Это был негромкий, казалось бы, шепот, который тем не менее услышали все: «Что, испугались, жалкие людишки? Неужели вы возомнили, что сможете чем-то помешать мне! Но ваша дерзость заслуживает наказания, и вы будете наказаны. Нет, я не стану убивать вас сейчас — живите, ничтожества, и бойтесь. Сегодня, помнится, тридцать первое августа? Последний день лета… Ну что же, значит, для каждого из вас он рано или поздно станет последним. Черная дата, которая навсегда страшным проклятием нависнет над этим местом и над вами, — тридцать первое августа!»
Шепот смолк, и люди очнулись. Повернулись к бараку… Барака не было. Не было и места, где он мог бы стоять — был поселок, и было кладбище вплотную к нему, а того участка между ними, где прежде стоял барак, как не бывало…
Не знаю, что они доложили своему начальству, но в считаные дни были уничтожены и базар, и поселок. Жителей поселка расселили. Двух пропавших милиционеров так и не нашли, а вскоре началась война…
— А как же Фаина, что с ней стало? — вспомнила Лилька.
— Еще одна загадка. Исчез барак, исчезла и Фаина. Милиционеры предположили, что услышанный ими женский крик был издан ею. Из этого сделали вывод, что Фаина тоже стала жертвой преступника. Уж о ней-то никто не жалел, все только вздохнули с облегчением.
Но после этого о Фаине стали ходить страшные истории, находились люди, которые ее якобы видели то здесь, то там, причем это длилось едва ли не до перестройки!
— А что это были за истории? — полюбопытствовал Егор.
Ученый тяжело вздохнул:
— Ну, какие бывают страшилки? Про злую бабку, которая детей ворует и ест, про упыриху, восставшую из могилы, про ведьму, встреча с которой сулит смерть… Но это только истории, подтверждение отсутствует.
Ох, ребятки, знали бы вы, скольких людей мне пришлось разговорить, чтобы выведать подробности! Старик, рассказавший мне эту историю, был одним из тех милиционеров. Он считал, что скоро умрет, говорил о существующем проклятии. Говорил, что он последний из оставшихся свидетелей, что все его товарищи, которые заходили в этот барак, мертвы, причем погибли они насильственной смертью — в разные годы, но одного и того же числа.
— Тридцать первого августа, — выдохнул Егор.
— Да. Потом меня выписали, а вскоре я решил пойти его проведать и узнал, что умер он тридцать первого августа.
На какое-то время воцарилось молчание. Вид у Александра Генриховича был мрачный, казалось, он хочет еще что-то добавить, но не решается.
— И все? — спросила я. — По-моему, тут нет ничего опасного. Когда-то что-то было, кстати, мало похожее на правду, но нам-то теперь чего бояться!
Это была банальная провокация: если ученый еще что-то знает, то сейчас он это нам и выложит.
Так и есть. Он вскинулся, нервно заходил по комнате.
— Мало похожее на правду?! — его тон был не возмущенным, а скорее грустным. — Ах, дорого бы я дал, чтоб это не было правдой!
Последняя фраза явно вырвалась непроизвольно. Мы уставились на него с любопытством.
— Да, да, я в это верю! — воскликнул ученый. — Пришлось поверить, когда увидел своими глазами!
— Что же вы увидели? — пискнула Таня.
— Выслушав рассказ старика, я стал собирать информацию, расспрашивал свидетелей, копался в архивах. Это было нелегко, но во мне проснулся охотник: чем недоступнее добыча, тем она желаннее.
Так вот… Лет тридцать назад это было. Я возвращался зимним вечером домой, и ко мне на улице подошел какой-то человек. Спросил, не я ли интересуюсь историей царского рудника. Говорю — я. Он тогда предложил мне пройти с ним, есть-де интересная информация, и я, как последний болван, пошел, даже не спросив, откуда он обо мне узнал. Мы перешли дорогу — тогда здесь еще не было этих девятиэтажек, только голая степь, — и я увидел невысокое деревянное строение.
Незнакомец подошел к нему, распахнул низкую деревянную дверь и говорит: «Милости прошу, господин ученый! Сегодня вы узнаете об интересующем вас вопросе все!»
Вы, наверное, этого не знаете… В советские времена обращение «господин» было, мягко говоря, не принято, и я, советский человек, сразу насторожился. Окинул взглядом строение и стоявшего у двери незнакомца… и внезапно все понял. Да, передо мной был старый деревянный барак, каких к тому времени уже не осталось в городе, а этот человек… О, лучше бы я его не видел! Он преображался на глазах — стал заметно старше, крупнее, а его демоническое лицо с бледной кожей и горящими красноватым светом глазами повергло меня в дрожь. А внутри, за черным проемом двери, я заметил какое-то шевеление… В испуге я оглянулся вокруг — нигде не было ни души, некого было позвать на помощь. Я хотел броситься бежать, но неожиданно понял, что не владею своим телом, и вместо бегства, послушный чьей-то чужой воле, сделал шаг к двери. Никогда не забуду этого ужаса!
Ученый немного помолчал, все так же нервно расхаживая по комнате. За портьерой снова раздался какой-то шорох и несколько тихих шажков.
— Я не помню, что было дальше и как я оттуда выбрался. Помню только, как уже шел домой в темноте.
— Главное, что все хорошо закончилось и с вами ничего не случилось, — сделал вывод Стас.
— Не случилось? — задумчиво переспросил ученый. — А вот в этом я не уверен.
— Как?!
— Я же вам сказал: не помню, как оттуда выбрался! Понимаете, я не помню целого отрезка своей жизни! А значит, в течение этого времени со мной могло случиться что угодно.
— Но ведь вы остались живы и здоровы?
— Это да, но…
— Что? — загорелись наши глаза любопытством.
— А то, что с тех пор такие кратковременные провалы в памяти стали повторяться. Порой я оказываюсь в каком-нибудь неожиданном для себя месте и совершенно не помню, как и зачем туда попал. Причем не просто попал, а читал там какие-то книги или еще что-нибудь делал, о чем опять же совершенно не помню. И обязательно — обязательно! — я там что-то конспектирую или покупаю, а куда потом деваются эти конспекты и купленные предметы — опять же, не помню. Кроме того… В общем, я давно уже пришел к выводу: с того самого случая я живу какой-то не совсем своей жизнью. Мне порой словно кто-то диктует, что я должен делать и чего хотеть. Это сложно объяснить, а еще сложнее этому сопротивляться. Я даже к врачам обращался, но никаких отклонений у меня не нашли. Сказали: с моей психикой и памятью можно в космос летать. Кстати, в библиотеке, где мы с вами встретились, я тоже не помню, как очутился.
Так что сами видите — интерес к некоторым вещам чреват последствиями. Думаю, я рассказал достаточно, чтобы вы поставили для себя крест на этой теме. А на будущее знайте — если вы интересуетесь запредельным, то может статься… вами тоже заинтересуются.
Вот на такой жутковатой ноте и был окончен рассказ. Мы вежливо поблагодарили Александра Генриховича, девчонки заверили его, что обязательно внимут разумному совету, и все направились в прихожую.
— Да, а вы собирались нам еще что-то на историческую тему рассказать? — напомнила Таня. Ребята, как ни странно, закивали. Они что, правда историей заинтересовались? Хм… Впрочем, не хотелось обижать милого старичка, и я тоже кивнула.
— Конечно-конечно! — сразу просветлел лицом ученый. — Заходите ко мне завтра, примерно в это же время.
Глава VI Забытая страница истории
На улице стояла темень и моросил дождичек. Ребята раскрыли два зонта, нахлобучили капюшоны и медленно побрели по тротуару.
— Народ, а вы уверены, что у него все в порядке с головой? — первым заговорил Егор.
— Уверены! — отрезала Таня. — По крайней мере, в рассказанное им я верю.
— Да, вот это Наташка влипла, — задумчиво протянул Стас. — И Колька…
— Как бы мы все не влипли! — мрачно сказал Егор. — С этими расследованиями…
Ребята обсуждали услышанное, а я шла сзади, не вмешиваясь в разговор. Зонта у меня не было, да и не люблю я их — капюшон надела, и достаточно. Мне даже нравится немного намокнуть под таким дождиком, а потом с наслаждением обсыхать в теплой уютной квартире. Не простудилась, кстати, из-за этого ни разу.
Мысли, конечно, были невеселыми. Выходит, опасность грозит в первую очередь тем, кто пытается приблизиться к этой тайне, это же мне пытался втолковать и Вилор, а я, вместо того чтобы внять его совету, веду активные поиски и уже дважды едва не влипла… И кто теперь скажет, за каким углом меня подстерегает опасность?
Я огляделась по сторонам. Кроме нас, вокруг не было ни души. Что и говорить — окраина. В эту пору прохожие здесь редки, а уж в такую погоду — и вовсе никого. Вдруг мой взгляд выхватил из темноты стоящую у стены дома черную фигуру, буквально в нескольких метрах от меня. Это был явно не случайный прохожий, я ощутила на себе его внимательный взгляд.
Кто это?!
Кто это?!
Страх полоснул по моим напряженным нервам, я открыла было рот, чтобы окликнуть приятелей… но тут же закрыла его и для верности зажала ладонью, так и не издав ни звука. Притормозив, я дождалась, пока ребята отойдут подальше, и только тогда выдохнула:
— Вилор!..
Стоявший у стены человек накинул на голову капюшон куртки и шагнул мне навстречу — это действительно был он.
— Добрый вечер, Никандра.
Простые, казалось бы, слова, но как необычно они прозвучали! Никто раньше не называл меня полным именем, я и не знала, что оно звучит так красиво. Или все дело в этом глубоком и вместе с тем мягком баритоне, который я так жаждала услышать снова…
— Привет! — смущенно улыбнулась я и зачем-то брякнула: — Хорошая погодка!
— Любишь такую погоду? — он с удивлением приподнял бровь.
— Да, люблю, — кивнула я. — Она ведь тоже для чего-то предназначена, и у меня для нее особое настроение, как и для любой другой. Видишь, гуляю без зонта и предаюсь размышлениям.
В прошлый раз я, кажется, называла его на «вы»… А, ну и ладно.
На лице Вилора промелькнула чуть заметная улыбка, и оно вновь стало серьезным. Понятное дело, он ждал меня явно не затем, чтобы поговорить о погоде. Вилор оглянулся по сторонам, немного задержав взгляд на арке между домами, из которой мы с ребятами только что вышли.
— Вот как? Тогда предлагаю пройтись, оставаться здесь, хм, не стоит.
— А…
— Тише.
Он подал мне руку, помогая подняться на две ступенечки, ведущие к небольшой аллее. Сердце мое затрепетало от этого прикосновения; его рука оказалась очень холодной. Впрочем, в такую погоду неудивительно.
Мы молча шли по аллее, усаженной молодыми пирамидальными тополями. Когда-нибудь они станут огромными, и место здесь будет тенистым, как дворы в моем квартале, но это произойдет еще не скоро. Тем не менее местные жители добросовестно называют эту дорожку аллеей. Оптимисты, однако.
Я понимала, что где-то поблизости может ждать опасность, но думала не об этом. Я украдкой поглядывала на своего спутника, и мое сердце билось все сильнее. Безуспешно я пыталась одернуть себя, заставить думать о свалившихся на мою голову проблемах и даже пару раз оглянулась назад, ничего, впрочем, опасного не увидев.
Мы свернули с аллеи на узкую полузаброшенную дорогу между домами и степью. Когда-то по ней ходил автобус, но в эту сторону мало кто ездил, и маршрут изменили. А возле дороги сиротливо доживала век никому уже не нужная остановка — навес на четырех столбах и узкая лавочка под ним.
— Присядем? — предложил Вилор. — Здесь мы можем поговорить более-менее спокойно.
Боже мой, его манеры и голос буквально завораживали меня. Иногда раньше, устав от хамства своих сверстников, я мечтала перенестись куда-нибудь век в девятнадцатый, когда у людей, судя по фильмам и книгам, было совсем другое, благородное воспитание. Сейчас мне казалось, что именно это со мной и произошло…
Так, спокойно! Надо разбираться с происходящим, а романтическим мыслям предамся позже. Кроме того, я сейчас не должна, просто не имею права выглядеть глупо!
— Может быть, ты хоть теперь расскажешь, что происходит? — спросила я, усаживаясь. — Между прочим, я кое-что сама узнала. И про рудник, и про поселок, и про Фаину…
— И чему ты радуешься? — он резко помрачнел и пристально посмотрел мне в глаза. — Я же предупреждал! Пару дней назад ты еще имела возможность выпутаться, но теперь…
Он говорил что-то еще, кажется, отчитывал меня за легкомыслие присущим ему ровным тоном, не повышая голоса. Но смысл слабо доходил до меня. «Да, Вилор, ты прав, — подумала я, глядя в его бездонные, исполненные тревоги глаза. — Пару дней назад я еще могла бы выпутаться, а теперь пропала, пропала окончательно и бесповоротно…»
— Откуда ты это узнала?
— Нам ученый рассказал, Александр Генрихович.
— Даже так? Что именно?
Я пересказала услышанную сегодня историю. Хотела в общих чертах, а получилось достаточно подробно. Вилор внимательно слушал, не перебивая, хотя по выражению лица было понятно, что все это ему хорошо известно. А когда я напоследок сообщила о своих вчерашних приключениях в подъезде Архиповны, он прищурился:
— И после всего этого ты продолжаешь собирать информацию, хотя знаешь, чего тебе это может стоить?!
— Да, продолжаю! — с вызовом ответила я. — Пропала моя подруга, понимаешь?! И другие в опасности, как и я сама. Если тот, кто знает, не желает делиться со мной информацией, я буду искать другие источники и докопаюсь до правды, вот!
— М-да, — протянул он. — Нечасто такое встретишь, большинство людей забились бы в норку… Ладно, Никандра, будь по-твоему. Расскажу тебе кое-что об этой истории, раз уж ты все равно не угомонишься. Да и поздно теперь отступать…
В его голосе не было осуждения, а напротив, я уловила что-то похожее на скрытое одобрение.
— Ты задала ученому хороший вопрос, Никандра, — задумчиво сказал Вилор, когда я уставилась на него выжидающе. — Я имею в виду — о древних германцах.
— Это я просто так спросила.
— И попала в цель.
— Они что, имеют к этой истории какое-то отношение?
— Самое прямое. Если помнишь, началось все со странного захоронения…
— Ах да, там же были германские письмена! — вспомнила я. — Ну, ничего, завтра мы снова пойдем к Александру Генриховичу, и он нам про них расскажет. Он столько всего знает!
— Надо отдать должное трудолюбию этого человека, он действительно посвятил свою жизнь изучению истории нашего края… Но он не расскажет тебе самого главного. Да и вряд ли найдется ученый, который бы знал эту страничку истории.
— А ты… знаешь? — полюбопытствовала я. — Признаться, меня очень заинтриговали мумии в подземелье, и я хотела бы знать, откуда они взялись. Но если об этом не знает никто, то откуда известно тебе?
— Так получилось, — Вилор отвел глаза в сторону. — Ты вообще знаешь, что здесь было в древности?
— Проходной двор для кочевников всех времен и народов, так говорил Александр Генрихович.
— Хорошее сравнение. Дикое поле — вот как это называлось. Народов, кочевых и не очень, здесь действительно проживало множество. И было в этих краях одно место, которое все, не сговариваясь, обходили стороной. Само упоминание о нем всех наполняло суеверным ужасом.
— Что за место?
— Где оно находилось — теперь уже никто не знает. Единственная зацепка — непроходимый лес и скалы. И обитал там странный народец. Это были люди (если их можно так назвать) невысокого роста, необычной внешности, с неестественно длинными руками и пальцами и с безобразными лицами. Жили они в пещерах в глубине леса, уединенно. Но все соседи, ближние и дальние, боялись этого леса как огня.
— Но почему?
Вилор немного помолчал, пристально вглядываясь в темноту, потом ответил нехотя:
— Это, Никандра, были страшные колдуны, владевшие сильной магией. Они имели невероятную при таком росте силу и жили неестественно долго. Если уж доходило до боя, то эти странные создания не знали ни усталости, ни пощады, обладали удивительной неуязвимостью, да еще и могли запросто… м-м, полакомиться плотью поверженного врага.
— Фу! — поморщилась я. — Действительно, от таких надо держаться подальше!
— А еще, как говорилось в одной летописи, обитатели пещер могли призвать некую темную силу. Тогда солнце меркло и небо становилось черным, деревья усыхали, а люди падали замертво. Так вот, во все времена соседи боялись их, приносили к опушке леса дары, приводили жертв. Тем более что взамен иногда можно было получить заговоренное оружие, бьющее без промаха, волшебную целительную воду, талисманы… Так было век за веком, одни народы сменяли другие, но для обитателей зловещего леса ничего не менялось — к ним относились со страхом и уважением. Пока однажды не произошла катастрофа…
Вилор замолчал, все так же внимательно глядя в ту сторону, откуда мы с ним пришли. Я посмотрела туда же, но ничего особенного не заметила. Дождь прекратился, и сквозь рваные, быстро несущиеся облака время от времени просвечивал серпик молодой луны.
Звонок мобильника заставил меня не просто вздрогнуть, а подскочить. Какая резкая все же на нем мелодия, надо будет поменять… Хотя при чем тут звонок, это скорее нервы лечить надо.
— Ника, ты куда исчезла?! — услышала я в трубке возмущенный голос Лильки. — Шла-шла и пропала!
— Быстро же вы спохватились! — хмыкнула я. — Я уже к дому подхожу, а они только сейчас пропажу заметили. Как говорится в одной детской сказочке про пьяного Ивана-царевича: километра через два до него доперло, что скакать без коня очень неудобно!.. Да, да, задумалась и забыла попрощаться… Все, пока. Так что там случилась за катастрофа? — я сунула телефон в карман и повернулась к Вилору.