Я встаю из-за стола, иду к нему, подсаживаюсь.
– Добрый день.
– Добрый день, – кивает американец, промокая губы салфеткой.
– Откуда вы прибыли?
– Теплоходом из Марселя.
– Я не об этом. Откуда вы прибыли на Землю?
Он с минуту не сводит с меня глаз.
– Я вас чувствую, – сообщаю я. Это правда. Передо мной – не человек, хотя ощутить его нечеловеческую сущность способны лишь избранные обитатели Земли, и все они собрались сегодня в «Зелёном фонарике».
– Из соседней Галактики, – говорит он. – Я не прилетел. Я, скорее, материализовался. Понимаете, мы отражали атаку, и я увлёк врага за собой в туннель, который вёл в вашу реальность…
– Их реальность, – поправляю его я.
– Ну да. Я успел захлопнуть портал у врага перед самым носом…
– И как давно это случилось?
– Месяц назад. Постойте… а вы всё-таки…
Бурная радость вспыхивает на его лице. Я улыбаюсь.
– И вы не можете вернуться домой?
– В некотором роде. Сломался аппарат, который…
– Лучше без технических подробностей. Как вы нас нашли?
– Нас!
Он ликует. Я показываю Прежним Героям большой палец – всё в порядке; свои. Герр Мюллер радостно машет нам рукой. С помощью шеф-повара мы переставляем мисочки американца с рийстафелем на наш стол.
– Пришелец из соседней Галактики, – объявляю я. – Знакомьтесь: королева Измерения Дзэт, которую тамошняя хунта сослала в наш мир. Потомки великих атлантов. Сверхчеловек с планеты, э-э, Криптон. Девушка из будущего, спасшая человечество от нашествия зловредной расы из туманности Конская Голова…
– Так они и вам досаждают? – восклицает американец.
– Добро пожаловать в клуб, – изрекает мистер Кент и с алкоголическим хрипом тянет к американцу дрожащую руку.
– И всё-таки: как вы нас нашли? – повторяю я свой вопрос.
– Ерунда, – отмахивается он. – Хаотический анализ сетевых информационных потоков, ничего сверхсложного. Я с самого начала думал, что на Земле должен быть кто-то…
– Вы не занимаетесь свининой? – вкрадчиво спрашивает герр Мюллер. – Сбыт? Хранение?
Американец обескураженно мотает головой. После паузы ресторан погружается в «Грустный вечер» Гленна Миллера.
– Как же здорово, что я вас всех нашёл! – восклицает американец, пока Прежние Герои флегматично возвращаются к еде. – Пусть вы не такие, как я, но всё-таки… С нашими знаниями, с нашим опытом мы изменим этот мир! Превратим его в нечто совершенно…
Прежние Герои не произносят ни слова.
Приступы энтузиазма в отношении «этого мира» случались в свое время с каждым из нас: я рассказал китайским военным о порохе, Кларк под видом джинна пытался остановить армии Магомета, Цви поднял восстание сипаев, чтобы расколоть Британскую империю.
Рано или поздно все мы умнели.
– Сколько вам лет? – интересуется Алиса.
– Неловко об этом говорить, но… скоро будет восемьсот.
– Ничего страшного, – говорю я, налегая на «самбал-уданг». – Возьмите меня: мне около пяти тысяч лет.
Американец лишается дара речи, потом очухивается и произносит:
– Вы не выглядите на пять тысяч. Вам дашь хорошо если пятьдесят с гаком.
Все смеются остроумной шутке.
– Мы делаем вид, что исправно стареем, и меняем одну жизнь за другой. Вы тоже к этому придёте, если ещё не пришли. Выжить на Земле возможно, лишь прибегая к мимикрии во всём, от внешности до манеры думать. Только такая мимикрия позволит вам остаться самим собой.
– Как это?
– Очень просто. Делайте вид, что вы – один из них, подражайте им во всём. Никто не станет к вам цепляться, и вы сможете дожить до момента, когда появится возможность отправиться на родину. Нельзя терять надежду вернуться домой. Вдруг ваши учёные пробьют туннель в эту реальность?
– Может статься, мои сторонники свергнут узурпаторов, – говорит Алиса.
– Однажды друзья вытащат меня из хроноловушки, – говорит Анна.
– После гибели Атлантиды наверняка выжили не мы одни, – говорит Хайнрих.
– Остаётся вероятность, что Криптон переместился перед взрывом в другое место или время, – говорит Кларк.
– Хуже всего мистеру Цви Бендеру, – говорит Марлен, – всех его родичей-мутантов люди истребили. Но вдруг природа ещё произведёт на свет ему подобных?
– Что до меня, надеюсь, настанет час, когда великая империя, которую мы по глупости потеряли, возродится, и мой народ снова будет летать от Ядра до самых до Окраин Галактики, – говорю я. – В общем, ждите и следуйте первому правилу любого emigr: смейтесь там, где все смеются, и плачьте там, где все плачут.
– Вы привыкнете, – обещает Марлен. – Счастливый день настанет.
– Но я могу до него не дожить, – говорит новый Прежний Герой.
– О, если вы родились смертным, это несложно исправить, – говорю я. – У мистера Кента, кажется, остались ещё те пилюли…
– Сколько угодно, – трясёт головой Кларк. – На случай восстания пеонов я зарыл их под пёсьей будкой на заднем дворе.
– А теперь, – предлагаю я, – давайте знакомиться. Джон Карпентер. Владею страховой компанией в штате Канзас.
Он пожимает плечами:
– О’Донневан. Финн О’Донневан. Пытаюсь стать писателем.
Мистер Кент вздрагивает и страдальчески вздыхает.
– Отличное имя, – кивает Анна.
– И замечательная профессия, – добавляю я. – В аккурат для Прежнего Героя!
Мы говорим ещё немного об индонезийской кухне, прогнозе погоды на ближайшую неделю и особенностях климата Балеарских островов. Я рекомендую Финну неплохой китайский ресторанчик в Ибица-тауне. Думаю, мне удалось произвести на новичка хорошее впечатление.
В пять вечера мы по традиции поднимаем последний бокал шампанского – «За вечную дружбу!» – и встаём из-за стола. Шеф-повар выходит, чтобы проводить нас до дверей. Мы дружно хвалим его за отменный рийстафель, покидаем «Зелёный фонарик» и прощаемся.
– Удачи, – говорю я мистеру О’Донневану. – Не забывайте о первом июня. Через год на Ибице!
Леонид Кудрявцев Футуромозаика
1. Суд
Понд взглянул на судью, окинул взглядом бесстрастные лица присяжных и сообщил:
– Я порождение всемирной паутины. Я намерен доказать, что являюсь личностью, человеком, и, значит, должен обладать всеми правами, гарантированными полноценному члену общества.
– Пусть ваш адвокат это докажет, – напомнил судья. – И тогда мы вынесем решение в вашу пользу. Но предупреждаю, что вы далеко не первый, явившийся к нам с подобным требованием. Всем предыдущим мы вынуждены были отказать.
Адвокат Понда выступил вперёд.
– Доказать? – переспросил он. – Хорошо, мой клиент готов, если вы пожелаете, прямо здесь написать эссе или небольшое стихотворение. Профессиональный уровень гарантирован.
– Что это докажет? – спросил судья.
– Умение творить. Как известно, способность к творчеству, к синтезу является одним из признаков личности, одним из признаков человека.
Судья покачал головой.
– Довод не принимается, – заявил он. – Для достижения профессионального уровня достаточно в совершенстве изучить приёмы других творцов. И если произведение вашего подзащитного является лишь суммой приёмов, если в нём нет необычной, гениальной идеи, то оно не может быть допущено к рассмотрению. Я прав?
И двенадцать присяжных, как один, заявили о своём согласии с таким решением.
– Мой подзащитный способен размножаться. Причём его копии, так же, как и человеческие детёныши, для того чтобы выжить в окружающем мире, должны пройти определённый путь развития.
– Не засчитывается, – отчеканил судья. – Для того, чтобы этот довод был принят во внимание, предварительно нужно доказать, что мы имеем дело с личностью. А иначе нам придётся присваивать статус человека любому механизму, снабжённому функцией самовоспроизводства.
Двенадцать присяжных издевательски ухмыльнулись.
– Мой подзащитный обладает свободой воли, – гнул своё адвокат. – Он определяет очерёдность собственных поступков, он несёт за них ответственность и в случае нужды способен сделать осознанный выбор.
– Это не будет принято во внимание, даже если он, пытаясь доказать свою правоту, надумает совершить самоубийство, – сказал судья. – Он рождён из информации, созданной кем-то другим, он состоит из неё до сих пор, и никто не сможет определить, как именно она воздействует на его поступки. А раз так, то о какой свободе принятия решений может идти речь? В общем, мы этот довод тоже отклоняем.
И двенадцать присяжных одобрительно затопали ногами.
– Последний довод, – промолвил адвокат. – Я приведу его, поскольку все предыдущие были вами отвергнуты. Итак, мой подзащитный делает ошибки. Он знал, что вы никогда не признаете его мыслящим существом, никогда не признаете человеком. И всё-таки он обратился к вам, тем самым совершив ошибку. Не доказывает ли это справедливость его требований?
Иронически улыбнувшись, судья объяснил:
Иронически улыбнувшись, судья объяснил:
– Если мы примем это во внимание, то его действия перестанут быть ошибочными, станут результатом тонкого расчёта. Тем самым мы примем решение, основанное на ложных предпосылках. Оно будет признано недействительным.
Двенадцать присяжных встали и дружно захлопали в ладоши.
Адвокат развёл руками.
– Это всё на сегодня? – спросил судья.
– Да, всё, – признал Понд.
Он повернулся к суду спиной и задумчиво почесал затылок.
– Ничего не вышло, – сказал ему адвокат. – Учти, давно известно, что эта задача не имеет решения. Не стоило даже пытаться. И если тебе отказал даже этот суд, то что говорить о тех, кто действительно имеет право…
Упрямо сжав губы, Понд промолвил:
– Я найду решение, я не привык отступать.
– То есть я тебе ещё понадоблюсь? – поинтересовался адвокат.
– И не раз, – подтвердил Понд. – А сейчас нам действительно пора. Мне нужно подумать, но я вернусь, обязательно вернусь.
Прежде чем уйти, он не забыл заглянуть в меню и кликнул на нужный значок. Судья и присяжные исчезли, выгрузились из памяти.
2. Прощание
Извещение о предстоящем упокой-прощании настигло Книса на пиру в ресторане «Свирепый манчкин», а поскольку отмечалось окончание большой всемирной пострелюшки, то он был в оболочке крутого воина. Прочитав текст извещения с экрана стандартного коммуникатора, Книс невольно чертыхнулся.
Большая пострелюшка закончилась, и быстро поменять оболочку не удастся. Если повезёт, он сумеет это сделать за полчаса, а надумает фортуна повернуться к нему спиной, застрянет на пиру надолго, так что пропустит не только упокой-прощание, но также и неизбежно следующий за ним ритуал молчаливого раздумья.
Скверно. Уходил кто-то из его гильдии, и, не явившись на церемонию, он потеряет несколько пунктов всеобщего уважения. А это недопустимо.
Ненадолго задумавшись, Книс принял решение и отправил на станцию обмена извещение о готовности поменяться, даже с небольшой потерей уровня, лишь бы оболочка оказалась поблизости от нужного ему места.
Теперь оставалось только ждать и, кстати, почему бы не продолжить ужин?
Один из главных законов обмена оболочками гласил, что оказавшийся в очередном теле хотя бы на пять минут всё равно обязан заботиться о его благе, подумать о следующих пользователях. Именно поэтому, ожидая сообщения, Книс не терял зря время, а добросовестно работал челюстями, старательно выбирая на пиршественном столе куски повкуснее.
Он жевал и жевал, рассматривая собравшихся за столом, и рассеянно прикидывал, сколько здесь находится уже использованных им оболочек. Получалось, никак не меньше десятка.
Потом он увидел, как дама, сидевшая поблизости, на мгновение застыла. Вот она встрепенулась, быстро огляделась и, решительно отодвинув в сторону тарелку с крылышками слатима, которые до этого с наслаждением поедала, попросила соседа передать жаркое из дикого ухрюма.
Ага, значит, прощальную вечеринку придётся пропустить не только ему одному. Причём появившаяся особа явно принадлежала к числу охотниц за мужчинами. Вот сейчас она хорошенько заправит свою оболочку и приступит к более пристальному изучению сидящих за столом. Потом… Нет, он ускользнул бы от её когтей, даже при наличии свободного времени.
За дальним концом стола сидело несколько детей. Лица их просто сияли от удовольствия, а глазёнки радостно блестели. Можно было поспорить, что они завоевали право прийти на пир в отчаянной борьбе с легионом других юных фанатов пострелюшки.
Книс подумал, что, достигнув совершеннолетия и получив возможность обмениваться телами, эти дети не забудут о самой лучшей на свете игре и, может быть, так же, как и он, пробьются в ряды постоянных участников.
Он попытался вспомнить о своём детстве, но в голову почему-то назойливо лезло лишь воспоминание о том, как он, однажды попытавшись забраться на плодо-дерево, сорвался с него, да так неудачно, что сильно поранил правую руку. И что-то ещё было в этом безмятежном детстве, до того как он получил возможность менять оболочки. Что-то… Тогда он ещё не ведал, как надо жить на полную катушку, не научился удовлетворять свои капризы, не побывал в обличье красавца и не изведал особую прелесть уродства, не узнал, каково это – оказаться пусть даже на время в старой оболочке, не научился ценить время. Его немного, этого времени, а жизнь так коротка… И ещё, кажется, там, в детстве, взрослые казались ему сумасшедшими, поскольку они всё время были другими. А он пытался понять…
Тихий писк коммуникатора вернул Книса к действительности.
Это оказалось первое уведомление о согласии на обмен. Причём желающий поменяться находился буквально в двух шагах от места прощания, что экономило массу времени, но предлагаемое тело было слишком старо и слабо.
Книс ответил отказом.
Становиться владельцем оболочки, настолько приблизившейся к завершению срока существования, ему не хотелось. Последний раз, когда он отважился на подобную авантюру, обратно к молодым и качественным оболочкам пришлось карабкаться с большим трудом и очень долго. Не было у него сейчас желания ещё раз повторить этот путь, даже при условии, что предлагавший обмен принадлежал к почтенной, законопослушной гильдии и все его страховки были в полном порядке – даже под страхом не попасть на церемонию.
Второе предложение он отверг сразу. Переноситься в оболочку другого пола законом не запрещалось, но находилось уже где-то на грани приличия. А явиться в таком виде на упокой-прощание… Нет, это было немыслимо. Третье, четвёртое предложения тоже оказались неравноценными. Остановился Книс только на пятом. Его устроило расстояние до места прощания, а также возраст оболочки. Да и времени, честно говоря, оставалось с гулькин нос. Надо было соглашаться, и он это сделал.
Переход из тела в тело сопровождался ставшим уже привычным, бесконечным, как вселенная, но на самом деле кратким параличом. Он прошёл, не оставив по себе ни малейшего воспоминания; наступило время действовать.
В течение следующего часа Книс заглянул в дально-банк и, назвав свой идентификационный код, снял некоторую сумму денег. За аэротакси, которое ему удалось схватить сразу по выходе из банка, пришлось переплатить, но зато он почти не опоздал, пропустив лишь положенное по ритуалу воззвание помнить о неминуемой смерти.
Пристроившись в конец длинной очереди тех, кто должен был отдать уважительное внимание уходящей оболочке, он вздохнул с облегчением и стал прислушиваться к разговорам стоявших впереди. А там говорили о новом полицейском рейде в поисках «вампиров». Так называли членов легендарной гильдии, загадочным образом сумевших не только остаться живыми после смерти своих первоначальных оболочек, но ещё и под видом добропорядочных граждан совершать обмены.
Тема это Книса очень интересовала, и он тоже вступил в разговор, ведущийся негромко, для того чтобы не помешать церемонии, и даже успел высказать несколько догадок о природе «вампиров», но тут разговаривающие оказались так близко от уходящей оболочки, что им пришлось замолчать.
Оболочка была мужского пола, и, судя по одежде, силы её пришли к концу в дороге. Откуда и куда? Да имеет ли это сейчас хоть какое-то значение?
Морщинистая и худая до того, что казалась лишь обтянутым кожей скелетом, уходящая оболочка лежала на спине и пялила в потолок бессмысленные глаза. Из уголка рта у неё тянулась тоненькая ниточка слюны. И это было вполне естественно, если учесть, что в оболочке уже никого не было. Того, кто в ней находился до недавнего времени, перенесли в другую, предоставляемую страховочной компанией. Как только уходящая оболочка перестанет функционировать, он займёт место её самого первого хозяина, будет перенесён в его освободившееся тело. Оно может оказаться как хорошим и новым, так и старым, плохим. В общем – чистая лотерея. Причём желающие в неё сыграть находились постоянно, несмотря даже на риск, что страховая компания может не успеть выдернуть их из умирающей оболочки.
Книс ухмыльнулся.
А всё благодаря закону взаимодействия оболочки и её первоначального хозяина. Каким именно образом он действует, учёные объяснить пока не могли, но он срабатывал с неотвратимостью падающего ножа гильотины. Сколько бы оболочек человек ни сменил и где бы ни находился, как только умирала первоначальная, та, с которой началось его путешествие по телам, он тоже исчезал, переставал существовать.
Правда, «вампиры» своим существованием вроде бы опровергали этот закон. Если, конечно, они и в самом деле есть, если они не выдумка средств массовой информации – ведь до сих пор ни одного из них поймать так и не удалось. С другой стороны, дыма без огня не бывает. Да и сложно захватить того, кто может в случае нужды мгновенно перенестись на другой конец света.
Стоящий перед ним продвинулся вперёд, и Книс тоже сделал шаг.