– А откуда у Терешко первоначальный капитал?
– Его отец был некогда партийным боссом, затем стал удачливым бизнесменом, поэтому легко смог отстегнуть Аркаше круглую сумму.
– Но ваш отец, кажется, тоже был не бедным? Вы говорили, что он был антикваром.
– Да, но, Танечка, в то время я даже не догадывался об этом. В советские годы отношение к антиквариату было неоднозначное. Немногие знали истинную ценность раритетных предметов. Надо сказать, что мой отец сам был «раритетом», потому что ухитрился сохранить такие мировоззрения, которые повсеместно устарели за целый век до этого. Я же считал его Плюшкиным, который собирает разную рухлядь, и стеснялся его. Вся эта мебель стояла в комнате родителей, правда, ей требовалась реставрация. А вот в этот сундук, – Сергей махнул рукой в сторону дубового ящика, – он, по моим тогдашним понятиям, складывал совершенно немыслимый хлам, закрывая его на амбарный замок, а ключ прятал.
– Как интересно! Что было потом?
– Потом внезапно от рака умерла мать, и отец тоже слег. Он очень ее любил и пережил маму только на три месяца. После смерти отца я решил избавиться от всего этого старья, но нашел в сундуке своеобразное завещание. Папа написал для меня истинную цену всего антиквариата, а также дал указания насчет того, как мне им распорядиться. Отец разрешил все продать, кроме мебели, стоимость которой еще не достигла своего потолка. Я обзвонил всех коллекционеров, антикваров и просто любителей старинных вещей, телефоны которых указал отец, и распродал почти все. Потом отреставрировал мебель.
– Значит, вырученные деньги ты вложил в акции «Пяти корон»? – подвела я итог.
– Да, так и сделал. Так что мы с Аркадием оба получили первоначальный капитал от своих родителей. А вот Ярцин заработал деньги своим собственным трудом. Надо сказать, что Василий по образованию агроном, но в какой-то период жизни остался без работы. Где он только себя не пробовал – на базаре семенами торговал, дачи охранял, какие-то водоочистители в качестве дистрибьютора распространял, а потом кто-то посоветовал ему пойти учиться на трейдера. Таня, ты знаешь, кто такой трейдер?
– Более или менее.
– В общем, Ярцин взял у кого-то денег в долг и стал через Интернет покупать и продавать акции ведущих мировых предприятий. Как ни странно, но Василий Михайлович именно в этом нашел себя. За год он сколотил вполне приличное состояние, вот тогда-то Терешко где-то пересекся с ним и предложил стать нашим соучредителем. Ярцин согласился.
– Ясно. Осталось выяснить насчет Семенова. Где вы его нашли?
– Он сам нас нашел. До этого Алексей Алексеевич работал в Промстройбанке. Откуда у него взялась нужная сумма, не знаю. Может, всю жизнь приворовывал... Впрочем, это меня не касается. Есть еще несколько мелких акционеров, но о них и говорить-то не стоит.
– То есть семь лет вы успешно сотрудничали, и вдруг возникли какие-то разногласия? – спросила я и замерла, боясь, что Сысоеву не понравится моя чрезмерная любознательность.
– Разногласия возникли не вдруг. Уже год я пытаюсь внушить этой троице, что нам надо войти в состав «Южной банковской группы», но они меня не понимают. Сейчас время такое, все объединяются. Еще год, максимум – два, и «Пять корон» опустится на самую последнюю ступень в реестре тарасовских банков.
– Почему?
– Таня, мне будет очень сложно объяснить тебе это, поверь на слово.
– Я согласна – мне твое мнение понять и оценить сложно, но твои соучредители не новички в банковском деле. Разве что Ярцин...
– Вот он как раз был готов поддержать меня, но колебался, а теперь, наверное, окончательно встал на сторону моих идейных противников. Терешко однозначно не хочет расставаться со своим детищем. В нем говорит чистейшее упрямство и честолюбие. А Семенов... что на уме у него – трудно понять, но он тоже категорически против вхождения в состав «Южной банковской группы», хотя от этого в финансовом плане все только выиграют.
Услышав подробности дела, я утвердилась во мнении, что у акционеров мотив для убийства все-таки есть. Был самостоятельный банк, были директора, и вдруг Сысоев предложил им войти в состав какого-то другого финансового учреждения. Это не всякому понравится. Не каждый согласится потерять власть...
– Таня, а расскажи мне о каком-нибудь своем расследовании, – попросил Сергей.
О каком же деле рассказать ему? Их ведь было так много! Может, о том, с пятью трупами и морем крови? Нет, это слишком жестоко. Сергей ждал, и я, не без гордости, стала вещать о последнем «бескровном» расследовании, правда, изменила время и место действия, а также имена действующих лиц. Банкир слушал меня с нескрываемым интересом, даже иногда улыбался. Закончив свой рассказ, я снова плавно перевела разговор в нужное русло:
– Вот интересно, дети банкиров обычно идут по стопам своих родителей? – Этот вопрос значил для меня гораздо больше, чем Сысоев мог подумать.
– Взрослые дети только у Семенова, но они избрали для себя другую стезю. Дочь ушла с головой в рекламный бизнес, а сын вообще непутевый. Кажется, он сейчас нигде не работает.
– Да? А что так? Живет на родительские дотации?
– Ну у него есть небольшой бизнес, только он им не больно-то занимается. Думаю, что, кроме прибыли, его там ничего не интересует. А знаешь, однажды Слава даже за решетку едва не угодил...
– За что? – оживилась я.
– Так, в школе один инцидент на уроке химии вышел.
– Так это давно, еще в школьные годы было? – уточнила я, разочарованная ответом.
– Нет, лет пять назад. Он в школе учителем химии работал и опрокинул на ученика пробирку, кажется с серной кислотой. У того ожог рук был.
– Значит, сын Семенова – химик?
– Да, несколько месяцев работал учителем химии, а до этого в каком-то научно– исследовательском институте штаны протирал. Оттуда его тоже попросили, он там эксперименты какие-то непозволительные ставил.
– Интересно, очень даже интересно...
– Таня, я не понял, почему это так тебя заинтересовало?
– Химик должен хорошо разбираться в ядах, – сказала я рассеянно, как бы размышляя вслух.
– Наверно, но... Хотя все возможно... Надо срочно позвонить Андрею и сказать ему об этом. – Сергей тут же стал нажимать кнопки своего мобильника, но безрезультатно. – Странно – отключен! Таня, твоя догадка не лишена здравого смысла. Если все так, то получается, что инициатива исходит от Семенова. Но Мельников почти убедил меня, что заказал меня Терешко.
– Его подозрения основаны только на том, что в вашем подъезде живут его бывшие соседи Краснощековы, которые легко могут попасть в гараж?
– Не только. Таня, придет время, и ты все узнаешь, сейчас Андрей проверяет факты. Я попробую еще раз ему позвонить. Мельников должен знать, что мы нашли химика.
«Во-первых, не мы нашли, а я нашла. Во-вторых, Андрюша проверяет факты с помощью моего прослушивающего устройства. В-третьих, только я отрабатываю личную версию, которая вполне может затмить банковскую». Я мысленно считала свои заслуги, кусая губы от обиды и ревности. Сергей снова не смог дозвониться до своего приятеля, и это обстоятельство выбило его из колеи. Сысоев поднялся из-за стола, за которым мы так хорошо до этого сидели, и стал мерить шагами комнату. Может быть, теперь Андрюша впадет в немилость, и тогда клиент передаст расследование под мой неусыпный контроль? Увы, этого не произошло. Сергей вынул откуда-то сигары и предложил мне закурить. Я не смогла отказаться от этого предложения, хотя все-таки предпочитала сигареты.
Курение сигары подействовало на Сысоева положительно, он снова раскрепостился, и мы продолжили прерванное общение. Я спросила его о Лилии Томич, и Сергей охотно стал рассказывать о ней, укрепляя мои догадки, что эта дамочка могла стать причиной развода.
– ...Что мне в Лилии особенно нравится, так это то, что она никогда не унывает. Она всегда в прекрасном настроении. У нее такая очаровательная улыбка...
«Да? А я просто ненавижу ее за эту улыбочку, – мысленно возразила я. – Нормальный человек просто не может все время улыбаться. Иногда позволительно и погрустить, а иногда – на кого-нибудь позлиться. Вот я сейчас злюсь на Мельникова и имею полное на то право...»
– Сергей, может быть, у тебя все-таки был с ней роман? – вдруг ни с того ни с сего ляпнула я и закусила губу.
К счастью, этот вопрос совсем не оскорбил Сысоева.
– Все именно так и думают. И в этом заслуга моей бывшей супруги. Наталья была уверена, что Лиля – моя любовница. Какие скандалы она закатывала по этому поводу! Но у нас всегда были чисто дружеские отношения. Если бы мы познакомились с Лилечкой, уже будучи взрослыми, то я, наверное, в нее бы влюбился. Но мы знакомы чуть ли не с рождения. Года два назад Лилин муж попал в очень неприятную ситуацию, и она, желая ему помочь, попросила меня познакомить ее с нашим юристом, занимающимся представлением интересов клиентов в Арбитражном суде. Тут как раз намечалась корпоративная вечеринка, и я пригласил туда Томич. Когда Наталья увидела ее в ресторане, то словно белены объелась... Я не могу без ужаса вспоминать те сцены, которые она там устроила. Когда мы разводились, Наталья сказала в суде, что я все годы изменял ей с Томич... Потом все это грязное белье каким-то образом попало в прессу. «МК в Тарасове» опубликовал фотографию Лилии и статью под заголовком: «Хочу банкира». После этого Лиля разошлась с мужем, и в банке про нас еще долго сплетни ходили. Мне все это было крайне неприятно.
– Сергей, я не имею ни опыта семейной жизни, ни тем более развода... Мне чисто по-женски интересно, с чем в итоге осталась Наталья?
– Знаешь, после всех измен и интриг я должен был оставить ее ни с чем, но я так поступить не мог. Тем более что с ней осталась моя дочь. Самое ужасное, что Машка ненавидит меня. Она считает, что я – плохой, а мама – хорошая. Ничего, надеюсь, она вырастет и все поймет... Я купил им двухкомнатную квартиру недалеко от четвертой гимназии, в которой учится моя дочь. Кроме алиментов, каждый месяц кладу на кредитную карточку вполне приличную сумму, чтобы жить безбедно, оставил машину... Правда, слышал, что Наталья ее вдребезги разбила... Но это уже ее проблемы. Я не собираюсь покупать ей новую. Таня! – вдруг вскрикнул Сысоев.
– Что? – испугалась я. – Что такое случилось? Тебе плохо?
– Нет, дело совсем не в этом. Как это ты смогла разговорить меня на эту тему?! Я дал себе зарок никому и ни при каких обстоятельствах не говорить о своей бывшей... Не понимаю, как тебе удалось заставить меня мысленно вернуться в тот кошмар, а главное – зачем?
– Сережа, я не хотела сознательно копаться в твоей личной жизни, разговор сам как-то зашел об этом, – попыталась оправдаться я.
– Сам зашел, – недоверчиво передразнил меня Сысоев и замкнулся.
Но мне было уже все равно – пусть он больше не скажет ни слова, пусть. Все, что хотела от него узнать, я, кажется, узнала. Да, он купил бывшей жене и дочери квартиру, да, он делает ежемесячные денежные перечисления, но миллион долларов – это такая заманчивая величина! Ради нее можно пойти на убийство. Возможно, у Сысоева даже не один миллион баксов, а два или даже три...
Пока Сысоев молча злился на меня, я размышляла над двумя равноценными версиями. Банкиры или экс-супруга, кто из них первым задумал отправить моего клиента на тот свет? Кто из них является мозговым центром этого преступления? Ответа не находилось, зато в голову пришел другой вопрос – а возможно ли, что действует еще третья сила, о которой я пока ничего не знаю? Разумеется, возможно. Сколько раз бывало такое, что все факты и улики прямо и бесповоротно указывали на одного подозреваемого, и только в последний момент оказывалось, что он совсем ни при чем, а настоящий преступник до поры до времени оставался в тени! Может быть, и сейчас дело обстоит именно так?
«Надо срочно погадать», – подумала я. Время перевалило уже за полночь, и новые сутки позволяли мне получить от двенадцатигранников самый наивернейший ответ на любой мой вопрос.
Только я собралась удалиться в ванную, захватив по дороге сумочку с заветным малиновым мешочком, как раздался телефонный звонок.
Из первых же слов стало ясно, что звонил с отчетом Мельников. Наплевав на приличия, я задержалась в гостиной и стала жадно прислушиваться к разговору. Любопытство так и снедало меня, но ничего толком понять было невозможно. Сергей отделывался односложными фразами, и я терялась в догадках. Закончив телефонный разговор, Сысоев даже не подумал посвящать меня в его подробности. Я не собиралась мучиться неопределенностью, поэтому взяла на себя смелость поинтересоваться успехами Андрея. Хотя мне почему-то показалось, что Мельникова, как раз наоборот, постигла какая-то неудача. Увы, я ошиблась.
– Да, это вне всяких сомнений Аркаша, – угрюмо произнес Сергей. – Как он мог! Мы ведь столько лет дружили! Как же он стал бы дальше жить, если я...
– Мы с Андреем не допустим, чтобы с вами что-нибудь случилось. – Я поспешила успокоить клиента, гадая, на чем же зиждется уверенность Мельникова. – Да, Сергей, ты забыл сказать Андрею про химика.
– Не забыл, а не счел нужным. Андрей смог прослушать телефонный разговор Терешко и потом проследил за ним. Аркаша встречался с одной аптекаршей и получил от нее какую-то коробку. Потом он поехал к Ярцину...
Эта новость произвела на меня сильное впечатление. Выходило, что личная версия не оправдала себя. Что с того, что Слава Семенов имеет химическое образование? Ничего. Пусть он любовник Натальи, это тоже не повод для того, чтобы убивать ее бывшего мужа. Да, Таня, ты хотела соригинальничать, поэтому упорно не прислушивалась к чужому мнению. Хорошо, хоть не стала рассказывать Сергею о том, как ездила в Трубный район на поиски Натальи, как со слов одного алкаша искала розовую «Ладу Калина»... Это все пустые хлопоты, совершенно пустые...
– Таня, наверное, пора ложиться. Пойдем, я покажу тебе спальню.
Банкир проводил меня в спальню. Мы стояли около огромной кровати, застланной белым покрывалом, и смотрели друг другу в глаза. На какой-то миг наши отношения утратили былую определенность, возникло ощущение нереальности происходящего. Еще чуть-чуть, и мы, поддавшись инстинкту, наверное, бросились бы в объятия друг друга. Искушение было очень велико, но я вовремя опомнилась.
– Спокойной ночи, – сказала я и отошла в сторону.
– Да, спокойной ночи, – ответил Сергей, но не поспешил тут же выйти из спальни.
Наверное, он увидел во мне Лилю, и крышу снесло... Сысоев немного потоптался на месте, но так ни на что и не решился.
* * *В это трудно поверить, но я лежала на шелковых простынях, смотрела в темный потолок и думала о том, что может произойти в субботу и реально ли уберечь Сысоева от принятия смертоносного яда. Не так уж много времени оставалось до часа «икс». Хотелось заранее знать, кто и в какую по счету рюмочку собирается подсыпать Сергею яд. А может быть, это вовсе будет не рюмочка, а порционный салатик. Моя задача состояла в том, чтобы схватить этого недостойного человека за руку и... Кстати, что делать с ним дальше, клиент мне пока не сказал. В милицию сдавать его нельзя, иначе может произойти что-то непоправимое. Так было написано в письмах. Кажется, его автор беспокоился больше о себе, нежели о судьбе киллера. А почему? Непонятно.
Кто собирается травить Сысоева – сынок юбиляра, этот химик-экспериментатор, он же любовник Натальи, или Терешко с Ярциным, заполучившие у какого-то фармацевта заветную коробочку? Все они имели зуб на Сергея Эдуардовича. К тому же могли активизироваться мелкие держатели акций, которых Сергей вовсе не брал в расчет. Странно, что это я о них вдруг подумала? Надо будет утром расспросить Сысоева об этих людях.
Тишина ночи стала постепенно сменяться гулом наступающего дня. Только под утро я заснула, устав от множества неразрешимых вопросов.
Глава 8
Сергей разбудил меня легким стуком в дверь.
– Да, уже просыпаюсь, – позевывая, ответила я.
– Таня, у тебя на все про все полчаса, – предупредил меня банкир, – иначе я опоздаю на работу.
Я накинула махровый халат, вышла из спальни и буквально столкнулась с Сысоевым. Он был уже побрит, надушен и одет. А я снова предстала перед ним в халате, ненакрашенная и непричесанная. Говорят, что сложившиеся традиции надо свято чтить...
– Доброе утро, – смущаясь, сказала я.
– Доброе утро! – ответил банкир и сразу же отвел от меня взгляд. – Поторопись, Лиля. Я уже сварил кофе.
Мне не понравилось, что Сергей назвал меня в этот момент Лилей, но я не подала виду. Минут через десять мы уже сидели за столом, пили изумительный кофе, ели остатки вчерашнего пирога с куриной печенью и молчали. Надо сказать, Сысоев мастерски умел держать паузу. Но лучше бы он был неисправимым болтуном, тогда я знала бы гораздо больше о нем и его окружении.
Перед тем как выйти из дома, я открыла сумку, чтобы достать губную помаду. Сергей стоял рядом и каким-то образом углядел краешек малинового мешочка.
– У тебя там что, мешок с двенадцатигранниками? – без всякой деликатности осведомился банкир, и в его глазах появился нездоровый блеск.
– Нет, – соврала я, потому что сегодня собиралась сама задать им вопрос. Ночью-то про них как-то забыла. – Это – косметичка.
– Нет, это не косметичка, а мешок с гадальными принадлежностями, – нагло возразил мне Сысоев и даже протянул руку к моей сумке. – Я хорошо помню его. Таня, дай мне, пожалуйста, кости. Я хочу погадать.
– Ты уже два раза гадал, – ляпнула я по простоте душевной и осеклась, ведь про первое мрачное предсказание он ничего не знал.
– Не два, а только раз. Знаешь, меня всю ночь мучил один вопрос. Я должен получить на него ответ.
– Сергей, ты же сказал вчера, что не веришь в это гадание, потому что это мура. К тому же ты опаздываешь на работу. – Я все еще надеялась сама бросить сегодня двенадцатигранники.
– Ничего, задержусь на пять минут, это не страшно. Таня, дай, пожалуйста, косточки. – В глазах Сысоева было столько отчаяния и мольбы, что я не смогла устоять.
– Ладно, бери. – Я вынула из сумки мешок и скрепя сердце протянула его банкиру.
Ну зачем я выдумала правило насчет того, что клиентам надо всегда идти навстречу, потакать их желаниям, забывая порой о своих! Кто бы мог подумать, что Сергей окажется таким заводным насчет гадания! Впрочем, стремление узнать будущее как болезнь. Излечиться от этого недуга очень сложно.