Но я уже одна. Эти клочки бумаги не могут мне помочь.
Часть 5
1К тому времени, когда швы сняли и я прошла первый сеанс противорубцового лечения ("Джейн, ну нельзя же быть ходячей рекламой нигилизма"), Лео предпринял третью и самую удачную попытку внедриться в квартиру Кловиса. Конечно, его собственная квартира была в триста раз хуже. Но все же главным была безрассудная страсть.
Лео мне нравился. Казалось, он совсем не был возмущен моим присутствием в квартире и даже заигрывал со мной: "Боже мой, ну почему она не мальчик?" Я так и не поняла, такт или неведение удерживали его от замечаний по поводу моего состояния.
Кловис, однако, потерял покой и часто уходил из дому, оставляя Лео со мной.
Я пыталась поразмыслить о том, что мне делать с остатком опустошенной жизни. О трудовой книжке не могло быть и речи, мать позаботилась об этом, возобновив мой кредит, хоть я и не собиралась им пользоваться. Так что получить законную работу надеяться было нечего, даже если бы я и умела что-то делать. Жить за счет Кловиса я больше не могла, пусть Хлоя квартирует у него по десять месяцев, я так не хочу. А чего я хочу, я не знала, или, точнее, не хотела вообще ничего.
– С твоей теперешней внешностью, - сказал Кловис, - ты могла бы стать натурщицей.
Но натурщиц в городе - хоть пруд пруди, а мое странное лицо вряд ли им понравится, даже если тело подойдет.
– Почему бы тебе не написать что-нибудь коммерческое?
– За первую публикацию надо платить.
– Я бы дал тебе денег.
Я попробовала написать рассказ, но он не пошел. Персонажи были одни и те же - люди, которых я знала: Кловис, Деметра, Египтия. Я не могла даже закончить первую страницу. Штук сорок первых страниц. О Сильвере я писать не пыталась. Все, что могла, я уже сказала, хотя этого и было явно недостаточно.
Замкнувшись в себе, я не замечала, куда катится ситуация в доме Кловиса. Однажды днем Кловис пришел, сверкая каплями дождя, который уже сменил снег. Он швырнул свое пальто из девятнадцатого века шкафу, который поймал его, и провозгласил:
– Сегодня утром я получил от Египтии жутко бессвязное письмо. Кто-то в пустыне взял ее с собой на экскурсию к гробнице. И когда они стояли на освещенном луной песке прямо под носом у сфинкса, мимо них будто бы порхнуло маленькое приведение.
– Разве ты не веришь в привидения? - спросил Лео.
– А ты?
– Я суеверен, как и большинство актеров. Да, я верю в них. Они говорят, водятся в нашем театре. Если ты будешь играть у меня Гамлета, то сможешь увидеть...
– Ты подал мне хорошую мысль, - сказал Кловис. - Мы можем провести сеанс прямо здесь.
Лео засмеялся.
– Здесь? Ты шутишь?
– Вовсе нет.
Кловис достал спиритический стол, бокал и пластмассовые карточки с буквами и цифрами.
– Но ведь это, кажется, приносит несчастье?
– Кому счастье... - рассеянно проговорил Кловис, выкладывая карточки.
– Я лучше пойду прогуляюсь, - сказал Лео.
– Отлично. Мы с Джейн проведем его без тебя.
– О!
– Ты как, Джейн? - Кловис не смотрел на меня. Мне хотелось сказать: "Обделывай свои грязные делишки сам", но я предпочла произнести:
– Хорошо.
– Джейн эта идея тоже не нравится, - сказал Лео.
– Ей нравится. Она от нее в восторге. Верно, Джейн?
– Да, Кловис.
– По голосу этого не скажешь.
– Дорогой мой, - сказал Кловис, - разве приступы мигрени отзываются у тебя в ушах?
Кловис сел на стол по-турецки. Меня все точила и точила тупая боль. Я думала о том сеансе с Остином сразу после первой нашей встречи с Сильвером.
– Джейн, - проговорил Кловис, - иди сюда и покажи Лео, что бояться тут совершенно нечего.
Я подошла и села. Посмотрела на треснутое стекло бокала. Лео отодвинулся к окну. Еле слышно Кловис произнес:
– Не спрашивай, почему, но подталкивай его слегка, ладно?
– Ты о чем?
– Говорю, не спрашивай...
– А, черт, - закричал Лео. - Уговорили! - Он подошел к нам и сел рядом, проведя перед этим рукой по волосам Кловиса, отчего тот скривился.
Все мы положили на бокал по пальцу. Боль внутри меня разбухла и казалась теперь замедленным аккордом. Но я не пыталась ничего с этим сделать, потому что все равно тут уж ничего не поделаешь. В глазах все расплылось. Я вроде бы удалилась в себя, а это далеко. Если бы только я могла все вернуть.
– Боже милостивый, - проговорил Кловис где-то в стороне, но с неподдельным ужасом в голосе, - он движется.
Нет, оставаться с Кловисом больше нельзя. Хватит с меня этих игр. Его бесчестности, его страха быть любимым и любить самому.
Бокал двигался резко и уверенно.
– Он что-то пишет, - произнес Лео. Дурак. Успокойся, он пишет "Лео".
– Д, - сказал Лео. - Ж. Джейн, это тебе...
– Срочная почта, - срывающимся голосом проговорил Кловис. Это он уже переусердствовал.
– А, - продолжал Лео, - А? Й. и Н. - Последовала пауза, потом бокал задвигался снова. - То же самое, - отметил Лео. - Д.Ж.А.Й.Н. Дух не умеет писать. Черт, прямо из рук вырывается. Тут что-то не так, Кловис.
– Вижу, - произнес тот и прочистил горло. - Ему нужна Джейн. Джейн! Проснись. Тебя вызывают. Вот снова Джайн. Кто же это так произносит твое имя?
Я мигнула. Комната вернулась на место, яркий свет резал глаза.
– Что? Что ты сказал?
– Кто произносит или пишет Джейн как Д.Ж.А.Й.Н.?
– Никто. Бокал двигался.
– Пишет дальше, - сказал Лео, честный комментатор, как будто вел репортаж о происходящем без видео, так что все нужно было описывать словами, - ТЫ.
– Ты, - сказал Кловис.
– Я не совсем... - начал было Лео.
– Я тоже, - оборвал его Кловис. - Джейн говорит, что никто не произносит ее имя через "а", а бокал сказал: Ты.
– Это не я, - сказал Лео.
– О Господи, - сказал Кловис. - Это она сама.
– Фокус оборачивается фарсом, - проговорил Лео.
– Д.Ж.А.Й.Н., - сказал Кловис. Бокал скользил по столу. Б.О.Г.А.Т.Ы.Й. У.Р.О.Ж.А.Й. М.А.Н.И.Т. У.Й.М.У. П.Т.И.Ч.Ь.И.Х. С.Т.А.Й. С.Л.О.В.Е.С.Н.Ы.Й. Д.И.З.А.Й.Н. - что за тарабарщина? Причем тут богатый урожай? Птичьи стаи? И еще дизайн какой-то. Птицы сидят на поле...
Бокал остановился у нас под пальцами. Я зажмурилась.
– Кловис, - сказала я, - ты рылся в моих вещах и прочитал мою рукопись?
– Стану я возиться с твоим почерком, как же.
Я открыла глаза и заставила себя посмотреть на него. Его лицо было белым, в отличие от Лео, который от возбуждения покрылся румянцем.
– Кловис, зачем ты это делаешь? Знаешь, что ли? Или ты хочешь мне помочь таким бестактным образом...
Бокал двигался. Лицо Кловиса побелело еще сильнее; он смотрел на стекло так, будто оно с ним громко разговаривало.
– Это не я, - сказал он.
– Это ты.
– Он говорит, - продолжал Лео, - "Мое назначение в том, чтобы... Р.А.З.В.Л.Е..."
– Развлекать вас, - подсказал Кловис.
– "С.П.А.С.И... спасибо", - недоверчиво прочитал Лео. - Кловис, у тебя в столе ничего не спрятано?
– С недавних пор нет, - ответил тот. Он убрал руку от стекла и растянулся во весь рост на ковре. - Мы знаем, кто это. Правда, Джейн?
– Джейн, не оставляй меня одного с этим... - попросил Лео, когда я тоже попыталась отвести руку.
– Ты тоже можешь оторваться, Лео, - проговорила я. - Он двигается без всякой помощи. - Я была в ярости. Первая эмоция за несколько последних веков. - В стекле магнит, а в столе проводники. Спектакль, программа.
Кловис издал квакающий смешок.
– Откуда программа может знать, когда именно "спасибо" прозвучит так саркастически? - спросил он. - Джейн, ты все преувеличиваешь.
Бокал кружился под рукой Лео.
– К, - произнес тот, - О. - и потом: "Когито эр-то..." - мыслю, следовательно существую... нет. Что это? Когито эрго "ага"! - Лео засмеялся. - Воистину так. - Он с восхищением отнял руку от бокала. Тот скользил по столу. Лео смотрел на него восхищенно. Во мне же выросли целые глыбы ярости. - Д.О.К.А.З.А.Т.Е.Л.Ь.С.Т.В.О., - сказал Лео. "Доказательство для... Джайн". "П.Е.С.Н.Я."
Я отвернулась, и Лео старательно, буква за буквой, а потом слово за словом:
– М-м-м... Я это вроде должен знать? - спросил Лео,
– Нет, - сказала я. - Этого никто не знает. Только он... я повторяла ему это несколько раз, но никогда не записывала. Я сочинила эту песню в Мьюзикорд Электрика, в ту ночь, когда мы вышли оттуда, встали на снегу и смотрели по видео новости об Э.М. - и сказала ему слова. Он никогда не забывал лирические стихи. Он был так запрограммирован - не забывать. А я забыла. Вспомнила только сейчас. Я никогда это не записывала. Ни в рукописи. Ни в других бумагах. Кловис, откуда ты узнал?
– Это не я, Джейн, - проговорил Кловис, лежа на полу и обратив к потолку белое лицо. Бокал двигался. Я наклонилась к нему.
– Ты здесь? - спросила я. - Как ты можешь быть здесь?
ДЖАЙН, сказал бокал. Я ждала, пока он скользил между буквами.
"Я часть тебя", - прочитала я то, что он вывел.
– Но... - сказала я, - призрак, душа... "Сюрприз", - передал он мне через стекло.
– Ты где? - спросила я.
"Если я скажу, ты не поверишь".
Лео переводил взгляд с меня на Кловиса и обратно.
– Я не хочу жить без тебя, - выдохнула я слабым и несчастным голосом. Я даже не знала, верила ли в происходящее, но остановиться уже не могла. Сильвер, я не хочу жить здесь одна.
"Ты меня еще увидишь, - сказал бокал. - Мы уже несколько раз были вместе. Это должно что-то значить".
– Сильвер... Сильвер...
"Я пытаюсь освободить тебя от этого, но у меня слишком мал выбор".
– Когда я... когда я тебя снова увижу? "О нет, леди. Ты хочешь, чтобы я подсказал твою собственную смерть".
– Но...
"Я люблю тебя. Ты красивая. Оставайся красивой и живи мою жизнь за меня".
– Не уходи.
"Это все равно, Джайн, Джеен, Джейн. Ты же знаешь, это вообще время, как оно есть. Что по сравнению с ним время жизни?"
– Когда ты уйдешь, я не буду в это верить. "Постарайся. И не жалей на это сил".
– Ты говоришь совсем как тогда... "Иначе ты бы меня не узнала".
– Сильвер, это еще когда-нибудь случится? "Нет".
– Сильвер...
"Я люблю тебя. Мы еще увидимся. Никогда не бойся".
Бокал остановился.
– Подожди, - сказала я. Бокал не двигался.
Я потянулась и дотронулась до него, но он не двигался.
Он так больше и не сдвинулся с места.
– Боже мой, - произнес Лео.
Я застыла на месте, но остальные ожили. Кловис поднялся на ноги и направился к раздатчику со спиртом. Они с Лео стали пить, мне Кловис тоже что-то принес, поставив трясущейся рукой на стол. Я схватила его за руку.
– Пусти, Джейн.
– Сначала скажи.
– Не могу. Пусти. Я отпустила его.
– Кто это был, черт побери? - спросил Лео.
– Наш общий друг, - ответил Кловис.
Я начала плакать, но как-то неопределенно. Я думала, что вообще не буду больше плакать, а это так, короткая слабость.
– Джейн, - сказал Кловис, - посмотри на бокал. На спиритический бокал. Туда, где был магнит.
Стерев с лица слезы, я подняла бокал и вгляделась в него. Магнита там не было. Не было даже трещины - это был другой бокал.
– Однажды вечером, - сказал Кловис, - сюда ворвался Остин, схватил стол и швырнул в меня. Я увернулся, и стол попал в стену. Что касается бокала, по-моему, он пытался его съесть. Мы очень приятно провели время, беседуя о срежиссированных сеансах и обманщиках. Он рыдал и грозился выбросить меня или себя из окна. Я сообщил ему, какую из этих двух альтернатив предпочитаю, после чего он заявил, что я привлекательно бы выглядел на мостовой. Когда я напомнил ему о новом полицкоде, он подумал, что я уже нажал кнопку, и я оглянуться не успел, как он исчез. Провода в столе порвались, бокал раскололся на двадцать восемь кусочков... или их было двадцать девять? Просить Джейсона сделать все заново после того, как наши пути разошлись, было бы непоследовательно. Сегодня я намеревался двигать бокал сам. Но этого я не предусмотрел. Сомневаюсь, что выпивка мне сейчас поможет.
– Значит все было по правде?
– Как это ни прискорбно. Если ты сама не произвела это силой воли и телекинезом.
– Когито эрго, ага! - насмешливо сказал Лео. Кловис полуобернулся к нему.
– Лео. Это очень смешно, но будет лучше, если ты соберешь свой чемодан и исчезнешь.
– Ты чего? - спросил удивленный Лео.
– Уходи, - сказал Кловис. - Ты мне надоел.
– Очаровательно, - произнес Лео. - Решил идти напрямик?
– Прямиком в ванную, - ответствовал Кловис с предельной элегантностью, - меня тошнит. Если только ты не собираешься держать мне голову, я предлагаю тебе поискать выход.
Кловис вышел из комнаты, тут хлопнула дверь ванной красного дерева, и оттуда донесся слабый плеск воды - эстетическая маскировка.
Мы с Лео переглянулись.
– Он это серьезно? - спросил Лео. И поспешно добавил: - Насчет того, чтобы уйти? - Он очень привязался к Кловису.
– Да, - сказала я. - Извини.
Лео дико выругался, проглотил остатки своей выпивки и направился в спальню за вещами.
– Джейн, - спросил он, бросая в сумку рубашки, - это был призрак твоего любовника?
– Да, Лео.
– Тысяча чертей, - проворчал он.
Во мне словно что-то растворилось. Я едва смогла дождаться, когда он уйдет, и начала очень тихо хихикать.
Живи всю жизнь за меня, сказал мой любовник. Это непросто. Да, это будет не просто. Я едва сохраняла самообладание, когда он, казалось, был здесь и говорил со мной. Дух. Как может быть у робота душа? Я его никогда об этом не спрашивала, вернее, он никогда не отвечал. Или отвечал? Мы встречались раньше, мы встретимся снова. Если душа вообще существует, почему бы ей не развиться в металлическом теле? Точно так же, как в теле из плоти. А если души возвращаются снова и снова, то, наверное, настанет день, когда у нас будет полно запасных частей, и омоложение, какое бы оно там ни было - металлическое, химическое, - сделает нас всех родственниками роботов, и душа сможет поселиться в теле металла.
Неудивительно, что он не прошел контрольную проверку Э.М.
О, любовь моя, мой любимый с душой, которая жива, и там, где-то там, он не умер и никогда не умрет.
Для меня умереть - все равно что поймать флаер. Я улечу, доберусь до платформы, а он... будет там? Но если так, какой же адский труд - прожить всю эту глупую жизнь. И все же я должна, ведь его жизнь - в моей.
Я вернулась обратно в трущобы. Я проходила по тем местам, где мы бывали, и люди спрашивали меня о нем, а я не знала, что им сказать, но по моему лицу многие догадывались. И сжимали мою руку, или глаза их наполнялись слезами. В конце концов, для них он был не робот, поэтому я не должна была им об этом говорить. Пусть скорбят о нем пристойно. Пока не выйдет книга и они не узнают правду, подобную вспышке бумажной молнии. Тогда они будут смеяться надо мной, или ненавидеть меня, или что-нибудь еще. На улицах могут быть беспорядки. Меня может убить какой-нибудь террорист. Но я делаю это вовсе не для того, чтобы приблизить смерть.
Я встретила одного из уличных музыкантов, с которым Сильвер как-то играл у него на чердаке - на гитаре и фортепьяно. Услышав мою версию событий - а я говорю всем, что его убили - молодой человек взял меня за руку и сказал: "Тебе нужны деньги?" А я ответила, что лучше их заработаю, чем возьму просто так. И он взял меня с собой, к своим друзьям, и я пела вместе с ними на их излюбленных местах, и если мы что-то получали, то они делились со мной.
Странно петь с другими, а не с ним. Странно приходить домой в эти серые комнаты на Пайне и лежать одной без сна. Эй, серые комнаты, быть может, в один прекрасный день я разрисую ваши потолки голубым и малиновым, а полы покрою радужными коврами. Можно купить кошку и приучить ее гулять со мной, чтобы она бежала впереди, как маленькая пушистая собачка. Но не сейчас. Только тогда, когда мое сердце привыкнет к новому положению, как сломанные балки и выбитые толчком кирпичи.
Кловис говорил со мной целую ночь, пытаясь удержать от всего этого. Мы изрезали друг друга на кусочки своими языками, наши глаза стали красными, лица - белыми, и мы натужно смеялись. Но мы ни разу не упомянули имя Сильвера или наше отношение к нему. Полагаю, мы все еще друзья. Несколько дней назад мне доставили сто розовато-лиловых роз с запиской: "Я знаю, что ты примешь только абсолютно бесполезную вещь. Кловис."
Я все еще не могу понять, как он относится к Сильверу. Сильвер. Я теперь удивляюсь, зачем хотела тогда поменять это имя.
О, мой любимый.