И мать-медведица в берлоге не мучается, как он там без меня? Она сделала все, чтобы он выжил и смог жить один. Ее не волнует, какую берлогу он себе выроет, какую медведицу он приведет в эту берлогу. Он подготовлен для жизни.
И мать-медведица не мучается вопросом - как я смогу жить без него? Она живет дальше, как жила до него. Она выполнила свою миссию.
И она не ждет благодарности за выполнение этой миссии. Она не приходит к нему в берлогу и не говорит: «Я тебе всю жизнь отдала, а ты мне малины не принес!…» Она воспитала его для него и не ждет благодарности для себя.
Нам есть чему поучиться у животных!
Много лет наблюдая на тренингах родителей, воспитывающих детей под себя, для себя, я поражалась такому парадоксу: именно тогда когда детей воспитывают для себя, чтобы в старости, как говорится, было кому стакан воды подать, становится невозможным обеспечить себя такой желанной «поддержкой в старости».
Потому что все стили взаимодействия, методы воспитания, направленные на воспитание ребенка «для себя» и «под себя», вызывают у детей непринятие, агрессию, мешают настоящей близости с детьми. И у них нет желания в дальнейшем поддерживать своих родителей.
И все воспитание под себя и для себя лишает ребенка самостоятельности, так важной ему для того, чтобы стать той сильной личностью, которая возьмет на себя заботу о родителях.
И только тогда, когда родители начинают воспитывать ребенка для него же самого, чтобы вырастить отдельную самостоятельную,сильную, уважаемую личность, когда они видят в нем эту личность и позволяют ей иметь свободу своих желаний, дети хотят и реально могут вернуть родителям тепло, заботу, оказать им материальную поддержку.
Нам самим должно быть выгодно воспитывать наших детей - для их жизней. Только тогда в их жизнях будет место для нас, их родителей!
Он должен выжить
Он задохнулся в холодильнике, стоящем в подъезде их дома, который кто-то из жильцов выставил из квартиры, чтобы отвезти на дачу. Он спрятался в нем, играя с ребятами в прятки. Залез в него и захлопнул дверь изнутри. И не смог потом открыть. Этот старый холодильник защелкивался на рычаг, который невозможно было открыть изнутри. Взрослым, которые потом долго искали его, обходя дома и подвалы, в голову не пришло заглянуть в холодильник. Разве придет такое в голову взрослым? Но ребенку идея спрятаться в холодильник пришла.
Я много раз сталкивалась с такими вот нестандартными, с позиции взрослых, поступками детей, которые приводили иногда к трагическим последствиям.
Мальчики катались на проводах линии электропередач, которая еще не была подключена, и провода свисали почти до земли. В какой-то момент электроэнергию включили. Ребенок, который в этот момент скатывался по проводам, держась руками за провод, погиб.
Они прыгали на строительных лесах, потому что те так здорово пружинили. Допрыгались…
Мы, взрослые, даже со всем нашим взрослым знанием просто не можем предусмотреть все ситуации, в которые может попасть ребенок, и научить его, как в них себя вести.
Мы не можем всегда быть рядом и уберечь его от всего опасного.
Но мы можем и должны сформировать его чувство собственной ценности, чтобы он сам ограждал себя от нежелательных людей или действий, берег себя, взвешивал риск или возможные последствия своих поступков.
Лучшее, что мы можем дать нашим детям, - это научить их любить себя.
Луиза Хей
Ребенок должен выжить. Он должен выстоять сам, без нашего участия. В этом и есть настоящая цель воспитания.
Я впервые вот так сформулировала для себя цель воспитания своей дочери много лет назад, когда была еще суетной, опекающей и контролирующей мамой, которая всегда «знала», что надо ее ребенку.
Однажды я заболела, заболела тяжело - с высокой температурой, с какими-то провалами в обморочную слабость, беспомощность, что подумала даже - а вдруг я умру! И мысль эта показалась мне такой страшной!
Я испытала этот страх не за себя. Я испытала неимоверный страх за свою дочь, которая в случае моей смерти останется одна. И что она будет делать? Что с ней будет? Конечно, говорила я сама себе, совсем одна она не останется. Есть родственники, есть папа. Но как она все это переживет? Как она потом сможет жить без меня? Она же пропадет! Дочь представлялась мне (да и была на самом деле!) такой трогательно уязвимой, такой слабенькой, ранимой, такой не приспособленной к тяжести жизни, вообще - к жизни!
Я выздоровела. Мысли эти немного притихли во мне, хотя иногда, глядя на дочь, я как бы примеряла ее к такой ситуации: вот останется она без меня… Сердце просто холодело от этой мысли - она не готова жить без меня! Она не знает жизни, она не умеет готовить, не знает, как заплатить за квартиру, как распоряжаться деньгами, что сколько стоит. Она не умеет за себя стоять в этом мире.
Именно тогда я подумала, что совсем не научила ее тому, что ей нужно в жизни. Да, она у меня танцует и поет в хоре, она занимается синхронным плаванием и плавает как рыба, она учит два языка, но к жизни это какое имеет отношение? Никакого. Я не тому ее учила.
И однажды, когда дочь искала какую-то свою вещь, и ее: «Мам, ну я не знаю где… Мам, ну я не найду…» вывело меня из себя, и я сказала возмущенно:
- Что значит, я не найду! Ищи! Тебе же надо, ты и ищи! А если меня не будет рядом, если я вдруг умру, ты так и будешь сидеть и ныть: «Ну, я не знаю где!…»
И поняла вдруг - да так и будет! Будет сидеть и ныть! Потому что сама не приучена ни класть на место, ни знать, что где лежит, ни знать, откуда что взять.
И эта мысль вызвала у меня просто отчаяние: растила дочь десять лет и вырастила ни на что не способную, целиком зависимую от меня во всех вопросах беспомощную девочку.
Но это отчаяние и дало мне тогда мощный толчок к переменам. Я поняла, что я должна научить ее жить без меня. Что это моя единственная задача: научить ее жить без меня. Это как тест: если я сегодня умру, и мой ребенок выживет, встанет на ноги и будет успешным, значит, я все правильно делала. Значит, я вложила в нее силу, уверенность, научила ее каким-то необходимым практическим навыкам, научила общаться с людьми, привлекать к себе хороших людей, находить себе поддержку.
Наши дети должны получить уже в детстве опыт самостоятельной жизни. Когда-нибудь им придется уйти в социум, в мир, и они должны быть готовы жить в нем. Выжить в нем.
Ребенок уже в год, в два года должен стоять за себя. Если он не научится этому дома, в детском саду ему будет сложнее стоять за себя. В школе ему, не наученному, будет еще сложнее отстаивать свои права. И если он не научится этому в школе, среди сверстников - в армии он будет просто объектом унижения.
- Но почему именно моего ребенка выбрали объектом унижения! - потом возмущаются и негодуют мамы.
Да потому, что на нем просто написано: «Маменькин сынок! Сам за себя стоять не могу! Меня всегда мама охраняла!»
Цель воспитания - научить наших детей обходиться без нас.
Эрнст Легуве
Мы должны помочь нашим детям получить все навыки, нужные для жизни, в их детстве, не дожидаясь, пока они вырастут и станут беспомощными взрослыми.
Но как часто родители говорят: «Пусть как можно позже, пусть как можно позже он столкнется с жизнью…» И прячут ребенка под крыло своей ответственности.
Часто, встречая таких родителей, которые прячут ребенка от жизни, я хотела сказать:
- Да знай же ты свое место! Рядом надо быть с ребенком. Рядом! Не впереди. И думала: «Детям надо своим родителям, как собакам, команду давать: „Рядом!“, чтобы не мешали жить и быть самостоятельными!»
Оберегать ребенка от жизни - значит только оттянуть момент встречи с ней, который рано или поздно все равно произойдет. И чем позже он произойдет, чем неподготовленней к нему будет ребенок, тем больнее и жестче все пройдет. Разве этого мы хотим для наших детей?
И наоборот - самостоятельные, сильные, ответственные дети покоряют эту жизнь, подчиняют ее себе.
Живя в Москве, общаясь с людьми из разных сфер бизнеса, я много раз сталкивалась с этим удивительным феноменом. Приезжающие в Москву молодые, сильные, уверенные смелые люди покоряют этот город, находят в нем свое место, создают свой жизненный успех. У этих людей нет «блата», нет мамы и папы под рукой, которые бы вели их по жизни. Все, что у них есть, - это они сами. Целеустремленные, активные, самостоятельные.
И я видела «маминых» и «папиных» сынков, которые переходили из спецшколы в лучшие вузы, а оттуда по блату на «теплое» место. И как тужились они, по-другому не скажешь, чтобы уже на всем этом готовом хоть что-то создать! А уж если «блат» исчезал или мама и папа уходили из жизни - так и чахнули на этом «теплом» месте, не могли осилить даже элементарный карьерный рост. Потому что главного в них - их самих, их смелости, активности, уверенности - не было. Не было того, что дается только опытом самостоятельности. И ничем другим.
Поэтому давайте дадим нашим детям жить, чтобы они смогли выжить!
Мы должны отпустить наших детей в жизнь
Мы обманываем сами себя, говоря - вот вырастет ребенок, потом мы его отпустим в самостоятельную жизнь. Потому что, чтобы отпустить детей в самостоятельность, надо увидеть их сильными, надо доверить им их собственную жизнь. Но чем дольше мы их не отпускаем, тем слабее и неприспособленнее они становятся. Как уж их отпустить!
- Отпусти свою дочь, - сказала мне однажды женщина, бывшая для меня тогда примером. Я действительно очень уважала ее, мечтала быть такой же - успешной, уверенной, состоявшейся. Она была для меня авторитетом в жизни. И вдруг - услышать от нее такое!
Она была у нас в гостях, и, проведя рядом со мной и дочкой вечер, уходя, сказала мне это.
- Отпусти ее. Ее надо отпускать. Во всем, в чем только можно, отпусти ее!
И я даже не нашлась сразу, что сказать. Я ведь только и старалась быть вместе. Я уже тогда меняла отношение к воспитанию, уже начала передавать дочери часть ответственности, учить ее каким-то практическим навыкам. Но отпустить ее? Как это - отпустить?
Это я и попыталась объяснить этой мудрой, цельной женщине.
- Тебя слишком много рядом с ней. Отступай, отходи, освободи ей пространство для жизни. Она должна сама жить, решать, выбирать. Я понимаю, тебе это сложно понять, принять, но подумай об этом. Отпусти ее…
И я думала, много думала. Я смотрела на наши отношения со стороны, признавая, что да, меня много. Много моей любви, которая все еще проявляется как желание быть вместе, быть ближе, от чего-то оградить, чему-то научить. Но как она сама будет учиться всему этому? Как она сама что-то преодолеет, проживет, переживет?
Если ты действительно хорошая мать, твои дети должны покинуть тебя.
Джозефин Харт
Моя дочь училась тогда в шестом классе. Училась в интересной, творческой школе, где дети часто ходили в походы, ездили на экскурсии в другие города. Однажды, придя домой, она сказала:
- Мам, у нас на каникулах группа старшеклассников собирается в поход - на Кавказ, в горы. Обещали взять и шестиклассников. Мама, ты меня отпустишь? Мам, отпусти меня…
И первая моя мысль была - как я могу ее отпустить? В поход со старшеклассниками, да еще в горы, на Кавказ! Ее, домашнюю девочку, не приспособленную ни к каким тяготам жизни! Но просьба эта: «Мам, отпусти меня!…» И слова, недавно сказанные мне: «Отпусти ее!», сыграли решающую роль.
- Хорошо, - сказала я. - Ты пойдешь в поход. Я тебя отпускаю…
А потом были сборы - покупка рюкзака, кроссовок, продуктов, туристического оборудования. Потом было заворачивание вещей в целлофановые пакеты: «Мы будем переходить горные реки, чтобы вещи не промокли, если в реку упадешь», - объясняла мне дочь, а я с трудом держала себя в руках, чтобы не сказать: «Никуда не поедешь…»
Потом было самостоятельное укладывание этого огромного рюкзака. «Так, чтобы ничего не стучало, - говорила мне „опытная туристка“, - чтобы все вещи были притерты друг к другу, тогда больше вещей поместится, и рюкзак будет правильной формы, не будет набок заваливаться».
Потом было пробное хождение по квартире с этим рюкзаком, в котором чудом были «притерты» друг к другу и спальник, и теплая куртка, и одежда, и еда, и смена обуви - куча чего-то очень необходимого в походе. И я с ужасом смотрела на мою детку, с трудом передвигающуюся с этим рюкзаком по квартире… А как она будет ходить с ним по горам да еще переправляться через горные реки?!
Потом, за десять минут до выхода из дома, моя шебутная дочь передумала надевать кроссовки, в которых хотела ехать, и решила достать вторые, сменные, которые лежали на дне рюкзака. Поэтому все содержимое рюкзака она просто вывалила на пол, и за неимением времени просто запихнула обратно все вещи, не беспокоясь, чтобы все было притерто и не стучало!
И по пути на вокзал ее бесформенный рюкзак весь грохотал и заваливался набок. И я думала, успокаивая себя: ничего, она в поезде все переложит! У метро мы встретили ту маму, правильную, чинную, чьи дети-погодки, оставшись дома без ее контроля - просто взбесились и стали есть из холодильника все, что им нельзя.
- Ты отпускаешь ее в поход? - спросила она меня, с интонацией, в которой было и возмущение, и непонимание - как так можно!
- Да вот, - смущенная такой реакцией сказала я. - Отпускаю. А твои дети не едут? - спросила я, чтобы хоть что-то сказать, хотя и так было понятно, что ее дети не могут туда ехать.
- Конечно, нет! - сказала она мне с чувством превосходства, и я мгновенно ощутила себя не матерью, а каким-то безответственным ничтожеством! - Я своих детей люблю! - сказала она и гордо пошла дальше.
А я до самого вокзала так и мучилась - нормальная я мать или ненормальная, что отпускаю двенадцатилетнюю девочку в поход на Кавказ…
А потом была неделя тишины. И моих тревожных мыслей - как она там? Никаких мобильных телефонов тогда не было.
А потом она вернулась. И тишина кончилась. Потому что она рассказывала, не умолкая, несколько дней - все с момента посадки в поезд. И я только слушала, потрясенная этим бурлением жизни, эмоциями, реальными приключениями. И иногда за сердце рукой хваталась.
- Мы его ночью, мам, этого дядьку пьяного противного, который нам все замечания делал в поезде, к матрасу пришили.
- Как это - к матрасу пришили?
- Так и пришили. Взяли нитки с иголкой, и пока он спал, мы его одежду к матрасу и пришили…
- И что же дядька, когда проснулся? - лепетала я.
- Он так смеялся, мам, когда понял - почему матрас вместе с ним встает и он от него никак отделаться не может!
- Но ведь он мог на вас разозлиться! Мог вас обидеть, мог даже ударить! - говорила я, понимая, что поздно уже что-то говорить.
- Не, мам, он, пришитый к матрасу, ничего не мог… - безмятежно говорила дочь, и я успокаивала себя - мол, дело прошлое, все ведь хорошо закончилось.
Успокаивалась до очередного рассказа - как упала она все-таки в горную реку и промокла в ледяной воде сама и вещи в рюкзаке промочила. Как замерзли они ночью на каком-то перевале, как соединяли спальники, чтобы спать было теплее. Как была она дежурной и готовила на костре кашу на всех.
- Ты готовила кашу на костре? - переспросила я. - Ты умеешь?
- Уже умею, - смеялась дочь. - Там не спрашивают, умеешь ты или нет. Ты дежуришь, ты и готовишь, - отвечала она.
Она приехала какая-то другая - более взрослая, смелая, самостоятельная. Она приехала уважающей себя, потому что увидела, что может проходить большие расстояния с тяжелым рюкзаком на плечах, ставить палатку, готовить еду. А сколько эмоций она получила от общения, красоты природы, песен под гитару, каких-то творческих конкурсов, которые они проводили.
Встретив после каникул «правильную» маму, ведущую своих детей в школу (они жили в соседнем дворе от школы, но она, как хорошая мама, по утрам все еще приводила девочек в школу!), я испытала жалость - к ней самой и к ее детям, которых она лишила такой увлекательной жизни на каникулах.
С тех пор моя дочь ежегодно ходила в походы, ездила в поездки по другим городам, это стало нормой нашей жизни - ее самостоятельные «уходы» в жизнь.
Потом, когда я сама стала ходить в такие походы и начала уезжать на природу, она делилась со мной опытом «походника».
Мы должны отпускать своих детей. Теперь я это сама знаю. И сама, как раньше мне, говорю родителям:
- Отпустите своих детей. Отпустите их в самостоятельность. Все, что ребенку по силам, все, с чем он может справиться, чему хочет сам научиться - он должен делать сам…
Я не предлагаю бросить наших детей в жизнь, как беспомощных котят. Нет, мы должны быть рядом с ними в этом опыте. Рядом, но не впереди! Сбоку детей, сзади детей, но не впереди с флагом наших ложных «знаний» и сомнительных истин.
И так надо поступать с первых лет их жизни - давая им свободу выбирать, исследовать, стоять за себя, нести ответственность, самостоятельно действовать.
Я отпускала свою дочь в жизнь медленно, постепенно. Я полностью отпустила ее в жизнь, когда ей было девятнадцать лет, и я уезжала из Москвы, чтобы жить в другом городе.
Но я, уезжая, оставляя ее одну в квартире, одну в ее новой самостоятельной жизни, была уверена - у меня взрослая девочка, умная, сильная, умеющая строить отношения с людьми, отвечающая за свою безопасность. Она сможет жить одна. Она сможет сама обеспечить свою жизнь. Она сможет сама себя прокормить. Она сможет вести хозяйство. Она будет жить. И она будет учиться дальше, набирая необходимый ей разный опыт жизни.
Сейчас я могу открыто сказать, что горжусь тем, какая у меня дочь.
Она взрослый, самостоятельный человек. Она личность, яркая, интересная. Она сильная, целеустремленная, успешная женщина. Она уже хорошая мама, которая еще проходит опыт жизни - быть хорошей мамой. Она просто прекрасная женщина, которой восхищаются мужчины.