— Что? — отозвался Ваймс. — Что?
Какой-то щуплый гном, сидевший за одним из столиков, с интересом наблюдал за ним, словно за невиданным чудищем.
Мистер Блеск усмехнулся.
— Чтобы изучить врага, нужно влезть в его шкуру. Оказавшись в шкуре противника, начинаешь смотреть на мир его глазами. Габбро так хорошо играет за гномов, что он стал хуже играть за троллей. Теперь он хочет поехать в Медянку поучиться у тамошних гномьих мастеров игры. Надеюсь, он так и сделает, и они научат его играть за троллей. Никто из этих молодых людей вчера ночью не принимал участия в пьяных драках. В то же время здесь мы стираем горы с лица земли. Вода капает на камень, уничтожает и передвигает. Вода течет в глубине и вырывается наружу в самых неожиданных местах.
— Думаю, каплями тут не обойдешься, — сказал Ваймс. — Вряд ли кучка любителей настольных игр способна в обозримом времени свернуть горы.
— Все зависит от того, куда падают капли, — заметил мистер Блеск. — Может случиться так, что они снесут целую долину. Спросите себя, отчего вам так хотелось спуститься в ту шахту.
— Потому что там произошло убийство!
— Это единственная причина? — спросил загадочный мистер Блеск.
— Разумеется!
— И всем известно, какие гномы сплетники. Что ж, я уверен, что вы сделаете все возможное, командор. Надеюсь, вы найдете убийцу, прежде чем его настигнет Тьма.
— Мистер Блеск, мои люди расставили зажженные свечи вокруг этого треклятого знака!
— Очень предусмотрительно.
— Значит, вы и правда верите, что существует какая-то угроза? Откуда, во всяком случае, вам так много известно про гномьи знаки?
— Я их изучал. Я признаю сам факт их существования. Среди ваших стражников есть верующие. Большинство гномов, в глубине своих маленьких упрямых душ, тоже верят. Можно вывести гнома на свет, но нельзя выбить из него темноту. Эти знаки — очень старые. Они обладают подлинной силой. Кто знает, что за древнее зло таится во мраке под горами? Оно темнее любого мрака.
— А вы, я вижу, любитель дразнить копов, — заметил Ваймс.
— Мистер Ваймс, у вас выдался тяжелый день. Столько всего случилось, и так мало времени на раздумья. Не спешите, осмыслите все, что знаете, сэр. Лично я всегда предпочитаю подумать.
— Командор Ваймс? — раздался голос мисс Пиклз-Пойнтер с середины лестницы. — Вас спрашивает какой-то большой тролль.
— Жаль, — сказал мистер Блеск. — Это, должно быть, сержант Детрит. Боюсь, с плохими новостями. Как я догадываюсь, тролли послали по городу така-така. Вам пора, мистер Ваймс. Мы еще увидимся.
— Сомневаюсь, — ответил Ваймс.
Он встал и помедлил.
— Один вопрос. И, пожалуйста, не отвечайте загадками. Скажите, отчего вы помогли Кирпичу? С какой стати вам беспокоиться о задрипанном уличном тролле?
— А с какой стати вам беспокоиться о трех мертвых гномах?
— Потому что кто-то же должен о них побеспокоиться!
— Вот именно. До свиданья, мистер Ваймс.
Ваймс заспешил вверх по лестнице вслед за мисс Пиклз-Пойнтер и вернулся в магазин. Детрит стоял среди образцов и явно чувствовал себя неловко, как человек в морге.
— Что случилось? — спросил Ваймс.
Детрит переступил с ноги на ногу.
— Ета, простите, мистер Ваймс, но, кроме меня, никто не знал, где…
— Хорошо, хорошо. По городу послали така-така?
— А откуда вы знаете, сэр?
— Я ни черта не знаю. Что такое така-така?
— Троллья дубина войны, — ответил Детрит. Ваймс, тщетно пытаясь представить себе дубину мира, не удержался и спросил:
— Ее что, рассылают по подписке?
Но подобный блеск сарказма просто пропадал даром, когда дело касалось Детрита. Сержант расценивал юмор как чисто человеческое заболевание, которое поддается излечению, если говорить медленно и терпеливо.
— Нет, сэр. Когда така-така, ета, посылают кланам, ето значит военный призыв, — объяснил он.
— Ох, черт. Кумская долина?
— Да, сэр. Я слышал, Король-под-Горой и убервальдские гномы, ета, уже по пути в Кумскую долину. На улице только об етом и говорят.
— Э… бип-бип-бип? — пропищал чей-то взволнованный голосок.
Ваймс вытащил бесенка Грушу и уставился на него. В такую минуту…
— Ну?
— Двадцать пять минут шестого, Введи-Свое-Имя, — нервно сказал бесенок.
— И что?
— В это время суток и пешком ты должен отправиться немедленно, чтобы успеть домой к шести часам.
— Ета, патриций хочет вас видеть, и клики поступают непрерывно, и все такое, — настаивал Детрит.
Ваймс продолжал смотреть на бесенка, который явно был смущен.
— Я иду домой, — наконец сказал он и зашагал прочь. Над головой сгущались темные облака, предвещая очередную летнюю грозу.
— Возле того колодца, сэр, нашли трех гномов, — сказал Детрит, двигаясь следом. — Похоже, ета, их убили другие гномы, ето точно. Старые граги куда-то делись. Капитан Моркоу поставил стражу у каждого входа, какой только нашел…
«Они копают, — подумал Ваймс. — Кто знает, куда ведут туннели?»
— …он просит разрешения взломать большую железную дверь на Паточной улице, — продолжал Детрит. — Чтобы добраться до последнего трупа.
— А что говорят гномы? — спросил Ваймс через плечо. — Я имею в виду живые.
— Многие видели, ета, как поднимали убитых из колодца, — сказал Детрит. — Я так думаю, они сами подадут капитану лом.
«Послушаем толпу, — подумал Ваймс. — Коснемся струн ее сентиментальной души. И потом, гроза уже началась. К чему бояться лишней капельки?»
— Ладно, — сказал он. — Передай Моркоу вот что. Я знаю, что Отто будет на месте со своим треклятым ящиком, поэтому пускай дверь открывают гномы. Полная картинка гномов, Детрит.
— Так точно, сэр.
— Как там юный Кирпич? Он даст показания под присягой? Он понимает, что это значит?
— Думаю, что так, сэр.
— В присутствии гномов?
— Он все сделает, если я попрошу, сэр, — сказал Детрит. — Уж ето я обещаю.
— Прекрасно. Разошлите клик во все городские участки и всем деревенским констеблям отсюда и до самых гор. Пусть ищут компанию темных гномов. Они забрали то, за чем пришли, и пустились в бега. Это точно.
— Хотите, чтоб их задержали? — спросил сержант.
— Нет! Чтоб никто даже и не пытался! Передай, что у них оружие, которое стреляет огнем. Пускай просто дадут мне знать, куда направляются граги.
— Я, ета, так и скажу, сэр.
«А я пойду домой, — твердил себе Ваймс. — Всем что-то нужно от командора Ваймса, пусть даже он не семи пядей во лбу. И двух-то не наберется. Но в любом случае я Ваймс, а Ваймс в шесть часов читает книжку Юному Сэму. С правильными звуками».
Он шел домой бодрым шагом, срезая, где только можно. Мысли плескались туда-сюда, как жидкий суп, ребра ныли, как бы говоря: «Да, мы здесь и болим». Ваймс подошел к парадной двери в то самое мгновение, когда Вилликинс ее отворил.
— Я передам ее светлости, что вы дома, сэр, — сказал дворецкий, когда Ваймс заспешил вверх по лестнице. — Она чистит драконьи загоны.
Юный Сэм стоял в кроватке и смотрел на дверь. Мир вокруг стал мягким и розовым.
Кресло было завалено любимыми игрушками. Тряпичный мячик, маленький обруч, лохматая змея с одним глазом-пуговицей. Ваймс сбросил игрушки на ковер, сел и снял шлем. Потом промокшие сапоги. После того как Сэм Ваймс разувался, комнату уже не нужно было топить. На стене детской тикали часы, и с каждым «тик-так» маленькая овечка прыгала туда-сюда через забор.
Сэм развернул пожеванную и слегка обслюнявленную книгу.
— Где моя коровка? — объявил он, и Юный Сэм хихикнул. В окно стучал дождь.
— Где моя коровка?
Ты моя коровка?
«Вещь, которая умеет говорить, — думал Ваймс, пока губы и глаза делали свое дело. — Каким образом она внушила гномам желание поубивать друг друга?»
— Бе-е-е!
Это же овечка!
Это не коровка!
«Зачем мы спустились в шахту? Потому что услышали, что произошло убийство, вот почему!»
— Это не коровка!
«Всякий знает, что гномы — сплетники. Глупо было приказывать им держать случившееся в тайне от Стражи. Ох уж эти глубинные гномы. Они думают, что достаточно сказать, и так оно и будет».
— Где моя коровка?
«Вода каплет на камень…»
— Ты моя коровка?
«Где я недавно видел доску для игры в „Шмяк“?»
— Иго-го!
«Ах да, Мудрошлем. Он страшно волновался».
— Это же лошадка!
«У него была доска. Он сказал, что любит играть».
— Это не коровка!
«Насколько я понимаю, Мудрошлем дошел до ручки. Похоже, он до смерти хотел мне что-то рассказать…»
— Где моя коровка?
«Этот взгляд…»
— Ты моя коровка?
«Я страшно злился. Ничего не говорить Страже? Ну и чего они ожидали? Можно подумать, он знал…»
— Где моя коровка?
«Этот взгляд…»
— Ты моя коровка?
«Я страшно злился. Ничего не говорить Страже? Ну и чего они ожидали? Можно подумать, он знал…»
— Урр-ргх!
«Он знал, что я полезу на стенку».
— Это бегемотик!
«Он хотел, чтобы я разозлился!»
— Это не коровка!
«Он, черт возьми, хотел, чтобы я разозлился!»
Ваймс прохрюкал и промычал весь зоопарк до конца, не пропустив ни единого писка и воя, а потом подоткнул сыну одеяльце и поцеловал.
Снизу донесся звон бьющегося стекла. «Кто-то уронил стакан», — подсказал головной мозг. Но спинной, который в течение пятидесяти лет помогал Ваймсу выживать на враждебных улицах, шепнул: «Черта с два».
У кухарки был выходной. Пьюрити сидела у себя в комнате. Сибилла кормила драконов. Оставался Вилликинс.
Но дворецкие не бьют посуду.
Внизу послышался тихий «хэх», и вслед за тем — звук удара о живую плоть.
Меч Ваймса висел на крючке в дальнем конце коридора, потому что Сибилле не нравилось, когда он носил оружие дома.
Как можно тише он огляделся в поисках чего-нибудь — чего угодно, — что можно было бы использовать как оружие. К сожалению, выбирая игрушки для Юного Сэма, они совершенно пренебрегли твердыми предметами с острыми краями. Кроликов, цыплят и поросят в детской хватало, но…
А, вот. Ваймс заметил нечто подходящее.
Бесшумно ступая в толстых носках с огромными латками на пятках, он спустился по лестнице.
Дверь в винный погреб была открыта. Ваймс бросил пить, но гостям спиртное требовалось, и Вилликинс, исправно исполняя долг дворецкого по отношению к грядущим поколениям, поддерживал погреб в должном состоянии и время от времени покупал многообещающие марочные вина. Что это, треск стекла под ногой? Или лестница скрипнула? Сейчас выясним…
Ваймс добрался до погреба и осторожно вышел из пятна света, падавшего из коридора.
Он почуял… Да, слабый запах черного гномьего масла.
Вот мелкие ублюдки!
Кстати, они видят в темноте?..
Ваймс принялся рыться в кармане в поисках спичек. Стук сердца отдавался в ушах. Пальцы нащупали коробок, Ваймс сделал глубокий вдох…
…и чья-то рука схватила его за запястье. Он яростно ударил наугад задней ногой лошадки-качалки, но тут же был обезоружен. Ваймс инстинктивно лягнул темноту и услышал стон. Руки противника разжались, и откуда-то с пола сдавленно донесся голос Вилликинса.
— Прошу прощения, сэр, я, кажется, случайно наступил вам на ногу.
— Вилликинс? Какого черта здесь творится?
— Какие-то гномы, сэр, нанесли визит, пока вы были наверху, — ответил дворецкий, медленно распрямляясь. — Через стену погреба, если быть точным. С прискорбием вынужден сообщить, что я счел необходимым применить суровые меры. Возможно, один из них в результате скончался.
Ваймс огляделся.
— Возможно? Он еще дышит?
— Не знаю, сэр. — Вилликинс очень осторожно поднес спичку к огарку свечи. — Я слышал бульканье, но теперь, кажется, он замолчал. К сожалению, они напали на меня, когда я выходил из ледника, и мне пришлось защищаться тем, что подвернулось под руку.
— И что это было?
— Нож для колки льда, сэр, — спокойно отозвался Вилликинс. В руке он держал острый зазубренный нож восемнадцати дюймов в длину, предназначенный для того, чтобы резать лед на удобные кубики. — А другого, сэр, я подвесил на крюк для окороков.
— Неужели… — в ужасе начал Ваймс.
— За одежду, сэр, разумеется. Прошу прощения, что схватил вас, но я испугался, что гномье треклятое масло может загореться. Надеюсь, я вытер все. Пользуясь возможностью, хочу извиниться за беспорядок…
Но Ваймс уже был на полпути вверх по лестнице. Когда он оказался в коридоре, сердце у него замерло.
Маленькая темная фигурка мелькнула на верхней площадке и исчезла в детской.
Перед Ваймсом вздымалась широкая парадная лестница — высотой до неба. Он полетел бегом, слыша собственный вопль: «Я убью тебя, убью тебя, убьютебяубьюубьюубью!!!» Его душил бешеный гнев, от ненависти и ужаса легкие как будто наполнились огнем — а лестница все тянулась и тянулась, и ступенькам не было конца. Они уходили в никуда, а Ваймс падал назад, вниз, в преисподнюю…
Но ад придал ему сил, снабдил гнев крыльями, приподнял, вернул обратно…
Когда его дыхание превратилось в сплошной нецензурный крик, он наконец достиг верхней ступеньки…
Гном, спиной вперед и очень быстро, выкатился из детской. Он ударился о лестничные перила, проломил их и полетел вниз. Ваймс, скользя на полированном полу, затормозил у двери. Больше всего он боялся увидеть…
…но увидел Юного Сэма, который мирно спал. На стене ягненок отсчитывал секунды.
Сэм Ваймс подхватил сына, завернутого в синее одеяльце, и рухнул на колени. Он не дышал, взлетая по лестнице, и теперь тело требовало свое. Ваймс втягивал воздух, и с ним облегчение, огромными мучительными глотками. Внутри закипали слезы, он весь содрогался…
Сквозь влажную текучую пелену он увидел на полу нечто странное. На коврике лежали тряпочный мячик, обруч и мохнатая змея. Мяч закатился почти в середину обруча, змея наполовину развернулась, откинув голову…
Вместе взятые, в тусклом свете они напоминали огромный глаз с хвостом.
— Сэр? Все в порядке?
Ваймс поднял взгляд и увидел красное лицо Вилликинса.
— Э… да… что? Да… в порядке… спасибо, — выговорил он, кое-как придя в себя. — Все в порядке, Вилликинс. Спасибо.
— Боюсь, один таки прошмыгнул мимо меня в темноте…
— Э… да, это огромное упущение с твоей стороны, — ответил Ваймс и поднялся на ноги, по-прежнему продолжая прижимать к себе сына. — Держу пари, любой другой дворецкий на твоем месте вырубил бы всех троих одним взмахом половой тряпки.
— Вы в порядке, сэр? Потому что…
— …но ты окончил школу дворецких на Поддельнображной улице. — Ваймс хихикнул. Колени у него дрожали. Отчасти он знал, в чем дело. Вслед за ужасом пришло знакомое пьянящее ощущение: ты жив, и все случившееся кажется чертовски забавным. — Другие дворецкие умеют сражать людей наповал одним взглядом, но ты, Вилликинс, умеешь сражать их при помощи…
— Послушайте, сэр! Он где-то снаружи! — перебил Вилликинс. — А там леди Сибилла!
Ваймс перестал улыбаться.
— Позвольте мне взять Юного Сэма, — предложил дворецкий, потянувшись за ребенком.
Ваймс попятился. Даже тролль, вооруженный кувалдой, не отобрал бы у него сына.
— Нет! Дай сюда нож. А потом ступай и проверь, как там Пьюрити.
Прижимая к себе Юного Сэма, Ваймс бегом спустился по лестнице, пересек прихожую и выскочил в сад. Впоследствии он твердил себе, что поступил глупо, глупо, глупо. Но в ту минуту Сэм Ваймс мыслил исключительно прямолинейно. Было трудно, очень трудно войти в детскую, навстречу ужасам, населявшим отцовское воображение. И он не собирался еще раз это переживать. Гнев нахлынул вновь, но на сей раз Ваймс держал его под контролем. Ярость напоминала реку пламени. Он их найдет, всех до единого, и они будут гореть…
Войти в главный загон с драконами можно было, лишь обогнув три больших чугунных огнеупорных щита, которые установили два месяца назад. Разведение драконов занятие не для неженок и не для тех, кто не готов время от времени перекрашивать весь фасад. В обоих концах загона были массивные железные двери. Ваймс наугад направился к одной из них, вбежал в сарай и запер дверь за собой.
Внутри было всегда тепло, потому что драконы постоянно срыгивали (а если не срыгивали, то взрывались). В сарае Ваймс увидел Сибиллу в полном облачении драконозаводчика. Она спокойно переходила от загона к загону с ведрами в руках. Вторая дверь, позади нее, вдруг отворилась, и появилась маленькая темная фигурка, державшая копье, на конце которого трепетал язычок пламени…
— Берегись! Сзади! — заорал Ваймс.
Сибилла взглянула на мужа, обернулась, выронила ведра и хотела что-то крикнуть…
…и тут вылетело пламя. Оно ударило Сибиллу в грудь, расплескалось вокруг и иссякло. Гном принялся отчаянно хлопать по своему аппарату.
Сибилла — сплошной столб пламени — произнесла властным голосом, не терпящим возражений:
— На пол, Сэм. Сию секунду!
Она рухнула на посыпанный песком пол, как только драконы во всех загонах подняли головы.
Их ноздри раздувались. Они делали вдох.
Им бросили вызов. Оскорбили.
И вдобавок они только что поужинали.
— Умницы… — лежа на полу, произнесла Сибилла.
Двадцать шесть струй драконьего пламени были ей ответом. Ваймс, заслоняя своим телом Юного Сэма, почувствовал, как ему опалило волосы на шее.
Это пламя не походило на дымно-алый гномий огонь. Его мог извергнуть лишь желудок дракона. Оно было почти невидимым. По крайней мере, одна из струй попала в гномье оружие, потому что раздался взрыв и что-то вылетело через крышу. Драконьи загоны строились по тому же принципу, что и фабрика фейерверков: очень толстые стены и тонкая крыша, которая обеспечивала скорейшее попадание на небеса.