— Мне очень прискорбно, что наша встреча проходит без Александра Емельяновича, — сказал Лозовский после приветствий. — И надо же было такому случиться за день до моего приезда! Это не может быть случайностью. Как вы считаете, Дмитрий Филиппович?
Губернатор кивнул головой и спокойно — о, как спокойно в сравнении с утренними выступлениями против Лозовского! — проговорил:
— Да, верно. Кто-то сильно невзлюбил Александра Емельяновича, что, впрочем, для человека его масштаба неудивительно. Но это удар не только в Войнаровского, — Дмитрий Филиппович поднял глаза на гостя и договорил: — Это удар и в меня. И я говорю не только о моем сыне, которого ловко сделали причастным к этому скверному делу.
— Да, я слышал.
— Я говорю и о том, какой ущерб нанесен губернии и ее интересам. Ведь это и вас касается, Роман Альбертович.
— Да, конечно, — согласился Лозовский, — почему я, собственно, и настоял на немедленной после приезда встрече. Я бы хотел поговорить с вами не как губернатор с губернатором, не как бизнесмен с бизнесменом, а как человек с человеком. Нам есть что обсудить, не так ли?
— Да.
— Тогда позвольте пригласить вас, Дмитрий Филиппович, в клуб, который я приобрел как раз для таких случаев, если буду гостить в своем родном городе.
— Вы приобрели ночной клуб?
— Я не говорил, что это ночной клуб. Это просто клуб. Там можно и поужинать. Честно говоря, я проголодался.
— Какой же клуб вы купили?
— «Ривароль», — спокойно ответил олигарх.
Вот это размах у человека, подумала я. Взял да и приобрел на случай приезда в родной город элитный клуб, который занимает два этажа старинного особняка, недавно блестяще отреставрированного, в самом центре города! Роман Альбертович не скупится, везде желает жить с абсолютным комфортом.
— К тому же я не люблю останавливаться в гостиницах или отелях, — сказал Лозовский. — Хотя, честно говоря, у меня есть в Тарасове квартирка. В ней до сих пор живет моя бабушка.
— В самом деле? — спросил губернатор.
— Да. Она уже старая, так что не хочет переезжать никуда. Когда я учился в школе, здесь, в Тарасове, лет двадцать с хвостиком тому назад, она в шутку говорила мне, что хочет жить на вилле на берегу Женевского озера. Так я ей недавно позвонил и сообщил, что она может переезжать, — Лозовский грустно улыбнулся. — Но бабушка сказала: «Старая я уже, Рома, чтобы кататься вот так вот». Кажется, она мне и не поверила.
— Ну что ж, — согласился Дмитрий Филиппович, который никак не ожидал такого поворота беседы: от смерти Александра Емельяновича Войнаровского к мечтам бабушки Лозовского, — тогда поедем, Роман Альбертович. Юлия Сергеевна, вы со мной.
— Она, конечно же, с вами, — поддержал его Лозовский, решив за меня. — Разве можно по собственной воле отпускать такую красивую женщину?
* * *В элитном клубе «Ривароль», который, как теперь оказалось, принадлежал Лозовскому (то-то в последнее время тут шли реставрационные работы, о которых только ленивый журналист не писал), ожидали хозяина. Правда, здесь узнали о его приезде не заблаговременно, а буквально час назад, иначе перекрыли бы доступ посетителей с самого утра. Но теперь охрана безжалостно выставляла из клуба всех, кто тут только в данный момент не оказался, невзирая на то, кем бы посетитель ни был: министр ли областного правительства, крупный бизнесмен или же криминальный авторитет. Или же одна персона, объединяющая в себе все три перечисленные ипостаси, что в наши времена случается не так редко.
Когда к клубу подъехал лимузин Лозовского, который сопровождали охрана губернатора, поскольку в лимузине находились лично Дмитрий Филиппович плюс я «в придачу», его юрисконсульт, и машины службы безопасности олигарха, возле входа стояла группа возмущенных господ, переругивавшихся с охраной «Ривароля». Несмотря на ранний вечерний час, упомянутая группа в составе трех человек была пьяна и обещала секьюрити клуба все жизненные блага, как то: «закрыть к чертям собачьим», «задавить налогами» и даже — «поджарить из огнемета». Толстый господин с красной рожей, лет пятидесяти, по виду — типичный депутат облдумы, размахивал руками и кричал, что ему по барабану, кто хозяин этого клуба, но у него сегодня день рождения, и он никому не позволит его портить.
Лозовский признал его и сообщил нам:
— Между прочим, этот человек был директором моей школы. А сейчас вот как поднялся на волне реформ.
В звучном голосе олигарха прозвучал сарказм. Он повернулся к своему личному охраннику и проговорил:
— Ну что, Корсаков, узнаешь толстопуза? День рождения у него.
Корсаков взглянул на босса и обозначил на лице слабую улыбку — одними уголками губ. Лимузин остановился, Корсаков первым оставил салон и открыл перед Лозовским заднюю дверцу. Роман Альбертович вышел из машины и, сделав несколько широких шагов по направлению к буянящему господину, проговорил:
— Что, Иван Макарыч, бесчинствуешь? А кто в восьмом классе хотел выгнать меня из школы за то, что я на лабораторной по химии получил аммиак и всех пришлось срочно выводить из класса?
— Ро… Рома? — выговорил тот. — Ого!
И он полез было обниматься к своему продвинутому ученику, вышедшему в большие люди, но наткнулся на Корсакова, который придержал экс-директора школы за локоть, а потом легонько отстранил, отчего Иван Макарович чуть не упал на землю.
Роман Альбертович в сопровождении телохранителя, губернатор и я вошли в клуб, и за нашими спинами сомкнулась охрана.
Хорошо быть олигархом.
В клубе, помимо нас четверых — четвертым, конечно, был Корсаков, — не оказалось почти никого. Персонал «Ривароля» тоже куда-то исчез, потому как делать ему было нечего. Роскошный ужин на четверых был уже накрыт в VIP-зале клуба — великолепном, отделанном золотом и хрусталем помещении, находясь в котором даже сложно представить, что где-то в мире есть люди, живущие в дряхлых, протекающих коммуналках и бараках, что существуют нищета и голод, что кто-то вот этим июньским вечером не может себе позволить купить мяса, чтобы разнообразить обрыдлый вегетарианский — не по убеждению, а по бедности — стол.
— Я думал, что вы приехали в гости ко мне, — сказал Дмитрий Филиппович, без особых церемоний усаживаясь за стол, — а оказалось, что это вы, Роман Альбертович, узурпировали роль хозяина.
— Так уж и узурпировал! — сдержанно улыбнувшись, проговорил олигарх. — Нет, просто, как говорили в Древнем Риме, Лукулл обедает у Лукулла. Кстати, этот Иван Макарыч преподавал мне именно историю. Это по поводу Древнего Рима. А засим — приступим к ужину.
Губернатор, который, как и все областные князьки, был предрасположен сразу ко всем смертным грехам, особо впадал в грех чревоугодия, что уже давно отразилось на его пузатой фигуке. По конфигурации она вполне позволила бы ее счастливому владельцу сняться в инсценировке сказки «Колобок» — в главной роли, без грима. Так что Дмитрий Филиппович не замедлил последовать приглашению Романа Альбертовича и всецело углубился в поглощение всех поданных деликатесов.
Кажется, он забыл и про инвестиции, о которых собирался говорить с Лозовским, и об убитом Войнаровском, судьбу комбината которого тоже следовало обсудить, и, верно, даже о сыне, который сейчас сидел не за столом, накрытом для ужина, а в СИЗО, и ел не поросят под заморскими соусами и всяческие филе-фрикасе-анчоусы, а хлебал кашку.
Телохранитель Лозовского почти не ел. Зато он налил себе бокал коньяка и выпил его одним махом, как водку. Это меня удивило — нет, не то, как он выпил коньяк, а то, что он вообще позволил себе употребить алкогольный напиток на работе (ведь он был при исполнении) и в присутствии шефа. Бледное лицо охранника тронул легкий румянец, в глазах появился блеск, и он несколько утратил окоченелость мимики и движений, которая делала весь его облик каким-то невыразительным и даже… неживым, что ли. А Лозовский даже не посмотрел в сторону своего бодигарда, так откровенно нарушившего служебный режим.
Надо сказать, что я незаметно для Романа Альбертовича наблюдала за ним. Об этом меня просил губернатор. Не знаю, что уж Дмитрий Филиппович желал обнаружить в процессе такого «досмотра», но лично я пока отметила в господине Лозовском только то, что он умеет пользоваться столовыми приборами несравненно лучше тарасовского губернатора.
— А что, Дмитрий Филиппович, — проговорил хозяин клуба, — как вам понравилось?
Губернатор сразу понял, что именно ему должно понравиться. Ужин, конечно же. В самом деле, если судить по блаженно-сытому выражению его лица, ему очень понравилось.
Вопреки моему ожиданию, Дмитрий Филиппович оказался краток.
— Да, действительно, — сказал он. — Благодарю вас, Роман Альбертович. Осталось так же удовлетворительно решить все остальные проблемы. Хотя вы выражали желание о делах поговорить завтра…
Губернатор сразу понял, что именно ему должно понравиться. Ужин, конечно же. В самом деле, если судить по блаженно-сытому выражению его лица, ему очень понравилось.
Вопреки моему ожиданию, Дмитрий Филиппович оказался краток.
— Да, действительно, — сказал он. — Благодарю вас, Роман Альбертович. Осталось так же удовлетворительно решить все остальные проблемы. Хотя вы выражали желание о делах поговорить завтра…
— У нас будет на это время, — подтвердил Лозовский. — Тем более что я буду в Тарасове еще два дня. Я собираюсь побывать на похоронах Александра Емельяновича. Они состоятся послезавтра, не так ли?
— Да.
— Вот сразу после похорон Войнаровского я и уеду, — сообщил олигарх. — Надеюсь, к тому времени мы решим все вопросы.
— Я тоже на это надеюсь.
— Ну что ж, — сказал Лозовский, — тогда предлагаю перейти в коктейльную. Она именуется как-то по-другому, но я называю именно так. Это милая комнатка, с несколько менее тяжеловесным убранством, чем здесь. Приятная обстановка, я слышал, способствует хорошему пищеварению.
— Там есть бар со всеми мыслимыми напитками. Потому Роман Альбертович и называет комнату коктейльной.
Я даже чуть вздрогнула, когда неожиданно услышала глуховатый, негромкий голос, произнесший последние слова. Это впервые заговорил странный охранник олигарха — Корсаков.
— Ну да, — беспечно отозвался Лозовский, который после ужина уже не изображал на лице озабоченность смертью Войнаровского, хотя она касалась его очень близко, а был в достаточно приподнятом настроении. — Мой личный охранник Владимир умеет делать удивительные коктейли. Я никому не доверяю смешивать для себя напитки, кроме него. Пойдемте, и вы убедитесь в этом.
Говоря это, Лозовский адресовался, вероятно, больше к губернатору, но смотрел почему-то на меня.
Владимир Корсаков и в самом деле умел делать коктейли, как никто. Ни один из моих знакомых барменов, многие из которых, кстати, входили в IBA — Международную ассоциацию барменов, в подметки ему не годился. К тому же в руках Корсакова бутылки мелькали со скоростью, почти неуловимой для глаза.
Дмитрий Филиппович, увидев это своеобразное жонглирование, даже восхищенно присвистнул и проговорил:
— Ну… вы прямо как будто цирковое училище заканчивали, Володя.
— Нет, не цирковое, — не глядя на губернатора, отозвался тот. — Вот попробуйте этот напиток, господин губернатор. Сворован лично мной из меню коктейлей в отеле «Негреско» на Французской Ривьере. Сворован и улучшен. Как?
Губернатор попробовал, и на его лице расплылась блаженная улыбка:
— Да, в самом деле…
— А вам как?
Я почувствовала на себе пристальный взгляд Владимира и машинально ответила:
— Да, мне очень понравилось.
— Тогда лично для вас — мой собственный коктейль, — сказал телохранитель Лозовского. — Подождите пару минут. У него сложный состав.
Губернатор и олигарх, получив от мастера коктейлей по бокалу с чудодейственной смесью, отошли и опустились в глубокие кожаные кресла, стоящие возле низкого столика. Разговор у них, кажется, зашел о комбинате «Диамант» и господине Фиревиче, за которого Лозовский предлагал Дмитрию Филипповичу внести залог в сто тысяч долларов.
Телохранители и юрисконсульты им, судя по всему, в данный момент были не нужны. Время, когда тарасовский губернатор нуждался в том, чтобы я составила ему компанию в беседе с Лозовским, кажется, уже прошло. Или он сознательно оставил меня наедине с Корсаковым.
Тем временем последний приготовил обещанный коктейль. Протянул бокал мне и сказал:
— Он называется «Роман и Джульетта».
— Роман? — переспросила я. — Это в честь вашего босса, да?
— Почти, — ответил было Корсаков, но тут же исправился: — Или не так — совсем нет. Ведь если первая часть названия — в честь моего босса, господина Лозовского, тогда вторая, получается, — в вашу честь. Ведь вас зовут Юлия, не так ли?
— Да.
— А Юлия и Джульетта — одно и то же имя. Если калькировать имя Джульетта с итальянского, то получится «Юлечка», примерно так.
— Вы какой-то необычный телохранитель, — сменила я тему.
— Почему?
— Не знаю. Мне так кажется.
— Равно как и вы, Юлия, — необычный юрисконсульт, — отозвался он. — Вы ведь состоите при господине губернаторе именно в этой должности, не так ли?
Информированные они ребята, подумала я о паре Лозовский—Корсаков. Не успели приехать, как уже все прознали. «Необычный юрисконсульт»… Интересно, какой смысл Корсаков вложил в это словосочетание?
Я повернула голову и посмотрела на сиятельных собеседников — тарасовского губернатора и Лозовского. Они оживленно беседовали, Дмитрий Филиппович даже жестикулировал, бокал с фирменным корсаковским коктейлем был уже пуст.
Речь у них, кажется, шла о Войнаровском. Так… разговор закрутился возле самых насущных тем. Кто знает, быть может, сейчас, здесь, в этом элитном клубе, решается судьба российской алмазной промышленности. Ведь тарасовский «Диамант», осиротевший со смертью гендиректора, является единственным конкурентом «РосАлмаза», почти полностью контролируемого Лозовским. И если хитрый олигарх договорится о чем-то с губернатором, то, быть может, станет контролировать все производство бриллиантов на одной седьмой части суши.
Ладно, ну их… Пусть говорят. Все равно содержание разговора будет известно мне «от и до»: я незаметно для Дмитрия Филипповича прицепила «жучок» к его пиджаку. Для порядка. Мне же нужно давать отчет Грому о проделанной работе. А документальная запись — наилучший вид отчетности.
Я повернулась к Корсакову, который смотрел на меня без улыбки, но с прорезавшимся в до того невыразительных глазах интересом. Алкоголь немножко разбудил его. Первоначально Владимир показался мне человеком средних лет, но теперь я видела, что он едва ли старше тридцати пяти. То есть старше меня не больше чем лет на пять.
— А свой коктейль «Роман и Джульетта» вы тоже своровали где-нибудь? В Монако, например? — спросила я. — Или… или, может, прямо в Вероне?
— Нет, это местный коктейль, — спокойно ответил он. — Видите, какого он кроваво-красного цвета? Видно коммунистическое прошлое.
— Не знаю, как насчет прошлого, да еще и коммунистического, но очень вкусно, — констатировала я.
В самом деле, вкус напитка, чуть горьковатый, тянущий, но какой-то необычайно свежий и совершенно без ощущения алкоголя, впечатлял не меньше, чем романтическое название.
— Вкусно? — опять без улыбки (да и улыбается ли он когда-нибудь вообще?) спросил Корсаков. — Просто — вкусно? А вы еще попробуйте, Юля. Побольше.
Я выпила, как сказал мне телохранитель Лозовского, побольше. Ничего.
А потом я подняла глаза к лепному потолку, затянутому светящимся полумраком, и вот тут все как-то неуловимо изменилось вокруг меня. Словно повеяло свежим ветром, хотя никакой, даже самый коварный, ветер не мог проникнуть внутрь тщательно охраняемого клуба, а в жилах до того тягучая и вязкая, ленивая моя кровь, захоложенная сегодняшними жутковатыми впечатлениями, заискрилась и заиграла, как новогоднее шампанское.
Я посмотрела на Лозовского и Дмитрия Филипповича и немедленно осознала, что мне бесконечно дороги интересы алмазной промышленности. И что люди, пекущиеся о ее будущем, необычайно мне симпатичны. До чего же идет Дмитрию Филипповичу его тройной подбородок!.. А острый характерный профиль Романа Альбертовича, несомненно, схож с профилями цезарей на аверсах древнеримских монет!..
Ну и ну, вот это коктейльчик! Ай да «Роман и Джульетта»! Впечатляющий напиток, ничего не скажешь! Впечатление было такое, что в состав «Р & Дж» входят не только алкогольные составляющие и соки. Появилось ощущение, будто эндорфины — так называемые «гормоны счастья» — взорвались и заполонили весь мой организм.
— Вот это да! — невольно воскликнула я, пораженная эффектом коктейля.
По лицу Корсакова скользнула улыбка, и, неожиданно для меня самой, оно, это лицо, переменилось. Невыразительные серые глаза Владимира стали живыми и немного ироничными, на щеках вырисовались ямочки, а рот утратил строгое аскетичное выражение.
— Вот теперь вам по-настоящему понравилось, Юля, — сказал телохранитель.
— Что такое вы туда намешали?
— Секрет фирмы, — отозвался он. — Но секрет довольно мрачный, надо сказать.
Я сделала еще один глоток чудесного напитка и поняла, что мне до смерти хочется услышать историю создания этой амброзии.
Спокойно, Багира. И осторожно. Не переусердствуй в потреблении замечательного напитка, обладающего столь необычными свойствами, сказала я самой себе. По всей видимости, в его состав входят компоненты психостимулирующего характера, и еще неизвестно, какую цель преследует этот Корсаков, потчуя меня своим загадочным коктейлем под романтическим и странноватым названием «Роман и Джульетта».