Эта идея восторга ни у кого не вызвала, но предложение все же было принято. Быстрым шагом мы обогнули лесок слева — никаких строений. Однако лес оказался бо́льшим, чем мы ожидали, и на весь путь у нас ушло около двух часов. Когда мы, уставшие, вернулись к Наташкиному дому, было уже совсем темно.
— Ну что, все убедились?! — сердито сказала Лиля, потирая ушибленную о корень ногу. — Ужастиков меньше смотреть надо! Уверена, все эти бредни тут ни при чем, а с Наташкой случилось что-то другое. Может быть, ее похитили преступники, а мы тут глупостями занимаемся.
— С меня на сегодня хватит, — заявил Стас. — Засим я вынужден отланяться, у меня еще гора невыученных уроков.
— Может, этот барак где-то в лесу? — упрямо предположила я. — Мы его обошли снаружи, а надо бы поискать в чаще, где кладбище заканчивается.
— Давайте завтра, а? — миролюбиво сказал Егор. — Соберемся пораньше… А то как бы и нас не похитили преступники, раз уж они завелись в нашем районе.
— Сомневаюсь, что мы что-то сможем сделать, пусть уж лучше этим полиция занимается, у них там профессионалы, — сказал Стас и первым поспешил распрощаться. Егор, Лилька и Таня быстренько последовали его примеру.
У Наташкиного подъезда остались лишь я и Колька. Он нервно кусал губу и молчал. А я пыталась еще что-нибудь придумать, но не получалось. По правде говоря, мне и самой уже не верилось в существование злосчастной развалюхи. Однако отступать я ну очень не любила.
— Слушай, есть идея! — озарило меня. — Банальная! Если не можешь чего-то найти, надо спросить у прохожих. Я тут живу недавно, но есть же и старожилы!
— Ну, можно…
— О, вон как раз подходящий экземпляр приближается!
Но солидный дяденька, спешивший домой, понятия не имел ни о каком бараке, о чем и буркнул без излишней вежливости. Мы расспросили еще нескольких прохожих, но никто из них ничего не знал.
Мы уже собирались идти по домам, но тут на дорожке появилась еще одна фигура. Когда она приблизилась, я увидела в свете фонарей, что это старая полноватая женщина с неприятным лицом и плотно сжатыми губами.
— Ну уж нет! — пробормотал Колька, отступая в тень за подъезд. — Лучше к ней не подходить — это Наташина соседка, Архиповна, такая злая и противная, она меня просто ненавидит. Как увидит, так и начинает вопить, что я в лифте кнопки жгу и на стенах рисую. А я всего только пару раз…
— Тогда к ней подойду я, меня-то она не знает.
Я решительно шагнула к старухе, изобразив на физиономии самую приветливую улыбку:
— Прошу прощения, нельзя ли у вас спросить дорогу? Я, кажется, не туда попала.
— Вон туда иди, — махнула она рукой в сторону жилого массива. — Там автобус ходит.
— Да нет, мне не автобус нужен, — защебетала я. — Мне нужен барак — старый, деревянный, вросший в землю, он где-то тут неподалеку…
Наверное, если бы я бросила к ее ногам петарду, это произвело бы меньший эффект. Старуха буквально подскочила на месте, на ее лице отразились неподдельный испуг и возмущение.
— Ты что, шутить надо мной решила?! — прошипела она. — Нашла что придумать на ночь глядя!
— Что вы, нет! — изумилась я. — Что я такого сказала? Просто, э-э… я возле этого барака ключи потеряла, а теперь не могу его найти.
— Ключи?! Да что ты чудишь! Сколько лет, как война закончилась! Нет больше ни барака, ни этого ирода… Ты кто такая вообще, говори прямо, что тебе нужно?
И тогда я решилась:
— Ну хорошо, я скажу правду, бабушка, вы только не сердитесь. Я… то есть моя подруга… видела это строение не так давно. И я решила узнать, есть оно тут или нет.
Бабка посмотрела на меня сердито:
— Что ты городишь, какая еще подруга, когда она могла его видеть?!
— Тридцать первого августа, — отчеканила я. — А подругу зовут Наташа Кремнева, ваша соседка, и вчера она пропала, если вы еще не в курсе!
Старуха на миг застыла. Потом выронила сумку и неистово перекрестилась:
— О господи! Неужели действительно?.. За что это нам…
Бормоча что-то бессвязное, она подхватила сумку и, на ходу достав ключи, быстро засеменила в подъезд.
— Подождите, пожалуйста… — кинулась я следом, но она захлопнула дверь подъезда так поспешно, словно за ней гналась нечистая сила.
Колька вышел из-за угла.
— Значит, это правда! Барак существует! И в нем обитает некий, хм, нехороший человек…
— Существовал, — поправила я. — Слышал же, их больше нет.
— А чего она тогда так испугалась? Значит, не все так просто, тем более что Наташа это видела.
— Значит, надо бабку расспросить. Мне кажется, что она способна пролить свет на нашу тайну. Ты знаешь, в какой квартире она живет?
— На шестом этаже она живет, по соседству с Кремневыми. Но со мной точно не будет разговаривать.
— Значит, это завтра сделаю я. Сейчас ее уже не стоит тревожить.
— Смелая ты, Ника! — с небольшой долей зависти сказал Колька. — Я бы ни за что не рискнул подойти к Архиповне… Мамочки, уже почти одиннадцать! Меня дома заждались!
Я посмотрела на свой мобильник. Было не почти, а точно одиннадцать. Мы распрощались, и Колька бегом побежал домой. Будь моя мама дома, я тоже бы поспешила. Но она, как это часто бывало, задерживалась на своей таинственной работе до полуночи. Да это еще ничего, порой она там пропадала сутками.
Я огляделась по сторонам — прохожих больше не было, лес высился рядом. Меня назвали смелой… хм, приятно такое слышать! Вообще-то я стараюсь по возможности закалять свой характер, вечно берусь с этой целью за трудные и рискованные дела… Да чего скрывать, люблю я риск. Вот и теперь — не молодец ли я! — сумела немного прояснить эту непонятную историю. Наташин рассказ все сочли бредом, а я стояла на своем и оказалась права: барак все же существовал! Ну что ж, раз у меня есть немного времени, можно сходить еще раз на место событий — вдруг там все же найдется что-то интересное.
Вокруг не было ни одной живой души, среди деревьев царила непроглядная тьма, но я не испытывала никакого страха. Правду говорила мама, как человека называют, таким он и становится. По крайней мере, сегодня мне море по колено!
Вот это место, если, конечно, Колька показал правильно. Я прошла немного между деревьями и развернулась, чтобы выйти из леса, так же как Наташка тогда…
Что это?
Плотный туман странным белесым маревом возник передо мной так внезапно, что я даже не успела ничего сообразить и замерла на месте. Он клубился, полз по сухой траве и поднимался вверх, метр за метром образуя непроницаемую стену. Вот уже не стало видно освещенных окон Наташкиного дома. Темнота вокруг на глазах заменялась этим мерзким белесо-серым цветом, и я не сразу сообразила, что стоять на месте нельзя, нужно бежать немедля. Потому что стена зловещего тумана смыкала кольцо вокруг меня, еще немного, и не останется выхода! Бежать! Бежать бы, да только мои ноги стали словно ватными — то ли от шока, то ли оттого, что мне перестало хватать воздуха. Неожиданно стало очень душно, Наташка говорила — как в склепе, но в склепе хоть какой-то воздух есть, а здесь его становилось все меньше, у меня начала кружиться голова, потемнело в глазах, я понимала, что сейчас упаду, и тогда…
«…За год по стране пропадает без вести до десяти тысяч человек», — отчеканил в голове равнодушный механический голос.
«…Ника, деточка, собери игрушки и садись ужинать!» — голос был похож на мамин, но с какими-то глумливыми интонациями.
…и тогда чья-то сильная рука обхватила мое запястье и, рывком сдернув с места, быстро повлекла к уменьшающемуся на глазах выходу. Стараясь не попасть в клубы тумана, я буквально вылетела наружу из гибельного кольца…
О, долгожданный глоток воздуха! Правда, на бегу — мы мчались через лес со всех ног, я и мой неожиданный спаситель, которого я толком и не разглядела. Зато успела увидеть, как сомкнулось кольцо тумана за моей спиной, сомкнулось и побагровело. Дальше я не смотрела. Вокруг царила темнота, я думала только о том, чтобы не переломать ноги о корни на такой скорости. Однако незнакомец, по-прежнему крепко сжимавший мое запястье, видимо, в этой темноте хорошо ориентировался, так что я ни разу не упала.
Способность мыслить вернулась чуть позже. Кто этот человек и откуда он здесь? В темноте трудно было что-то разглядеть, тем более что я бежала позади, и если бы он не держал меня за руку, давно бы отстала. Я успела только увидеть, что его длинные волосы собраны в хвост. Стас?! Вот бы хорошо было! Но как он здесь оказался, он же так спешил домой?
Лес закончился, впереди лежали поля и огороды. Мы остановились, я восстанавливала дыхание, согнувшись и хватая ртом воздух. Вообще-то я неплохо бегаю и стометровку, и кросс, но такая бешеная скорость далась мне тяжело. Стас же, похоже, даже не запыхался.
— Стас, спасибо тебе, — отдышавшись, пробормотала я, не зная, что еще следует сказать приятелю, который ни много ни мало спас мою жизнь. Он меж тем стоял ко мне спиной и пристально всматривался в черноту леса, как будто мог там что-то рассмотреть. Так ничего и не придумав, я спросила: — Ты не знаешь, что это было? Там не хватало воздуха, я чуть не задохнулась, представляешь!
Он медленно повернулся ко мне и констатировал самым мрачным тоном:
— За год по стране пропадает без вести до десяти тысяч человек. Одни потом находятся живыми, других находят мертвыми, а большинство не находят вообще.
Это был вовсе не Стас! Как я могла спутать, он даже ростом выше и определенно старше, я бы сказала, что ему слегка за двадцать, а уж голос и близко не похож. И лицо совсем другое, с тонкими чертами, приятное и очень своеобразное; по контрасту с черными волосами оно казалось слишком бледным. Этот человек, несомненно, был красивым, уж точно не хуже Стаса, но вместе с тем каким-то странным, хотя я так сразу не могла сказать, в чем эта странность выражалась.
— Ой! — вырвалось у меня. — Извините, я ошиблась…
— Ты ошиблась в том, что пришла сюда. И в том, что вообще ввязалась в это дело.
— А откуда вы знаете, в какое я ввязалась дело? — спросила я, запоздало припоминая, как мы с ребятами громко обсуждали события — и на стройке, и в лесу. Если бы кто-то захотел, запросто мог бы услышать…
Он не ответил, только многозначительно кивнул, как будто прочел мои мысли.
— А что это было? — снова спросила я. Наверное, мне не следовало быть такой настырной, но я понимала — этот человек в курсе всех событий.
А он посмотрел на меня хмуро и после долгой паузы ответил:
— Недобрые дела здесь творятся, детка. Не ходи сюда больше ночью, это не место для развлечений.
Детка?! Это слово меня возмутило, неужели я выгляжу такой уж малолеткой? Впрочем, он же не знает моего имени, поэтому подобное обращение вполне логично. И все равно неприятно!
— Никандра, — сказала я. — Меня зовут Никандра, и я никакая не детка.
Сама не знаю, почему мне захотелось назваться полным именем, когда весь белый свет зовет меня Никой. Наверное, это была глупая попытка выглядеть взрослее…
На мгновение в темных глазах незнакомца промелькнуло удивление.
— Никандра… — повторил он. — Так вот, Никандра, я не хочу твоей гибели. Не возвращайся больше сюда. Ты и так навлекла на себя огромную опасность, узнав слишком много.
— Много? Да я практически ничего не знаю! Что здесь такое творится?
— Есть вещи, которые знать очень опасно. Могу только сказать, что здесь тебя ждет не просто гибель, а нечто куда худшее.
— Что может быть хуже? — поразилась я. — Да, а как же Наташка? Она пропала вчера вечером, я хочу найти ее…
— Ты не найдешь ее, — покачал он головой. — И никто не найдет.
— Вы знаете, где она?! Она жива?
— Боюсь, что знаю, — угрюмо ответил незнакомец. — И думаю, что пока жива. Вот только ей уже вряд ли можно помочь.
Я хотела потребовать разъяснения, но он жестом остановил меня.
— Теперь вам бы постараться самим уберечься, тебе и твоим друзьям. Вы рискуете, и сильно. Вам надо сидеть тише воды ниже травы и ни в коем случае не показывать заинтересованности в этой истории. Не болтать о ней и не разгуливать по улицам в потемках. Хотя я не знаю, спасет вас это или нет… Лучше всего, конечно, было бы уехать отсюда подальше, и как можно скорее.
— Уехать? Но это нереально, — развела руками я. — Это невозможно! Середина учебного года — как тут уедешь! Школа, родители…
— Ты заблуждаешься, — возразил мой собеседник. — Ты, видимо, еще не знаешь, что такое «невозможно»… Если тебя не держат под замком, если у тебя есть ноги — уйти всегда можно. Только мы порой оцениваем свои шансы лишь после того, как их упускаем. Что хуже — стать бездомной бродяжкой в каком-нибудь чужом городе или погибнуть?
Я понимала, что он прав, но мой мозг упорно отказывался воспринимать всю сложность ситуации, активно надеясь, что все это окажется недоразумением или дурацкой шуткой. Может, Наташка, к примеру, обиделась на родителей и сбежала в другой город к бабушке… Ну или попала в аварию и потеряла память, мало ли!
— Что, все настолько плохо?.. — с изрядной долей скептицизма начала я и запнулась на полуслове, встретившись с ним взглядом. Это длилось пару мгновений, но я успела уловить в его глазах и неподдельную тревогу, и грусть, и, может быть, я себя накручиваю и фантазирую, мелькнула в его взгляде какая-то застарелая тоска и боль, как если бы он лично пережил что-то такое, о чем сейчас говорил. Какие-то странные картины одна за другой стали возникать и исчезать в моем сознании, но я ничего не успевала запомнить…
— Так и передай своим друзьям, если хочешь спасти их, — вывел меня из задумчивости голос моего собеседника. — Ты им, понятное дело, и так все расскажешь, но сделай это, пожалуйста, в закрытом помещении, наедине, а ни в коем случае не на улице. И прошу тебя еще раз: оставь это, не пытайся ничего разгадать, твое вмешательство приведет только к худшему! — он немного помолчал, я тоже не знала, что сказать. — А теперь иди вон по той тропинке, она тебя как раз к жилым домам выведет.
— А вы… — Я снова запнулась и, понимая, что это наглость с моей стороны, все равно спросила: — А вы не проводите меня хотя бы до этих домов?
— Нет, — ответил он таким тоном, что настаивать мысли у меня не возникло.
— Прошу прощения, я не то хотела сказать, — я почувствовала, как краска заливает мои щеки. — Разумеется, я вполне дойду и сама… Хочу сказать, спасибо вам огромное! И… можно узнать ваше имя? Ведь я же представилась!
Наверное, я выглядела идиоткой и несла бред. Честное слово, так смущаться и теряться мне в жизни приходилось крайне редко, но я в этот момент вообще не понимала, что со мной происходит.
Он чуть заметно улыбнулся и отбросил растрепавшиеся волосы со лба:
— Вилор. А теперь иди.
Я прошла немного в указанном направлении, потом оглянулась, собираясь помахать на прощание рукой… Мой новый знакомый со странным именем отступил к чернеющему лесу и словно растворился в темноте. А я, погруженная в невеселые мысли, поспешила домой, только теперь почувствовав усталость. Особенно гудели ноги, они сегодня явно перетрудились.
Глава III Почему не приехал лифт?
Я долго не ложилась спать, сидела в полутемной комнате, облокотившись о подоконник, и смотрела на черные очертания деревьев и огни в чужих окнах. Глаза моментально нашли мое любимое дерево с круглой кроной. Что же мне теперь делать? Действительно ни во что больше не ввязываться и сказать ребятам, чтобы уезжали? Ага, а они так меня и послушают! Да если и послушают, то вряд ли убедят своих родителей в необходимости отъезда. Или ничего не говорить, прикинувшись валенком? Нет, это уже свинство: если исчезла Кремнева, стало быть, мы тоже находимся в опасности, и я просто обязана предупредить об этом ребят! Ладно, к утру придумаю, что им сказать.
А потом мои мысли перекинулись на Вилора. Красивый парень и такой необычный! И внешность, и манера держаться, — все так своеобразно и вместе с тем безупречно. Я, конечно, видела его совсем недолго, но и этого мне хватило, чтобы… понять: никого похожего я в жизни не встречала.
Интересно, его действительно так зовут или это он на ходу придумал, чтобы я от него отстала? И есть ли вообще такое имя? А вдруг он сейчас то же самое о моем имени думает? Хи-хи! Ну да ладно, имя — это не главное, меня больше мучил вопрос, кто он такой и как там оказался. Причем он однозначно в курсе событий. И как он с ними связан? Вилор, Вилор… Я то и дело ловила себя на мысли, что хочу его увидеть снова. Он так и не сказал мне, что это был за туман и что там вообще за чертовщина творится. Что и говорить, веселое местечко! Я уже знала, что обязательно пойду туда снова.
И почему старая Архиповна так испугалась? Завтра непременно с ней поговорю. Конечно, она мне не будет рада, придется прибегать к тонкостям дипломатии. Потому что я все равно доберусь до правды, как бы ее ни пытались от меня скрыть, да!
От избытка эмоций я стукнула ладонью по столу. Со стороны кухни послышались шаги, и в мою комнату заглянула мама:
— Что ты делаешь, решила среди ночи грушу побоксировать, что ли?
Должна сказать, моя большая комната вместила все, что прежде было доступно только в спортзале — шведскую стенку, пару тренажеров и даже боксерскую грушу, которую я теперь регулярно избивала — то с целью потренироваться, то в минуты ярости.
— Да нет… Мама, ты случайно не знаешь, есть такое имя — Вилор?
— Есть, — кивнула мама.
Вот как, значит, все-таки есть!
— Мам, а оно русское или иностранное?
— Ни то ни другое, — мама подошла к груше и скотчем приклеила фото какого-то дядьки. Она его постоянно туда лепит, от моих упражнений фото падает, а мама снова клеит. Кто изображен на фото, я не знаю, но подозреваю, что именно ради этого она мне грушу и купила.
— Это как же? — не поняла я.
— А так, — мама плюхнулась на мое компьютерное кресло и принялась кататься по комнате. — Это, Ника, в шальные послереволюционные годы была мода — выдумывать детям «революционные» имена, а то и свои менять. Такими именами часто становились сокращения: Ким — Коммунистический Интернационал Молодежи, Владлен — Владимир Ленин, забыла, какие еще. Вот и Вилор из той же серии.