«Не знаю никакого класса „ад“…»
И запнулся. Стало очень тихо. Клавейн знал, и знал очень хорошо.
Теперь, получив доступ к информации, он понял: до него все время доходили слухи об этом оружии. Он слышал о нем с тех пор, как жил среди Объединившихся. Их злейшие враги тоже рассказывал невероятные истории о тайниках Конджойнеров, где хранилось оружие фантастической мощности — настолько разрушительное и жестокое, что оно вряд ли когда-нибудь подвергалось испытаниям. Само собой, его еще никогда не использовали в сражениях. Вероятно, оно было создано очень давно, на заре истории Объединившихся. Слухи обрастали различными подробностями, но в одном сходились: всего в тайниках хранилось сорок орудий, и ни одно не было копией другого.
Клавейн никогда не воспринимал подобные слухи всерьез. Он считал их работой агентов-антиразведчиков Материнского Гнезда, которые хотели посеять панику во вражеском стане. Но чтобы такое оружие существовало в реальности? Клавейн достаточно долго находился среди Объединившихся, и за это время ни в одном официальном источнике не проскочило даже намека на существование чего-то подобного. Галиана тоже никогда не упоминала об этих орудиях. Но если они созданы так давно — еще в эпоху марсианских поселений… Или она знала об их существовании, или такого оружия просто не существовало.
Однако оно существовало.
Клавейн просматривал свои новые «воспоминания» с мрачной зачарованностью. Он всегда подозревал, что у Объединившихся Материнского Гнезда есть секреты друг от друга. Но сколько можно было скрывать столь важную информацию?! Ему казалось, что он только что обнаружил огромную потайную комнату в доме, в котором прожил почти всю свою жизнь, и не мог избавиться от чувства, что его предали. И растерянности.
Сорок орудий, прямо как в старых сказках. Каждое было прототипом, в каждом невероятно утонченным и омерзительным способом использовались новые принципы физики, которые могли стать величайшими в истории открытиями. Конечно, Галиана знала об этом оружии. Она сама санкционировала его изготовление: начались гонения на Объединившихся. В то время противник превосходил Конджойнеров скорее численностью, чем уровнем технических знаний. С сорока новыми орудиями Галиана могла стереть врагов с лица Вселенной, но в последний момент отказалась от этого намерения. Лучше стать жертвой геноцида, чем развязать геноцид самому.
Но это было только начало. Потом настало время грубых промахов противника, счастливых случайностей и непредвиденных обстоятельств. Люди Галианы оказывались на краю гибели, но не были вычеркнуты из истории.
Клавейн узнал, что орудия решили сохранить, поместив в другой звездной системе, внутри укрепленного астероида. В его сознании возникли мрачные образы: замурованные хранилища, кибернетические сторожевые псы, трапы с перилами и пропасти. Галиана боялась своего адского изобретения не меньше, чем врагов. Тем не менее, она не уничтожила орудия — она лишь сделала все возможное, чтобы не допустить их немедленного использования. Все данные о производстве были стерты — это исключало дальнейшие попытки создания дубликатов. На случай крайней необходимости — например, новой волны преследований — орудия поддерживались в состоянии боеготовности, но тайник находился слишком далеко. Полет к этой системе занял бы несколько лет, и ровно столько должно было продолжаться затишье между боями. Применение орудий класса «ад» требовало ясности сознания, и длительное космическое путешествие был неплохим средством остудить слишком горячие головы.
Но орудия украли, вскрыв тайник. Когда на астероид прибыла следственная группа Объединившихся, похитителей и след простыл. Кем бы они ни были, им хватило ума прорвать оборону, не используя сами орудия — это выдало бы их с головой.
Клавейн узнал, что попытки найти пропажу предпринимались неоднократно, но ни одна не увенчалась успехом. Если существование оружия было тщательно засекречено, то историю с его похищением окружили еще более глубоким молчанием. Об этом знали лишь некоторые из старших Объединившихся. Последующие десятилетия проходили в постоянном напряжении: орудия могли разнести любую планету, как кусок стекла. Оставалось лишь надеяться на то, что похитители не догадывались, насколько мощное оружие попало к ним в руки.
Десятилетия сложились в столетие, затем наступил новый век. За это время населенный космос не раз сотрясали катастрофы и кризисы, но орудия так и не заявили о своем существовании. Кое-кто из Объединившихся, посвященных в тайну, начал утверждать, что о пропаже можно забыть: скорее всего, похитители оставили добычу в космосе или сбросили в недра какой-нибудь звезды.
Но орудия не пропали.
Незадолго до возвращения Клавейна из Глубокого космоса в секторе Дельты Павлина — звезды класса Солнца, которая находилась на расстоянии пятнадцати световых лет от Материнского Гнезда, неожиданно появились признаки странной активности. Это было нейтринное излучение — правда, очень слабое. Возможно, первые вспышки вообще не удалось зарегистрировать. Но последующие сигналы не оставляли места для сомнений. Несколько орудий были активированы.
Система Дельты Павлина находилась в стороне от главных торговых маршрутов. Из ее планет была колонизирована только одна — Ресургем. Поселение было основано археологической экспедицией, которую возглавлял Дэн Силвест, сын ученого-кибернетика Кэлвина Силвеста, отпрыска одного из богатейших Демархистских кланов. Археологи собирали информацию о расе птицеподобных существ, населявших планету миллионы лет назад. Постепенно колония прекратила официальные отношения с Йеллоустоуном. Как выяснилось позже, колонисты перестали быть просто учеными-исследователями. Власть на планете несколько раз менялась: политика терраформирования и расширения поселений не могла не привести к конфликтам. Террористические акты и вооруженные столкновения происходили почти постоянно, но Объединившиеся были абсолютно уверены, что на планете нет орудий из тайника. Тщательное изучение транспортной документации Йеллоустоуна показало: среди кораблей, отправлявшихся на Ресургем, числился субсветовик «Ностальгия по Бесконечности». Судно прибыло в систему Дельты Павлина, и приблизительно в то же самое время были зарегистрированы признаки активации орудий. Информация по звездолету оказалась весьма скудной. Однако в списках иммиграционной службы Ржавого Обода Клавейн обнаружил некую Илию Вольеву, которая непосредственно перед отлетом «Ностальгии» искала новых людей для своего экипажа. Возможно, это было ее настоящее имя, а может быть, и нет — в неразберихе, которая царила после Эпидемии, человек мог получить идентификационные документы на любую подходящую личность. Но фамилия Вольевой всплыла еще раз. С Ресургема на Йеллоустоун редко приходили сообщения. Одно из них, паническое и обрывочное, упоминало о корабле Вольевой, который терроризировал колонию с требованием выдать главу первого правительства Ресургема. Правда, непонятно, зачем Вольевой и ее команде понадобился Дэн Силвест.
Это не означало, что орудия находились у Вольевой. Но Скейд, похоже, не ошиблась: эта женщина возглавляла список подозреваемых. Ее корабль был достаточно велик, чтобы разместить на нем оружие. Она весьма жестоко действовала против колонии, а главное — появилась на сцене как раз в тот момент, когда смертоносные орудия вышли из вековой спячки. Невозможно представить, чего Вольева хотела добиться с их помощью. Но она, несомненно, имела к этому делу самое непосредственное отношение.
Она была вором, которого искали Объединившиеся.
Гребень Скейд пульсировал переливами нефрита и бронзы. Новые воспоминания поступали и поступали в сознание Клавейна. Видеофрагменты, фотоизображения… Клавейн уже успел представить себе коротко стриженую, круглолицую бой-бабу, хотя облик Вольевой абсолютно не соответствовал его ожиданиям. В комнате подозреваемых Илиа Вольева оказалась бы последней, к кому бы он повернулся.
Скейд улыбнулась ему. Ей удалось полностью завладеть его вниманием.
(Теперь ты понимаешь, почему нам нужна твоя помощь. Местонахождение и состояние оставшихся тридцати девяти орудий…)
«Тридцать девять, Скейд? Я думал, их сорок».
(Разве я не упомянула, что последнее, сороковое было уничтожено?)
«По-моему, ты упустила этот момент».
(Полной уверенности нет. Орудия выходили из состояния спячки и снова в нее погружались, как живые организмы. Одно из них так и не обнаружили с 2565 года по местному летоисчислению Ресургема. Мы предполагаем, что оно потеряно, а может быть, уничтожено. Шесть из оставшихся тридцати девяти отделились от основной группы. Мы все еще получаем от них слабые сигналы, но они намного ближе к нейтронной звезде на краю системы. Другие тридцать три находятся в пределах одной астрономической единицы от Дельты Павлина, в точке Лагранжа системы Ресургем — Дельта Павлина. Скорее всего, все они в корабле Триумвира.)
Клавейн поднял голову.
«Постой. В каком году ты засекла первые сигналы? В 2565-м»?
(По летоисчислению Ресургема.)
«И продолжала получать примерно до… 2580 года? Это было тридцать три года назад, Скейд. Какого дьявола до сих пор никто ничего не делал?»
(Идет война, Клавейн. Сомневаюсь, что у нас была возможность организовать обширную, логически сложную операцию, чтобы их обнаружить.)
«До настоящего момента».
Скейд ответила еле заметным утвердительным кивком.
(Сейчас перевес на нашей стороне. В конце концов, мы можем позволить себе отозвать кое-какие ресурсы. Только не строй иллюзий, Клавейн. Поиск орудий будет нелегким делом. Мы намерены вернуть похищенное, но уже сейчас столкнулись с огромными трудностями. У Вольевой есть собственное оружие. Очевидно, именно его она применила на Ресургеме. Но нам надо вернуть орудия любой ценой).
«Любой? Ты имеешь в виду ценой жизни?»
(На войне потери тебя не останавливали, Клавейн. Поэтому мы хотим, чтобы ты координировал эту операцию. Пересмотри воспоминания, если сомневаешься. Если не считаешь себя подходящим кандидатом.)
Обрывки образов без предупреждения ворвались в сознание, уводя назад к предыдущим кампаниям и акциям. Фильмы о войне, подумал Клавейн. Совсем как старые двухмерные монохромные видеозаписи, которые он изучал, будучи одним из Сторонников Чистоты Нервной Системы. Клавейн надеялся обнаружить какие-то приемы, которые можно применять против реального врага, но обычно от этих сеансов не было никакого толку. Однако сейчас «фильм» прокручивался с огромной скоростью, и главную роль в нем играл сам Клавейн. По большей части в эпизодах сохранялась историческая точность, и из-за этого казалось, что он являлся центральным участником всех событий. Освобождение от захватчиков садов Гильгамеш Айсиса, когда Клавейн лишился кисти руки из-за взрыва серы и потерял год, пока не восстановился полностью. А вот похищение мозга ученого-Демархиста, спрятанного фракцией ренегатов-Миксмастеров в районе Глаза Марко. Напарница Клавейна, женщина-Конджойнер, подверглась хирургической модификации и могла хранить мозг живым в своей матке, так что Клавейну пришлось произвести простую операцию, обратную кесареву сечению. Тело ученого они оставили на виду, чтобы захватчики могли его обнаружить. Потом Объединившиеся клонировали профессора и пересадили похищенный мозг в новое тело.
Вот Клавейн возвращает двигатель Конджойнеров, украденный диссидентами-Скайджеками, которые разбили лагерь в одном из внешних «узлов» Блоатера — аграрной колонии, огромного человеческого муравейника. Освобождение планеты Трюкачей от спекулянтов-ультра, которые желали получить доступ к живому океану, способному изменить сознание человека. И еще много, очень много всего. Клавейн всегда выживал и почти всегда одерживал победу. Наверно, где-то существуют другие Вселенные, в которых его все-таки убили, несмотря на знания и опыт. Удача — штука непостоянная. Вряд ли Клавейн мог вычислить среднее арифметическое своих побед и решить, возьмет ли следующую высоту.
Конечно, успех не гарантирован. Но у него больше шансов, чем у кого-либо другого.
Он мрачно улыбнулся.
«Похоже, ты знаешь меня лучше, чем я сам».
(Я знаю, что ты поможешь нам, иначе не заводила бы тебя так далеко. Я права? И ты нам поможешь, так?)
Клавейн огляделся. Он изучал этот отвратительный паноптикум — стариков, похожих на привидения или мумии, непристойные комки серого вещества, заключенные в колбы… Все молчали в ожидании его ответа — даже мозги, которые до сих пор тяжело и мерно пульсировали. Конечно, Скейд права. Никому Клавейн не доверил бы эту операцию. Даже сейчас, на закате жизни и карьеры. Да, на это уйдет много лет. Почти двадцать — чтобы достичь Ресургема. Еще двадцать — чтобы вернуться с победой. Но сорок лет, на самом деле — не самый долгий срок, когда у тебя за плечами почти пять веков. Тем более, почти все эти сорок лет он проведет в «холодном сне».
Сорок лет. Плюс лет пять на подготовку… и примерно год на саму операцию. В общем, около полувека. Клавейн посмотрел на Скейд: волнистые полоски на ее гребне почти не двигались. Ждет. Клавейн знал, что чтение самых глубоких уровней его сознания давалось ей нелегко. Его тайное оружие. Это восхищало Скейд и приводило в ярость — но он подозревал, что прочесть его согласие можно достаточно просто.
«Я сделаю это. Но с одним условием».
(Условия?)
«Я сам наберу команду. Если я попрошу Фелку и Ремонтуа, и они согласятся отправиться со мной на Ресургем, вы им это позволите».
Скейд подумала, затем кивнула, словно персонаж театра теней.
(Конечно. Сорок лет вдали от дома — большой срок. Это все?)
«Нет, конечно, нет. Я не стану действовать против Вольевой, пока не получу тактического превосходства. Таков мой принцип работы, Скейд — полное превосходство над противником. Это значит, что мне мало одного корабля. В самом крайнем случае — два. Три — идеально, но если Материнское Гнездо сможет построить к сроку еще больше, я их тоже возьму. Само собой, официальные распоряжения меня не волнуют. Мне нужны субсветовики с самым мощным оружием, которое только есть в нашем распоряжении. Как я уже сказал, одного прототипа недостаточно. Учитывая, что строительство кораблей требует много времени, надо приступать к работам немедленно. Конечно, если ты не рассчитываешь, что просто щелкнешь пальцами — и через четыре дня на орбите астероида появится корабль».
Скейд коснулась пальцем нижней губы и задумчиво опустила глаза. Клавейн чувствовал, что в течение этого мгновения она ведет напряженную беседу. Глазные яблоки быстро двигались под веками, словно она видела тревожный сон.
(Ты прав, Клавейн. Нам потребуются корабли — со всеми нововведениями, что есть на «Ночной Тени». Но тебе не о чем беспокоиться. Мы уже начали строительство. Они на самом деле превосходны.)
Клавейн прищурился.
«Новые корабли? Где?»
(Не так далеко отсюда.)
«Хорошо, — он кивнул. — Вы не станете возражать, если я взгляну на них? Мне нужно познакомиться с ними получше — вдруг придется внести какие-нибудь изменения».
(Клавейн…)
«Это не подлежит обсуждению, Скейд. Если я хочу выполнить работу хорошо, мне надо осмотреть рабочие инструменты».
Глава 9
Инквизитор ослабила ремни на кресле и начертила окно на темной стенке шаттла. Обшивка послушно раздвинулась и открыла прозрачный прямоугольник, предоставляя ей возможность полюбоваться Ресургемом из космоса — первый раз за последние пятнадцать лет.
Даже за этот период — ничтожно малый по планетарным меркам — многое изменилось. Раньше облака напоминали ровные пласты тумана, растянувшиеся в высоте. Теперь под действием силы Кориолиса[24] их плотные кремовые массы скручивались волнами и спиралями. Солнечный свет отражался от эмалевых поверхностей озер и миниатюрных морей. Сушу покрывала мозаика угловатых островков, зеленых и золотистых, прорезанная серебристо-голубыми каналами — достаточно глубокими для прохода барж. Едва различимые серые линии дорог и грузовых труб сложной сетью соединяли населенные пункты и города, проступавшие пятнами пересечений улиц и нагромождений зданий. Около старейших, центральных поселений — таких, как Кювье, — виднелись остатки домов первопоселенцев или кольца их оснований. Там и тут высоко в атмосфере двигались яркие бусинки транспортных дирижаблей и крохотные крапинки правительственных воздушных катеров. Но в основном на таком расстоянии следы человеческой деятельности оставались незаметны. С таким же успехом Вуалюмье могла бы изучать раздутый до невероятных размеров вирус.
Инквизитор, которая после стольких лет подавления части личности вновь начинала думать о себе как об Ане Хоури, не питала особой привязанности к Ресургему, хотя провела на этой планете инкогнито не один год. Когда Инквизитор впервые побывала здесь, планета была просто временная колония, но теперь превратилась в нечто большее. Ресургем стал домом для многих людей, и все они помнили это. В ходе своей следовательской практики Вуалюмье встречалась с огромным количеством людей, и среди них было много достойных. Далеко не все из них были виновны в том, что делало нынешнее правительство, или в прошлых беззакониях. По крайней мере, они заслужили право жить или умереть на планете, которую называли своим домом. Под словом «умереть» Ана подразумевала естественную смерть. К сожалению, этого она гарантировать не могла.
Шаттл был маленьким и быстрым. Триумвир Илиа Вольева сидела в соседнем кресле, надвинув на глаза простую серую кепку. Этот шаттл доставил ее на Ресургем, перед тем как она вышла на связь с Инквизитором. Авиапрограмма шаттла позволяла маневрировать, уходя от лучей правительственных радаров, но рисковать лишний раз все-таки не стоило. Скорее всего, шаттл не поймают. Но если возникнет хотя бы подозрение в том, что какой-то корабль вошел в атмосферу, а затем вернулся в космос, головы полетят на всех правительственных уровнях. Дом Инквизиции не был напрямую вовлечен в эту структуру, но положение Хоури становилось весьма шатким. Прошлое ключевых фигур правительства подвергнется глубокой и тщательной проверке. И, несмотря на все предосторожности, Хоури вполне могут раскрыть.