485. 3817—18. Чахотка есть, — Два брата Толстого, Дмитрий и Николай, умерли от чахотки, и Толстой был склонен рассматривать свое недомогание как чахотку, которой у него, однако, не было.
8 октября. Стр. 38.
486. 3521—27. Вчера получил письмо от Тургенева.... от вызова отказываюсь. — Письмо из Парижа, от начала октября (см. «Толстой и Тургенев. Переписка», М. 1928, стр. 69). Тургенев обвинял Толстого в умышленном распространении копий со своего (не дошедшего до нас) письма к нему, в котором Толстой называл его «трусом, не желавшим драться». Тургенев заканчивал письмо предупреждением, что, вернувшись весной в Россию, он потребует удовлетворения. Толстой ответил двумя письмами. Первое Тургенев уничтожил, и мы знаем о содержании его только из писем Тургенева к П. А. Анненкову от 26 октября и к А. А. Фету от 28 ноября 1861г. и из рассказа С. А. Толстой. Второе же письмо, с извинением и отказом от вызова, см. в т. 60, № 222.
487. 3827. У меня два студента, — «Студентами» Толстой называл тех из своих учителей, которые были не из семинаристов, причем они не всегда были действительно студентами университетов. Первыми учителями, приглашенными Толстым для своих школ, были А. И. Шумилин, А. П. Сердобольский и И. И. Авксентьев. См. о них т. 8, стр. 505—517.
28 октября. Стр. 38.
488. 3829. Дела по школам.... идут хорошо, — К этому времени Толстым были открыты три школы: Головеньковская, Житовская и Ломинцовская. См. о них в статье Толстого «О свободном возникновении и развитии школ в народе» (т. 8, стр. 147—160).
489. 3830. по журналу не начинались. — В августовской книжке «Современной летописи» 1861 г. было напечатано заявление Толстого о его намерении издавать журнал «Ясная Поляна» с 1 октября 1861 г. Но в следующей, сентябрьской, книжке Толстой извещал, что занятия по должности мирового посредника поставили его, против ожидания, в необходимость начать издание «Ясной Поляны» с 1 января 1862 г.
490. 3830—31. Вчера открыл 3-ю школу, к[оторая] не пойдет. — Школа в селе Ломинцове. О ней и о причинах, почему она действительно «не пошла», см. в статье «О свободном возникновении и развитии школ в народе» (т. 8, стр. 158—159).
491. 3831—32. Написал Чичерину о студентах. — Письмо к Б. Н. Чичерину от 28 октября 1861 г. с просьбою прислать студентов-учителей для открываемых Толстым в Крапивенском уезде сельских школ (т. 60). Чичерин прислал трех учителей: М. Ф. Бутовича, А. П. Соколова и А. А. Эрленвейна. См. о них т. 8, стр. 506—520.
5 ноября. Стр. 38—39.
492. 3834. А[лексей] И[ванович] — Алексей Иванович Шумилин, преподавал в Ломинцовской школе. См. о нем т. 8, стр. 517.
493. 3834. А[лександр] П[авлович] — Александр Павлович Сердобольский (ум. 1890), студент Московского университета, преподавал в Головеньковской школе. См. т. 8, стр. 513—515.
494. 3835. И[ван] Ил[ьич] — Иван Ильич Авксентьев, воспитанник Пензенской гимназии, преподавал в Тросненской школе. См. т. 8, стр. 505—506.
496. 3836. дневник ясенский хорошо начал писать. — Имеется в виду статья Толстого «Яснополянская школа за ноябрь и декабрь месяцы», напечатанная в январском, мартовском и апрельском номерах «Ясной Поляны» (см. т. 8, стр. 29—125). В черновой рукописи заглавие «Яснополянская школа за ноябрь месяц» переделано из: «Дневник Яснополянской школы за ноябрь месяц». О возникшем, начиная с 26 февраля 1862 г., «Дневнике Яснополянской школы» см. т. 8, стр. 455—486 и 621—625.
496. 3836. Помешали гимназисты. — О приезде в Яснополянскую школу тульских гимназистов «со своим учителем» (вероятно, с директором гимназии И. Ф. Гаяриным) и об их соревновании с учениками Толстого см. в «Воспоминаниях» В. С. Морозова, стр. 75—76.
497. 391. негодование Чернова на Ауербаха. — Вероятно, имеется в виду ученик Толстого Егор Чернов. См. прим. 506.
498. 393. Эксперименты Келера — В начале августа 1861 г. Толстой писал своей тетке: «В самой комнате кроме того музей.... По воскресениям музей открывается для всех, и немец из Иены (который вышел славный юноша) делает эксперименты» (т. 60, стр. 405).
6 ноября. Стр. 39.
499. 397. писал дневник, — Имеется в виду «Дневник Яснополянской школы за ноябрь месяц». См. прим. 495.
500. 399. П[етр] В[асильевич] — Петр Васильевич Морозов (ум. 1906), воспитанник Тульской духовной семинарии, преподавал сначала в Богучарской школе, а с февраля 1862 г. — в Яснополянской. См. т. 8, стр. 510—511.
501. 399—10. Прочел Перевлевского — Петр Миронович Перевлесский (ум. 1866), педагог, автор книги «Предметные уроки по мысли Песталоци. Руководство для занятий в школе и дома с детьми от 7 до 10 лет», СПБ. 1872. Разбор книги сделан Толстым в статье «Об общественной деятельности на поприще народного образования», напечатанной в августовском номере «Ясной Поляны» (см. т 8, стр. 267—279).
ПРЕДИСЛОВИЕ К СОРОК ВОСЬМОМУ И СОРОК ДЕВЯТОМУ ТОМАМ.
I
В 48 том входят Дневники и Записные книжки Л. Н. Толстого 1858—1880 гг., в 49 том — Дневники и Записные книжки 1881—1887 гг.
Тридцатилетие 1858—1887 гг. — период расцвета художественного гения Толстого. За это время им написаны: «Три смерти», «Альберт», «Семейное счастие», «Тихон и Маланья», «Идиллия», «Казаки», «Поликушка», «Война и мир», «Анна Каренина», «Холстомер», «Смерть Ивана Ильича», «Власть тьмы», народные и детские рассказы, «Азбука», отрывки незавершенных исторических романов из времен Петра I и декабристов, педагогические статьи, «Так что же нам делать?» и другие произведения.
К этому же времени относится широкая общественная деятельность Толстого: он работает мировым посредником, руководителем и учителем в устроенных им школах, распространяет художественные произведения, специально написанные им для народа и предназначенные вытеснить из народного чтения недоброкачественный литературный лубок, участвует в переписи населения г. Москвы.
Жизнь, творчество, общественная деятельность великого писателя в эти годы в значительной мере отразились в его повседневных записях, хотя они и велись с большими перерывами. Записи отражают круг интересов Толстого, процесс его мышления и этапы творческого развития. Многие записи свидетельствуют о самоуглублении и стремлении к постоянному наблюдению, о том глубоком психологическом анализе, который отмечал Н. Г. Чернышевский как отличительную черту таланта Толстого еще в 1856 г. в статье, посвященной ранним произведениям писателя.
Дневники и Записные книжки раскрывают творческую лабораторию художника и помогают установлению точной датировки различных моментов создания многих его произведений, в частности «Войны и мира».
Содержание записей Толстого в Дневниках и Записных книжках крайне разнообразно.
Он делал записи о волновавших его общественно-политических событиях в России и за границей, о прочитанных книгах и статьях, о лицах, с которыми входил в общение, иногда метко и выразительно характеризуя их, об отношениях с членами своей семьи; он записывал в Дневник свои мысли по вопросам философии, точных наук, истории, искусства, о процессе своего художественного творчества и т. д.
На записи в Дневниках нельзя смотреть как на окончательные суждения Толстого. Он часто только ставил те или иные вопросы, фиксируя их для того, чтобы самому не забыть и потом дать на них ответ, отчего многие записи поражают своей противоречивостью.
В Дневниках и особенно в Записных книжках имеется ряд записей фольклорного характера — народных пословиц, поговорок, образных выражений и отдельных слов, былин и народных рассказов, слышанных Толстым от сказителей или прохожих на Киевском шоссе, которое он часто посещал.
В Записные книжки заносил Толстой и свои наблюдения над явлениями природы и художественные описания картин природы, сделанные непосредственно под свежим впечатлением (т. 48, Записные книжки №№ 8 и 10).
Во многих записях запечатлены быт, среда, мысли, интересы различных слоев русского общества, но больше всего крестьянства, отражена ломка в России старых феодально-патриархальных форм общественной жизни и стремительное развитие в городе и деревне ненавистного Толстому капиталистического уклада.
В Дневниках Толстой сам свидетельствует о том, как постепенно он отходил от своего класса и чем был вызван его решительный переход на сторону крестьянства. Вместе с тем в Дневниках и Записных книжках отчетливо видны вскрытые В. И. Лениным в его гениальных статьях о Толстом «кричащие противоречия», присущие всему, даже раннему, творчеству писателя.
II
Публикуемые в настоящих томах Дневники начинаются с 1 января 1858 г. Толстой находился тогда в Москве. Первые же дневниковые записи вводят в круг интересов, которыми был захвачен в то время писатель.
В эти годы, предшествовавшие отмене крепостного права, Толстой страстно ищет ту деятельность, которая дала бы ему удовлетворение. Он принимает живейшее участие в литературной, артистической, музыкальной жизни московского общества, ездит на великосветские балы, в театры, в Английский клуб и в то же время серьезно задумывается над философскими и социальными вопросами. Толстой уже тогда ясно сознает несправедливость крепостного права и необходимость освобождения крестьян, он изучает крестьянский вопрос, пишет записки, ведет ожесточенные споры с либералами-западниками и консерваторами-славянофилами.
Раздумывая над задачами писательской деятельности, особенно после выхода в свет повести «Семейное счастие» и рассказа «Альберт», которые в скором времени он сам строго осудил, Толстой пришел к разрыву со своими кратковременными литературными друзьями — проповедниками чистого искусства. Писатель ясно увидел, что эстеты «бесценного триумвирата» уводят от жизни, от борьбы, а он рвется к самой жизни, видит счастье только в «честном труде и преодоленном препятствии» и не боится ошибок, возможных на этом пути.22
Записи в Дневниках и Записных книжках 1858—1861 гг. ярко отражают это, преисполненное жажды жизни и деятельности, душевное состояние Толстого. «Пора перестать ждать неожиданных подарков от жизни, а самому делать жизнь», — записывает он в Дневнике 17/29 августа 1860 г. Толстой сознает свои силы. «Мне под 30, — отмечает он 21 мая 1858 г. в Записной книжке, — чувствую себя человеком своего времени. Молодежь не доросла, старики, посторонись». Он не считает себя «политическим человеком» (Дневник, 19 января 1858 г.), но вместе с тем понимает, что единственно важное в какой бы то ни было деятельности то, чтобы внутренние побудители к ней («причины») были отнюдь «не личные». Во всякой деятельности «человеку нужен порыв, Spannung... Странно будет, ежели даром пройдет это мое обожание труда», — отмечает Толстой в Дневнике 26 мая 1860 г.
Самой важной деятельностью Толстой считал тогда деятельность педагогическую. 28 мая 1860 г. он едет за границу с целью главным образом изучения на месте постановки начального образования, «чтобы никто не смел» ему «в России указывать по педагогии на чужие края и чтобы быть на уровне всего, что сделано по этой части».23 Дневниковые записи свидетельствуют, что за границей Толстой получил резко отрицательное впечатление от тамошних школ и вообще от западноевропейской цивилизации. Занесенные в Дневник мысли он позднее подробно развил в своих педагогических статьях, разоблачая в них буржуазную сущность европейской цивилизации, основанной на корысти и лицемерии.
Находясь за границей, Толстой внимательно продолжал следить за общественно-политическими событиями, происходившими на родине. В Англии он виделся с Герценом и горячо обсуждал самый острый и жгучий вопрос того времени — положение крестьян в России и их освобождение от крепостного права. Письма Толстого к Герцену (март—апрель 1861 г.) свидетельствуют о его трезвом взгляде на крестьянскую реформу. Толстой писал Герцену, что «сущность» манифеста 19 февраля «ничего не представляет, кроме обещаний», и недоумевал, «для кого он написан. Мужики ни слова не поймут, а мы ни слову не поверим». «Мужики положительно недовольны» манифестом, потому что «всё это «господа» делают», — писал Толстой.24
Предвидя неизбежность изменения старых форм общественной жизни и размышляя о новых ее формах, он задает себе вопрос: какие они будут? И утверждает: «Мы на пути. Ворочаться или идти вперед? Сзади известное, но прожитое. Впереди неизвестное, но новое» (т. 48, Записная книжка № 1, 24 августа 1860 г.). 14/26 марта 1861 г. Толстой писал Герцену: если «лед трещит и рушится под ногами — это самое доказывает, что человек идет... одно средство не провалиться — это идти не останавливаясь».25 Он приходит к выводу, что с прошедшим, которое «мучит» его, надо покончить и «оторваться» от него, и всю новую жизнь и все начатые писания «начать сначала», ибо «цель одна — образованье народа... Мы ничего не знаем. Одна надежда знать — это знать всем вместе — слить все классы в знании науки» (т. 48, стр. 82). Существенно отметить, что эта запись сделана 16/28 марта 1861 г., то есть вскоре после того, как Толстой прочел за границей манифест 19 февраля.
Толстому казалось тогда, что две главные причины мешают объединению всех людей в России: «земельное рабство» и недостаток образования у единственно производительного, с его точки зрения, класса — крестьян-земледельцев. Поэтому, по его мнению, силы всех русских людей должны быть направлены на уничтожение именно этих двух основных зол. Он спешит возвратиться на родину и с мая 1861 г., наряду с интенсивной педагогической деятельностью, с увлечением работает в качестве мирового посредника. Из документов известно, что в столкновениях интересов помещиков и крестьян Толстой, в качестве мирового посредника, всегда был на стороне крестьян, чем вызывал резко враждебное отношение к себе окрестных землевладельцев.
Дневник в это время ведется с большими перерывами, видимо потому, что Толстому нехватало времени для писания его.
12 мая 1862 г. Толстой со своими двумя учениками отправился в степи Самарской губернии. 20 мая он записывает в Дневнике: «На пароходе. Как будто опять возрождаюсь к жизни и к сознанию ее... Мысль о нелепости прогресса преследует». И дальше отмечает, что «написал в этом духе статью». В статьях, написанных в 1862 г., — «Воспитание и образование» и «Прогресс и определение образования», — писатель развил свои взгляды по ряду социально-политических вопросов, особенно остро его тогда волновавших. Со страстной критикой он обрушился на буржуазную цивилизацию и капиталистический «прогресс» и протестовал против перенесения этого «прогресса» на русскую почву.
Толстой приходит к заключению, что всякое явление общественной жизни, искусство, науку — всё надо расценивать с точки зрения народа. Он критикует всякие мероприятия, якобы направленные в сторону улучшения жизни народа, мероприятия того общества, «которое у нас представляется дворянством, чиновничеством и отчасти купечеством». «Мы не слышим голоса того, кто нападает на нас, не слышим потому, что он говорит не в печати и не с кафедры. А это могучий голос народа, надо прислушиваться к нему,» — заключает Толстой.26 В поколениях работников лежит и больше силы, и больше сознания правды и добра, чем в поколениях баронов, банкиров и профессоров... И потому я должен склониться на сторону народа»,27 пишет он в статье 1862 г. «Прогресс и определение образования».
Это свое убеждение писатель не изменил до конца жизни, последовательно развивая его, проводил и в «Войне и мире», и во всех последующих своих произведениях. Всегда с гневом и возмущением он осуждал западноевропейский капитализм, основанный на корысти, насилии, лицемерии господствующих классов, разорении крестьянства, нищете, вымирании народа.
Но, критикуя капитализм, его культуру и технику, Толстой звал назад, к отжившему, натуральному крестьянскому хозяйству и ссылкой на «неподвижные восточные народы» тщетно пытался убедить всех в том, что общего закона движения вперед для человечества нет и быть не может. Исторический прогресс в эти годы, как и позднее, им мыслился лишь как нравственное самосовершенствование. В. И. Ленин в статье «Л. Н. Толстой и его эпоха» с глубоким проникновением в социально-историческую сущность взглядов Толстого определил, что «именно идеологией восточного строя, азиатского строя и является толстовщина в ее реальном историческом содержании».28
III
По дневниковым записям видно, что Толстого с конца 1862 г. перестали удовлетворять в полной мере и педагогическая работа, и посредничество. Его мучительно тяготила замкнутость в узком кругу хозяйственных и семейных интересов. Дневники того времени, как и письма, показывают, что в нем все более и более возрастало стремление к творческой литературной работе. 30 декабря 1862 г. он записал в Дневнике: «Пропасть мыслей, так и хочется писать. Я вырос ужасно большой»; 23 января 1863 г.: «Давно я не помню в себе такого сильного желания и спокойно-самоуверенного желания писать»; 23 февраля: «Перебирал бумаги — рой мыслей и возвращение или попытка возвращенья к лиризму».
В записи от 5 августа 1863 г. Толстой протестует против требований, которые к нему предъявляет семейная жизнь, чтобы «всю поэзию любви, мысли и деятельности народной променять на поэзию семейного очага, эгоизма ко всему, кроме к своей семье». В записи от 6 октября 1863 г. он пишет: «Я собой недоволен страшно. Я качусь, качусь под гору смерти и едва чувствую в себе силы остановиться. А я не хочу смерти, а хочу и люблю бессмертие. Выбирать незачем. Выбор давно сделан. Литература — искусство, педагогика и семья». А в октябре 1863 г. он уже сообщал А. А. Толстой: «Я никогда не чувствовал свои умственные и даже все нравственные силы столько свободными и столько способными к работе. И работа эта есть у меня... Я теперь писатель всеми силами своей души, и пишу и обдумываю, как я еще никогда не писал и не обдумывал».29