Снегокат скользнул вперед, подпрыгнул на ледяном бугорке, беззвучно повалился на бок и сник, брызнув веером красного снега.
Шевельнувшись напоследок, аппарат застыл, как будто бы оказался в надежной гавани.
Очень медленно, стараясь не шевелиться, Ли выбрал слабину страховочного шнура и осторожно потянул за него. Снегокат остался на месте. Действуя одной рукой, Ли прикрепил шнур к карабину на поясе.
Сила тяжести на Седне минимальна, она не превосходит и двадцатой доли земного притяжения, и он сумеет вытащить себя из ямы даже одной рукой. Опасность вроде бы отступила, и Ли позволил себе расслабиться на мгновение. Левая рука, словно примерзшая к застывшему на кромке зеркала ранцу с инструментами, затекла, и он чуть-чуть изменил позу.
И удерживавший его на якоре инструментарий оторвался от красного снега.
Великолепным плавным движением ранец вместе с Ли скользнул вниз по зеркалу. Судорожным рывком он попытался ухватиться за край ямы, однако в руке оказалась только горсть снега. В падении он выпустил из руки ранец, и тот заскользил вниз по склону, неторопливо вращаясь и постепенно набирая скорость.
Страховочный шнур оставался пристегнутым к поясу, другой конец его был прикреплен к снегокату. Ли понесло к центру зеркала, и когда слабины уже не хватило, шнур дернулся… чуть натянулся… но выдержал. Там, вверху, на другом конце веревки, снегокат чуть шевельнулся, но не сошел с места, зацепившись за лед. Ли раскачивался на вытянувшемся шнуре. Он протянул руку, однако кромка зеркала оставалась за пределами досягаемости. Он дернулся, попытавшись перехватить шнур…
… и карабин лопнул.
Шнур вырвался из его рук, проскользнув сквозь пальцы, словно намасленный, и неторопливо, изящно и красиво Ли Рокросс стронулся с места, направляясь вниз по лишенной трения поверхности зеркала.
Сначала он перемещался вверх; край зеркала находился в каких-то дюймах от его рук, однако отчаянное усилие ни к чему не привело, и он плавно поплыл вниз, неторопливо, но уверенно набирая скорость.
Всё! - подумал Ли.
Скользя по поверхности зеркала, он сможет до мелочей вспомнить свою жизнь: все космические гавани, которые успел посетить, все свои грехи - те, которые уже совершил, и те, до которых просто не дошли руки. Все показалось ему пустым и бессмысленным.
На подобные мысли ушло примерно двадцать секунд, пока, съезжая головой вниз, он пытался вцепиться в поверхность бессмысленным, рефлекторным движением.
А потом Ли сдался. Повернувшись на спину, он сумел не без усилия сесть. Скольжение по гладкой поверхности чем-то напоминало свободное падение, a уж с невесомостью-то он был превосходно знаком. И потрудившись немного, он умудрился кое-как овладеть собой. Покрутившись, он развернулся лицом к движению, попытался оценить ситуацию и успокоиться. А потом начал повторять про себя заученные наизусть, как мантры, пункты инструкции по действиям в чрезвычайной ситуации.
Первый пункт инструкции требовал: «Предпринять любые действия, необходимые, чтобы помешать ухудшению ситуации. Определить понесенный ущерб».
Ну, это было просто. Он скользил на самое дно зеркальной ямы и не имел возможности за что-нибудь ухватиться. Ухудшиться эта ситуация уже никак не могла.
Следующий пункт обязывал: «Активировать двухполосный локационный маяк, работающий на частотах 121,5 МГц и 406 МГц».
Его аварийный маяк вместе с остальными приборами дальней связи остался на скрывшемся из виду снегокате. А запасной аварийный маяк находился в ранце с инструментами, спускавшемся вниз где-то впереди него.
Космический костюм Ли был снабжен маломощным ультраширокополосным передатчиком. Он предназначался исключительно для голосового общения горняков и потому был специально спроектирован с малым радиусом действия; иначе сотня горняков забила бы своими разговорами весь радиоэфир. Записав короткий призыв о помощи, он включил голосовой передатчик в режим повторения, посылавший пятисекундные импульсы два раза в минуту. Совершенно бесполезный поступок, который, впрочем, позволил ему успокоиться. Шансов на то, что его призыв услышат, просто не существовало. «Бродячий остов» находился за горизонтом, вне досягаемости радиоволн. Поскольку схема работ не предполагала чьего бы то ни было присутствия на поверхности планеты, ретранслятора на орбите никто не оставлял.
Пункт третий инструкции гласил: «Проанализировать ситуацию; установить собственное положение и скорость относительно возможных источников помощи».
Возможных источников помощи попросту не существовало. Однако его костюм был снабжен внутренним инерциальным навигационным устройством, и Ли мог установить собственное положение и скорость. Проверив, включен ли навигационный блок, он вывел показания на дисплей шлема. Неяркие красноватые цифры засветились на стекле перед его глазами. Оказалось, что он едет вниз по склону, имевшему наклон чуть меньше двадцати градусов со скоростью восемнадцать метров в секунду. Пока Ли осмысливал эти цифры, устройство скорректировало показатели. Восемнадцать и три десятых метра в секунду.
Скорости он не ощущал. Если бы не меняющиеся цифры на дисплее, можно было подумать, что он остается недвижим.
Итак, ничего хорошего. Ли распорядился, чтобы компьютер представил график его перемещения в зависимости от времени. Траектория его движения по поверхности зеркала представляла собой идеальную параболу. Это, по крайней мере, было разумно. Конечно же, зеркало должно быть параболическим; оно просто обязано оказаться рефлектором огромного телескопа. Представив себе траекторию движения, он увидел собственную персону как крошечную перемещающуюся точку. С каждой минутой движение набирало темп, однако ускорение уменьшалось по мере того, как он приближался к дну. Судя по форме кривой, он должен был достичь дна примерно через четыре минуты, то есть через целых шесть с хвостиком минут после того, как соскользнул вниз с края. Далее инерция вынесет его на другую сторону зеркала.
Инструкция аварийная, пункт четвертый: «Проверить наличие расходуемых материалов. Принять меры по минимизации использования имеющихся в критическом количестве материалов до получения помощи».
Ли проверил состояние своего костюма. «Расходуемых материалов» он не потреблял. Кислород поставлял ему линейный буферный рекуператор, извлекавший из каждого его выдоха двуокись углерода, разлагавший ее в электролизном цикле и в виде кислорода заново отправлявший в легкие. Устройство питалось от твердотельной батареи, дававшей энергию для нагревателей комбинезона. Итак, критическим для него расходуемым материалом являлся как раз аккумулятор. Ли проверил зарядку: зеленый сигнал, 76% полного заряда. Батареи были рассчитаны на работу в течение двух полных смен с небольшим запасом, что давало ему еще чуть больше двенадцати часов жизни. Есть ли шанс на то, что кто-нибудь сообразит, где он находится, и отправит спасательную экспедицию до того, как батарея иссякнет? Едва ли… Его начнут разыскивать только после начала следующей смены… он проверил часы… то есть через тринадцать часов. Да и то, в каюту его придут ближе к концу смены: выяснять, почему он не вышел на работу.
Пункт пятый требовал: «Оценить имеющиеся ресурсы. Использовать наличные ресурсы самым эффективным образом, чтобы найти выход из положения».
Отлично. Его ресурсы ограничивались космическим костюмом и ничем более. Все прочее осталось или в снегокате, или в потерянном ранце с оборудованием. Если бы на Ли был скафандр для работы в открытом космосе, никаких проблем не возникло бы вообще; маневровые движки унесли бы его с этого склона в любом направлении. Однако костюм для операций на поверхности таковыми не располагал.
Пункт шестой: «Обнаружив выход из чрезвычайной ситуации, обратиться в службу Космического наблюдения и отменить вызов о помощи».
Ли подумал, что вправе пренебречь этим пунктом инструкции. Итак, обращение к правилам поведения в экстренных ситуациях не указало ему на способ разрешения проблемы, однако помогло избежать паники. Теперь Ли находился в минуте пути до дна и двигался со скоростью сто шестьдесят метров в секунду. Он пересчитал число на привычные с детства мили. Веста, на которой он вырос, первоначально была заселена американцами, упорно отказывавшимися переходить на метрическую систему, даже после того как сама Америка присоединилась к Европейскому союзу. Ли скользил вниз со скоростью триста пятьдесят миль в час. Он вновь посмотрел на дисплей и отметил, что траектория движения не выводит его на центр зеркала. Он минует центр чуть левее… то есть правее, подумал Ли. Он как раз качнулся, когда лопнул карабин страховочного шнура, и наличие боковой компоненты скорости означало, что на самом деле траектория является эллипсом - точнее, фигурой Лиссажу, - проходящей не через центр, а рядом с ним. В действительности центр зеркала окажется немного справа от него. Ли наклонился, чтобы обозреть окрестности, понимая бессмысленность этого поступка, поскольку смотреть все равно не на что.
Тем не менее оказалось, кое на что взглянуть все-таки можно: мимо безмолвно скользило нечто непонятное. Что именно, Ли сразу не разобрал, однако, вспомнив, что оптический усилитель выключен, снова включил его.
Его несло мимо россыпи темного песка и нескольких скал и чуть менее внушительных глыб рядом с ними. Они казались совсем рядом, однако беглый взгляд, брошенный на измеритель расстояний, поведал Ли, что это иллюзия и каменистый ландшафт находится почти в пятидесяти метрах от него. Дно зеркала не было пустым: его заполнял космический мусор, за миллионы лет свалившийся в кратер и соскользнувший на дно.
Термостат костюма работал отменно, однако Ли невольно пробрал морозец. Врезавшись в один из таких камушков на скорости три сотни миль в час, он мог разом положить конец всем своим проблемам.
Скалы отъехали назад (то есть он промчался мимо них) и исчезли за его спиной. Ли достиг низшей точки своей траектории и теперь поднимался по склону к противоположной кромке.
Он вновь отключил оптический усилитель, чтобы сэкономить ту крошечную толику энергии, которую потребляло устройство. Теперь его несло вверх ногами по склону. Ли проверил показания. В самой нижней точке траектории его максимальная скорость чуть не дотянула до ста семидесяти метров в секунду и теперь уменьшалась по мере подъема. Откинувшись на спину, чтобы подумать, он поглядел в небо.
Оно было великолепным даже без усилителя. Звезды сверкали над ним, и звезды сияли под ним: казалось, что он катит по совершенно прозрачному листу льда, распростершемуся в бесконечном пространстве. Превратившееся в огненную искру Солнце яркими лучами слепило его привыкшие к темноте глаза, однако огненная песчинка эта была настолько мала, что почти не давала света. Отвернувшись, он заметил: Солнце окружено призрачным диском, настолько слабым, что его, скорее, можно было назвать воспоминанием о свете - диском зодиакального свечения. A вокруг были звезды - миллионы крошечных алмазов, рассыпанных по бархату ночи, искрящихся то синевой, то алой кровью.
Глядя на звезды, Ли вновь прокрутил в голове список процедур, рекомендованных инструкцией по выживанию. Остановить «процесс ухудшения положения», послать призыв о помощи, установить собственное местонахождение, экономить «расходуемые материалы», обозреть ресурсы и разрешить проблему, отменить экстренный вызов.
Пятый этап выглядел самым трудным. Однако чтобы обозреть ресурсы, необходимо располагать ими. Его космический комбинезон не был снабжен никакими добавочными приспособлениями, даже запасным баллоном кислорода, который он мог бы использовать в качестве газового реактивного двигателя. Комбинезон защищал его от мороза и вакуума, обеспечивал кислородом - и всё. Система жизнеобеспечения и аккумуляторные батареи были неотъемлемой частью скафандра; Ли не мог извлечь их при всем своем желании. A прочее осталось в ранце с инструментами.
Итак, остановить, позвать, определить место, экономить, исследовать и решить, a потом позвонить матушке и сказать, что все в порядке.
Обозреть ресурсы… Как насчет инструментов? Инструментарий несся той же дорогой, что и он сам, опережая его на несколько секунд. В ранце находилось оборудование, способное разрешить его трудности… радиомаяк, например. В худшем случае ранец можно было использовать просто в качестве источника реактивной силы. Отбросив инструментарий с достаточной скоростью, он может изменить траекторию движения и в итоге перевалить через кромку зеркала. И ранец этот находился на зеркале где-то неподалеку; быть может, в считанных метрах от него.
Изогнувшись, Ли умудрился сесть и включить на полную мощность оптический усилитель. Ранцы с инструментами раскрашивали яркими красками, чтобы никто из горняков случайно не взял чужой; комплект Ли щеголял яркой зеленью лайма. Чтобы заметить ранец, потребовалось лишь несколько секунд. Инструментарий скользил, чуть вращаясь и опережая Ли метров на двадцать с лишним.
Итак, коль скоро ранец находится впереди, он окажется у противоположной кромки раньше самого Ли… затем остановится… потом начнет двигаться прямо навстречу хозяину.
Согласно набросанной в дисплее схеме до кромки оставалась примерно минута. Ли не отводил взгляда от скользившего впереди ранца, готовясь схватить его, как только тот изменит направление движения. Вот он уже у самой кромки… неужели он перевалит через край и вывалится из чаши?
Чиркнув по кромке, инструментарий повернул влево и заскользил назад, в сторону Ли.
Движение горняка замедлялось по мере приближения к кромке зеркала, a ранец, напротив, ускорил свое движение. Ли потянулся к нему, выгнувшись по зеркалу, однако ранец скользнул мимо растопыренных пальцев…
Впрочем, времени на оплакивание упущенной возможности у него не было. Кромка зеркала оказалась совсем рядом, и он попытался передвинуться вперед по поверхности, как пловец - орудуя всеми четырьмя конечностями. Если только ему удастся таким образом изменить положение хотя бы на метр…
Бесполезно. Край поднялся над Ли - такой близкий… такой недостижимый. Все старания не помогли ему продвинуться даже на миллиметр.
Его понесло вниз, и кромка зеркала исчезла где-то за спиной.
Так почему же ранец миновал его? Причина в эллиптическом характере колебаний, решил Ли. Инструментарий, как и сам он, обращался вокруг центра зеркала, но скользил по эллипсу, не пересекавшемуся с его траекторией.
Итак, он снова ехал вниз. Еще шесть минут до дна, двенадцать до противоположной стороны. A потом еще двенадцать минут на обратный путь… и еще двенадцать, и еще… пока не разрядятся батареи и он не замерзнет. И сколько же времени после этого будет колебаться в зеркале его бездыханное тело? Сколько дней? Или все-таки лет? Поверхность зеркала не могла быть полностью лишена трения: во Вселенной нет ничего идеального. Иначе камней в центре зеркала не оказалось бы: они до сих пор ездили бы по его поверхности.
В данный момент Ли исполняет роль головки маятника, а лишенная трения поверхность зеркала заменяет веревку. На мгновение мысли его вернулись к проведенному на Весте детству. Они с братом частенько соревновались на качелях: кто сумеет взлететь повыше. И не меньше сотни раз пытались раскачаться изо всех сил и перелететь через перекладину. Однако это ни разу не удалось даже в условиях слабого тяготения Весты; едва они взлетали выше подвеса, веревка ослабевала и доска качелей, вздрогнув, падала вниз.
Однако размышления о прошлом бесполезны, и Ли заставил себя обратиться к нынешнему положению дел. Через несколько минут он вернется к начальной точке. И как там насчет страховочного шнура? Может быть, он по-прежнему свисает вниз… хотя едва ли.
Он восстановил в памяти картину своего падения. Когда лопнул карабин, шнур дернулся назад, подобно резиновому жгуту, и исчез за краем зеркала. Если шнур окажется под рукой, можно будет попытаться дотянуться до него… однако рассчитывать на это глупо.
Так и оказалось. Его донесло едва ли не до самой кромки, и на мгновение Ли завис под ней, но тут же заскользил обратно. Инструментарий - как и у противоположного края - пролетел мимо него на почтительном расстоянии, а шнура не было и в помине.
Впрочем, следовало подумать кое-чем… Седна совершала один оборот за десять земных часов. И - Ли проверил время - через два часа Солнце окажется прямо над головой. В холодном захолустье системы, в сотне астрономических единиц от Земли, Солнце светило тускло, но что будет, когда лучи его сфокусирует зеркало, имеющее в поперечнике двадцать километров? Весьма возможно, это и есть истинное назначение зеркала, подумал он. Это не телескоп, а огромная солнечная печь.
Нет, не то… Зеркало сфокусирует солнечные лучи в милях над его головой, в своей фокальной точке. На поверхности же самого зеркала светлее не станет. И Ли следует подумать о том, как не замерзнуть, а не о том, чтобы не зажариться.
Пролетая мимо дна зеркала, Ли вновь включил на полную мощность оптический усилитель, чтобы рассмотреть всю эту каменную труху и попробовать сообразить, можно ли ею воспользоваться. Однако груда камней, как и прежде, осталась в пятидесяти метрах.
Выключив усилитель, он вновь остался во мраке наедине со звездами.
Что ж, не пора ли обратиться к воспоминаниям о прошедшей жизни? Качаться на качелях с братцем было неплохо, несмотря на то, что им так и не удалось перевалить через перекладину. Оставшиеся несколько часов жизни и в самом деле можно посвятить воспоминаниям о старых добрых временах. Если тебя занесло в изыскатели, подумал он, где только не побываешь, но видишь всегда только обратную сторону жизни: изнанку, злачные места, захолустные припортовые кварталы города. И все они выглядят одинаково. У некоторых горняков насчитывалось по девице на каждом из скалистых мирков, которые они посещали, но связывали людей только деньги. Когда Ли везло с работой, он получал хорошо, денег бывало помногу, однако почему-то ему не удалось ничего скопить. Ну не то чтобы он прожил жизнь попусту, это не так, подумал Ли, однако прежнего существования с него довольно. Пора начинать следующий этап, двигаться дальше. Надо учиться, получить диплом, добиться чего-нибудь.