— Объявилась, сука драная! — повернув ключ зажигания, облегченно выдохнул Елдашев…
* * *Подъезд, в котором проживала Ивашкина, выходил не во двор, а прямо в так называемый Чайниковский проезд, расположенный неподалеку от центра города. Очутившись на улице, Зинаида Аркадьевна вознамерилась поймать машину поприличнее. Желательно иномарку. Не общественным же транспортом начальнице добираться?! К сожалению, ничего подходящего в окрестностях не наблюдалось. «Пора обзаводиться собственным автомобилем! — решительно подумала она. — По крайней мере, служебным… для почина! Скажу об этом лохматому учредителю, приносящему документы. Как его там?.. Впрочем, не важно! Мою просьбу обязательно…»
Завершить мысль женщина не успела. Стоявшая метрах в тридцати невзрачная «Нива» с заляпанными грязью номерами внезапно рванула вперед и со страшной силой долбанула бампером туловище главного бухгалтера. Ивашкину отбросило назад по ходу движения машины. При ударе об асфальт ее череп раскололся, как спелый арбуз. Тело немного подергалось в агонии и застыло. Около погибшей в считанные секунды собралась голосистая толпа любопытных. Случайно выглянувшая в окно Ираида Альбертовна Козявкина, увидев произошедшее, дико, протяжно завыла. Приехавшая по вызову соседей «Скорая помощь» констатировала факт смерти. Прибывшая следом милиция составила надлежащий протокол и начала опрашивать потенциальных свидетелей. Те, как водится, давали путаные, противоречивые показания. А злодейская «Нива» давным-давно скрылась с места происшествия и бесследно затерялась в уличных лабиринтах Н-ска…
Глава 3
Июль 1994 года, г. Н-ск. Пятница. 18 час. 20 мин.
Презентация недавно созданного благотворительного фонда «Филантропия» проходила в просторном зале трехэтажного особняка, выстроенного в середине девятнадцатого века знаменитым итальянским архитектором и принадлежавшего до революции князьям Юсуфовым. После октябрьского переворота хозяева удрали за границу, а в здании последовательно размещались: революционный трибунал (приговоренных расстреливали прямо здесь, в подвале), кожно-венерический диспансер, психиатрическая лечебница и, наконец, курсы повышения квалификации провинциальных партийных функционеров. С 1991 года особняк пустовал. В начале 1994-го основатели фонда выкупили обветшавшее строение у городских властей, не жалея средств, отреставрировали, и сейчас оно выглядело как новенькое. И снаружи и внутри. По их замыслу, тут должна была базироваться администрация «Филантропии». Отделанный под старину зал заполняла толпа изысканно одетых мужчин и женщин: ультраправые политики (типа Новодворской), н-ская богема, звезды эстрады, представители современной российской буржуазии… Среди них сновали юркие угодливые официанты, разносившие напитки и закуску. Играла классическая музыка. Приглашенные на презентацию нувориши пытались (под стать обстановке) беседовать друг с другом на культурном языке и избегать привычного для многих из них уголовного жаргона. Правда, не у всех получалось.
— Вован, ты в натуре фуфло гонишь… Тьфу, блин! Я хотел сказать, Владимир Леонидович, предлагаемый вами контракт натуральная лажа! В смысле, не имеет под собой серьезных финансовых гарантий! — обращался к знакомому бизнесмену тучный господин в смокинге, с модельной стрижкой, с узким обезьяньим лобиком и с кое-как прикрытыми золотыми перстнями лагерными наколками на толстопалой пятерне.
— Людк, а Людк, смотри на Вальку Фисташкову! — шептала на ухо подруге высокая худощавая дама в декольтированном вечернем платье. — Белый костюм идет ей, как корове седло. А бриллиантовое ожерелье уж вовсе не к месту. Офонарела, мочалка сраная! Ой, едрить твою… Я имела в виду, дорогая моя, что означенная госпожа Фисташкова на редкость вульгарная особа. Ни малейшего вкуса! — И т. д. и т. п.
Либеральные политики стеснялись гораздо меньше (попривыкли к грязным ругательствам в борьбе с идейными противниками и не считали их чем-то зазорным. Нормальная демократическая лексика, понимаешь). Но даже они старались материться потише. Все-таки великосветское мероприятие!!!
А всклокоченные художники, спившиеся поэты и отмороженные «звезды» вовсе помалкивали, с нетерпением дожидаясь, когда закончится торжественная часть и начнется непосредственно банкет. Проще говоря, грандиозная попойка, где можно отбросить всякие там условности и безобразничать по полной программе! Как черт на душу положит!
В дальнем конце зала возвышалось нечто вроде подиума. На нем, взявшись под руки, стояли основатели фонда и ласково поглядывали на копошащиеся внизу «сливки общества». Идея презентации им очень нравилась.
— Внимание, внимание, дамы и господа! — взобравшись на подиум, провозгласил в микрофон кругленький престарелый живчик с румяными детскими щечками и блестящей лысиной. Знаменитый н-ский конферансье Жорж Касторкин, специально нанятый на сегодняшний вечер.
— Я предлагаю поднять бокалы за двух замечательных людей!.. Нет, не просто замечательных, а, без преувеличения, святых!!! Подлинных благодетелей рода человеческого, решивших направить свои, тяжким трудом заработанные капиталы на помощь малоимущим, вдовам, сиротам, одиноким пенсионерам. — Жорж театрально закатил глаза и выкрикнул в профессиональном экстазе: — За Михаила Петровича Костюкова и за Петра Семеновича Голякова! Ура!!!
— Ура!.. Ура!.. Ура!.. — разноголосо откликнулся зал.
«Благодетели» приветливо заулыбались, картинно раскланялись. Зал взорвался аплодисментами.
— Ты хорошо придумал с этим фондом! — не переставая улыбаться, шепнул Костюков бывшему теневому бухгалтеру «Эльбруса». — Теперь мы с тобой «святые», хе-хе! Попробуй сунься! Да и сама по себе «Филантропия» отличная крыша. Плюс дополнительный источник дохода. В общем, гениальная затея!
Польщенный Поляков выпятил грудь колесом. Благотворительный фонд являлся его любимым детищем и предназначался для отмывания денег, полученных подельщиками от черного риэлторства, проституции и торговли наркотиками. За минувший год они прочно обосновались в данных сферах криминального бизнеса и именно туда вложили три с половиной миллиона долларов, отнятых у обманутых акционеров «Эльбруса». Ни о какой реальной помощи малоимущим, естественно, речи не шло. Тем не менее, при рекламе означенного фонда в СМИ основной упор делали как раз на «помощь». Пускай добрые и наивные люди перечисляют средства на счета «Филантропии». Гы-гы!!! Лишние бабки не помешают! А в бумагах все будет чин чинарем! Тут Петр Семенович постарался на славу. Недаром накопил богатый опыт в области хитроумных финансовых махинаций… Между тем щедро проплаченный живчик Касторкин продолжал извергать фонтан хвалебных эпитетов:
— Чистейшие, благородные души!.. Пламенные сердца!.. Кристальная честность!!! Необычайное человеколюбие!.. — и прочая, прочая, прочая…
«Сливки общества» реагировали должным образом. Голяков с Костюковым нежились в лучах славы. Неожиданно в кармане Петра Семеновича запищал пейджер.
— Я отлучусь ненадолго, — прочитав выступавшую на зеленом экране черную строчку, тихо сказал он сообщнику. — Кажется, что-то срочное!
Костюков согласно кивнул, спустился с подиума и смешался с толпой приглашенных, благосклонно принимая сыпящиеся отовсюду комплименты…
Голяков вернулся лишь через два часа. К тому времени торжественная часть завершилась, в зал принесли столы, стулья, и началась столь вожделенная «творческими личностями» часть неофициальная, или, точнее, разнузданная оргия. Классическую музыку давно отключили. В помещении висел густой мат, перемежаемый пьяными выкриками успевших быстро надраться «сливок общества». Заслуженный н-ский бард Борислав Гольдман (из поколения шестидесятников), остервенело бренча на гитаре, орал похабные частушки. На подиуме известная модерновая поэтесса Аделаида Малявкина, придурковато хихикая, демонстрировала стриптиз. Некоторые бизнесмены из бывших урок, полностью перейдя на феню,[4] агрессивно выясняли отношения. Озверевший от спиртного солист рок-группы «Металлолом» с эстрадным псевдонимом Таракан, сосредоточенно высматривал на столе блюдо поувесистее, намереваясь шарахнуть им по башке кого-нибудь из коллег по шоу-бизнесу. Короче, веселье бурлило вовсю!..
— Миша, есть серьезный разговор! — притронувшись к плечу Костюкова, негромко произнес озабоченный, насупленный Петр Семенович. — Давай-ка выйдем на пару слов!
Неохотно отставив фужер с коньяком, Михаил Петрович поднялся из-за стола.
— Выкладывай! — нетерпеливо обратился Костюков к подельнику, когда они уединились в курительной комнате на втором этаже.
— У нас возникли крупные неприятности, — проворчал тот.
Неохотно отставив фужер с коньяком, Михаил Петрович поднялся из-за стола.
— Выкладывай! — нетерпеливо обратился Костюков к подельнику, когда они уединились в курительной комнате на втором этаже.
— У нас возникли крупные неприятности, — проворчал тот.
— Конкретнее!
— Три недели назад в Р-е ОВД назначен новый начальник, подполковник Новиков…
— Ну и что?!
— А то! — злобно зашипел Голяков. — Этот тип будто с Луны свалился! Даже не знаю, откуда такие берутся! Думал, вымерли, как мамонты, ан нет! Существуют, оказывается!!!
— Короче, — раздраженно перебил Костюков.
— А короче — он не берет взяток! Представляешь?! И, главное, начал подкапываться под наши риэлторские операции в Р-м районе. За считанные дни подобрался почти вплотную! Еще чуть-чуть и…
— Па-а-а-анятно-о-о!!! — заскрипел зубами Михаил Петрович, вмиг утративший лучезарную маску человеколюбца-благотворителя и в настоящий момент здорово смахивающий на ожившего мертвеца из фильма ужасов. Неподкупного болвана придется убрать! Демонстративно! Дабы другим неповадно было! Кстати, у него семья есть?!
— Ага! Жена и двое детей, — с готовностью доложил Петр Семенович.
— Замочить их вместе с ним! — по-собачьи оскалился Костюков. — Кто у нас там курирует оборот квартир?
— Да твой же старый протеже Андрей Митрохин, — с некоторым удивлением ответил Голяков.
— Вот-вот! Он самый!.. Проклятый склероз!.. Пусть Андрюша займется решением данной проблемы! Лично! Сроку ему — два дня!!!
Суббота. 5 часов утра.
Из отвратительного кровяного озера выползало мерзопакостное чудище с туловищем змеи и башкой гиены, увенчанной в придачу кривыми козлиными рогами. В красных глазах монстра пылал адский огонь. Из раззявленной, слюнявой пасти исходило удушающее зловоние. А на берегу у кромки черного, безжизненного леса стояли, замерев в шоке, Елена, двенадцатилетняя Маша и шестилетний Игорек. Полностью выбравшись на сушу, жуткий гибрид целеустремленно двинулся к ним с очевидным намерением сожрать. Георгий Ярославович хотел броситься на помощь семье, однако ноги не слушались. Пытался криком предупредить об опасности, но язык не повиновался. Тогда он застонал в отчаянии и… проснулся мокрый от пота. Сердце билось гулко, неровно. Голова гудела. Горло спеклось. Между тем все вокруг было тихо, спокойно, уютно. За раскрытым окном ласково улыбалось нежаркое солнце. Звонко чирикали воробьи. В комнату проникал едва уловимый запах омытой ночным дождем зелени дворовых деревьев. Подполковник Новиков уселся на смятой постели, жадно отпил воды из графина, с трудом перевел дыхание и медленно перекрестился. Сердцебиение постепенно нормализовалось. Голова прояснилась. «Нехороший сон! — подумал начальник Р-го ОВД. — Нехороший и настораживающий. Весьма похож на предупреждение свыше!» 8Согласно учению Православной Церкви большая часть снов — всего лишь естественное следствие возбужденного воображения человека. Некоторые сны — дьявольское обольщение. Однако бывают иногда и действительно вещие сны, от Бога, на которые стоит обратить внимание.[5]
Георгий Ярославович отнюдь не являлся суеверным человеком и уж тем более не страдал паранойей. Просто у него имелись достаточно веские основания опасаться за судьбу семьи. (О собственной судьбе подполковник беспокоился в последнюю очередь.) На новом месте работы Новиков явно пришелся «не ко двору». Как, впрочем, и на прежнем, в ГУВД Н-ска. Оттуда его элементарно сплавили, дабы со своей старомодной порядочностью не мешал коллегам успешно обогащаться. (Рука об руку с лидерами организованной преступности.)
Для отвода глаз опального милиционера повысили в звании на одну ступень. (В ГУВД он был майором.) Но перед уходом в приватной беседе недвусмысленно намекнули: «Зарываешься, дорогой! Смотри, шею свернешь». Георгий Ярославович намеку не внял и, возглавив Р-е ОВД, немедля взялся за старое. То есть за настоящую борьбу с криминалом, чем соответственно вызвал утробную ненависть подавляющего большинства подчиненных, привыкших при прежнем руководстве благополучно жировать на взятках да сажать всякую мелкую сошку отчетности ради. В результате Новиков мог опереться лишь на несколько ментов старой закалки, еще не съеденных коррумпированными сослуживцами. Нового начальника отделения сразу заинтересовала череда бесследных исчезновений в Р-м районе владельцев приватизированного жилья (преимущественно одиноких стариков или алкоголиков). Прежде чем исчезнуть, каждый из них завещал свою жилплощадь неким подозрительным личностям, непонятно откуда появившимся. Благодаря незаурядному таланту сыщика подполковник быстро вышел на цель — риэлторскую фирму «Аврора», возглавляемую молодым коммерсантом Андреем Николаевичем Митрохиным. Именно через «Аврору» продавались квартиры с пропавшими хозяевами. А немногочисленным помощникам Новикова удалось найти пару трупов «бесследно исчезнувших» со следами насильственной смерти. По ходу «замели» одного из вероятных убийц. Теперь осталось собрать самую чуточку доказательств — и каюк господину Митрохину! Не отвертится, поганец!!!
Зловещий сюрреалистический сон никак не шел из головы. Дьявольский гибрид по-прежнему маячил перед глазами. До чего же гнусная морда!!! Георгий Ярославович тяжело вздохнул. Похоже, враги готовятся нанести удар по наиболее уязвимому месту — семье! Этого допустить нельзя! Поразмыслив с минуту, подполковник принял решение — срочная эвакуация близких из города. Иного выхода нет!
Пройдя в смежную комнату, он потряс за плечо спящую супругу. Разбуженная Елена сладко потянулась, распахнула длинные ресницы и, поняв визит мужа по-своему, кокетливо улыбнулась.
— В такую рань, милый? — нежно проворковала женщина. — Я ужасно хочу спать! А впрочем…
— Сию же минуту собирайся! — прервал ее Новиков. — Отправишься в деревню к брату. Вместе с детьми!
— Что-о-о?!! — опешила Елена. — Зачем?!!
— Так надо! — непререкаемым тоном отрезал начальник ОВД. — Возражения не принимаются! — и, заметив блеснувшие на глазах жены слезы, добавил значительно мягче: — Не обижайся, любимая! И не плачь. Повторяю — так надо! К сожалению, я не могу объяснить причину, но обещаю — когда все закончится, я тотчас же за вами приеду!!!
Глава 4
Суббота. 10 часов утра.
Четыре подряд бокала ледяного шампанского «Мадам Клико» отчасти развеяли свинцовую муть в черепной коробке, вернули способность связно мыслить. Однако полностью похмельный синдром не отступил. Тело по-прежнему связывала противная, ватная слабость. Руки мелко подрагивали.
— Че-е-ерт!!! — с чувством произнес Андрей Митрохин, рассматривая в зеркале собственную, безобразно распухшую физиономию. — Ни минуты, блин, покоя! Похмелиться нормально не дадут! Су-у-уки!!!
Накануне поздно вечером, когда глава «Авроры» оттягивался в ночном клубе «Клоун», его неожиданно выцепил по мобильному телефону Голяков, вызвал к себе в офис и, с отвращением глядя на изрядно подгулявшего Андрея, прочел длинную лекцию, суть которой сводилась к следующему: Митрохин слишком много пьет, а работает грубо, топорно, не зачищает должным образом концы. В результате к нему на хвост плотно уселся пронырливый мент по фамилии Новиков, а пьяная рожа Митрохин ни хрена не заметил! О серьезной опасности, угрожающей общему делу, высшему руководству Концерна (т. е. Костюкову и Голякову) приходится узнавать от информаторов в милиции. Причем сам Митрохин, несущий непосредственную ответственность за данный участок работы, даже не чешется. Прожигает жизнь, мерзавец!!!
— В общем, так, — подытожил Петр Семенович. — Тебе предоставляется последний шанс на исправление. Надо ликвидировать Новикова вместе с семьей. Демонстративно, с максимальной жестокостью! Срок — до утра понедельника. Не справишься — пеняй на себя! Необходимую информацию по делу получишь у майора Рукоблудского из районного ОВД. И не вздумай завтра снова нажраться, с-с-скотина! Вопросы есть? Нет? Тогда проваливай!!!..
— Черт! — повторил Андрей, злобно шарахнув пустой бокал об пол. Задолбали, в натуре!
После полученной от Голякова нахлобучки он не сумел воздержаться от дальнейших возлияний и пропьянствовал вплоть до пяти утра. Пока не отрубился прямо в клубе за столом. (Домой его, бесчувственного, доставили телохранители.) А теперь и похмелиться толком нельзя. Проклятье!!!
За минувший год Митрохин сделал впечатляющую карьеру, превратившись из заурядного мокрушника на вторых ролях в главу разветвленной сети убийц под официальным названием — риэлторская фирма «Аврора». Поначалу Андрей, гордый оказанным доверием, трудился усердно: лично набрал штат исполнителей из пятнадцати человек, принимал активное участие в первых ликвидациях енотов,[6] постоянно «держал руку на пульсе», но… постепенно пристрастился к спиртному, пустил дело на самотек и уже три с лишним месяца практически не просыхал. Кстати, запил «горькую» Митрохин вовсе не из-за угрызений совести (которая у него напрочь отсутствовала), а просто потому, что распустился, ошалел от больших денег. С тех пор фактическое руководство «Авророй» перешло к его персональному адъютанту и доверенному лицу — некоему Сергею Пятакову по прозвищу Пятак. Двадцатичетырехлетний Сергей отличался нахрапистостью, жестокостью и тщательно скрываемыми большими амбициями. Кроме того, Пятак умел ласковой змеюшкой подольститься к любому начальству. Благодаря чему и выдвинулся. После ухода шефа в глухой штопор именно он «держал руку на пульсе». Правда, особыми организаторскими способностями Пятаков не обладал, а потому тоже проморгал Новикова. Хотя, собственно, и отвечать было не ему…