– Так! Артисты! – оживился Виктор. – Слушаем песню и инсценируем каждое слово. Все по тексту, ничего сложного. Вживаемся в роль. Вы – влюбленная пара. Включаем весь артистизм. Чем больше чувств, тем меньше дублей. Стараемся! На носу Новый год, а у нас еще стол не накрыт.
– И клип не готов, – напомнила Алька.
– Да, еще и клип, черт бы его побрал, – согласился Виктор. – Аля, включай фонограмму.
Обещание новой норковой шапки быстро настроило «Глухаря» на рабочую волну, он встряхнул покрашенными перьями и гордо уставился вдаль. Вероятно, себе он виделся орлом.
Шура тоже была настроена отработать по-быстрому, чтобы уже забыть этот клип, как самую позорную страницу в своей жизни, навсегда. Она распушила белые крылышки, встряхнула головой и принялась смотреть на «Глухаря» страстным взором. Это было нетрудно, когда он глядел вдаль.
В это время Алька включила фонограмму, и Шура впервые услышала то, подо что ей надо было работать.
Глава 3
Гениальность шедевра Шура не бралась оценивать, она, например, и Баха не всегда понимала (кто их понимает, этих гениев?), но вот то, что ей надо было инсценировать, ее, прямо сказать, сильно обескуражило. В сюжете творения говорилось о том, что некая Сорока, она же воровка, порхала по деревьям (порхала, а Шура едва держалась на своей ветке!). Ладно, порхать она будет, потрясет крыльями, да и ладно. Но вот дальше… Глухарь, конечно, был полицейским. Это, надо думать, Гарик уже вынес из известного фильма. Так вот Глухарь должен был порхать следом… Хи-хи, как же он, несчастный, будет это делать? Потом он должен будет поймать Сороку, прижать ее к себе, и между ними тут же должна произойти любовь. Вот прижиматься к толстому Глухарю, которого она же лично только что покрасила, Шуре совсем не хотелось. Ну а дальше и вовсе шли какие-то кошмарные интимности. Глухарь должен был в порыве страсти ухватить Сороку за грудь и обнаружить, что сердце у этой воровки золотое! Как это, позвольте, ухватить за грудь? И потом… Какая может быть грудь у сороки? Она хоть и воровка, пусть даже с золотым сердцем, но все же птица! Блин, этот Гарик-идиот наверняка переел конфет «Птичье молоко»!
Песню слушали в гробовом молчании. Но, судя по тому, как похотливо улыбался «Глухарь», талант Гарика этот тетерев сумел оценить.
– Простите, а нельзя ли уточнить, где у птицы грудь находится? – прищурила от гнева глаза Шура. – Желательно на анатомическом атласе показать.
– Шура! – взвилась Алька и уцепилась за собственный бюст. – Вот где! Как у всех! По сути, сорока – та же женщина, неужели не ясно? Ты ведь только что прослушала… композицию! Там ясно сказано…
– Тогда уточните специально для Глухаря, чем он будет Сороку за грудь хватать, – стояла на своем Шура. – Я смотрю, он уже руки потирает, а у него, между прочим, крылья прицеплены. Вот пусть ими старается. Если грудь у сороки еще как-то можно определить, то уж руки у глухаря… Их точно нет, я знаю.
Гарик был крайне недоволен. Он полагал, что после озвучивания его шедевра клип снимется за три секунды, ибо инсценировать такое духовное сокровище любой посчитает высокой честью. А здесь какие-то ненужные уточнения.
– Шура, – точно петушок, закатил Гарик глазки. – Вы понимаете, что здесь тонкая грань перехода от птицы к человеку? Тут вообще никто не должен угадать, где начинается птица, а где человек. Вы сами-то подумайте, как он вас будет крыльями хватать? Он и руками-то не может, они у него как крюки!
– Нет, ну, руками-то я… – начал было «Глухарь», но его никто не слушал.
Сейчас не слушали и Гарика, потому что возле съемочного пейзажа, то есть возле елки, появилась неизвестная пара: крепкий высокий строгий мужчина и миловидная смешливая девушка.
– Здравствуйте, – неторопливо проговорил мужчина, окидывая всех тяжелым взглядом. – Чем обязан?
Все почему-то сразу засуетились, заулыбались с фальшивой радостью, заговорили, и только одна Шура не понимала, в чем дело.
Мужчина подошел к елке, на которой она сидела, и хмыкнул:
– А вы и в самом деле любительница приключений. Вас с тополя снимаешь, вы на елку лезете. И что у вас за мания по деревьям на каблуках скакать?
Теперь Шура его узнала. Это был тот самый эмчеэсник, который спустил ее с тополя. Интересно, а ему что здесь надо? Следит он за Шурой, что ли?
– А вы здесь что делаете? – справедливо возмутилась она и крикнула Гарику: – Гарик! Вы же обещали, что на съемках не будет посторонних!
На нее как-то странно посмотрели, а Алька, так та прямо точно гусеница извивалась, хотела что-то сказать.
– Вообще-то я… эээ… как бы хозяин этой дачи, – почесал нос эмчеэсник.
Шура посмотрела на Альку. А как же «дача Гарика»?
– Вы – папа Гарика? – вдруг осипшим голосом спросила Шура.
Мужчине такой вопрос явно не понравился.
– Пока я еще ничей не папа, – строго ответил он.
– Шура! – весело крикнула Алька. – Это ж Семен! Родной брат Гарика! Старший! Ты не узнала, что ли?
У Шуры от обиды слезы в глазах закипели. Откуда она могла узнать какого-то Семена, если в глаза его не видела! И даже не слышала о нем ни разу!
– А вам Гарик не сказал, что я тут не приключения себе ищу, а… снимаюсь в клипе? – гордо дернула она головой, хотя прекрасно понимала, что выглядит сейчас довольно потешно: сидит такая барышня на елке, в шубе, сзади крылья болтаются, снизу две тоненькие ножки висят… и да, в каблуках!
– Я уже давно говорил этому Гарику, что все его клипы – полная ересь! – недобро посмотрел на Гарика брат. – Парень работать не хочет, вот и мается дурью!
Шура не знала, как себя вести, но положение спасла спутница Семена. Услышав про клип, она вдруг весело запрыгала, захлопала в ладоши и немедленно прицепилась к Гарику и Виктору с просьбой, чтобы ей отдали главную роль.
– Но… я уже тут играю… – возмутилась Шура. – Роль Сороки. Главную, между прочим.
Девушка только махнула рукой:
– Ой, ну как вы играете? Какая из вас Сорока? Сорока… это же… Это же полет! Грация!
И девушка принялась бегать по поляне, размахивать руками, будто ветряная мельница, при этом почему-то чирикая. Шура хотела ей напомнить, что воробьев в клипе нет, но ее никто не слушал. На Шуру как-то вообще перестали обращать внимание. Сейчас все крутились возле девушки Семена: Алька приседала перед ней со своей кинокамерой, заскакивая со всех сторон, Виктор тихонько хлопал в ладоши и блаженно улыбался, а Гарик то и дело показывал брату большой палец. Брат был не в восторге. А еще не в восторге был «Глухарь». Он понимал, что ввиду изменившейся ситуации надо слезать с дерева, но сделать это самостоятельно не мог.
Шура тоже не могла слезть. Она ждала, когда кто-нибудь наконец вспомнит про артистов первого состава и принесет им стремянку. Но о стремянке первый заголосил «Глухарь»:
– Лестницу мне! Полцарства за стремянку!
Алька, зараза такая, притащила ему стремянку, чтобы не кричал белым медведем. Ну и… «Глухарь» не стал нарушать традиции – стремянка пала под его весом.
– А я как же? – задрожали губы у Шуры.
Алька поступила совсем паршиво, она просто отмахнулась:
– Посиди, не до тебя, в самом деле!
То есть утром Шура была нужна, а сейчас… И это в самый Новый год!
Шура решила, что сейчас спрыгнет сама и… и уйдет домой. Ничего, деньги у нее есть, выйдет на дорогу, сейчас праздник, машин много, кто-нибудь добросит до города. Просидеть здесь весь Новый год – хуже праздника себе и вообразить нельзя!
Шура посмотрела вниз, потом зажмурилась и… прыгнула. Но не долетела. Шуба зацепилась подолом за сук, и артистка теперь висела на елке, как огромная новогодняя игрушка.
– Во! Гарик! Смотри – кадр! – развеселился Виктор. – Снимай, Алька, потом смонтируем чего-нибудь.
Самое обидное, что Алька и в самом деле стала снимать!
Шура барахталась в собственной шубе, как муха в паутине, но выбраться не могла. Девушка Семена хохотала так, что сложилась пополам. Парням хохотать было некогда, они учили Альку, с какой стороны лучше поймать кадр, а вот «Глухарь» гоготал как гусь-переросток!
Шура уже не скрывала слез. Она вынула руки из рукавов и… упала прямо в руки эмчеэсника Семена.
– Прекратите ржать! – строго рявкнул он молодежи и тут же нарычал на Шуру: – Ну и кто у нас тут не ищет себе приключений на…
– Да пошли вы все! – вывернулась из его рук Шура и быстро пошла к воротам.
Никто ее не окликнул, никто не догонял. Она шла по дороге в одном свитере, в короткой юбке и сапогах на каблуках. А по спине хлопали дурацкие крылья. Но Шура ничего не замечала. Даже холод она почувствовала не сразу – так жгли ее слезы.
Ей казалось, что она прошла километров двадцать, потому что холод все же победил теплый свитер, а уж под коротенькую юбчонку и вовсе забрался довольно легко, даже теплые коготки не спасали. Шура укуталась в крылья, они грели, и пониже натянула свитер. Она упрямо шла вперед, о том, чтобы вернуться, даже не думала. До ночи она должна успеть дойти до большой дороги, а там машин побольше, там-то уж…
– Товарищ Ангел, вас довезти?
Она и не заметила, как позади нее остановилась большая машина.
Шура только кивнула и повернулась, чтобы посмотреть на спасителя… Можно было и не смотреть, им оказался все тот же эмчеэсник… Ну хоть кто-то из этой шальной компании вспомнил о Шуре.
Девушка быстро влезла в теплую машину.
– В… в этот… в город… – едва проговорила она.
– Ответ неправильный, – спокойно развернул машину Семен обратно к даче. – Сейчас вам надо в тепло… Да и выпить чего-нибудь не мешало бы. Что ж вы сиганули-то?
– А что я, по-вашему, так и должна была сидеть на дереве? – пробурчала Шура.
– Я не про дерево… Что ж вы домой-то сиганули? Вам ведь братец, кажется, обещал Новый год на даче?
– Вообще-то мне ваш Гарик обещал три тысячи в день платить… за съемку в клипе… Долларов. А Новый год я и без них отмечу.
Семен поморщился:
– Что за кличка какая-то – Гарик? Его Игорем назвали, при чем тут Гарик? А по поводу денег, ну откуда у парня могут быть тысячи долларов, вы своей головой подумали?
– Да подумала я, – вздохнула Шура. – Только очень уж Алька, сестра, просила. Она там… с кинокамерой бегала.
– А, так это она снимала ваш сказочный полет, – усмехнулся Семен. – Хороша сестрица.
– Ну, у вас тоже, прямо скажем, братец еще тот заяц пушистый, – обиделась за Альку Шура.
Семен спорить не стал.
– Да уж, повезло нам с родственниками. А вы опять хотите сбежать? Я с этим молодняком один не справлюсь. Да к тому же Юлька им уже напрыгала какой-то клип, что-то сняли, все довольны, поэтому приступаем к подготовке новогоднего торжества.
– А Юлька – это кто? – не сразу сообразила Шура.
– Юлька – это… моя гостья, – чуть стушевался Семен.
– Понятно, а говорите, один не справитесь, – улыбнулась Шура совершенно открыто.
Они уже подъезжали к даче. Елки были все в инее, но особенной красотой выделялась огромная береза, вся в белой роскошной снежной шубе.
– Ох, какая у вас тут красота… – не выдержала Шурка. – Настоящая сказка.
Семен только улыбнулся.
А им уже открывали ворота, весело махали руками и всячески показывали, как же они невероятно соскучились без Семена и Шуры.
Пока Гарик-Игорь таскал с ребятами сумки из машины брата, на Семена со всего размаху прыгнула Юлька. Она была хороша: распущенные завитые пепельные волосы, яркая помада, белый огромный пушистый воротник… или это такая жилетка? А он – высокий, строгий… Какие красивые оба…
Шура невольно залюбовалась этой парой и легко облокотилась спиной о большую красавицу березу.
Наверное, на ней было слишком много инея. Во всяком случае, Шура совсем не виновата в том, что огромная глыба снега рухнула прямо на головы двух влюбленных. Просто они стояли под деревом…
Пара на некоторое время оцепенела, Семен пришел в себя первым. Он усмехнулся и стал отряхивать свою подругу. Откуда-то прибежал Гарик и с криком «Даешь снежную бабу!» опустил на Юлю целую шапку снега. Опять же прямо на голову. Девушка уже фыркала, как буденовская лошадь, но Гарик не отступал:
– С Но! Вым! Го! Дом! – весело орал он и сыпал снег на Юльку.
Алька, Виктор и «Глухарь» решили, что надо тоже проявить дань уважения, и опустили на голову бедной девушки свою порцию сугроба.
– Идиоты… Сколько можно? – тихо пищала несчастная жертва.
Но Гарик услышал ее стоны и кинулся успокаивать. Он на секунду прижал девушку к себе и быстро, но сильно погладил ее по голове:
– Не плачь, Юленька, это новогодний душ.
Девушка с силой оттолкнула парня. Но разгневанная Алька не дремала, она немедля преподнесла Юле новую порцию снега. А чтобы не липла к Гарику, если что!
– Гады!!! Уроды! – уже вопила в голос несчастная красавица, размазывая по щекам тушь и помаду. – Семен! Убери их к чертям собачьим!
Такой неприличный крик от прелестной барышни резал уши, но результат последовал: Гарик, Алька и «Глухарь» быстро ретировались. Только растерянная Шура так и осталась под березой.
– Это все ты, да? – накинулась на нее Юлька. – Я понимаю, что Игорь меня терпеть не может, он мне мстит, а ты-то? А! Поняла! Ты мне мстишь за то, что я главную роль в клипе сыграла? Да если б не я, ты б до сих пор сидела на елке, как белая ворона, в своих крыльях! Неудачница! Семен! Где у вас ванная?!
– Почему как ворона? Я ж Сороку играла, – тихо пробормотала Шура.
Сейчас Юлька не казалась уже такой красавицей, даже дорогая тушь не выдержала снежного натиска и потекла. Под глазами появились черные круги, как у енота, а губная помада вышла далеко за пределы губ. Некогда пышные волосы пригладил Гарик, и теперь у Юльки прически не осталось совсем, пряди прилипли к щекам, а лицо стало вдруг длинным и большим, как кабачок.
– Юля, да это ж не я, – пыталась объясниться Шура.
Но девушка ее уже не слушала. Самое обидное, что и Семен посмотрел на Шуру как-то странно, с осуждением, и только мотнул головой. А ведь каких-то пятнадцать минут назад они ехали в машине вдвоем, звучала музыка, было тепло и уютно. И говорили запросто, без всяких там осуждающих взглядов. Шура даже подумала, что это нормальный, обычный парень, который может все понять…
Ну и что было делать? Снова топать домой, в город? Да что ж за Новый год-то такой?!
Шура медленно побрела в дом. Она точно решила, сейчас придет и сразу же вызовет такси. Домой! Хватит приключений!
Дом, куда она вошла, оказался роскошным. Может, для кого-то это была обычная дача, но Шура таких еще не видела. Несколько этажей, красивые витые лестницы, громадные ковры с длинным ухоженным ворсом, старинная мебель. Нет, мебель, конечно, новая, но стиль под старину. В зале, где собирались отмечать праздник, красовалась большая елка, и аромат от нее распространялся по всему дому. Что особенно понравилось, на елке не было стильных украшений. Сейчас пошла мода наряжать елочки шарами одного или двух видов, а из прочих украшений разрешались только банты. Здесь же все было по-другому. Скорее всего, хозяева в городских домах украшали елку на новый манер, а вот на дачу свезли все старые елочные игрушки. От этого становилось как-то тепло, и казалось, что вот-вот из ближайшей двери выйдет седой дедушка в очках и начнет рассказывать сказки.
Но дедушка не вышел, зато подбежала Алька и дернула Шуру за руку:
– Шур, пойдем на кухню, ты мне поможешь огурцы нарезать, у тебя красиво получается.
Ну да, ей нравилось украшать блюда. Пришлось согласиться.
Кухня была тоже очень красиво обставлена. Все удобно, под рукой, в глубине массивных шкафов Шура заметила новейшие бытовые приборы, которым даже не знала применения.
– Шур, а ты видела, какой у Гарика брат? – не особенно разглядывала кухню Алька.
– Видела. Между прочим, мне этот брат сказал, что Гарика Игорем зовут.
– Когда это он тебе успел сказать? – фыркнула сестрица. – Опять придумываешь? С чего бы он перед тобой распинался? Он, между прочим, серьезный дядька. Так что… не выдумывай… Вот этот огурчик еще порежь…
Шура пристально посмотрела на Альку:
– Аль, ты в самом деле не видела, что он меня только что привез?
– Откуда? – выпучила глаза заботливая сестра.
Шура даже нож бросила.
– Ты издеваешься, да? Ты что, не видела, как я спрыгнула с дерева и ушла домой?!
– Куда – домой? Сюда? В дом?
– Да нет же! В город! – совсем расстроилась Шура. – Я пешком ушла в город! Потому что… Ну ладно эти жеребцы, но как ты могла снимать меня, когда я висела на этом проклятом суку?!
Алька хихикнула:
– А что такого-то?! Шур, честно… Это было очень смешно! Ты так висишь и кру-у-утишься, висишь и кру-у-утишься! Как летучая мышь… Во! Точно! Надо сказать, чтоб Гарик придумал песню про летучую мышь, а видео у нас уже есть. Выложим в Инет, куча просмотров будет.
– Только попробуй выложи, – прошипела Шура. – Я потом с тобой такое видео сниму, что летучая мышь сказкой покажется!
– Хорошо, не буду выкладывать, чего ты? Вот еще помидорчики порежь…
Алька очень быстро согласилась. Это означало только одно: видео она обязательно выложит. И шеф тогда точно решит, что Шура повесилась из-за неразделенной любви. Прямо на шубе. Нет, этого никак нельзя допустить. Надо свистнуть камеру и засветить кадры, где Шура парит под елкой. Вот незадача, а ведь так хотелось быстренько вызвать такси и уехать домой, теперь же сначала придется найти чертову камеру! Ну как жить? Никому нельзя верить!
На часах была половина третьего, и Гарик озвучил программу на день. Сейчас, то есть в три часа, предполагался легкий обед. Конечно, дамы обязаны быть в красивых платьях номер один. После обеда планировались игры во дворе – для этого специально приглашен массовик, который их проведет. Дамы должны быть одеты в спортивную одежду, то есть наряд номер два. Потом намечено катание на тройках. Это Семен побеспокоился и вызвал две тройки лошадей, чтобы устраивать на них гонки. После лошадей недолгий отдых, для этого выделялась комната на двух человек… Пары должны подбираться по личному желанию, а вот в десять часов наступит главное торжество – приедет отец, его друзья и даже какой-то известный эстрадный певец. Дамы должны быть в нарядных платьях номер три. Кстати, ведущий вечера тоже из известных шоуменов.