Мартен сгорал от нетерпения:
— Что произошло?
— Вчера вечером Фредди был в «Вулкане» — то, что он рассказывал вам сейчас по телефону, не имеет значения — и выиграл крупную сумму денег, — неторопливо излагал мсье Венс. — Я тоже был там, намереваясь его допросить. Мы поболтали… я хотел сказать — «дружески». Покидая «Вулкан», Фредди, должно быть, смекнул, что Анжо никогда не позволит ему уйти с набитыми карманами. Отключение тока в заведении весьма кстати замедлило его уход, и ему ничего не оставалось, как придумать какую-нибудь уловку… И что же, по-вашему, он придумал?.. Он нарочно забрал из раздевалки мои пальто и шляпу, оставив мне взамен свои… Это еще не все: его дружок Тридцатка, ужасный лицемер, поступил как предатель, напустив на меня громил, которым было поручено вернуть уплывающие деньги… Очень мило, не так ли?
Мартен в отчаянии обхватил свою голову руками:
— Это… это невозможно! Фредди никогда бы этого не сделал!
— Увы, Мартен, это так, несмотря на наши дружеские отношения! — Мсье Венс говорил со все более возрастающей горечью. — И трудно было обойтись со мной еще подлее!
— Да! — согласился Мартен.
Направляясь к двери, мсье Венс заметил:
— Итак, Мартен, я сообщил вам об этом для того, чтобы вы при случае повторили ему мои слова… Мы теперь с ним враги, я оставляю у себя его пальто.
XIII
Часы пробили полночь, и Катрин, закрыв книгу, собиралась уже потушить свет, как вдруг сердце у нее учащенно забилось, и она привстала, опершись на локоть.
Катрин отчетливо услышала звук открывшейся и закрывшейся двери.
На какое-то мгновение она замерла в неподвижности, протянув руку к ночнику, затем медленно выдвинула ящик ночного столика, достала оттуда миниатюрный браунинг и взвела курок.
На нижнем этаже кто-то ходил и — странная вещь! — теперь, когда она была уверена в том, что не ошиблась и ей предстоит столкнуться с реальной опасностью, страх улетучился.
Она опустила босые ноги на белую медвежью шкуру, служившую ковриком, сдерживая дыхание, надела домашние туфли, натянула на себя легкий халат с воланами, который делал ее удивительно похожей на ее третий портрет, что висел над кроватью (на нем она была изображена в летнем платье), и, осторожно ступая, направилась к двери…
Лестничная клетка была погружена в непроницаемую темноту.
Катрин, похожая на бело-сиреневый призрак, нащупала ногой первые ступеньки лестницы, словно купальщица, входящая в воду, затем начала бесшумно спускаться вниз, касаясь стены и сжимая в правой руке браунинг, а в левой — электрический фонарик.
Дверь в курительную медленно открылась, щелкнул выключатель.
— Руки вверх, — сказала Катрин, стоя на пороге. — Малейшее движение — и я стреляю!
Какой-то мужчина рылся в выдвижных ящиках. Он не спеша повернулся к ней.
— Батюшки, это вы?! — воскликнула она, смягчившись. — Как я сразу не догадалась? Профессиональный грабитель не наделал бы столько шума…
Мужчина улыбнулся, послушно подняв руки вверх, и сказал:
— Что до меня, то я вынужден заметить: сурок сурку рознь!
Катрин в свою очередь улыбнулась, но с легким оттенком презрения:
— Вы меня разочаровали, мсье Венс!.. Вы, которого все считают таким ловким!.. Я ведь могла пристрелить вас, как зайца!
Мсье Венс медленно опустил руки и сказал:
— Не думаю. Обернитесь.
Катрин повиновалась.
Внушительный мужчина с круглым, желтым, как лимон, лицом, весь одетый в черное, стоял у нее за спиной с пистолетом в руке, держа ее на прицеле.
Катрин ощутила страх. Уже задним числом. Но она не показала виду.
— Кто этот улыбчивый будда?
— Чу-Чи, мой приятель-китаец, — объяснил мсье Венс. — Он без ума от хорошеньких женщин. Тем не менее одного моего слова было бы достаточно, чтобы он застрелил вас без всяких угрызений совести.
Чу-Чи подтвердил эти слова. С его аккуратно завязанным галстуком, пухлым животиком и котелком на голове он был вылитый китайский болванчик и, точь-в-точь как китайский болванчик, Чу-Чи несколько раз покачал головой, улыбаясь до ушей, и сказал с сильным акцентом:
— Чу-Чи никогда углызенья!
Через десять минут Катрин и мсье Венс дружески беседовали у камина, мелкими глотками отпивая бренди.
— Вы довольны обыском? — поинтересовалась она, взглядом указывая на выдвинутый ящик.
— Вполне, — сказал мсье Венс.
— Нашли то, что искали?
— Нет… Но именно поэтому я доволен.
С минуту они помолчали, пристально вглядываясь друг в друга.
— Может быть, вам следовало нанести мне второй визит вежливости, а не строить из себя Раффлза? — спросила она.
— Может быть, — согласился мсье Венс. — Предположим, что мне хотелось узнать, не отдаете ли вы предпочтение пижамам перед ночными рубашками…
Катрин инстинктивно подтянула поясок на своем халате.
— Вы позволите спросить у вас, каков предмет ваших поисков?
Мсье Венс пригубил бренди и сказал:
— Да… так как я опасаюсь, что искал не там. Я не думаю, что ваш муж хранил колоды карт в банке или в каком-нибудь потайном сейфе?.. Но как получилось, что здесь нет ни одной?
Приподняв плечо — из-за чего обнажилось другое, — Катрин ответила:
— Будучи суеверным, как и большинство игроков, Жорж обычно торопился уничтожить те карты, которые принесли ему неудачу. И поскольку он проигрывал несколько недель подряд…
— Значит, в день смерти у него была только та колода, которой он играл свою последнюю партию?
Катрин встала и, в свою очередь, порылась на ломберном столе.
— Да… Иначе вы должны были бы обнаружить другие карты в этих ящиках. Это действительно так важно?
— Это по меньшей мере доказывает, что ваш муж был убит.
— Убит? — с недоверием в голосе воскликнула Катрин. — Но ведь он оставил письмо…
— Так точно. Письмо, к которому прилагался джокер фирмы «Дендорфф»… тогда как его гости и он сам пользовались в тот вечер картами «Гримо»!
— Признаться, я не понимаю…
Мсье Венс развил свою мысль:
— Мсье д’Ау, если принять версию самоубийства, вполне мог в самый последний момент допустить оплошность и спутать джокер… при условии, что у него были под рукой «дендорффские» карты. Но, исходя из ваших слов, это не так, и мои бесплодные поиски подтверждают справедливость сказанного вами… Вывод: был другой человек, приложивший этот «дендорффский» джокер к письму вашего супруга, тот, кто не только не пытался воспрепятствовать «самоубийству» мсье д’Ау, но, напротив, этому способствовал.
Катрин все еще отказывалась примириться с очевидностью.
— Допустим! — сказала она. — Но почему тогда убийца — если предположить, что убийца на самом деле существует, — допустил столь грубую ошибку? Почему нельзя было просто приложить к письму джокер фирмы «Гримо»?
Мсье Венс пожал плечами.
— Гости вашего мужа, если опираться на материалы следствия, оставили в этой комнате полнейший беспорядок: карты могли упасть за мебель, включая и джокеры «Гримо»… Убийце надо было действовать быстро, он любой ценой должен был удостоверить подлинность «признаний» мсье д’Ау… Я полагаю, что, как и большинство заядлых игроков, он имел карты при себе… «Дендорффские» карты… «Самоубийство» было так удачно сымитировано, что он решил, что может без всякого риска заменить один джокер другим… Во всяком случае, раз уж невозможно было найти джокеры «Гримо», ему ничего не оставалось, как воспользоваться этим шансом, несмотря на всю рискованность предпринятого шага…
Мсье Венс встал с места, в последний раз затянувшись почти полностью сгоревшей сигаретой.
Катрин наклонилась к мсье Венсу, следя за ним из-за прищуренных век.
— Вы пришли сюда только ради этих несуществующих карт? — спросила она.
Он покачал головой и ответил:
— Нет, я искал еще одну вещь… и ее исчезновение позволило бы мне узнать нечто более важное.
— Что же?
— Имя преступника, — сказал мсье Венс.
Мсье Венс широкими шагами подходил к свой машине, когда Чу-Чи, семенивший за ним следом, кашлянул.
— Чу-Чи находить этот молодой дам очень восхитительно! А вы, мисью?
Мсье Венс согласился:
— Увы, это так, Чу! «Восхитительна, но опасна», как сказал бы сам мсье Венс.
XIV
На другой день около четырех часов вечера у входа в кинотеатр Борис Ясинский рассеянно смотрел на фотографии, рекламирующие фильм «Убийца живет на 2-м этаже», когда какой-то прохожий коснулся его руки и спросил:
— Мсье Ясинский?.. Меня зовут Воробейчик, или более по-христиански — Венс. Я провожу неофициальное расследование обстоятельств смерти Жоржа д’Ау.
Ясинский бросил сигарету.
— Мне казалось, что д’Ау покончил жизнь самоубийством? — спросил он подозрительно.
Мсье Венс принял удрученный вид и сказал:
— Нет, он был убит… И один свидетель, заслуживающий доверия, уверяет, что видел, как вы проникли в дом д’Ау через окно первого этажа около двух часов ночи…
Это была беспардонная ложь, но цель оправдывает средства.
Ясинский покраснел.
— Неправда! — возмутился он. — Спросите у Анжо и Дезекса, я ушел с ними вместе, и мы расстались неподалеку от моего дома. Кстати говоря, у меня не было никаких причин желать смерти Жоржа!
— Вы полагаете?.. А находившиеся у него компрометирующие вас письма? Они исчезли.
— Уверяю вас… — начал Ясинский.
— Зайдем туда, — сказал мсье Венс и повел его к бару. — Мне надо задать вам кучу вопросов…
«Алиби отсутствует, — мысленно подытожил Венс, когда беседа окончилась. — Но, если не ошибаюсь, он слишком робок для того, чтобы быть тем человеком, который мне нужен!»
В тот же вечер, около десяти часов, Эктор Дезекс вылез из воды после того, как прозвучал финальный свисток в матче по ватерполо, проходившем в крытом бассейне, когда один из зрителей коснулся его руки и спросил:
— Мсье Дезекс?.. Меня зовут Воробейчик, или проще — Венс. Я провожу неофициальное расследование обстоятельств смерти Жоржа д’Ау…
Дезекс стянул с головы мокрую купальную шапочку.
— Я думал, что д’Ау покончил с собой? — спросил он подозрительно.
Мсье Венс принял понимающий вид.
— Нет, он был убит… И один свидетель, заслуживающий доверия, уверяет, что видел, как вы проникли в дом д’Ау через окно на первом этаже около двух часов ночи…
Мсье Венс повторялся, но ложь не подвержена износу.
Дезекс побледнел.
— Неправда! — возмутился он. — Спросите у Анжо и Ясинского, я ушел вместе с ними, и мы простились в сотне метров от моего дома. Кроме того, у меня не было никаких причин желать смерти д’Ау!
— Вы полагаете?.. Он публично оскорбил вас, к тому же вы были так влюблены в его жену — и до сих пор к ней неравнодушны, — что хотели, чтобы она принадлежала только вам.
— Уверяю вас… — начал Дезекс.
Подтолкнув его к раздевалке, мсье Венс сказал:
— Выйдем отсюда. Мне надо задать вам кучу вопросов.
«Алиби отсутствует, — мысленно подытожил Венс, когда беседа окончилась. — Но, если не ошибаюсь, он чересчур импульсивен для того, чтобы быть тем человеком, который мне нужен!»
XV
Мсье Венс в элегантном светло-сером костюме из двухцветной ткани, который он решил надеть по случаю первого апреля, с видом завсегдатая вошел в здание судебной полиции и сразу поднялся под самую крышу.
Желтоватая полоска света под дверью свидетельствовала о том, что Викер и на этот раз был занят работой, или «работенкой», как он выразился бы сам.
— Добрый день, Викер! Ну что? Каковы результаты анализа?..
Викер снял свои бифокальные очки. Затем достал из ящика стола письма и книгу, которые были ему оставлены, и сказал:
— Ну-с, вы попали в яблочко, мсье Венс!.. Писулька подлинная, а вот подпись поддельная… Смотрите сами!
Мсье Венс наклонился к столу. Викер деликатно пометил красным карандашом некоторые общие элементы, так что сомнений больше не оставалось. Четыре письма (прощальное и три других), послужившие исходным материалом для сопоставления, очевидно, были написаны одной и той же рукой, рукой покойного.
Сходство двух подписей казалось еще более разительным.
Мсье Венс изучил их на свет и произнес:
— Неплохая работа!
— Вы так думаете?.. О чьей работе вы говорите?
— О вашей.
Викер просиял и приступил к объяснениям:
— Подписи, принадлежащие одному и тому же человеку, всегда немного отличаются в деталях: помарки, неравномерность нажима, наклон или расстояние между буквами. Не существует двух абсолютно идентичных подписей! Следовательно…
В сильном возбуждении он снова взял письма и по очереди рассмотрел каждое из них:
— Вот эта, стоящая на письме, была скалькирована с той, что на книге, и с тем большей легкостью, что письмо написано на тонкой бумаге!
— Действительно, это меня поразило.
Викер, казалось, пребывал в отличнейшем расположении духа, словно это открытие было исключительно его заслугой:
— Понимаете, мсье Венс, подобные фальшивки я изготовлял еще в лицее, когда возникало желание повалять дурака.
— А ваши учителя попадались на удочку?
— Каждый раз!
— Должно быть, убийца учился в том же лицее, что и вы, — задумчиво сказал мсье Венс.
Викер, улыбаясь на манер факира, который объявил о конце света, а сам намерен наблюдать за ним с межпланетного балкона, вдруг обнаружил сомнения:
— Заметьте, я не очень понимаю, как можно было заставить покойного д’Ау написать подобное признание, если он этого не хотел!
— А кто вам сказал, что он этого не хотел? — возразил мсье Венс.
В одном из многочисленных коридоров старого здания он натолкнулся на Малеза, который покинул свой кабинет с отчетами в руке.
— Привет, Венс! — сердечно поздоровался последний. — По-прежнему в поисках информации?
Мсье Венс похлопал по карману своего пиджака, непривычно оттопыренному для нового костюма, и ответил:
— Нет, старина!.. Сегодня я ее продаю! У вас найдется минут десять?
— Пять, — сказал Малез. — Идемте сюда.
Через четверть часа он резко поднялся, оттолкнув стул, и сказал, упершись ладонями в папку:
— Вы меня убедили, дружище! Бегу к следователю.
— Главное, пусть не проводит никаких арестов! — посоветовал мсье Венс. — Иначе он загубит все дело… — Он бросил сигарету на пол и задумчиво раздавил ее каблуком. — Еще она вещь усугубила мои подозрения! Более бледный цвет первых слов письма вкупе с тем обстоятельством, что авторучка и чернильный пузырек были пусты, когда я осматривал их прошлой ночью…
— Вот что вы искали, помимо колоды карт фирмы «Дендорфф»… Чернила?..
— Да, в глубине души надеясь, что не отыщу их…
Взявшись за дверную ручку, Малез сказал:
— Признаться, я не понимаю…
— Ну как же! Все ясно! — произнес мсье Венс, — Жорж д’Ау начал писать прощальное письмо своей авторучкой, но он так бы его и не закончил из-за отсутствия чернил, если бы кто-то не одолжил ему свое перо, и этот «кто-то» одолжил ему также, уже post mortem[3], «дендорффский» джокер…
В коридоре Малез энергично потер ладони:
— Дьявольское невезение для преступника состоит в том, что Эктор Дезекс тайком утащил оба джокера «Гримо»!.. Интересно, впрочем, что он собирался с ними делать? Поместить в рамку?
Мсье Венс подумал о неблагодарной миссии присяжных, которым придется с позиций рассудка выносить приговор людям, находящимся во власти страстей.
— Он категорически утверждает, что хотел получше их изучить и попытаться обнаружить какой-нибудь след или знак, доказывающий, что в игре сжульничал д’Ау.
— Стало быть, и вы тоже полагаете, что смухлевал именно д’Ау?
— Ни в коем случае! Я знаю, что он был способен на многое, но только не на это! Спешу добавить, что я не подозреваю и Дезекса.
— Тогда кого же?
— Смухлевал кто-то другой, — медленно сказал мсье Венс. — Тот, кто передергивает всегда…
— Ясинский? Анжо? Доло?.. Им не было в этом никакой нужды, поскольку они не были втянуты в это дело!
— Внешне нет! — согласился мсьё Венс. — Именно это и осложняет разгадку.
Малез глубоко задумался и не сразу сообразил, что мсье Венс уже давно закончил разговор.
— Эй! Что вы собираетесь предпринять? — торопливо спросил он, словно дело происходило на перроне, когда каждое слово на вес золота.
Мсье Венс остановился на последней ступеньке лестницы.
— Первое: найти колоду карт «Дендорффа», в которой не хватает джокера. Второе: найти авторучку, которой воспользовался покойный д’Ау, после того как кончились чернила в его собственной… Впрочем, я знаю, где можно отыскать и то, и другое.
— Да? Где же?.. — простодушно полюбопытствовал Малез.
— В кармане у преступника, — ответил мсье Венс,
XVI
Два человека играли в белот за мраморным столом, покрытым узким суконным ковриком.
Кроме них в кафе никого не было, и изнутри можно было прочитать его название на треснувшем стекле витрины, выведенное белыми эмалированными буквами: «адасоП aЛ».
— …и последняя десятка! — торжествующе сказал один из них, собирая последнюю взятку.
Партнер — толстый человек без пиджака, в зеленых подтяжках, с редкими волосами, тщательно приглаженными на лысеющем черепе, — бросил на него подозрительный взгляд.
— Минутку! Ты уверен, что твоими картами никогда раньше не играли?
Тот пожал плечами и ответил:
— Совсем новенькие «дендорффы», гляди сам!.. И заметь — с джокером!
— Я заметил. А куда же девался другой, запасной?