– И это вы мне говорите?
– Именно я. Ты позволишь мне закончить рассказ?
– Извините.
Внизу в лагере все было тихо. Коре показалось, что она слышит, как звенят миски на кухне, – но это было лишь воображением – до завтрака оставался еще час. И наверное, их еще не хватились.
– Как мы ни проверяли наши расчеты – а ты пойми, что у нас даже элементарной вычислительной машины не было, – все сходилось на том, что в районе южного побережья Крыма есть точка соприкосновения миров. И если точно ее установить, то есть шансы наладить связь с этим миром, который, на наш взгляд, должен был во многом соответствовать нашему, но быть все же иным. Ты не представляешь, что такое радость большого открытия! Мы находились в эйфории. Мы написали в журнал, мы пытались втолковать суть дела коллегам, которые стали бегать от нас. Неизвестно, как бы все кончилось, но Выхухолев услышал об этом от Ларисы.
– Кто такой Выхухолев?
– Второй муж Ларисы. Лариса – бывшая жена Гарбуза. Она ушла от него к Выхухолеву, а тот понял, что под другим миром мы имеем в виду мир империализма и хотим туда убежать.
– Зачем? – спросила Кора.
– Ну ведь ясно!
– Да не ясно же!
– Все хотели убежать!
– Куда?
– Господи! – вскричал профессор Калнин с некоторым оголтелым весельем. – Разве ты не знаешь, что Земля делилась на два мира – на мир загнивающего капитализма и на мир победившего социализма.
– Кого победившего?
– Более тупой женщины, чем ты, Кора, я, к счастью, в двадцатом веке не встречал, – заявил профессор. – Ты не знаешь, какой чин был у добровольца госбезопасности Выхухолева, ты не знаешь, что мир победившего социализма необходимо постоянно защищать от мира разлагающегося капитализма, который так приятно смердит… но мы, к сожалению, все знали.
– Вы решили убежать?
– В тот момент мы еще ничего не решили, потому что не знали наших возможностей. Но мы понимали: шел к концу сорок девятый год и вера во всесилие и безгрешность режима начала давать трещины. Мотором, конечно же, был Виктор. Он всегда был решительней меня. Мы оказались в расчетной точке. У нас были приборы, сделанные нами же. Мы определили точку соприкосновения миров, мы собрали местные легенды… Птичья крепость, птичья скала… Ты знаешь.
– Конечно.
– Ты ведь тоже шла сюда сознательно?
Кора кивнула.
– Мы провели там около двух недель… и что-то дернуло Виктора позвонить на службу. А там удивились: разве вас не взяли – всех ваших знакомых трясут. Виктор позвонил Ларисе, и та стала требовать, чтобы он сдался органам. Виктор понял, что она его предупреждает в меру своих сил. Мы не знали, когда за нами придут, – вернее всего, в ближайшие часы. Мы не стали даже возвращаться в комнату, которую снимали. Мы взяли с собой только приборы и расчеты… И кинулись бежать.
– Вы кинулись с обрыва?
– Зачем? – удивился Калнин. – Мы знали, как спуститься с него. Там есть точка, где соприкосновение происходит на выступе обрыва… нет, мы не самоубийцы.
– И перешли?
– И очнулись на берегу… Ни единой знакомой рожи вокруг. И я помню, как Виктор сказал: «Лучше полная пустыня здесь, чем полный лагерь у нас. Хуже не будет…»
Инженер Той возвращался из административного корпуса. Он шел, мирно беседуя с доктором, солдат шагал сзади. Картинка была идиллической, инженер был одет в свой летный костюм. Солнце уже начало греть. Правда, было очень рано – никогда еще их не поднимали так рано и не водили в административный блок на исследования… а может, ему показывали Гофмана? Зачем?
– Может быть, он уже… – произнесла Кора.
– Подождем, проведут ли следующего.
– Тогда рассказывайте, что было дальше, – сказала Кора.
– Вскоре мы встретили местного коменданта… А еще через несколько дней мы поняли, что мир здешний и мир наш имеют много общего. Сначала, когда мы как бы обживались здесь, пока борьба за нас, за наше открытие и за власть над Землей…
– Почему они претендовали на власть над Землей?
– Это продолжение их внутренней борьбы.
– Но вы бы сказали, что не хотите в этом участвовать.
– Как ты скажешь – мы же беглецы, беженцы, мы принесли открытие и хотим, чтобы нас не посадили в тюрьму и не убили, как чужаков. Нам дали лабораторию на вилле «Радуга», мы смогли с помощью здешних инженеров построить приборы, позволяющие следить за участком Земли, где миры соприкасаются.
– Они видят Землю?
– Конечно. Если сделан первый шаг, то следующие шаги даются легче. Мы соорудили цивилизованный переходник. Теперь не надо прыгать с обрыва, чтобы оказаться здесь. Достаточно открыть дверь.
Внизу из барака вывели Нинелю. Она была невыспавшейся, сонной, ее даже пошатывало. Одеться и причесаться как следует она не успела. Доктор подталкивал ее, Нинеля отбивалась и ругалась – благо ее слова не пробивались сквозь птичье пение.
– Они ее повели! – воскликнула Кора. – Ей грозит то же самое?
Профессор схватил Кору за рукав.
– Чем ты ей поможешь?
– Я ее предупрежу.
– О чем?
– Но нельзя же так вот… ждать.
– Самое разумное – ждать. Единственный путь для нас – ждать! – Голос профессора стал жестким. Словно его устами заговорил другой человек.
Нинеля, продолжая сопротивляться, скрылась в подъезде административного блока.
Прошло две или три минуты. Калнин молчал. Кора сама нарушила молчание.
– Продолжайте, пожалуйста, – сказала она. – Почему вы поссорились?
– В тот прекрасный день я понял, что все происходящее неправильно. Что мы строим переходник между мирами, мы налаживаем наблюдение за Землей, мы начали получать…
– Наверное, потому, что вы ученые, а ученые совершают много страшных вещей, чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Где ты подслушала такую формулу?
– Сама придумала.
Профессор оторвал ветку от невысокой сосны и принялся отмахиваться от назойливой осы.
– Нет, ты не права… мы предпочли бы стать знаменитыми дома. Но нам не повезло. Мы родились и жили в такое нелегкое время, когда и великие открытия могли уничтожить и окружающих, и тебя самого. Только не надо преувеличивать нашу сознательность, Кора. Мы испугались, что нас арестуют и, может, расстреляют за то, чего мы делать не собирались.
– Вот это для меня самое непонятное! – призналась Кора.
– Многое у нас непонятно нормальному человеку. Сложись обстоятельства иначе, не исключено, что вот эта самая планета стала бы полем боев. Все было бы наоборот.
– Чудо!
– Ты живешь в мире, который уже, как я понимаю, переболел болезнью самоуничтожения. А я жил в мире, где один сумасшедший мог нажать на кнопку, и враждебные армии перебили бы не только друг друга, но и всех мирных людей.
– Как хорошо, что этого не случилось!
– Но случилось другое, – профессор победил осу – жалобно жужжа, она стала кружить над Корой. – Мы с моим другом Виктором неожиданно для себя попали в новый переплет. Представь себе – мы перелетаем сюда, чтобы отсидеться, найти убежище… А попадаем в ситуацию, похожую на ту, из которой умчались. Конечно, не совсем такую, но достаточно неприятную. Правда, среди местных начальников нашлись умные головы, которые предпочли нам поверить. И первым среди них стал покойный президент.
– Вы тоже думаете, что его убили?
– Очень похоже. Он разбился именно тогда, когда стал последним препятствием на пути генерала Лея к власти.
– И что решил президент?
– Президент решил, что информация – самое ценное оружие наших дней. И он был прав. Он рассудил, что сама по себе дырка между двумя мирами, даже если она и существует, еще ничего ему не дает. И прежде чем использовать ее, надо узнать, как ее использовать.
– Он был прав, – сказала Кора, – я бы то же самое сделала на его месте.
– У тебя нет таких возможностей. В общем, первым делом нас засекретили, в лучших земных традициях. Затем расставили посты по всему побережью, превратили виллу «Радуга» в центр исследований, а нам дали по трехкомнатной камере с видом на море, пайку и спецодежду…
– Как так?
– Я шучу. Откуда тебе знать такие слова? И все было бы хорошо, наши исследования проходили успешно, и нашли мы здесь добрых коллег и почти соратников… но не уловили того неизбежного и мерзкого момента, когда нашим проектом заинтересовались военные. И чем дальше, тем больше. А когда в них созрела славная идея скинуть президента и взять власть в свои руки, наш проект «Земля-2» стал главной ставкой в политической борьбе. Для президента он был козырем за пазухой, а для военных – средством одним налетом решить все проблемы. Разумеется, я упрощаю и далеко не все могу тебе объяснить… Но главное то, что в один прекрасный день я проснулся и понял: больше я в это не играю. Дома в это наигрался. И не хочу я стоять на стороне тех, кто намерен убивать моих соотечественников – хороших, плохих, но соотечественников. Людей, в конце концов! И я все выложил Вите Гарбузу. Но оказалось, что он не хочет видеть очевидного – он считает, что все отлично кончится, что они с президентом постепенно наладят союз двух миров, а если и придется как-нибудь долбануть по нашей родине, то туда ей и дорога.
– Вы снова преувеличиваете?
– Я снова преувеличиваю. Суть дела в том, что Витя испугался вновь упасть с облаков на землю. Он испугался, что его поставят к стенке местные герои. «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, лиса, тем более уйду!» Он стал уговаривать меня, а еще больше – себя, что все обойдется, мирные силы победят, а милитаристы стыдливо уползут в свои норы… Но я не стал с ним спорить. И отказался участвовать в работе над проектом. Поздно, конечно, но отказался!
– Трудно было?
– Еще как! Но в результате я остался более-менее живой, в общем бараке с обещанием хранить тайну. А ребра срослись, и ссадины зажили. Нигде не любят дезертиров с трудового и научного фронта.
Он улыбался. Но очень печально.
– Понятно, – сказала Кора.
– Что понятно?
– Теперь мне многое понятно.
– У тебя в голосе звучит осуждение.
– Ничего у меня не звучит. Я смотрю на лагерь.
Там вели обратно Нинелю. Она шла спокойно и больше не ругалась.
– А давно вы здесь служите? – спросила Кора.
– Я же говорил, что ты меня осуждаешь.
– Я не переживала того, что переживали вы. Мы можем доверять Гарбузу?
– Он не дурак. После смерти президента он сообразил, что в любой момент от него могут отделаться. Как решат, что обойдутся без него, обязательно вздернут на сук.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Мы служим здесь… третий год.
– А на Земле прошло почти полтора века.
– Природа непредсказуема.
Профессор посмотрел на часы.
– Проголодались? – спросила Кора. Потому что сама она страшно хотела есть.
– Я забыл об этом, – ответил профессор.
– А все-таки вы сделали великое открытие, – сказала Кора. – Представляете – прошло сто пятьдесят лет, а ваше открытие никто не повторил. Это же удивительно!
– Спасибо.
– Если мы доберемся до Земли, то как минимум Нобелевская премия вам с Гарбузом гарантирована.
– А Нобелевские премии еще выдают?
– И они очень почетные.
– Я скажу Гарбузу. И передам, что маленькая хитрая девочка из двадцать первого века очень настаивает на том, чтобы он не уничтожал Нобелевский комитет и вообще население нашей планеты, потому что иначе некому будет вручить ему Нобелевскую премию.
Кора засмеялась.
– А вы хитрый!
Сквозь птичий гомон донесся звук колокола, который созывал в столовую.
* * *Виктор Филиппович Гарбуз появился, когда они уже отчаялись его дождаться. Уже после того, как в лагере спохватились, что два пришельца исчезли. Сверху было видно, как их искали на территории, потом несколько солдат начали шуровать в кустах возле ограды, но высоко по склону в лес не углублялись: или не было приказа, либо чего-то опасались. Но ясно было, что поиски на этом не прекратятся – это только отсрочка, и если Гарбуз не появится, то придется уходить в горы либо сдаваться.
…Гарбуз спешил по тропинке так, словно бежало стадо Гарбузов.
Он пыхтел, наступал на ломкие сучья, бормотал что-то себе под нос, и когда Калнин окликнул его, он от неожиданности вскрикнул и натолкнулся на ствол дерева.
– Ну, ты меня напугал, – сообщил он. – Нельзя разве было потише кричать? Они же услышат. – Рубашка его взмокла от пота и была застегнута неправильно, отчего спереди перекосилась.
– Если они хотели услышать, то уже услышали. За тобой не следили?
– Я не привел с собой «хвоста», – сказал Гарбуз, припомнив фразу из какого-то исторического романа про революционеров.
– Тогда рассказывай, а то времени у нас мало.
– Почему?
– Потому что нас уже ищут. Видишь вон там солдат?
– Интересно, – сказал Гарбуз. – Вы уверены, что ищут именно вас?
– Ты даже сейчас спесив, как всегда, – усмехнулся профессор. – Ты не допускаешь мысли, что кто-то кроме тебя может пользоваться повышенным вниманием. Говори же, что ты узнал.
Гарбуз пригладил ладонью кудряшки над висками.
– В общем, ты был прав, – сказал он. И это признание далось ему с трудом. Оно разрушало остатки заграждений, которые он выстроил между собой, великим, и действительностью. – Они бессовестные сволочи.
– Очень приятно, – сказал профессор. – Я имел честь сообщить тебе об этом уже давно. Потому я сижу в бараке, а ты наверху.
– Если бы я не остался наверху, кто бы вам помог? – спросил Гарбуз.
– Он умеет обернуть в свою пользу любую ситуацию, – сказал профессор Коре.
– А вот впутывать женщин и детей в наши дела не следует, – обиделся Гарбуз. Даже покраснел от обиды. – Я же делал все, что мог, и даже больше для того, чтобы спасти людей. И прости, пожалуйста, но я рискую своей жизнью.
– Боюсь, что остальные ею уже рискнули, – ответил профессор. – Только ты шел на все сознательно, а они оказались твоими жертвами, ничего, кстати, не подозревавшими.
– Ты что, имеешь в запасе вечность? – спросил Гарбуз.
– Я не имею в запасе ничего. Что же ты узнал?
– Мои худшие подозрения оправдались, – сказал Гарбуз и шмыгнул носом, совсем как обиженный мальчик. – Этот мерзавец генерал Лей фактически захватил власть в стране. Но оппозиция ему велика, в том числе и внутри армии. Я уже стараюсь наладить с ней связи. И надеюсь, что мы сможем его сковырнуть.
– Да, Витя, это не твои игры! Какой из тебя, к черту, политик?
– По крайней мере, три года я находился в элите этого государства. И у меня неплохо получалось.
– Забудь, Витя, забудь об этом! – пытался урезонить его Калнин. – Ты был силен, пока за твоей спиной стоял сильный президент.
– Но в стране сохранились здоровые силы, которые не допустят этой авантюры с нападением на Землю.
– Я не знаю, где сейчас таятся твои силы, вернее всего, в столице или даже в столичной тюрьме. Но погляди вон туда, вниз, ты видишь, сколько здесь войск? Это что, соревнования по футболу?
– Ну, мы можем допустить, – голос Гарбуза дрогнул, – что они принимают особые меры по охране лагеря…
– Ты в это сам не веришь.
Гарбуз присел на поваленное дерево. И когда профессор спросил его, узнал ли он что-нибудь о вирусе, Гарбуз ответил не сразу.
– Вирус есть, – произнес он наконец. – Передается он лишь в активном периоде. То есть когда человек уже заболел. В инкубационном периоде он безопасен. Инкубационный период – сутки или менее, в зависимости от индивидуальных особенностей… Болезнь убивает человека за двое суток. Симптомы…
– Погоди. О симптомах мы еще поговорим, – сказал профессор. – Куда важнее сейчас понять, как можно первоначально заразить человека.
– Гофману сделали укол.
– Вот это и требовалось доказать! – Можно было подумать, что Эдуард Оскарович обрадовался такому решению. – Значит, они вводят раствор с вирусом в кровь, и ты становишься заразен для окружающих…
– Как только кончается инкубационный период. То есть через сутки.
– А я-то думал! – Профессор ударил кулаком по стволу сосны. – Я голову ломал – почему, когда инженер возвращался из административного корпуса, где ему наверняка ввели культуру вируса, медик шел рядом с ним совершенно спокойно… и солдаты остались в лагере.
– Ты думаешь, они уже начали? – удивился Гарбуз. – Не может быть! Мне дали слово, что вся эта операция назначена на завтра. Сам генерал Лей дал мне слово.
– Не может быть! Сам лично дал! И что же он сказал? – Калнин издевался над коллегой.
– Он обещал собрать Государственный совет и пригласить на него меня. В Государственном совете у меня есть союзники. Настоящие союзники, мы там дадим бой военным! И никаких вирусов…
– Поздно, – сказал Калнин. – Пойми же, что поздно.
– Но ведь переброску людей на Землю должен буду проводить я. Как же они, скажи на милость, надеются обойтись без меня?
– А они думают, что ты сделаешь все, что нужно.
– А давай не будем пререкаться… хотя бы сейчас! – взмолился Гарбуз, и Кора подумала, что он прав. – Что ты предлагаешь мне делать?
– Сломать переходную машину, – сказал профессор.
– Не будь наивным. Во-первых, я там не один. Их техники и специалисты разбираются в машине лучше меня.
– Но ты должен что-то сделать! – настаивал Калнин.
– А что представляет собой ваша машина? – спросила Кора.
– Сейчас не время проводить экскурсии.
– Я о другом, – сказала Кора. – Можете ли вы отправить в наш мир не только человека?
– А что же еще?.. Господи, как жарко здесь!
В лесу вовсе не было жарко. Утро не кончилось, с гор тянуло свежим ветром.
– Боюсь, что Кора вовсе не та, за кого себя выдает, – сказал профессор.
– А за кого я себя выдаю? – спросила Кора.
– За наивную отдыхающую студентку, – сказал Гарбуз. – По крайней мере, так считает генерал Грай.
Кора подняла руку, останавливая готового к монологу Калнина.
– К вашему сведению, – сказала она, – я и есть ненавидимый вами сотрудник безопасности. Я, правда, еще не штатный сотрудник. Наверное, потому ваши хозяева решили, что я глупая курочка.
– Этим должно было кончится, – убитым голосом произнес Гарбуз.