– Этот Крупсков работал на них – на Матарезе? – спросил Прайс.
– Он сказал, что этим занимались все на протяжении многих лет. Время от времени посылались условные сигналы и устраивались встречи в лесу или в поле, подальше от любопытных взоров: одни люди, держащиеся в тени, встречались в полной темноте с другими такими же. Заключались черные сделки: «Убей этого человека, и мы тебе заплатим».
– И как такое могло сходить с рук?
– Сходило, и с обеих сторон, – ответил Скофилд. – Щупальца Матарезе были повсюду. У них были выходы на различные экстремистские террористические группировки, и те обеспечивали результат, причем так, чтобы нельзя было вычислить заказчика.
– Но как производилась расплата? Должна же была вестись какая-то финансовая отчетность?
– Все тайные операции осуществлялись в обстановке строжайшей секретности – из соображений национальной безопасности. Это очень удобная формулировка, которая позволяет купить то, что не удается получить законным путем – или хотя бы в рамках определенных моральных принципов. Разумеется, у Советов с этим было меньше проблем, но и мы далеко от них не отставали. Говоря откровенно, формально наши государства не находились в состоянии войны, однако мы воевали друг с другом. Это была кровавая заварушка, и обе стороны действовали, не подчиняясь никаким законам.
– Вам не кажется, что вы чересчур циничны?
– А как же иначе? – Антония Скофилд, сидевшая в белом плетеном кресле-качалке, подалась вперед. – Такие люди, как мой муж и Василий Талейников, были настоящими убийцами, которые отнимали жизнь у тех, кто был готов убить их самих! Но ради какой цели? Пока сверхдержавы изображали дружбу и под гром фанфар провозглашали «разрядку» или как там еще это называлось, тайным агентам вроде Брэндона Скофилда и Василия Талейникова поступали заказы на убийство. Где же логика, Камерон Прайс?
– Ответа на это у меня нет, миссис Скофилд… прошу прощения, Антония. То было другое время.
– А каково твое время, Кам? – спросил Беовульф Агата. – Какие приказы получаешь ты? С кем ты воюешь?
– Ну, наверное, с террористами. Среди которых, вероятно, самыми страшными являются эти Матарезе, потому что тот террор, который сеют они, принципиально новый.
– Совершенно верно, молодой человек, – согласился Скофилд. – И пусть они не убивают ни в чем не повинных людей и не взрывают дома – для такого рода дел они нанимают ничего не знающих психопатов, поддающихся внушению, – но они пойдут на все, если это потребуется для достижения их целей.
– И какие же у них цели?
– Подумай сам. Речь идет о международном картеле, который стремится к неограниченному финансовому могуществу.
– Для того чтобы приблизиться к этой цели, Матарезе потребуется полностью устранить конкуренцию, повсеместно избавиться от соперников.
– По этой части главный специалист Косоглазый, – вынужден был признать Беовульф Агата. – У него нюх на всевозможные пробелы. Он искал общие закономерности и, не найдя их, стал искать уже что-то другое.
– И в данном случае что-то другое – это и есть Матарезе. Все убийства были совершены в течение сорока восьми часов, убийцы исчезли, не оставив никаких следов, никаких улик…
– Это соответствует методам Матарезе, – прервал его Скофилд.
– И почему оказалось так сложно проследить происхождение состояний этих людей? – продолжал Камерон. – Говоря об этом, Фрэнк Шилдс использовал определение «аморфный»; полагаю, он имел в виду, что найти концы невозможно.
– Не сомневаюсь в этом. – Бывший сотрудник разведки, седовласый мужчина в годах, тихо рассмеялся. – Среди твоих знакомых миллионеров многие согласились бы добровольно раскрыть свои портфели с акциями, особенно если источники их доходов могут породить неприятные вопросы даже по прошествии многих лет?
– Если честно, ни с одним миллионером я не знаком, по крайней мере, лично.
– Ну, со мной ты уже познакомился.
– Вы хотите сказать…
– Достаточно об этом, больше ни слова. Надеюсь, ты понял, что я хотел сказать?
– Лучше бы не понял, но в свете вашего послужного списка я буду считать это премиальными, выплаченными при выходе в отставку… С чего нам начать? С чего мне начать?
– Ты же сам сказал – с денег. Это и есть след, – ответил Скофилд. – Фрэнк Шилдс – толковый парень, но он аналитик. Он привык щелкать числа, работать с бумагами, с диаграммами и графиками, распечатанными на компьютере, с отчетами и досье, составленными людьми ответственными и безответственными, причем в некоторых случаях проследить авторов невозможно. Ты же работаешь с людьми, а не их электронными представлениями.
– Мне уже приходилось этим заниматься, – сказал Прайс, – и я уверен в том, что это самый эффективный метод работы. Новые технологии способны преодолевать границы, смотреть и слушать, но они не могут просто побеседовать с человеком. И тут замены нам нет. Но вернемся к следу, оставленному деньгами. С чего мне начать?
– Я бы сказал, – задумчиво произнес Беовульф Агата, – поскольку найти убийц ты не в силах, надо начать с самих жертв. Присмотрись внимательнее к их родственникам, адвокатам, банкирам, быть может, даже к близким друзьям и соседям. Ко всем, кому известно хоть что-нибудь про них, про то, что они могли говорить о себе. Понимаю, это чертовски нудное занятие, но, если повезет, ты сможешь открыть в лабиринте еще одну дверь.
– Почему эти люди должны согласиться говорить со мной?
– Черт побери, это будет проще простого. У Управления есть связи, у Фрэнка тоже есть связи. Тебя снабдят необходимыми рекомендациями – видит бог, мы постоянно откликались на просьбы наших друзей. Итак, ты предстанешь хорошим парнем, который пытается установить, кто убил этих уважаемых, всеми любимых людей. Объединенное разведывательное сообщество даст тебе зеленый свет.
– Даст «зеленый свет»? Что это значит?
– Это наш профессиональный жаргон. Я хотел сказать, что ты просто получишь официальное право задавать вопросы.
– Какое право?
– А кому до этого дело? Все необходимые бумаги у тебя будут.
– Неужели все так просто…
– Молодой человек, простота для тайного внедрения – лучше материнского молока. Я очень сожалею о том, что вынужден напоминать об этом.
– Я вас понимаю, но в то же время не понимаю.
– В таком случае, подумай еще немного.
Вдруг на веранду вбежала взволнованная Антония Скофилд.
– Брэй, – воскликнула она, – я вышла на крыльцо, чтобы погасить свет, и увидела на горизонте зарево пожара! Кажется, там были взрывы.
– Немедленно загаси свечи! – распорядился Скофилд. – Прайс, ты идешь со мной!
Подобно двум пехотинцам, пробирающимся через джунгли, Скофилд и Прайс побежали сквозь густые заросли. Скофилд указывал дорогу, петляя по едва различимой тропинке. Когда Камерон увидел, что Скофилд, перед тем как выбежать из дома, схватил со стола квадратный предмет, обтянутый кожей, у него хватило присутствия духа захватить с собой свою сумку. Продираясь через растительность, которая неумолимо вставала перед ними сплошной стеной, они добежали до усыпанного камнями берега, где были расставлены фотоэлементы, ловившие лучи карибского солнца.
– Ложись! – приказал старший из двоих. Раскрыв кожаную коробку, он достал прибор ночного видения.
Расстегнув сумку, Прайс последовал его примеру. Они всмотрелись в линию горизонта. Вдалеке над водой светилось мерцающее зарево, которое время от времени озарялось более яркими вспышками.
– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Скофилд.
– Через минуту скажу, – ответил Камерон, доставая из сумки рацию. – Но уже сейчас у меня в груди образовалась пустота.
– Наполненная болью, так?
– И еще какой, мистер Скофилд.
– Я тоже прошел через это. Увы, такая у нас работа.
– Господи! – воскликнул Прайс. – Полная тишина! Никто не отвечает!
– Лодка, на которой ты приплыл?
– Катер береговой охраны. Он взорван. И эти ребята… совсем еще мальчишки… все погибли.
– Весьма вероятно, они пожалуют сюда…
– Они? Кто?
– Те, кто потопил катер, – холодно ответил Скофилд. – Наш островок является частью небольшого архипелага, рядом еще шесть или семь таких же, но они могут выйти на нас.
– Что вы имеется в виду? Не хотите ли вы сказать, что этим людям нужен я? Это же чистейшей воды безумие! Я спустился в воду с левого борта, когда катер шел на запад… дождался, чтобы небо затянула солидная туча. С моря меня никто не мог заметить. Меня можно было увидеть только с берега – как это сделали вы.
– Нет, Камерон Прайс, этим людям нужен не ты. Тебе удалось сделать то, что, как я искренне считал, не сможет сделать никто: ты затянул меня обратно в ад. У этих людей есть точные карты. Если и не сегодня, то рано или поздно они меня обязательно найдут.
– Что вы имеется в виду? Не хотите ли вы сказать, что этим людям нужен я? Это же чистейшей воды безумие! Я спустился в воду с левого борта, когда катер шел на запад… дождался, чтобы небо затянула солидная туча. С моря меня никто не мог заметить. Меня можно было увидеть только с берега – как это сделали вы.
– Нет, Камерон Прайс, этим людям нужен не ты. Тебе удалось сделать то, что, как я искренне считал, не сможет сделать никто: ты затянул меня обратно в ад. У этих людей есть точные карты. Если и не сегодня, то рано или поздно они меня обязательно найдут.
– Поверьте, я сожалею! Кажется, я предусмотрел каждый свой шаг, чтобы ничем вас не выдать!
– Не кори себя напрасно. Каким бы опытом ты ни располагал, ты не готов иметь дело с ними. Таких людей на всем свете – раз, два и обчелся. Но, если все произойдет сегодня, их будет ждать сюрприз, который припас для них тот, кто был готов.
– Что?
– Объясню позже. Оставайся здесь. Я вернусь минут через пять, а то и быстрее. – Бывший оперативник ЦРУ поднялся на ноги.
– Кто такие эти «они»? – спросил Прайс.
– Неужели мне нужно это объяснять? – ответил Скофилд. – Разумеется, Матарезе, молодой человек.
Глава 5
Превозмогая отчаяние, смешанное с яростью, Камерон постарался сохранить хладнокровие. Твердой рукой он навел прибор ночного видения. Пульсирующее свечение, разрывавшее мрак, бледнело и, наконец, угасло совсем. Море поглотило огонь; все, что оставалось на волнах, исчезло. Прайс медленно поводил биноклем вслед за лунным светом, который пробивался в разрывы между тучами, – влево, вправо, дальше от того места, где полыхало пламя, затем ближе, на тот случай, если какому-то судну удалось подкрасться к берегу, скрываясь под покровом темноты.
И вот наконец! Крохотный черный силуэт, озаренный тусклым сиянием луны. Похоже, неизвестное судно направлялось прямо к острову 26 Внешней гряды – впрочем, так ли? И где Скофилд?
Словно в ответ на его немой вопрос послышался шорох листвы; из пальмовых зарослей появился Беовульф Агата, за которым следовала его жена Антония. Оба тащили что-то тяжелое. Это была труба длиной три фута: ручной гранатомет калибра четыре дюйма. А в большой брезентовой сумке, которую волокла по земле Антония Скофилд, судя по всему, лежали реактивные гранаты.
– Ну, что у нас тут нового? – спросил Брэй. Забрав у жены сумку, он положил гранатомет на торчащий из песка камень.
– Быстроходное судно, слишком далеко, чтобы его разглядеть, но, по-видимому, направляется сюда.
– Мы с обеих сторон окружены клочками суши, которые и островами-то нельзя назвать. Весьма вероятно, что тот, кто стоит за штурвалом, сначала направится к первому с краю – а мы третьи.
– Слабое утешение…
– Этого может оказаться достаточно, – остановил Прайса Скофилд. – Я хочу взглянуть, какое оборудование имеется на борту судна.
– Какое это имеет значение?
– Ну, такое, что это поможет мне решить, взрывать ли эту посудину ко всем чертям. Мощная антенна, спутниковые тарелки, решетка радиолокатора – о, поверь мне на слово, это может иметь очень большое значение.
– Если судно бросит якорь у берега, нам придется его уничтожить.
– Помилуй бог, ты подал мне блестящую идею! – воскликнул Скофилд, поворачиваясь к жене.
– Если это именно то, о чем я подумала, то ты с ума сошел, – сказала Антония Скофилд, опускаясь на колени рядом с мужем. От ее слов повеяло холодом сухого льда.
– Не совсем, – ответил Беовульф Агата. – Преимущество на нашей стороне, на нашей стороне все преимущества! Уже сейчас можно определить, что мы имеем дело с совсем небольшим суденышком. Сколько на нем может быть человек? Четыре, пять, шесть?
– Милый, в логике тебе не откажешь, – скрепя сердце согласилась Антония. – В таком случае, я сбегаю в дом и принесу дополнительное оружие. – Поднявшись на ноги, она скрылась в густых зарослях.
– Когда Тони на меня злится, я для нее превращаюсь из «дорогого» в «милого», – усмехнулся Скофилд. – Это означает, что я прав, но она не хочет это признавать.
– А я вынужден признать, что понятия не имею, о чем вы говорите! И вы, и она.
– Знаешь, Кам, временами мне кажется, что соображаешь ты медленно.
– Прекратите! Что вы имели в виду?
– Рассуждая как бывший профессионал, я прихожу к выводу, что было бы очень неплохо подняться на борт этой посудины, ты не согласен? Выражаясь точнее, захватить ее. Вероятно, мы сможем узнать много интересного, разве не так? Заманим ублюдков сюда, возьмем игру в свои руки и поменяемся ролями. И тогда уже они станут мишенями.
– Ого, теперь я понимаю! – воскликнул Прайс. – Катер должен будет поддерживать связь с берегом. Мы захватываем тех, кто высадится на остров, показываем им гранатомет, нацеленный на судно, и даем понять, что один неверный ход – и хана.
– В общих чертах – да.
– Что нам принесет миссис Скофилд?
– Мое предположение – три пистолета-пулемета «МАС-10». У них больше дальность выстрела, выше кучность. Кроме того, эти три оснащены сделанными на заказ глушителями: вместо громких выстрелов противник услышит отрывистые шлепки. Теоретически, если нам придется открыть огонь, мы сможем убежать, не раскрывая свое местонахождение.
– И ваша жена разбирается в таких вещах?
– Ничуть не хуже нас с тобой. Больше того, в отличие от меня, Антония продолжает поддерживать связь с тем миром, который я покинул. Она не может забыть, как долго нам приходилось скрываться от всех, – ей до сих пор кажется, что мы беглецы. По-моему, Антония запросто надела бы акваланг и взорвала эсминец, если бы возникла угроза для жизни любого из нас – или Талейникова.
– Потрясающая женщина.
– Да, потрясающая женщина, – согласился Беовульф Агата, и в его голосе прозвучала нежность. – Если бы не она, ни мне, ни Василию не бывать в живых… А вот и Тони!
– Лично для себя я остановила выбор на «узи», – произнесла запыхавшаяся Антония. Раздвинув пальмовые листья, она вышла на опушку и бросила оружие. – Он полегче и более эффективен в ближнем бою. – Жена Скофилда сняла с плеча брезентовую сумку. – Я захватила по шестьдесят патронов на каждый «МАС»; они в пластмассовых коробках с красной полосой. Мои боеприпасы в синей… Ну, что теперь, дорогой?
– Ага, она немного оттаяла! – воскликнул Скофилд. – Что, Аяччо или Бонифачо начинаются снова, не так ли, Тони?
– Ублюдок, мне тошно от одного воспоминания об этом.
– Но, Кам, как видишь, свое дело она знает. Я прав, старушка?
– Старость я уж как-нибудь переживу. Но мертвой мне быть совсем не хочется.
– Прайс, в твоей сумке с рождественскими гостинцами случайно не найдется фонарик?
– Конечно, найдется.
– Доставай. Включишь, затем беспорядочно помашешь лучом. На судно не направляй, но поводи вокруг. Нам нужно, чтобы наши будущие жертвы его обязательно заметили.
– Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете, – с тревогой произнес Камерон.
– Говоря твоими словами, я и отдаю себе отчет, и не отдаю. Просто я знаю, что это поможет срезать угол, а мы ведь всегда ищем кратчайший путь, не так ли?
– Тут я не спорю, – согласился Прайс. Включив мощный фонарик, он поводил лучом по ночному небу, затем резко описал дугу над силуэтом приближающегося судна вдалеке.
– Ну вот, они изменили курс! – удовлетворенно отметил Скофилд. – До этого шли к острову номер 24, а теперь повернули к нам! Отлично сработано, мой юный друг.
– Что теперь? – спросил Камерон.
– Незваные гости направят к берегу лодку, – уверенно сказала Антония. – Я ухожу вдоль берега вправо от бухточки; ты, Кам, иди влево.
– И что дальше?
– Мы посмотрим, что за хлам выбросит на берег, – ответил Скофилд, устанавливая гранатомет среди скал. – Кроме того, я буду наблюдать за самим судном. Те, кто останется на борту, обязательно поднимутся на палубу… Тогда мы сможем точно определить, каков расклад.
– Предположим, на судне есть то же самое, что есть у вас, – сказал Камерон. – Скажем, семидесятипятимиллиметровая пушка или что-нибудь еще? В этом случае наши Друзья смогут взорвать к чертям весь островок!
– Если пушка у них есть, я ее увижу, и как только к ней кто-нибудь приблизится, чертово корыто сразу же отправится на дно.
Небольшое судно, судя по виду, рыболовецкий траулер, приближалось к острову номер 26 Внешней гряды. Когда до корабля было уже ярдов двести, затаившиеся на берегу смогли различить на носу крупнокалиберную автоматическую пушку, достаточно мощную для того, чтобы потопить катер береговой охраны. Однако весь немногочисленный экипаж – если быть точным, состоящий всего из трех человек, – был занят спуском на воду пластиковой шлюпки с подвесным мотором. Появившийся из рубки капитан крикнул какое-то приказание, – судя по всему, распорядился отдать якорь. Оставаясь на палубе, он поднес к глазам мощный бинокль; у него на поясе висела кобура со здоровенным пистолетом.