Моркоу моргнул и тут же пришел в себя.
— Так, вы слышали, — произнес он, обращаясь к внезапно оживившимся слушателям. — Не вздумайте преследовать мистера Блеска, понятно?
— Преследовать его, капитан? — переспросил какой-то гном. — Ну, нет, мы не психи.
— Ето точно, — подхватил какой-то тролль. — Говорят, он может забраться внутрь тебя и, ета, остановить твое сердце.
— Мистер Блеск? — уточнила Ангва. — Тот самый, о котором повсюду пишут на стенах?
— Похоже на то, — коротко ответил Моркоу. — Он сказал, что у нас мало времени. Мистер… Кирпич, если не ошибаюсь?
Если тролли Хризопраза умудрялись развязно покачиваться, даже стоя на месте, то Кирпич каким-то образом скучивался в одиночку. Обычно нужны как минимум двое, чтобы скучиться, но этот тролль пытался спрятаться сам у себя за спиной. Впрочем, спина Кирпича мало подходила для того, чтоб за ней укрываться: он был тощим как жердь, можно сказать, кожа да кости. Дешевый и вялый лишайник и тот смастерили из капустных кочерыжек в каком-нибудь глухом переулке близ Каменоломной улицы. Пояс был просто убогий, с черепами из папье-маше, которые продаются в любом магазинчике розыгрышей. У одного черепа был красный нос.
Кирпич нервно огляделся. Послышался стук: он выронил дубинку.
— Я в глубокой етой самой, да? — уточнил он.
— Несомненно, нам нужно с вами поговорить, — сказал Моркоу. — Хотите адвоката?
— Не, я уже поел.
— Вы питаетесь адвокатами? — спросил Моркоу.
Кирпич тупо смотрел на него, пока мозг не сработал.
— Как называются ети, которые хрустят, когда их ешь?
Моркоу посмотрел на Детрита и Ангву в надежде получить хоть какую-нибудь подсказку.
— Не исключено, что это и впрямь адвокаты, — наконец признал он.
— Они, ета, размокают, если их во что-нибудь окунуть, — продолжал Кирпич, как будто производя судебно-медицинскую экспертизу.
— Вы, наверное, имеете в виду печенье? — догадался Моркоу.
— А, ну может. Ета, в пакетиках, бумага и все такое. Ага, печенье.
— Попробуем по-другому, — сказал Моркоу. — Вы хотите, чтобы кто-нибудь вам помогал, когда мы будем с вами разговаривать?
— Да, пожалуйста. Пусть мне все помогают, — поспешно ответил Кирпич.
Оказаться в центре внимания целой толпы стражников было его худшим кошмаром. Не, погодите, а как же тот раз, когда он, ета, принял «Скреба» пополам с аммиачной селитрой? Йо-хо-хо! До свиданья, уши. Дык. Ета был его второй худший кошмар. Нет, если хорошенько подумать, был еще один, когда он, ета, принял ту штуку, которую Жесткач добыл у Одноглазого Чертпобери, ета было ваще. Знать бы, куда его тогда занесло. Аж зубы танцевали, а заодно и… Не-не, погоди, припомни-ка, как ты позавтракал «Сползом», и у тебя руки отвалились. Да, да, хреново тебе было, так что, может, ета и был самый худший… Ну нет, ты, ета, позабыл, как надрался «Скрапом» и нюхнул цинкового порошка, а потом думал, что пятки горлом вылезут? Аааргх, а вот еще было дело, когда ты… не-ет, в другой раз, когда… ааргх…
Кирпич добрался до своего девятнадцатого худшего кошмара, прежде чем голос Моркоу прорезал тьму.
— Мистер Кирпич?
— Э… ета вы мне? — нервно спросил тот. Честное слово, он бы сейчас не отказался от «Сполза»…
— Адвокат обычно бывает только один, — объяснил Моркоу. — Мы намерены задать вам несколько довольно сложных вопросов. Вы можете прибегнуть к чьей-нибудь помощи. Нет ли у вас друга, которого мы могли бы вызвать сюда?
Кирпич задумался. На ум ему пришли только Полный Шлак и Большой Мрамор, хотя скорее они входили в категорию тех, кто «не швыряет в меня камнями всякий раз, когда увидит, а иногда дает нюхнуть». Здесь и сейчас это были не самые уместные качества.
Он указал на сержанта Детрита и сказал:
— Он. Он, ета, помог мне собрать зубы.
— Я не уверен, что кадровый офицер… — начал Моркоу.
— Я вызываюсь добровольно, капитан, — произнес тонкий голосок.
Моркоу перегнулся через край стола.
— Мистер Пессимал? Вам еще рано вставать…
— Э… на самом деле я действующий младший констебль, капитан, — напомнил Э. И. Пессимал вежливо, но твердо. Он опирался на костыли.
— Да? Э… допустим, но все-таки я думаю, что вам нужно лежать.
— Я должен послужить правосудию, — заявил Э. И. Пессимал.
Кирпич нагнулся и внимательно посмотрел на инспектора.
— Да ето тот гном со вчера, — сказал он. — Не, мне его не надо.
— Вы можете назвать хоть кого-нибудь? — спросил Моркоу.
Кирпич вновь задумался и наконец просветлел.
— Ага, могу, — сказал он. — Запросто. Тот, кто мне поможет отвечать на вопросы, да?
— Совершенно верно.
— Ета проще некуда. Если вы найдете гнома, кого я видел в той шахте, так он меня выручит.
В комнате воцарилась мертвая тишина.
— Но с какой стати ему это делать? — осторожно спросил Моркоу.
— Он вам скажет, зачем он стукнул того, другого, гнома по башке, — ответил Кирпич. — То есть я-то не знаю. Но, наверно, ета, он сюда не захочет прийти, потому что я тролль, так что я уж выберу сержанта Детрита, если, типа, вам не все равно.
— По-моему, дело зашло слишком далеко, капитан, — заметил Э. И. Пессимал.
В наступившей тишине голос Моркоу прозвучал очень громко:
— А теперь, мистер Пессимал, я полагаю, что пора разбудить командора Ваймса.
Есть старая солдатская поговорка, которой пользовался Фред Колон, описывая полнейшую неразбериху и замешательство. В подобной ситуации, если верить Фреду, легко «спутать божий дар с яичницей».
Эта поговорка всегда озадачивала Ваймса. Он ломал голову, по каким параметрам проводилось сравнение. Даже теперь, с послевкусием вчерашних событий во рту и с подозрительно обостренным зрением, он полагал, что в состоянии понять разницу. Для начала, лишь последний из компонентов сопровождался кружкой кофе.
Сейчас перед Ваймсом стоял кофе, следовательно, был обычный завтрак. На самом деле почти обед, но какая разница.
Тролль, известный всем окружающим и периодически самому себе под именем Кирпич, сидел в одной из просторных тролльих камер, но, поскольку никто не мог решить, арестован он или нет, дверь оставили незапертой. Никто не помешал бы ему уйти — поскольку он не стал бы и пытаться. Кирпич уплетал третью миску обогащенной минералами глины — этакий троллий питательный суп.
— Что такое «Сполз»? — поинтересовался Ваймс, откинувшись на спинку свободного стула и глядя на Кирпича, как зоолог на интересное, но совершенно непредсказуемое животное. Он положил каменное яйцо, оставленное загадочным мистером Блеском, на стол рядом с миской, чтобы посмотреть, какая будет реакция, но тролль не обратил на него внимания.
— «Сполз»? Да в наши дни, ета, его почти не найдешь, раз «Скреб» так подешевел, — пророкотал Детрит, который по-хозяйски обозревал найденыша, точь-в-точь как курица-наседка смотрит на цыпленка, который намеревается покинуть гнездо. — Ето, типа, что сумеешь наскрести. Немножко сухого «Сполза» вскипятить в жестянке вместе со спиртным и голубиными етими самыми. Его потребляют уличные тролли, когда у них, ето, туго с деньгами и… с чем еще у них туго, Кирпич?
Ложка замерла в воздухе.
— У них туго с самоуважением, сержант, — ответил Кирпич, явно повторяя урок, который орали ему на ухо в течение двадцати минут.
— Клянусь Ио, он запомнил! — воскликнул Детрит, хлопнув тощего Кирпича по спине с такой силой, что юный тролль уронил ложку в дымящийся суп. — Етот парень мне пообещал, что теперь все ето позади и он завяжет, потому что присоединился к моей программе «Бросай за один шаг». Я, ета, прав, Кирпич? Больше никакого «Скреба», «Сполза», «Слизи», «Сброса», «Снюха», да, парень?
— Да, сержант, — послушно отозвался Кирпич.
— Сержант, почему названия всех тролльих наркотиков начинаются на «с»? — спросил Ваймс.
— Чтоб проще запомнить, сэр, — ответил Детрит, глубокомысленно кивая.
— А, ну конечно. Я не подумал, — сказал Ваймс. — Сержант Детрит объяснил тебе, Кирпич, почему его программа называется «За один шаг»?
— Э… потому что шагнуть не туда он мне не позволит, сэр, — отозвался Кирпич как по писаному.
— Ета, он хочет еще кое-что сказать вам, да, Кирпич? — заботливо произнес Детрит. — Давай, скажи мистеру Ваймсу.
Кирпич уперся взглядом в стол и прошептал:
— Простите, что хотел вас убить, миссис Ваймс.
— Ладно, проехали, — сказал Ваймс, не придумав ничего лучшего в ответ. — Кстати говоря, ты, наверное, имел в виду «мистер Ваймс», и я в любом случае предпочитаю, чтобы так меня называли только те, кто дерется рядом со мной.
— Ну, теоретически Кирпич дрался ря… — начал Детрит, но Ваймс решительно поставил кружку с кофе на стол. Ребра у него ныли.
— Нет, это не значит «рядом», сержант, — сказал он. — Правда не значит.
— Нет, это не значит «рядом», сержант, — сказал он. — Правда не значит.
— Он, в общем, не виноват, сэр, — он, ета, обознался, — возразил Детрит.
— То есть он не знал, кто я такой? По-моему, это не…
— Нет, сэр. Он не знал, кто он такой, сэр. Он думал, что он — пучок огня и фейерверков. Поверьте, сэр, я сумею кое-что сделать из етого парня. Ну пожалуйста, сэр. Он по уши налился «Молотом» и после етого еще держался на ногах!
Ваймс несколько секунд смотрел на Детрита, потом перевел взгляд на Кирпича.
— Мистер Кирпич, расскажите, как вы оказались в шахте, — сказал он.
— Я сказал тому, другому, стражнику… — начал Кирпич.
— А теперь расскажи мистеру Ваймсу! — прогремел Детрит. — И сию секунду!
Потребовалось некоторое время, с паузами, во время которых отдельные фрагменты сознания Кирпича вставали на место, но Ваймс понял примерно следующее.
Бедолага Кирпич употребил «Скреб» вместе с какими-то уличными троллями, своими приятелями, на старом складе в лабиринте закоулков позади Парковой улицы и забрел в старый погреб в поисках укромного местечка, чтобы посмотреть картинки. Пол под ним провалился. Судя по всему, он пролетел немало, но, исходя из естественного для него состояния, Кирпич, скорее всего, спорхнул вниз, как бабочка. В конце концов он оказался в туннеле, «типа шахты, ага, с деревянными столбами, которые, ета, держали потолок», и побрел вперед в надежде, что туннель приведет его на поверхность или к какой-нибудь еде.
Он ни о чем не беспокоился, пока не оказался в туннеле пошире, и тогда слово «гномы» наконец достигло какого-то закоулка мозга, которому ничего не оставалось, кроме как отреагировать.
Тролль в гномьей шахте должен буйствовать. Это аксиома, вроде слона в посудной лавке. Но в Кирпиче было на удивление мало ненависти к любым живым существам. Если поблизости имелось некоторое количество штуковин, которые начинались на букву «с» и от которых у него звенела голова — а в городе их более чем хватало, — Кирпича не особенно волновало все остальное. Этот уличный тролль пал ниже слизи. Неудивительно, что даже подонки Хризопраза отказались его принять. Кирпич был мусором, через который переступают.
Возможно, до Кирпича, стоявшего в темноте и слышавшего вдалеке гномьи голоса, даже дошло, что пора испугаться. А потом он увидел сквозь круглый дверной проем, как один гном догнал второго и ударил его по голове. Был непроглядный мрак, но у троллей хорошее ночное зрение, и вдобавок в шахте кишели вурмы. Тролль не разобрал подробностей, да и не особенно стремился. Какая разница, чем заняты гномы между собой? Пока они не делали ничего плохого ему, Кирпич не видел проблемы. Но когда гном, который нанес удар, начал орать, проблема возникла. Просто огромная.
Большая металлическая дверь прямо перед ним распахнулась и врезала ему по лицу. Выглянув из-за нее, Кирпич увидел, как мимо пробежали несколько вооруженных гномов. Они не подумали, что кто-то может прятаться за дверью. Пока не подумали. Они поступили самым естественным образом — бросились на крик. Кирпич, напротив, был заинтересован только в том, чтобы убраться как можно дальше от источника шума, и прямо перед ним оказалась открытая дверь. Он бежал не останавливаясь, пока не выбрался на свежий воздух.
За ним не гнались. Ваймс ничуть не удивился. Чтобы быть стражником, требуется особый склад ума. Обыкновенный стражник часами стоит и ни на что не смотрит. Он не требует большого жалованья. Он, скорее всего, не начнет поиски с осмотра туннеля, по которому только что прибежал.
Он не отличается умом.
Бесцельно и бессмысленно, без злого умысла и даже не из любопытства, бродячий тролль забрел в гномью шахту, затуманенными от наркотиков глазами увидел убийство и скрылся. Кто мог это предвидеть? Где тут логика? Где здравый смысл?
Ваймс посмотрел в слезящиеся, похожие на желтки в яичнице глаза тролля, окинул взглядом тощее тело и тонкую струйку бог весть чего, стекающую из запекшейся ноздри. Кирпич не лгал. У него и без выдумок было достаточно неприятностей.
— Скажи мистеру Ваймсу про вуквук, — приказал Детрит.
— А, ну да, — отозвался Кирпич. — В той пещере, ета, был большой вуквук.
— Кажется, я не улавливаю главного, — заметил Ваймс.
— Вуквук — ето такая штука, которую делают из каменного угля, селитры и «Схода», — пояснил сержант. — И закатывают в бумажку, как сигару.
— Мы их зовем «вуквук», потому что, ну… они, типа, похожи на вуквук, — с застенчивой улыбкой сказал Кирпич.
— Да, я, кажется, понимаю, — устало ответил Ваймс. — Ты попытался ее закурить?
— Нет, сэр. Она была очень уж большая, — сказал Кирпич. — Она лежала в етом вонючем туннеле, куда я провалился.
Ваймс попытался встроить вуквук в общую картину и на время предпочел оставить его за кадром. Значит… виноват гном? Ну да. Он верил Кирпичу, хотя из ведра лягушек и то получился бы более дельный свидетель. Прямо сейчас, впрочем, не было особого смысла продолжать давить на бедолагу.
— Ладно, — сказал Ваймс и взял загадочный камень, который мистер Блеск оставил на полу в кабинете. Он был примерно восьми дюймов в поперечнике, но на удивление легкий.
— Расскажи мне при мистера Блеска, Кирпич. Он твой друг?
— Мистер Блеск повсюду! — горячо воскликнул Кирпич. — Он алмаз!
— Так или иначе, полчаса назад он побывал в Ярде, — сказал Ваймс. — Детрит!
— Сэр? — отозвался сержант, и на его лице появилось виноватое выражение.
— А что ты знаешь про мистера Блеска?
— Э… он, ета, вроде тролльего бога… — промямлил Детрит.
— Здесь у нас нечасто бывают боги, — заметил Ваймс. — Кто-то спер небесный огонь или золотое яблоко? Просто удивительно, но в детективных романах такие сюжеты — большая редкость. Он ведь тоже тролль?
— Он, типа… король, — сказал Детрит, как будто каждое слово тащили из него клещами.
— А я думал, у троллей в наше время нет королей, — сказал Ваймс. — Я думал, каждый клан сам по себе.
— Да, да, — ответил Детрит. — Слушайте, мистер Ваймс, мистер Блеск — ето мистер Блеск. Мы не говорим о нем лишнего.
Он вперил в Ваймса печальный и упрямый взгляд.
Ваймс решил избрать мишень попроще.
— Где ты его нашел, Кирпич? Я просто хочу…
— Он пришел, чтобы помочь вам! — рыкнул Детрит. — Что вы делаете, мистер Ваймс? Зачем задаете вопросы? Когда дело касается гномов, вы, ета, вокруг них пляшете, чтоб их не обидеть, а если речь о троллях, что вы тогда делаете? Приказываете выбить дверь, и никаких проблем! Мистер Блеск привел вам Кирпича, дал хороший совет, а вы, ета, говорите о нем так, как будто он уличный тролль! Я слышал, капитан Моркоу говорил гномам, что он — Два Брата. Думаете, меня ета радует? Мы знаем ету старую гномью выдумку! Да! Мы стонем, когда ее слышим! Да! Если хотите видеть мистера Блеска, надо проявить уважение. Проявить уважение, да!
«Снова Кумская долина», — подумал Ваймс. Он еще никогда не видел Детрита в таком гневе, по крайней мере, по отношению к себе. Детрит всегда был рядом, надежный и непоколебимо верный.
А в Кумской долине встретились два племени, и никто не отступил…
— Я прошу прощения, — сказал Ваймс, сморгнув. — Я не знал. И никого не хотел обидеть.
— Вот так! — ответил Детрит, пристукнув огромной ладонью по столу.
Ложка вылетела из пустой миски. Загадочный камень, постукивая, покатился по столу, свалился на пол и раскололся пополам.
Ваймс взглянул на две аккуратные половинки.
— Да он полон кристаллов, — произнес он. Потом всмотрелся ближе.
Внутри сверкающего полушария лежал листок бумаги.
Ваймс поднял его и прочел:
— «Пойнтер и Пиклз, Кристаллы, минералы и шлифовальные инструменты, Анк-Морпорк, Десятая Яичная улица, дом 3».
Ваймс аккуратно положил листок, подобрал обе половинки и сложил вместе. Они сошлись, не оставив даже крошечной трещинки. Никаких признаков клея не было.
Он взглянул на Детрита.
— Ты знал, что так будет?
— Нет, — ответил тролль. — Но я думаю, ета, мистер Блеск знал.
— Он оставил мне свой адрес, сержант.
— Ага. Наверное, он хочет, чтоб вы пришли, — сказал Детрит. — Ето большая честь, сэр. Не вы ищете мистера Блеска, а мистер Блеск находит вас.
— Как он нашел тебя, Кирпич? — спросил Ваймс.
Кирпич со страхом взглянул на Детрита. Сержант пожал плечами.
— Подобрал. Дал еды, — промямлил Кирпич. — И сказал, куда, ета, приходить за ещем. Он велел мне, ета, бросить марафет. Но…
— Что?
Кирпич развел узловатыми, сплошь в рубцах, руками. Этот жест яснее всяких слов говорил: он бы бросил, но что поделаешь, если на одной стороне весь мир, а на другой только Кирпич?
«И тогда его поручили Детриту, — подумал Ваймс. — Это сколько-то уравняло шансы…»