– Еще какое, – буркнул я. – Ты это… ничему не удивляйся, хорошо? А ты выглядишь как… простолюдин.
Он оскорбленно хрюкнул, встал рядом, гордый и надменный герой многих битв и младший сын солнцеподобного тцара. Две машины пронеслись, как серебряные стрелы, однако третья сдвинулась к бровке. Оказался вместительный седан с откидным верхом, за рулем и на переднем сиденье две смеющиеся девушки. Та, что за рулем, задорно крикнула:
– Подбросить?
– О, да, – воскликнул я. – Надеюсь, я подлечу высоко, у вас такие мышцы на животике.
Она засмеялась еще звонче, польщенная:
– Залезайте. Меня зовут Ирэн, мою подругу – Крис. Туристы?
Я перепрыгнул через борт, арий последовал моему примеру с другой стороны.
– Туристы, – согласился я. – Ходили на Стоунхендж смотреть. Я – Гакорд, а это мой друг… Как тебя зовут?
Машина рванулась с места, пошла все быстрее и быстрее. Арий вцепился в борт и смотрел полными изумления глазами, впрочем, не показывая ужаса.
– Иван, – ответил он.
Ирэн расхохоталась.
– Так вы там встретились? А мы решили, что вы…
– Нет, – поспешно сказал я, – мы чистые гетеросексуалы. Даже лесбияны. А вы…
– Бисексуалки, – ответила она просто.
– Замужем?
– Married, but lonely, – ответила она. – Обе. У нас свое общество с таким названием.
– Я слышал, – сказал я. – Семь миллионов членов уже, верно? Пора своего президента избирать… Твоя подруга не хочет перебраться на мое место? А я бы сел рядом с тобой?
Крис молча кивнула, приподнялась, порыв ветра столкнул ее прямо на колени Ивану. Я перелез на ее место, за спиной сразу завозились, пошли чмоканья, охи, ахи, хрипло и громко задышали. Ирэн лукаво улыбнулась мне:
– Они время не теряют, верно? Я сказал в затруднении:
– Я не представляю наш вариант, если ты за рулем.
– Поведи ты, – предложила она.
– На это я и намекаю прозрачно, – сказал я.
Мы поменялись местами, не снижая скорости. Иван не понимал риска, но его подружка возбужденно взвизгивала, эстремалка, извивалась и отдавалась процессу с энергией бьющейся на горячей сковородке рыбины. Мы с Ирэн кое-как устроились, я одной рукой все-таки держался за руль, слышал, как сзади приподнялся заинтересованный Иван, но married, but lonely Крис навалилась и подмяла его могучим бюстом.
Глава 8
Через два часа мы неслись уже по знакомой ветке шоссе, откуда я заметил в сторонке на холме приметный особняк. При свете дня вовсе не выглядит зловещим, совсем напротив, отсюда кажется просто ужасающим, мрачным, исполненным самых страшных тайн. Я проговорил, подпуская в голос сожаления:
– Увы, вот и моя остановка… Спасибо, Ирэн! Спасибо, Крис.
Машина остановилась у обочины, девушки поулыбались, Крис обернулась и помахала рукой, но, думаю, уже через сотню метров пути забудут о нас, ведь обе из всемирного клуба Married, but lonely, и даже не станут перемывать кости. Иван растерянно смотрел им вслед. Я толкнул в бок:
– Соберись! Ты что, собирался жениться?.. Еще неизвестно, что нас ждет в доме.
– Что за волшебный мир… – прошептал он.
– Ты о колеснице? Да, двести миль по автостраде, это немало.
– Да нет, я о… ну, сам понимаешь…
Я сдвинул плечами:
– Ты ж вроде из страны, где придумали, кому с утра жить хорошо? В смысле, камасутру? А я думал, что в этом деле уже ничего не добавлено.
Он потряс головой, вид обалделый, но покорно потащился следом. Солнце красиво и хищно блещет на узкой рукояти его длинного меча, ветер играет золотыми шелковистыми волосами.
Ворота чуть приоткрыты, калитка вообще настежь, я быстро пошел к дому, весь превратившись в слух, стараясь заметить солнечный зайчик от бинокля или оптического прицела или хотя бы тусклый блеск на вороненом стволе оружия. Арий, чувствуя мою собранность, перестал вздыхать и тоже перешел на пружинистый шаг.
– Ты прости, – шепнул он мне в спину, – просто… просто это так необычно.
– Да как раз это самое обычное дело на свете, – ответил я рассеянно, – но когда ему стараются придать какую-то особую ценность… то лучше откажись. Этого добра везде навалом.
Он остановился, будто ударился о стол:
– Что? Такое может повториться с другими женщинами?
– Со всеми, – заверил я. – Со всеми. Абсолютно! Не отставай.
У дверей я прислушался, затем присел, пошарил под крыльцом и вытащил магнум, а к нему две обоймы. Хотел пошарить еще, там наверняка еще узи, калаш, винтарь, помпа и миниган, но если руки кривые, то и ракетная установка с серебряными пулями со смещенным центром тяжести не спасет, а если вот так ломануться дуром, то все будет в порядке, умные в таких делах погибают сразу… а вот лом прихватить не мешает.
Я вскочил в комнату так неожиданно, что сидевший в засаде успел только повернуться в мою сторону. Рука метнулась к пистолету, я ударил по ней ломом. Пальцы разжались, он охнул, вскинул здоровую руку, чтобы перехватить универсальное оружие, я саданул ногой в низ живота. Рейнджер согнулся, я с наслаждением занес абсолютное оружие и обрушил на голову. Послышался треск, словно разбил яйцо матерого страуса, звездный десантник без звука опустился мне под ноги.
Подхватив пистолет, я все еще держал лом в другой руке, в нем патроны никогда не заклинивают, на цыпочках пошел вдоль стены, прислушиваясь к каждому шороху. Из приоткрытой двери донесся неприятный скрипучий голос:
– Я бы не стал перерывать все заново… Телурийцы здесь наверняка все обыскали.
– Вы же знаете телурийцев! – ответил другой голос. – Это же тупые твари… Они могли проглядеть вещь под носом.
– Но я бы попросту спалил все, – произнес первый. – Потом можно в пепле порыться. Артефакт вряд ли сгорит, как думаете?
После паузы второй голос произнес:
– А что, это мысль…
– Так я зажигаю?
– Давайте сперва выйдем. Кто знает, из чего этот дом. Иногда вспыхивают так, как будто стены из спрессованного бензина.
– Да, и тогда посмеемся над тупыми телурийцами.
Я поднял ломик, из проема вышел человек. Заметив меня краем глаза, начал оборачиваться, но металлический стержень уже обрушился на голову. Крякнуло, будто разбилось яйцо крупного динозавра, он еще падал, когда я с пистолетом в другой руке ворвался в комнату. Двое поспешно выхватывали оружие, я прокричал грозно:
– Застыть, мать вашу!.. Даже не дышите!
Они застыли, пистолеты уже в руках, но стволами книзу, в то время как я целил в них, поочередно переводя с одного на другого. Лица обоих вытянулись, один пролепетал:
– Опять?
– Не опять, а снова, – поправил я. – Посмеяться решили? Хорошо смеется тот, у кого смеялка шире. Или кто стреляет первым. Что вы здесь искали?
Один пролепетал, пытаясь согнуться в полупоклоне:
– Ваше Величество, мы со всем уважением… Никто против вас ничего и не замышлял.
– Не бреши, – уличил я. – Я все слышал. Выкладывай, или я…
Его глаза внезапно заблестели. Он сказал с вызовом:
– Или что?.. Кварг, не стой, бей его по башке!
Я усмехнулся ему в глаза.
– Я на такие дешевые трюки не…
Сильный удар обрушился на мой затылок. Меня тряхнуло, как будто опустился с парашютом на высоковольтные провода. Грубые руки подхватили под мышки, я смутно чувствовал, как волокут, словно мешок с картошкой, водружают, руки перехватило широким ремнем. Когда в глазах чуть прояснилось, я обнаружил себя в кресле, ноги и руки связаны, веревка охватывает и туловище. В черепе отзывалось острой болью при любой попытке пошевелить головой.
Скривившись, я повел глазами из стороны в сторону. В помещении только Кварг, раскладывает на столе всевозможные инструменты весьма зловещего вида. Широкий зад ходит из стороны в сторону, так собаки с купированными хвостами выражают свое ликование, мне послышалось даже довольное мурлыканье.
Я неосторожно шевельнул головой, острая боль кольнула в мозг с такой силой, что я застонал. Кварг мгновенно обернулся, в глазах вспыхнула радость.
– Очнулся?.. Как здорово!.. А я уж думал, что придется куски мяса драть из беспамятного.
Хлопнула дверь, вошел второй, такой же поджарый, сытый, веселый, с радостным лицом.
– Похоже, – сообщил он, – артефакт все-таки здесь!
– Откуда… знаешь?
– Приборы засекли эманацию.
Кварг подпрыгнул, вскинул руки к потолку:
– Наконец-то! Сбудется миллионолетняя мечта всех времен и народов. И выполним ее мы… Разве не предзнаменование великой победы, что к нам в руки попал еще и этот дурак?
– Как он?
– Очнулся, – доложил Кварг ликующе. – Так что можем потешиться, господин профессор.
– После вас, – ответил второй церемонно, – герр профессор!
Оба заржали, очень довольные, я тупо смотрел в их рожи, ибо оба, маньяк-профессор и профессор-маньяк, начали наперебой похваляться, какие жуткие опыты со мной проделают и в какую кучу дерьма я превращусь, когда они закончат. Я примерно знал, сколько у меня времени, ибо, пока все не расскажут в подробностях, пока не выдадут все тайны, которые мне и на фиг не нужны, со мной делать ничего не будут, а за это время обязательно сюда ворвутся мои сторонники… правда, откуда возьмутся… либо случится землетрясение, либо еще какая-то напасть…
– После вас, – ответил второй церемонно, – герр профессор!
Оба заржали, очень довольные, я тупо смотрел в их рожи, ибо оба, маньяк-профессор и профессор-маньяк, начали наперебой похваляться, какие жуткие опыты со мной проделают и в какую кучу дерьма я превращусь, когда они закончат. Я примерно знал, сколько у меня времени, ибо, пока все не расскажут в подробностях, пока не выдадут все тайны, которые мне и на фиг не нужны, со мной делать ничего не будут, а за это время обязательно сюда ворвутся мои сторонники… правда, откуда возьмутся… либо случится землетрясение, либо еще какая-то напасть…
Наконец Кварг взял со стола нож с жуткими зазубринами, на морде голливудовский смайл, подошел ко мне.
– Ну, Гакорд, посмотри на меня внимательно… Это последнее, что видишь, так как для начала я выколю тебе глаза…
Подошел и второй, смотрел с живейшим интересом. Я пробормотал:
– Я был дурак, не оглянулся… Надеюсь, ты умнее?
Кварг захохотал:
– Что ты задумал, несчастный?
– А вот что, – ответил я.
Иван уже подкрался на цыпочках, сейчас поднял меч, сурово блеснуло лезвие. Половинка тела ассистента Кварга рухнула направо, а вторая – на Кварга. Тот взвизгнул, оглянулся и получил удар рукоятью прямо в лоб.
Я вскрикнул:
– Добей!.. Добей поскорее!.. У него куча жизней!
Иван ответил с самодовольством:
– Уже нет. Я знаю, как их бить.
– Это не человек, – прокричал я. – Он сейчас встанет!
– Не встанет, – заверил Иван. – Я же сказал, знаю, как их бить. Мне уже приходилось их… Этот из племени пурингеров, а второй из цекалян. Говорят, они живут на небе. Брехня, конечно. Но убивали мы их часто. И много.
Он разрезал мечом мои путы, я торопливо поднялся, потрогал ногой Кварга, вытащил у него свой магнум, а также забрал пистолет ассистента. Иван с надменной рожей вытер лезвие меча о половинку тела ассистента, на которой одежды осталось больше.
Кварг зашевелился, застонал. Он начал подниматься, но взгляд метнулся к Ивану с его длинным мечом, лицо исказил ужас. Я ревниво признал, что Ивана боится намного больше, чем меня. Меня вообще не боится, гад.
– Скажи мне, – сказал я, – что ты искал?
Кварг отвел пугливый взгляд от Ивана, проговорил с натужной бравадой:
– Еще не догадался? Тогда ты совсем туп! Не понимаю, на что надеются… Видать, у них совсем дела плохи. Безнадежны. Ты должен привести нас к артефакту, оставленному Первыми Королями.
– Каким образом? – удивился я. – Как будто я знаю, где он?
– Кто-то может уже знать, – пояснил он. – Тебе подсказывают тайно, но ты, дурак, все еще не понимаешь многие ясные знаки… Думаешь, это в самом деле вам тетушка оставила имение? Сомневаюсь, хоть проделано все чисто. Сейчас по этому особняку уже шарят.
Я спросил с напряжением:
– Но… кто? Кто мог мне подбрасывать эти нити?
Он криво усмехнулся:
– Считается, что ты, помимо всего, еще и единственный наследный принц Трех Золотых Галактик. Можно мне встать?
– Там в самом деле три галактики? – спросил я. – Вставай, но руки вверх, понял?
– Спасибо. Нет, конечно, не три галактики…
– Слава Богу!
– …их больше тридцати, – сказал он с великим презрением к такому невежеству, медленно встал, руки держит вверх, глаза воровато бегают по сторонам, – не считая сотни заселенных частично и тысячи, которые только начинают осваивать. А название с давних времен, когда после крушения Древней Империи им достался только жалкий огрызок в виде трех галактик с их пятьюстами миллиардами звезд. Теперь же у них сил побольше, побольше, однако недостаточно, чтобы встретить врага на поле битвы и преподать ему урок. Они вынуждены вести глухую оборону, инициатива у противника.
Я подумал, спросил ошалело:
– Но если я – Гакорд, единственный наследник герцогства Ургундия, кроме того, поговаривают, что я еще и сын императора, то как я могу быть, кроме всего, еще и наследным принцем Трех галактик? Да еще – единственным!
– Ты что, в самом деле такой дурак, что не понимаешь?
– Не понимаю, – признался я.
– Тогда прими как есть. Не мне сейчас объяснять, у меня руки затекли. Может быть, опущу хотя бы за голову?
– Ага, – возразил я нервно, – один уже так опускал! Кто знает, что у тебя там за головой? Держи, пока сможешь. Как только начнешь опускать, сразу пулю в лоб. А потом, для надежности… ну, сам видел на примере своего коллеги.
Его руки, в самом деле начавшие было опускаться, взлетели, как крылья ветряной мельницы под ударами сильного ветра. Наши глаза встретились, он ясно видел свою судьбу, ибо я ж не демократ, я понимаю, что прополка рода человеческого необходима, а лучше всего ее начинать с личных врагов и конкурентов.
– Скажи мне, – мягко сказал я, я тоже видел его судьбу, – где сейчас торкесса Лилея?
Он сдвинул плечами:
– А что ты мне сделаешь? Застрелишь? Ты этого не сделаешь.
– Почему?
Он ухмыльнулся:
– Ты же парень в белой шляпе, верно? А я в черной. Это я могу тебе выстрелить даже в спину, а ты не станешь.
– Кто знает, – ответил я задумчиво. – Времена меняются. Ценности – тоже.
Мой палец чуть прижал спусковую скобу. Глаза Кварга расширились, а щеки побледнели.
– Ты не выстрелишь…
– Где торкесса? Говори. Ты же знаешь, у тебя только два пути: погибнуть или надеть белую шляпу. Или хотя бы не надевать больше черную.
Он криво улыбнулся:
– Шутишь? Если я вот так возьму и исправлюсь, перестану убивать и грабить, стану ходить в церковь и научусь вязать… да я минуты не проживу, как меня что-то ухлопает!
– Что?
– Не знаю, – ответил он. – Может быть, с пролетающего самолета выпадет граната. Или графин с водкой. А то и метеорит с Марса. Ты же сам знаешь!
Я знал, потому и смотрел на него с грустным сочувствием. Шансов у него в самом деле нет. Либо погибнуть злодеем, либо исправиться и все равно погибнуть. Но мне все-таки жаждалось, чтобы исправился. Вовсе не для того, чтобы раскаявшаяся душа отправилась в рай, а чтобы успел указать, где торкесса.
– Да, – признал я, – с шансами у тебя туго. Но можешь вообще совершить какой-нибудь геройский поступок! И получить медаль от конгресса, пожизненную пенсию жене, а детям тайком расскажу, что ты все равно остался гангстером.
Он заколебался, упоминание о гангстерах польстило.
– Медаль от конгресса? А от российского правительства?
Я сдвинул плечами:
– Если скажу про Звезду Героя, что, поверишь? Сам знаешь, от нашего только от хвоста уши. И то отнимут, если есть. Так что медаль от конгресса, право на жительство и пособие по безработице, а умрешь не с перекошенной мордой лица в жутком и безумном страхе, а с красивым одухотворенным выражением торжественной задумчивости и чувством исполненного, а то и вовсе выполненного долга.
Он взмолился:
– Перестань! Человеку свойственно жить!
Я чуть-чуть прижал спусковую скобу.
– Так то человеку.
– А я кто?
– Щас узнаем, – пообещал я зловеще. – Человек на девяносто процентов состоит из воды, а монстр на те же девяносто – из слизи. Сейчас засажу пару пуль в череп, и посмотрим, что вытечет…
– Дурак, – сказал Кварг затравленно. – Из меня вытечет литр коньяка! И четыре кружки пива… Нет, пиво уже вышло, без всякой слизи, я прошел курс уколов пенициллином.
– Надо проверить, – сказал я.
Мой палец до половины вдавил скобу. Кварг закричал:
– Перестань, дурак!.. Убедишься, что я человек, но мне от этого легче?..
Сзади послышались шаги, но прежде, чем я успел дожать до конца, голос торкессы сказал торопливо:
– Это я, Гакорд!.. Откуда этот человек?.. Ох, это ж Кварг!
Она хотела броситься к нему на шею, я предупредил:
– Ты забыла, что он враг и работает на телуриан? Кварг, скажи ей. И хоть женщине не ври!
– А кому же еще врать? – спросил он. Глядя на торкессу, сказал раздельно: – Да, я работаю на телуриан. И сам, понятно, бхиватец, мы с ними в союзе. Вам тоже советую сдаться, а я уж замолвлю словечко, чтобы вас всего лишь сослали в дальнюю колонию.
Я видел по его глазам, что врет, нас тут же убьют, при первой же возможности убьют. Тем не менее я опустил пистолет, обернулся к торкессе:
– Он человек, мало того – общечеловек, демократ, либерал, за шкуру родину продаст, а за баксы – так и планету. Он вне подозрений, это стандартный юсовец, хоть и не американец.
Торкесса буркнула:
– Все равно – слизь. Лучше бы ты его убил.
– А с кем останемся? – спросил я безнадежно. – Юсовцы и своих такими сделали, и наших почти всех… Нет, надо по методу товарища Калашникова… или Макаренко?.. Всех в колхоз за колючую проволоку и выдавливать из них…
– Слизь?