Первая мысль: что с платьем? Снимаю покрывало. Картина безутешна. Платье подгорело не сильно, но до этого было исполосовано ножом. Пусть, не на мелкие лоскутки, но достаточно для того, чтобы выбросить бывший шедевр театральных модельеров на помойку. Чтобы так раскромсать бархат, нужно было постараться. Теперь ни я не выйду в нем замуж, ни королева Марго. А совершивший это вандал, спокойно сидит на полу, и вертит в руках орудие преступления. Мне попадается под руку табуретка, которую я так сильно, как могу, обрушиваю на голову жениха. Он сразу падает на пол, выронив нож, и, кажется, отключается. Но мне мало. Я бью его ногами до полного изнеможения, а затем, сходив на кухню за стаканом воды, снова запираюсь в маленькой комнате. Сплю без сновидений.
Глава 12. Великая депрессия.
Утром мне удалось выбраться из квартиры без приключений. Виктора не было. Остался только бардак, напоминающий о ночи платьесожжения. Времени на кофе не стала тратить. Быстренько собрала вещи, вывела из гаража «нисанчик», все погрузила, в том числе и убитую «марго» и отправилась домой. Телефон, на всякий случай, отключила. Если позвонит он, то со мной может случиться истерика. Кофе выпила уже дома, приняла ванну, и только собралась хорошо выспаться, как в дверь позвонили. Может это мама не может войти, я заперла изнутри и оставила ключ в дверях? Или он?
-Кто там?
-Сержант Минько. Откройте, пожалуйста.
Милиция? Что случилось? Надеюсь, с мамой и Зоей все в порядке? Торопливо открываю дверь. На пороге два сержанта.
-Позвольте войти?
-Проходите.
Они переступают порог и топчутся в прихожей, гадая, впущу ли я их в комнату в ботинках.
-Елизавета Ивановна Зотова.
-Да.
-Имеем полномочия доставить вас в участок.
-Что случилось-то? Все живы?
-Все живы. Но имеются телесные повреждения легкой, а возможно, и средней тяжести. Экспертиза покажет,- говорит тот, что помоложе.
-У кого повреждения? – не понимаю я.
-Девушка, - разъясняет другой, - вы знаете Виктора Полесского?
-Да. Это мой жених.
-Сожитель?- вмешивается молодой.
-Жених. Через неделю свадьба,- отвечаю я, обидевшись.
-Ваш жених написал заявление, что вы его избили. Приходил с матерью утром, побои снимали.
Я открываю рот и тут же закрываю. После короткой паузы, сержант советует:
- Вы бы оделись, родственникам позвонили. А с нами придется пройти.
Я иду в комнату, оставляя входную дверь открытой, и не подумав пригласить представителей власти присесть. Они правы, надо маме позвонить.
Пять минут потратила впустую, объясняя маме, что случилось. Она ничего не поняла, но на всякий случай впала в панику. Хорошо хоть Зоя была дома. Не успела я одеться, как сестра с мужем, явились для сопровождения. Благодаря их хлопотам, я отделалась коротким допросом, отпустили домой под расписку.
Зоя напоила меня ромашковым чаем, и успокоила, что Гена обо всем позаботился, и дело замнут. Не любят в милиции лезть в семейные ссоры.
- Ну, побила баба мужа, значит за дело! Это так капитан сказал.
Зоя расчесывает щеткой мои волосы. Называет эту процедуру релакс - массажем. «Хорошо, что со мной не мама,- думаю,- сестра ни о чем не стала расспрашивать». Проваливаюсь в сон.
Сняться кошмары. Просыпаюсь в испарине.
-Тихо, тихо.
Это Зоя. Она заснула рядом со мной, и сейчас ночь. Я проспала как минимум двенадцать часов.
-Да ты вся горишь, вскакивает Зоя. Температура!
Я чувствую себя так, как будто не платье, а меня вчера резали на мелкие кусочки. И подожгли. Может, это нервное? Зоя мечется по кухне в поисках аптечки.
-Вот парацетомол,- несет мне стакан с шипящей водой.
-Может, валерьянки?- спрашиваю я.
-Температура простудная, думаю. Простудилась ты. А иммунитет, вероятно, упал на нервной почве.
Болезнь затянулась. Зоя сдалась через неделю. Конечно, мы сразу же вызвали врача, и он, поставив диагноз «грипп», и выписал гору новомодных препаратов, основным ингредиентом которых, по-прежнему оставался парацетамол, но боль в суставах и температура не оставляли моего организма. На всякий случай, я выпила все имеющиеся в доме лекарства «от нервов». Это привело к тому, что я почти спокойно провела день своей свадьбы в постели. И только вечером спросила сестру:
-Виталик, не сильно расстроился, что не поехал в Ялту пиратствовать?
-Нет, я сказала, что все переносится.
-Обманула?
-Нет, мы поедем с ним и с Генкой, когда ты выздоровеешь, наймем ту шхуну покататься. Поедешь с нами?
-Нет.
Виктор не звонил. Хорошо, что он оплатил аренду шхуны, фуршет, декораторов, режиссера, и даже услуги Веры. На мне осталось злосчастное платье. Залог за него заплатила Зоя. Теперь придется отдавать ей долги. А для этого нужно работать. А работать я не в состоянии.
В конце недели Зою сменила мама. Она не давала мне лежать, и была сторонником активных действий.
-Ты должна пойти в поликлинику на обследование, - говорит она решительно.
-Мама, я еле лежу! Я не выдержу длинные очереди на жестком стуле, в помещении с тяжелым запахом.
-Но нельзя же просто лежать и умирать.
-Ты права, конечно. Надо найти хорошего специалиста.
-Я спрошу нашу соседку. Она постоянно лечится. Это ее хобби. Знает всех врачей и в поликлинике, и частных, и даже каких-то профессоров.
Через неделю жар спал. Но каждый день под вечер температура поднималась чуть выше красной точки. Не переставая, болела голова. Маме пришлось со мной несладко. Я, то капризничала, то сидела на кровати без движения, уставившись в телевизор. Как-то раз, мама, в порядке эксперимента, выключила ящик, и была шокирована тем, что перемены я не заметила, и продолжала пялиться в экран.
Так я проводила свой законный отпуск, который намеревалась потратить на свадьбу и медовый месяц. Я не представляла, как пойду на работу после всего случившегося. Такой позор! Придется искать другой салон. Звонила Маша, и даже Люба, быстро пронюхавшая о случившемся. Мама попросила их не беспокоить меня первое время. Я бы предпочла сделать вид, что меня сорвавшаяся свадьба не сильно и трогает, но сил на это не было.
Прошла еще неделя, и я уже стала выползать на воздух. Болела спина и руки, ноги дрожали. Я сидела на скамейке возле дома и наблюдала, как люди спешат на работу и учебу, подъезжают и отъезжают машины, копаются в мусорниках бомжи. И каждый раз в мою, разрывающуюся от постоянной боли голову, приходила мысль: Зачем все это? К чему эта суета, если наши усилия ни к чему не приводят. Я думала о том, что моя молодость уже прошла, и прошла бесследно. А какие были мечты! Надежды! Планы!
Я родилась такой красивой, доброй, покладистой. И всю жизнь хотела немногого. Ну, если быть полностью правдивой, то не всю. Лет в пятнадцать уже поставила себе цель: выйти за очень богатого человека. И приложила для этого все усилия. Удалось связаться с компанией богатеньких мальчиков и девочек. Сколько пришлось потерпеть унижений и пренебрежения, но терпела и держалась в их среде, сначала, благодаря грубой лести, а потом обзавелась покровителями среди мальчиков. Это был самый болезненный период моей жизни. Как только я понимала, что очередной покровитель жениться, и вообще, строить серьезные отношений с бедной родственницей не собирается, искала счастья с другим, и вскоре вышло так, что во всей этой элитной тусовке не осталось парня, с которым я еще не успела переспать. В этой компании, я познакомилась с Любой. Она занимала среднее положение между мной и богатенькими детьми. «Своим» был Любин отчим. Ее мама вышла замуж за богатого человека и уехала с ним за границу на ПМЖ, оставив дочь на бабушку. Учебу мама оплатила, и Люба училась с частью этой компании в одном ВУЗе. В остальном, Люба жила не богаче меня. Ее бабушка получала пенсию, и нерегулярные подачки от дочери, в виде денежных переводов и посылок с одеждой.
Именно Люба повлияла на выбор моей профессии. Ее мама познакомилась с богачом в салоне, где работала маникюршей.
Сначала у нас с подругой отношения не складывались. Напряженность периодически выливалась в открытые стычки. Это забавляло других. Они часто развлекались, усаживаясь прямо перед нами в разгар словесной баталии, и делали ставки. Кто, на белое, кто на черное. Нам трудно было поделить мальчиков, но, в конце концов, мы обе поняли, что делить нечего. Люба так же, как и я, успела «переобщаться» со всеми особями мужского пола в тесном кружке крутых, и даже с несколькими папашами. Она ушла из компании со скандалом, а я, оттого, что поняла бесплодность своих попыток. На почве общей неудачи, и общих целей, мы сдружились. И дружим уже десять лет. Правда, периодически забываем друг о друге, или находимся в состоянии холодной войны. Вот как сейчас.
Да, если быть честной, я потратила много времени на поиск денежного мешка. Первая неудача мало чему меня научила. Я бы остановилась раньше, но появился Интернет. И сайты знакомств, где некие вип-персоны, пели о своем богатстве. И о том, что готовы бросить его к моим ногам. В Интернет пространстве тесно не было, и мы с Любой еще больше сдружились на почве общих интересов. Вместе собирали друг друга на свидания, вместе потом зализывали душевные раны, и вместе ругали обманщиков-мужиков.
Да, если быть честной, я потратила много времени на поиск денежного мешка. Первая неудача мало чему меня научила. Я бы остановилась раньше, но появился Интернет. И сайты знакомств, где некие вип-персоны, пели о своем богатстве. И о том, что готовы бросить его к моим ногам. В Интернет пространстве тесно не было, и мы с Любой еще больше сдружились на почве общих интересов. Вместе собирали друг друга на свидания, вместе потом зализывали душевные раны, и вместе ругали обманщиков-мужиков.
Настало время, когда все эти знакомства стали мне поперек горла. Я пожалела, что вообще затеяла эту катавасию с олигархами. Мои приятельницы, одноклассницы и соседки одна за другой выходили замуж, рожали детей, разводились и снова выходили замуж. Жили, пусть не всегда сладкой, но полной жизнью. А моя жизнь проходила лишь в мечтах и ожиданиях. Каждый день манил новыми возможностями, но ничего в результате не давал. С каждым мужчиной, прошедшим через мою постель, я теряла часть себя. Я становилась, грубее и наглее. Получая удары по носу, отдающие в самое сердце, я приобрела своеобразное терпение, которое было больше похоже на равнодушие. Я утратила все чувства, сердце заросло коростой, как застарелая мозоль, и уже было не так больно.
В отличие от Любы, чьи наивные мечты не испарились и по сей день, я поняла, что с поиском олигарха пора завязывать, пока не осталась вообще одна, как старушка у разбитого корыта. С тех пор, у меня появилась одна навязчивая цель - выйти замуж. Любой ценой. За первого, кто изъявит такое желание. Цель, как будто, простая. Я еще молода, красива, как модель с обложки, без детей и жилищно-материальных проблем. Чего проще? Но и здесь повторилась старая песня. Мистика какая-то.
-Мама, ты не думаешь, что меня сглазили или навели порчу? - обращаюсь я к родительнице, взбивающей мне подушки.
-Чтобы порча подействовала, надо заслужить,- авторитетно заявляет мама.
-И чем, как ты думаешь, я заслужила такое?- обижаюсь я.
- Думаю, тем, что пыталась выйти замуж без любви, и испортить жизнь себе и другому человеку.
«Надо же, запомнила, что я говорила, когда он свататься приходил»,- думаю я с досадой. Но, скорей всего, она не права. Причем тут любовь? Я бы его не обидела, и сама была бы счастлива. Глупости. Романтизм. Если я чем и заслужила проклятье, то тем, что частенько «с горя» гуляла с чужими мужьями. Но, мне так хотелось хоть на минутку ощутить человеческое тепло, а холостяков так мало. И те скачут по постелям, боятся с девушкой два раза ночь провести, чтобы не вцепилась мертвой хваткой. Люба говорит, что многие холостяки встречаются с замужними, чтобы ни на что не претендовали. А мой законный вопрос, (на ком тогда эти холостяки женятся, если женатых все-таки больше?), Люба назвала наивным. Сказала, что женятся все по расчету. Я тогда подумала: Нельзя же всех по себе мерить, а сейчас считаю, что так и есть.
-Так ты думаешь, что это сглаз?- не отстаю я от мамы.
-Нет, конечно! Это я иносказательно. В сглаз я не верю.
-Может, Зоя знает?
-Вряд ли. Сглаз- это дело колдунов, а Зоя наша держится от них подальше. И правильно делает.
-Мам, ты сама себе противоречишь. Ты же сказала, что не веришь.
-Ну, сказала… Просто на всякий случай, надо поостеречься. Я и в Бога не особо верю. А Зоя говорит, что человек не может в него не верить. Так и есть. Говорю, что не верю, а чуть что к Нему.
-Я тоже так,- улыбнулась я.
-В школе нам говорили, что вера- это влияние религиозного воспитания, и поэтому человек «как тревога, так до Бога», - философствовала мама,- но, они не правы. Ведь у меня никакого религиозного воспитания нет, да и у тебя тоже.
Глава 13. Пора ставить диагноз.
Соседка тетя Люся, оказалась очень приятной женщиной. Она близко к сердцу приняла мамино горе, и обещала помочь, чем только сможет. Выяснив, что я больна неизвестно чем, посоветовала начать с диагностики. Дала визитку наисовременнейшего центра компьютерной диагностики. Никаких анализов, никаких очередей. Правда, дороговато, но доступно и простому человеку. Заплатил один раз и все, а в поликлинике понемногу, но денег еще больше вытянут, уверяла Люся. За достоверность соседка ручалась, проверенно на себе!
Первым делом, я позвонила по указанному телефону:
-Медицинский центр «Асмадея»,- пропел приятный голос.
-Здравствуйте, меня интересует компьютерная диагностика всего организма.
-Я могу записать вас на сегодня, если пожелаете.
-А можно узнать, как проходит эта диагностика? Может, надо что-то с собой брать вату, бинты, простынку?
-Что вы! Это же не гос-поликлинника. У нас в центре все проходит по европейским стандартом. А процедура диагностики проста и безболезненна.
В обычном медицинском кабинете с помощью наушников, подключенных к аппаратуре, и надетых на пациента, в течение двадцати минут снимаются показания.
При этом врачу не обязательно знать Ваши жалобы на здоровье, он может провести диагностику по стандартной методике и выявить Ваши проблемы. Но в интересах пациента - сосредоточить усилия и основное время на детальной проверке наиболее поражённых органов и систем. Поэтому врач может спросить, что Вас больше всего беспокоит.
-Я сама не знаю, что меня беспокоит. Все тело болит.
-Значит, вы именно наш пациент. Наши врачи видят то, что не видит обычная медицинская аппаратура. И ошибки практически исключены.
- Простите за любопытство, но я не совсем понимаю, как можно надеть наушники и сразу поставить диагноз.
-Не смущайтесь, спрашивайте. Для нас нет трудных вопросов. Мы открыты. Действие аппарата основано на новейших научных разработках.
Датчики улавливают биопотенциалы самого пациента и обрабатывают полученные сигналы, выдавая картину состояния здоровья пациента на дисплее компьютера.
Затем проводится анализ этой информации, на основе которого выдаётся заключение о состоянии здоровья пациента. Так вас записывать?
-Да, пожалуйста, только, если можно, на завтра.
-Завтра врач-диагност принимает во второй половине дня. Вам подходит?
- Очень подходит. А когда производится оплата?
- Когда придете. Я выписываю чек, и вы проходите в кассу. Очередей у нас нет.
Клиника, в которую я зашла хмурым холодным утром, не поражала размахом и ремонтом. Я поняла, почему девушка по телефону так рьяно доказывала, что они не госучреждение. И, правда, можно было перепутать. Помещение диагностический центр «Асмодея» снимал в нашей районной поликлинике, только заходить нужно с черного входа. Внутри все та же ободранная штукатурка, затертый линолеум, запах сырости, и еще чего-то специфического для поликлиник.
Улыбчивая девушка, встретила меня, и даже проводила к кассе. Цена за обследования оказалось довольно высока, но такие деньги у меня имелись в кошельке. Расплатилась, и была незамедлительно отправлена в кабинет врача.
Врач слишком молод, не смотря на то, что прячет юный возраст за бородой и очками. Худенький тщедушный мальчик, очень высокий. Даже халата под его рост не нашлось, рукава скрывают только половину предплечья. Cидит за обычным письменным столом, перед старым громоздким монитором.
-Присаживайтесь, - глядит он на меня из-под очков.
Сажусь и протягиваю, выписанную на рецепции, карточку.
-Лизавета Ивановна, очень очень рад! Меня зовут Александр Павлович.
-И я рада, Александр Павлович.
-На что, как говориться, жалуемся? Только предупреждаю сразу, что диагнозы врачей мне не называйте, для чистоты эксперимента. Только ваши ощущения.
-Я ощущаю себя разбитой. Правильнее будет сказать побитой.
-Вас кто-нибудь побил?
-Нет, я иносказательно.
-А, тогда понятно. Потеря работоспособности?
-Абсолютная. На работу не хожу. Правда еще отпуск, но если так будет продолжаться, придется его продлить.
-Понятно, - он задумчиво потирает переносицу,- у вас что-то болит?
-Да. Болит все тело, и особенно плечи и спина.
-А сердце, внутренние органы?
-Кажется, нет, но сердце иногда щемит.
-Понятно. Что ж! Картина ясна, можно приступать к обследованию.
Он протягивает мне большие наушники.
-Надевайте.
Я надеваю, и спрашиваю:
-А что дальше?
-Тише, помолчите, обследование уже началось.
Так мы молчим минут пять. Я, сидя на стуле, и пялясь на желтоватую потрескавшуюся стену, он, уткнувшись в монитор своего компьютера. Наконец, он разрешает снять наушники, и предлагает выйти в коридор на время анализа данных.
-Там на столике журнальчики, проспекты, почитайте, подождите, а я вас позову минут через десять.
Я скучала минут двадцать, затем постучалась, ответа не было. Тогда решила покурить и вышла на крыльцо. Неожиданно наткнулась на своего врача, который преспокойно дымил, сидя на единственном продырявленном стуле.
-Я не видела, как вы вышли,- удивилась я.
Он немного смутился, но снова принял независимый вид и сказал:
-Здесь есть другой выход. Я выскочил, пока ваши результаты обрабатываются. Через минуту все будет готово. Он тут же поднялся, бросил окурок, в приспособленную для этой цели банку от кофе, и ушел за угол. Я не успела подкурить, как на крыльцо вышла медсестра-рецепционист, и пригласила меня снова войти в кабинет.