Один из перевязочных пакетов он протянул танкисту.
– Бинтуй голову.
– Зачем?
– За рулем сидеть будешь. По-немецки ответить не сможешь, за тебя Витя говорить будет. А ты с перевязкой за раненого сойдешь. Ключи от грузовика нашел?
Танкист стал рыться в вещах, лежащих на столе.
– Не там ищешь, они в карманах у кого-то должны быть.
Ключи нашлись во френче у Ивана.
– Иди, заводи машину. И еще: все забрали свои документы?
Оказалось, что при себе документы были только у танкиста, и то потому, что он не переодевался.
Саша укоризненно покачал головой.
– Старшой, посмотри сюда!
Вилли нашел карту, открыл ее.
– Смотри – вот Смоленск. Вокруг него немецкие позиции. Похоже, окружен город.
– Сейчас времени нет, потом посмотрим. В машину! Нам надо успеть по темному времени проехать как можно дальше.
Они вышли из избы. Непривычно было видеть окруженцев в полной полевой форме немецких пехотинцев. Одно бросалось в глаза – многодневная щетина.
Саша бегом вернулся в избу – где-то он видел бритвенные принадлежности. Вот они: бритва, помазок – все в коробочке. Он схватил ее и – бегом к машине.
Парни стояли у грузовика.
– Так, Вилли, ты рядом с водителем садишься. Документы немецкие не забыл?
– Нет, вот они.
– Всех пятерых?
– У меня только четыре книжки.
Саша рванул за угол, вытащил из кармана убитого часового солдатскую книжку и протянул ее Вилли.
– Держи!
– Володя, играешь роль раненого в челюсть. Едешь, не нарушая правил. Когда выйдем на большак, лучше прибиться к какой-нибудь колонне – одиночный грузовик могут остановить для проверки. И молчи! За тебя Витя говорить будет. Все остальные – в кузов!
Откинув брезентовый полог, окруженцы забрались в кузов, и грузовик тронулся. Танкист сначала переключал передачи неуверенно, рывками, но потом приловчился.
На грунтовке трясло, но потом выехали на более гладкую дорогу, похоже – гравийный грейдер. Машина пошла ровнее, мягче.
Саша сидел у заднего борта, периодически поднимая полог и поглядывая на дорогу. Попутных и встречных машин не было.
«Бюссинг» шел по грейдеру ходко – километров пятьдесят. Для огромной махины это было очень неплохо. Потом грузовик стал притормаживать и остановился. Послышалась лающая немецкая речь.
– Хлопцы, пост немецкий! Ложитесь и притворитесь спящими.
Все повалились на какие-то тюки и закрыли глаза. Саша выхватил нож, взял его обратным хватом. Со стороны незаметно, а в случае непредвиденных обстоятельств можно быстро и без шума убрать патрульного.
Хлопнула дверца, послышался голос Вилли, отвечавшего на вопросы патрульного. Раздались шаги, полог приоткрылся, блеснул свет фонарика – патрульный обвел спящих солдат лучом. Саша натурально пробормотал что-то невнятное и повернулся на правый бок.
Полог опустился, и патрульный спрыгнул с фаркопа. Немец вместе с Вилли отошли к кабине и разговорились. Судя по тону, разговор был веселым.
Еще раз хлопнула дверца, и грузовик тронулся.
– Фу, пронесло! – Саша смахнул со лба капли выступившего пота.
– Ну и нервы у Витьки! Я уже думал – стрелять придется, – сказал, позевывая, Иван.
– Выручил парень. Я тоже немного струхнул, – признался Саша.
Зато пушкарь Сергей захрапел.
– Эй, Серега, не прикидывайся, пост уже проехали.
Но Сергей натурально спал. Иван с Сашей засмеялись. Усталость и нервы сделали свое дело – отключился человек.
Машина миновала Воронино, Вильчицы, Бабичи, Дубровно. Катился бы так и катился. (Ехали бы так спокойно и ехали.)
У деревушки Застенки вновь остановились. Названьице, прямо скажем, невеселое, учитывая немецкую оккупацию.
По дороге проходила немецкая автоколонна с включенными синими фарами. Едва проехал последний грузовик, как «Бюссинг» тронулся и пристроился в хвост колонне. Правда, упала скорость – колонна шла со скоростью километров сорок; но зато ее нигде не останавливали.
Проехали, судя по дорожным указателям, Красное. Затем повернули направо – дорога теперь шла на восток.
Ночная темень стала сереть.
Саша пробрался к кабине и постучал по крыше кулаком. Грузовик сбросил ход, остановился. Из окна кабины высунулся танкист.
– Чего случилось, старшой?
– Светать начинает. Выбирайте место, съезжайте в лес.
– Так ведь хорошо едем.
– В лес, я сказал!
Грузовик проехал еще немного и свернул с дороги. Сразу затрясло. «Бюссинг» остановился, мотор заглох.
– Выходим, хлопцы. Как говорят в армии – оправиться и отдохнуть.
К Саше подошли Вилли и танкист.
– Хорошо ведь ехали за колонной – что в лес свернули?
– Вы посмотрите на свои рожи! Щетина такая, что ни один документ не поможет.
Танкист провел по щеке рукой – под ладонью зашелестело-затрещало.
– И правда…
– Будем днем отдыхать здесь. Привести себя в порядок! Бритвенный прибор я прихватил. А вечером – снова в дорогу. Заодно определимся, где мы, и посмотрим, что в кузове. Ищите ручей или речку.
Далеко холить не пришлось – совсем рядом журчал маленький ручеек.
– Вилли, ты скажи, чего с патрульным болтал так долго?
– Он берлинцем оказался и по моему говору решил, что я его земляк – вот и поболтали. А я же улиц не знаю – чуть не вляпался. Хорошо, вспомнил одну, Фридрихштрассе называется – вроде жил там.
– М-да, рискованно.
– Все равно ведь проскочили. А пешком бы неделю, как не больше, топали.
– Ладно. Давай карту, надо определяться. Не запомнил, как последний населенный пункт называется?
Вилли отрицательно покачал головой, а Саша с тревогой подумал о том, что парень-то он хороший, окруженцам нужный, но вот навыков у него нет.
Саша всмотрелся в карту. Названия на немецком, но понять вполне можно. И карта классная, лучше нашей – со всеми деталями, вроде отдельно стоящего колодца. Готовились нацисты к войне!
Он постарался припомнить населенные пункты, которые проехали. Указатели были не везде и только на немецком, да еще и темно. «И когда только немцы успели свои указатели поставить? Похоже, мы сейчас здесь», – Саша прикинул расстояние. Выходило, что до Смоленска – километров восемьдесят, может, немного меньше. Курвиметра нет, точнее не определишь. Хотя – вот железная дорога, переезд недавно проехали. Она тут одна и идет поперек шоссейки. Так ведь это уже не белорусская – смоленская земля.
– Сергей, посмотри, что в кузове, – распорядился Саша.
Пушкарь забрался в грузовик и вылез сконфуженный.
– Старшой, не пойму ничего! Пакеты какие-то длинные, из бумаги.
– Витя, посмотри ты.
Вилли забрался в кузов и вскорости вылез, держа в руках плотный пакет из крафт-бумаги.
– Командир, ты знаешь, что это? – он потряс пакетом.
– Понятия не имею, – недоуменно пожал Саша плечами.
Ему стало интересно – для трофеев, что ли?
– Немцы в таких пакетах убитых своих хоронят.
– С чего ты взял?
– Да вот же, написано на них!
– Тьфу! Мы что, вырезали похоронную команду? И грузовик их?
– Вроде того.
Саша сначала хотел пакеты выбросить из грузовика, но потом раздумал. Ведь если немцы их остановят, то груз будет соответствовать бумагам.
– Вилли, ну-ка, прочитай, что там в солдатских книжках этих немцев написано?
– Так, – Вилли открыл первую книжку. – Двадцать девятая моторизованная дивизия, сорок седьмой моторизованный корпус… Вот! Похоронная команда!
– Повезло! – саркастически заметил подошедший танкист.
– Чем зубы скалить, лучше проверь, сколько горючки осталось, – оборвал его Александр.
Танкист, особенно не мудрствуя, сорвал с дерева ветку, открыл крышку бензобака и опустил туда ветку. Достав ее, приложил к баку.
– Четверть еще! До Смоленска должно хватить.
Все улеглись отдыхать, чтобы убить время и набраться сил. Всем было понятно, что и эта ночь будет бессонной.
Выехали, едва начало смеркаться. Сунулись было на большак – шоссе, что к Смоленску вело. Но по нему почти непрерывной колонной шли мотоциклы, грузовики, танки.
– Какая силища прет, – задумчиво протянул Сергей.
– Ага, и все по нашу душу, – Иван сплюнул.
Саша пожалел, что они выехали к шоссе. Постучал по кабине.
– Уезжайте от перекрестка, поедем по грунтовым дорогам!
«Бюссинг» сдал назад и развернулся. Танкист, не таясь, включил фары. Наших бомбардировщиков не видно и не слышно. Да они, скорее всего, для бомбежки выберут оживленное шоссе, а не единичную цель.
Конечно, по грунтовке быстро не поедешь, но зато не так рискованно.
Через час они проехали деревушку со странным названием Концы и вскоре подъехали к перекрестку. Саша еще днем изучил карту и помнил – это шоссе на Витебск. Надо пересечь его, пока движение малооживленное.
Он видел, как на Витебск проскочил мотоцикл с коляской, навстречу ему – легковая машина «Опель-Капитан».
В Саше сразу взыграл охотничий азарт. Как же – ночь, вражеская легковая машина – и без охраны! Рядовые солдаты в таких не передвигаются – только офицеры.
Недолго думая, Саша автоматом выбил заднее стекло кабины. От неожиданности Владимир, сидевший за рулем, и Виктор шарахнулись в стороны.
– Танкист, гони за легковушкой!
Володя сразу включил скорость и утопил педаль газа.
– Старшой, можем не догнать. Тяжело грузовик раскочегаривать.
– Поближе подберись. Я его из автомата тогда ущучу.
Грузовик, нещадно ревя мотором, подпрыгивал на колдобинах. Гравийка и в довоенные времена не была гладкой, а теперь, после того как по ней массово прошли тяжелые грузовики, танки да тягачи, и вовсе стала не дорогой, а направлением.
Грузовик сначала не отставал, потом стал приближаться. Теперь бы выбрать удобный момент, когда встречного транспорта не будет. И вот такой момент наступил.
На прямом участке шоссе встречных фар не было видно, сзади – тоже. Пылища сзади, за грузовиком, стояла стеной.
Саша высунулся из-под брезента, оперся руками о крышу кабины, прицелился. Грузовик мотало нещадно, и «Опель» никак не попадал в прицел. Уловив момент, Саша все же дал очередь.
Рассыпалось осколками заднее стекло легковушки, а Саша бил короткими очередями по кузову, по колесам. Цели взять живьем «языка» у него не было, поэтому церемониться он не стал – бил на поражение.
Машина вильнула на пробитом колесе, съехала на обочину и, перевернувшись на крышу, снова встала на колеса и уткнулась бампером в дерево. Двигатель заглох, из-под капота валил пар.
Грузовик резко, до юза колес, затормозил. Саша выпрыгнул из кузова, Виктор – из кабины, и оба бросились к «Опелю».
Саша рванул на себя ручку дверцы, и на него вывалилось тело немецкого офицера с окровавленной головой. Водитель сидел неподвижно, уткнувшись лицом в баранку.
Саша распахнул дверцу с его стороны и, нашарив рукой выключатель, погасил фары. Так-то лучше!
На заднем сиденье лежал толстый портфель из натуральной кожи с двумя замочками. Внизу, на полу – вещевой мешок, явно красноармейский, потому как немцы носили ранцы.
Саша кинул «сидор» и портфель Виктору.
– Быстро в грузовик!
А сам обшарил руками легковушку: все-таки темно, не упустить бы чего-нибудь существенного. Но вроде пусто. Напоследок расстегнул на немце ремень, снял кобуру с пистолетом и нацепил на себя. Застегнув ремни, он бросился бежать к грузовику, на ходу крикнув: «Трогай!»
Грузовик тронулся. Саша ухватился руками за задний борт, его подхватили под руки и втянули в кузов.
– Ну ты силен, старшой! – восхитился Сергей. – Без сучка, без задоринки, за три минуты…
– Как учили! Хорошо, немцев на дороге не оказалось – ушел бы «Опель».
– Посмотрим трофей?
Саша расстегнул портфель.
– Сергей, глянь, что в мешке. Может, пожевать что-нибудь найдется, не зря же немец его с собой вез.
Саша извлек из портфеля его содержимое: карту, бумаги, бутылку коньяка. Вдруг рядом громко, в три этажа заматерился Сергей.
– Тихо ты! – попытался остановить его Саша. – Чего взбеленился?
– Гляди, старшой!
Сергей подполз ближе к заднему борту грузовика, расправил какую-то тряпку, и Саша онемел. Хоть и темно было, однако при свете луны он все же увидел – знамя! Наше знамя, двадцать четвертой стрелковой дивизии! Шитую золотом надпись прочитать было можно.
– Это же немцы, суки, штаб дивизии разгромили, знамя взяли! А мы своим вернем! Как думаешь, старшой, по ордену нам дадут? – Сергей возбудился.
– Ты еще к своим перейди и знамя доставь! – урезонил его Саша.
Знамя – святыня части. Пока знамя у знаменосца, полк или дивизия живы, и даже если погиб последний боец, честь не уронена. Потеря знамени – несмываемый позор, такую часть, даже если она в полном составе, расформировывают.
– Я доставлю, – взволнованно зачастил Сергей, – вернее – мы доставим!
Он снял немецкий френч и нательную рубаху, обмотал вокруг своего тела вдвое сложенное знамя и вновь натянул рубаху. А вот френч уже не сходился, даже пуговицы застегнуть нельзя было. Это не наша безразмерная гимнастерка. Но Сергей только рукой махнул: «Сойдет!» Потом, слегка задумавшись, спросил:
– Ну а медаль хотя бы за спасение знамени дадут?
– Далась тебе эта медаль! – вступил в разговор молчавший до этого Иван. – Грузовиком управлял Володя, стрелял по легковушке старшой, документы у фрица тоже старшой забирал – вместе с Виктором. Ты-то каким боком к спасению знамени причастен?
– Так не одному же мне – всем нам! Вот представляешь, приду я с фронта домой, а на груди – ни одной медали, не говоря уж об ордене. Земляки мои из деревни Рыжковка Переволоцкого района спросят: «Ты чего же, Сергей, так плохо воевал? Не в тылу ли проедался, за чужими спинами прячась?» И что я им скажу?
Сергей сел в угол кузова и замолчал.
Награды на гимнастерках и в самом деле были большой редкостью, и если и встречались у кого – так за финскую войну или за бои в Испании. Наградами гордились, и при необходимости документы подписывали – орденоносец Иванов.
Не только наград было мало – всего остального тоже не хватало. Бедно жил народ. Велосипед был редкостью, мотоцикл воспринимался так же, как личный вертолет сейчас. Личные машины в собственности были только у народных артистов и академиков, потому и управлять автомашинами умели далеко не все, можно сказать – единицы.
Да что мотоцикл, наручные часы – огромные, тяжелые – были гордостью владельца. Бойцы Красной армии не брезговали снимать часы с убитых немцев – трудно без них военному человеку. Немцы же наручные часы имели поголовно, да и не только их.
И что интересно, – никто не роптал, не говорил, что плохо живет, – все верили в светлое социалистическое будущее.
Саша же сунул документы в портфель и застегнул полированные замочки. Все равно он язык не знает, так пусть их Вилли посмотрит, может, что-то ценное есть – все не с пустыми руками к своим явимся. Хотя и одного знамени хватило бы.
Они проехали Лешно, Зарубинку, Верховье.
– Тормознуться бы, может, в деревне еду раздобудем? – спросил Иван.
– В этой форме ты не просить должен – только отбирать. Да и в прифронтовой зоне жителей, скорее всего, не осталось.
– Так фронт вроде же еще далеко!
– А ты послушай!
За шумом мотора, да еще в кузове, крытом брезентом, посторонних звуков не было слышно.
Иван подобрался поближе к заднему борту и вслушался. Саша смотрел на Ивана с интересом – он-то уже четверть часа слышал дальние раскаты. Пушки где-то далеко бьют. Пулеметов еще не слыхать, но коли пушки слышны, стало быть, до передовой – десять-пятнадцать километров.
– Эх, что имеем – не храним, потерявши – плачем, – сказал Иван.
– Это ты о чем?
– О складе продовольственном, что охранял. Меня бы сейчас туда.
– Не о том думаешь. Машину бросать пора.
Саша подобрался к кабине.
– Володя, съезжай в лес.
Грузовик проехал еще немного и свернул с грейдера на глухой проселок. Танкист заглушил мотор.
– Все, парни, вылезайте! Дальше – пешком да на пузе.
– Эх, а как хорошо ехали! – огорчился танкист. – Это ты с машиной хорошо придумал, старшой. Немецкая машина, гитлеровская, – уточнил он, – а хороша, не хуже нашего «Захара».
«Захарами» называли отечественные «ЗиС-5».
– Ну что, бойцы, попрыгали!
– Это еще зачем? – возмутился Сергей. – От голодухи скоро качать начнет, а ты изгаляешься.
– Это надо для того, чтобы в пути на тебе не бренчало ничего, чтобы ты в опасный момент себя посторонним звуком случайно не выдал.
В окруженцы попали бойцы из всех родов войск, но разведчиков среди них не было.
Они попрыгали, поправили оружие, снова попрыгали. Александр нашел, что теперь ситуация в полном порядке.
– Идем по лесу вдоль дороги, – предупредил Саша. – Я – впереди, вроде как в боевом охранении. Иван, забери портфель – головой за него отвечаешь.
– Старшой, подожди, – встрял танкист, – а с машиной как же? Может, подожжем?
– И немцев на хвост повесим. Отставить! Шагом – марш!
Саша шел по лесу, держа грейдер с левой стороны, в поле зрения.
Через час начало светать. Ночная темень посерела, луна спряталась за облаками.
На дороге оживилось движение, прошла колонна грузовиков с пехотой. И чем ближе становился фронт, тем чаще встречались немцы – они едва не наткнулись на немецкую гаубичную батарею. Повезло – Саша первым успел обнаружить часового. Они отошли назад и обошли батарею стороной.
Через километр бойцы вышли на немецкий полевой госпиталь. Прошли стороной, не особо прячась – медикам и раненым не до своих здоровых камрадов, идущих в сторону фронта.
Однако Саша сделал вывод, что воинские части недалеко одна от другой стоят и пробиться через них днем невозможно. Надо устраивать дневку и отдыхать, да и то рискованно. Набредет случайно какой-нибудь ганс, и последствия непредсказуемы. Правда, обошлось – затихарились в небольшом овраге. Одна беда преследовала – не было воды. Есть хотелось, но к этому притерпелись, а жажда к вечеру мучила.