить свою ложь, или найти ей какое-то оправдание. Однако всегда были личности, для которых обман так же естествен, как для других — правда. Частенько благодаря своему умению лгать они достигали сияющих высот. И хотя обман вызывал общественное порицание в любые исторические эпохи, тем не менее многие знаменитые обманщики вызывали невольное восхищение своим мастерством, если уместно применить это слово для искусства лгать. Примеров таких виртуозов лжи мы можем найти сколько угодно в мировой литературе. Здесь и хитроумный Одиссей, успешно обманывавший не только людей, но и многих сказочных созданий, включая великана-циклопа, и хитрица Далила из сказок «Тысячи и одной ночи», и вдохновенный враль барон Мюнхгаузен. Пример последнего — полулегендарного, полуреального литературного персонажа — особенно интересен для нашей книги. С одной стороны, никто не воспринимал всерьез его байки про полет на ядре, вывернутого наизнанку волка или вишневое дерево, выросшее на голове у оленя, а с другой — все с интересом читают про них и получают от этих небылиц истинное удовольствие. Выходит, иногда людям даже нравится, когда их обманывают?
Русская литература тоже внесла в мировую сокровищницу обмана свой вклад — Хлестакова.
Какая непосредственность, какой экспромт, какой чисто русский размах вранья! «Тридцать пять тысяч одних курьеров — и все с одной просьбой: «Иван Александрович, ступайте департаментом управлять!» На такое, пожалуй, и у знаменитого барона фантазии не хватило бы.
Другая наша национальная гордость в области талантливого надувательства ближних — Остап Бендер, имевший в своем активе «четыреста сравнительно честных способов отъема денег».
Как он умел врать! Читая знаменитый роман Ильфа и Петрова, с первых же страниц попадаешь под обаяние непризнанного «сына лейтенанта Шмидта». Одна лишь история с превращением заштатных Васюков в шахматный центр Вселенной уже могла обессмертить имя Остапа, но это был лишь один эпизод в его бурной биографии. Правда, его американские собратья по профессии, герои рассказов О'Генри Джефф Питере и Энди Таккер, могли бы составить ему конкуренцию, но все же фантазия и обаяние «сына турецкоподданного» были вне конкуренции. Да и обманывал он доверчивых простаков больше «из любви к искусству», в то время как для его заокеанских коллег на первом месте все же стояли деньги.
Вообще если присмотреться, то окажется, что обман красной нитью проходит через мировую литературу с древнейших времен. Возьмем для примера такого классика, как Вильям Шекспир. У него Гамлет обманывает своего дядю, притворившись безумным. Влюбленная Джульетта, пытаясь ввести в заблуждение родителей своей мнимой смертью, невольно обманывает Ромео, что приводит их обоих к трагическому концу. Коварный Яго с помощью подкинутого платка и пары вовремя сказанных слов кладет на лопатки ослепленного ревностью Отелло. Бездушные дочери подло обманывают своего престарелого отца — короля Лира.
Впрочем, в жизни встречались обманщики и почище. К таким виртуозам обмана можно смело отнести графа Александра Калиостро, серьезно уверявшего современников в своем бессмертии. «Вы знаете, виконт, подобную мысль я где-то уже слышал… Ах, да, это было на пиру у Клеопатры — ее произнес наместник Александрии. Увы, нет ничего нового под луной!» — подобными фразами Великий Копт сопровождал свои фокусы по превращению свинца в золото.
В романе русского писателя XIX века Е. Салиаса «Кудесник», посвященном этому всемирно известному авантюристу, есть следующие строки: «К графу шли всякий за своим. Всем было известно, что у него несметное богатство, так как он сам при помощи алхимии делает золото и бриллианты. Одни спешили на его великолепные обеды и ужины, другие — чтобы поправить при помощи алхимии свои пошатнувшиеся состояния, третьи, посмелее, — чтобы войти через него в сообщество с духами и мертвецами. Наконец, большая часть, и в особенности простой народ, шли не к алхимику, а к замечательному медику. Невероятные излечения графа-доктора, почти сверхъестественные, были известны во всем Париже. Молва о них опередила еще его появление, а теперь несколько случаев подтвердили эту молву. Вдобавок кудесник-доктор, возвращая едва живых и умирающих к жизни, делал это всегда даром…
Многие благоразумные люди и в высшем кругу, и среди буржуазии пожимали плечами, презрительно усмехались и даже сердились, когда при них говорили о кудеснике Калиостро.
Они объясняли все очень просто. Графиня Лоренца была для них только развратная женщина, которою ловко торговал ее муж, сам же он был шарлатан и талантливый фокусник.
А. Калиостро
Его чудесные исцеления совершались всегда в среде простонародья, а два опыта исцеления в высшем кругу не удались. Эти благоразумные люди доходили до того, что уверяли, но бездоказательно, что граф Калиостро нанимает людей-полубродяг из предместья Св. Антония и заставляет их разыгрывать роли больных, умирающих, а иногда даже мертвых, чтобы над ними показать свои чудеса».
В совершенстве владел тонким искусством обмана ближних своих, не говоря уже о дальних, министр иностранных дел Франции Шарль Морис Талеиран. На протяжении всей своей жизни он многократно обманывал своих боссов, включая Наполеона Бонапарта и Людовика XVIII. При Наполеоне он шпионил в пользу Александра I, а потом предал и его. Недаром после смерти Талейрана появился такой анекдот:
— Вы слышали, графТалейран умер!
— Гм… интересно, зачем это ему понадобилось?
Не отличалась правдивостью и наша Екатерина II. Как отмечает историк Я. Л. Барсков, один из лучших знатоков екатерининского правления, «ложь была главным орудием царицы, в своей жизни с раннего детства до глубокой старости она пользовалась этим орудием, владея им, как виртуоз. Она обманывала родителей, гувернанток, мужа, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков».
Вообще недаром восемнадцатое столетие было названо кем-то веком обманщиков и авантюристов. Взять хотя бы гетмана Ивана Степановича Мазепу — героя или скорее «антигероя» пушкинской «Полтавы». Как пишет о нем известный ученый Н. И. Костомаров, «…это был человек чрезвычайно лживый. Под наружным видом правдивости он был способен представиться не тем, что он был на самом деле, не только в глазах людей простодушных и легко поддающихся обману, но и пред самыми проницательными.
Мазепа
При таком-то качестве он мог прельстить Петра Великого и в продолжении многих лет заставить признавать себя человеком самым преданным русскому престолу и русскому государству. Мазепа носил постоянно на себе отпечаток того простосердечия, который лежит в характере и приемах малоруссов, показывал всегда отвращение к хитрости и коварству, часто отличался добродушною веселостью, всех любил угощать, и казалось, будто у него все сердце нараспашку; через то он располагал к откровенности своих гостей и приятелей и выведывал от них все, что ему нужно было.
Перед царем, выхваляя свою верность, он лгал на малорусский народ и особенно чернил запорожцев, советовал искоренить и разорить дотла Запорожскую Сечь, а между тем перед малоруссами охал и жаловался на суровые московские порядки, двусмысленно пугал их опасением чего-то рокового, а запорожцам сообщал тайными путями, что государь их ненавидит и уже искоренил бы их, если бы гетман не стоял за них и не укрощал царского гнева».
Кстати, перечитывая Костомарова, лишний раз убеждаешься, что ум и хитрость явно не связаны однозначно друг с другом. Можно иметь прекрасно развитые умственные способности, высокий интеллект и сообразительность и быть полным профаном в области обмана и утонченного коварства. Именно это случилось с любимцем Петра I князем Александром Даниловичем Меншиковым.
В. Суриков. Меншиков в Березове
После смерти Екатерины I Меншиков фактически стал единовластным правителем страны.
Не забывая о собственном кармане, он тем не менее продолжал дело своего усопшего патрона по укреплению могущества России. Но он позабыл главное правило большой политики: «там не может быть друзей, есть только союзники», а уж врагов — не счесть.
Излишне доверившись показной преданности воспитателя юного императора барона Остермана, Меншиков постепенно утратил контроль над малолетним Петром II. Как писал Костомаров, «…Меншиков, воспитанный в школе Петра Великого, был умен, но недостаточно проницателен: он не умел впору узнавать ловких и хитрых людей. Он доверился Остерману более, чем кому-нибудь, и не подозревал, что от этого человека более, чем от кого-нибудь, угрожала ему гибель.
Остерман сговорился с Долгорукими, отцом и сыном, и внушил им честолюбивое желание устранить Меншикова от государя, разорвать предполагаемый брак с дочерью Меншикова и свести Петра с княжною Долгорукою. Вместо того чтобы сообразно воле Меншикова понуждать молодого государя учиться, Остерман потакал его празднолюбию, склонности ко всяким развлечениям и особенно к охоте, на которую молодой государь часто ездил в окрестностях Петергофа. И Долгорукий, и тетка государя Елизавета постоянно вооружали Петра против Меншикова, представляя ему, что Меншиков зазнается и не оказывает своему государю должной почтительности».
Закончилась эта история тем, что, настроенный князьями Долгорукими против Меншикова, Петр II приказал лишить его всех богатств и званий и отправить в ссылку.
Коварный барон Остерман тем временем сделал головокружительную карьеру. То, что этот взлет был не случайным, подтверждает его поведение в другой критический момент русской истории — когда после смерти Петра II власть переходила к Анне Иоанновне. Члены Верховного совета решили воспользоваться удобным случаем и ограничить права и власть вступающей на престол императрицы, логично сообразив, что та скорее предпочтет выбрать слегка урезанную власть, чем отказ от короны. Для этого они решили составить так называемую кондицию — условия, на которых Анне предлагалась императорская корона. Фактически на основании этих условий реальными правителями страны становились знатные бояре, члены Верховного совета.