Он назвал фамилию своего непосредственного начальника и номер его мобильного телефона. Поднимут с постели, ну так что ж? Ситуация чрезвычайная.
В это время сверху спустились двое. Тот, что постарше, сказал:
— Наверху труп. Женщина лет двадцати пяти -тридцати. Блондинка. Отпечатков пальцев полно. Пол затоптан.
— Значит, сигнал верный.
— Это я вам звонил, — сказал Алексей.
— Звонила женщина, — возразил коренастый.
— Теща, — с чувством пояснил Мамонов.
— Был еще один звонок. — Леонидов обернулся. -Позвоните дежурной. Я представился. Что вам, трудно проверить?
Сила Игнатьевич тоже обернулся и попытался объяснить:
— Сначала я позвонил ему. Когда нашел труп.
— Почему?
— Потому что это было не первое покушение на его жену, — ответил Алексей. — Мы уже работаем по этому делу. Может быть, вы выслушаете меня?
— Есть! — сказал в этот момент оперативник, наводивший справки. — Информацию подтвердили. Леонидов Алексей Алексеевич в московском уголовном розыске работает.
— Садитесь, — предложили ему.
— А я могу сесть? — попросил Мамонов.
— И вы садитесь. Предупреждаю: дом оцеплен. Даже не пытайтесь.
— Что?
— Бежать!
— Зачем мне бежать? — удивился Сила Игнатьевич. — Я же не преступник.
Коренастый переглянулся с коллегой и хмыкнул.
— Почему же вы приехали один? Без бригады? -был следующий вопрос к Алексею. — Раз вызов поступил.
— Это долго объяснять. Но я вам сразу скажу: дело сложное.
— А на мой взгляд, простое. Вася, что там?
Молоденький эксперт свесился с перил, сказал с энтузиазмом:
— Два пулевых ранения! Одно в голову, другое в область сердца. Пробито левое легкое! В голову смертельное! Оба выстрела сделаны с близкого расстояния! Умерла сразу! Убийство произошло примерно с девяти до одиннадцати! Точнее скажу после вскрытия! А красивая была баба!
И он исчез.
— Когда я приехал, она уже была мертва, — хрипло сказал Сила Игнатьевич.
— А когда вы приехали? — хором спросили местные опера. Алексей пока молчал.
— В половине десятого. Кажется.
— Ну и что ж тут сложного? — Коренастый с усмешкой посмотрел на Алексея. — А то, что он нашел уже ее труп, так все это говорят! Я, мол, ни при чем. Скажите еще: грабители поработали. Мамонов, что-нибудь из ценных вещей пропало?
— Могу я позвонить своему адвокату? — сообразил наконец Сила Игнатьевич.
— А у вас и адвокат есть? — Оперативники вновь переглянулись.
— Сила Игнатьевич — человек богатый и влиятельный, — пояснил Алексей. — И права свои знает. Я думаю, вам надо пойти ему навстречу.
— Хорошо. Звоните. Но только адвокату.
Пока Мамонов звонил, Алексей попросил:
— Могу я взглянуть на оружие?
— А чего там смотреть?
— Смотреть как раз есть на что. Вы когда-нибудь такое видели?
— Я много чего в жизни видел, — усмехнулся коренастый.
— Тогда вам повезло больше, чем мне. Я такой пистолет вижу впервые. Редкое оружие.
— Ну и что?
— Иногда это значит многое.
Алексей уже начал злиться на этих щенков, жизнь которых в последнее время упростилась до предела. Все-то им ясно, все-то они знают! И все видали. Перед ними коллекционный кольт начала прошлого века, а им на это наплевать! Он же смотрел на пистолет, как коллекционер на редкую бабочку. Когда еще удастся поймать такой экземпляр? И как она сюда залетела? Тридцать восьмой калибр. Мэйд ин Америка. Сразу видать: тяжелый. На вид весит не меньше килограмма. Тот же «Макаров» куда как легче. И меньше. Компактнее. Должно быть, тяжеловато было из такого оружия стрелять. Первое ранение оказалось не смертельным, но тяжелым. Пуля пробила легкое. Женщина упала, истекая кровью, и убийца подошел поближе. Второй выстрел в голову поставил точку в короткой жизни красавицы Эльзы. А крови много. Очень уж много. Большая была женщина. Высокая. Он посмотрел на Мамонова: мужик крепкий. Ему все это вполне по силам.
— Сколько в магазине патронов, Сила Игнатьевич?
— Семь, — машинально ответил тот. Положенный звонок Мамонов уже сделал. Потом вздрогнул: — Что?
— Сколько раз вы из него стреляли?
— Пару-тройку раз. То есть я хотел сказать, раньше стрелял. Пробовал. Одну обойму израсходовал.
— Правильно: раз подарили, отчего же не попробовать? А жена знала о пистолете?
— Вава? Конечно! Я его не прятал.
— И тоже… пробовала?
— Кто, Вава? Да она была трусиха, курица.
— Похоже, не любили вы жену, господин Мамонов. — Коренастый оперативник прищурился. -В общем, дело ясное.
— Сила Игнатьевич — больной человек, — вмешался Алексей.
— Вот как?
— Ему бы и врача вызвать не мешало.
— Я не… неплохо себя чувствую, — выдавил Мамонов.
— А сколько вы выпили? — спросил вдруг другой оперативник.
— Это было днем.
— А все-таки — сколько?
— Был банкет. По случаю открытия торгового центра.
— Постойте-ка! — Коренастый хлопнул себя по лбу. — А я-то думаю: где ж я его видел? Память у меня профессиональная. А сейчас вспомнил: сегодня по телевизору. Рядом с ним еще баба была. Хорошенькая. Они шампанское пили. Точно! На банкете!
— Теперь все понятно! — Второй присвистнул. -Любовница, значит. А жену того… Грохнул. Денег-то полно! Думаешь, адвокаты тебя вытащат?
— Попрошу не тыкать! — Мамонов налился кровью.
— Конечно! Им, буржуям с огромными деньгами, все позволено! Завтра, смотришь, Вань, телегу накатает! На наши с тобой незаконные действия. Мол, лицом к стенке поставили. Сука! Вань, а давай его посадим!
— Давайте прекратим это, — вмешался Алексей. -Вина господина Мамонова еще не доказана. Сажать его за решетку вы не имеете права. Нужно постановление суда. И результатов экспертизы надо дождаться. Словом, нужны основания. Сейчас приедет адвокат и объяснит вам это, если вы еще не в курсе.
— Да он же весь в ее крови!
— Презумпцию невиновности еще никто не отменял. Это суд будет решать, убивал он или не убивал. Наша работа — собрать доказательства. Кстати, где прокуратура? Следователь где?
— Ну, я прокуратура, — нехотя отозвался коренастый. — Следователь по особо важным делам.
Алексей даже рот открыл от удивления. А он-то думал — опер! А может, второй — патологоанатом? Или вообще водитель? Как у них тут все интересно!
— И вы, следователь, бездоказательно обвиняете человека в убийстве?! Руководствуясь только своими эмоциями?!
— Чего мне надо, я докажу, — ощерился тот. — Не надо меня учить.
— Вы хотя бы протокол заполните.
— Это никуда не денется.
— Наверх поднимитесь. Взгляните на труп.
— Хватит меня учить!
Тем не менее коренастый парень поднялся и нехотя направился к лестнице на второй этаж. Поднял голову, крикнул:
— Ну чего там, Вася?
— Работаем!
— Тут товарищ из Москвы переживает.
— Все будет в лучшем виде! Они думают, что только в Москве работать умеют!
Далее следовал трехэтажный мат. Алексей поморщился: ну вот, и до этого дошло. Разборки между Москвой и областью. Что делим, господа? Деньги, власть? Бедность делим. Все логично. Олигархи вне конкуренции, сравнивать надо с себе подобными. Когда зарплата на пять тысяч рублей больше — впечатляет. Когда на пять миллионов — понятно, что это не твой уровень. Злиться по этому поводу бессмысленно. А вот из-за пяти тысяч… Ругаться Алексею не хотелось — на дворе была глубокая ночь. Он молчал.
Следователь хмуро посмотрел на него и все так же неохотно стал подниматься по лестнице.
— У вас всегда по району молодежь дежурит? -спросил Алексей у второго. Опера? Водителя? А может, патологоанатома? Как у них тут все…
— Пенсионеры больничные часто берут. И жаловаться любят. Работа, мол, тяжелая. А кто тебя заставляет? Не хочешь — не работай. Огурцы на даче выращивай, капусту квась. Юристов хватает. У нас в городе и техникум есть, и институт. Заочный.
— Ты откуда? Из техникума или из института?
— Учусь. После техникума.
— Понятно.
«И все-таки юрист. Раз первый следователь, то этот — опер. По логике вещей».
— Убийства у нас редко случаются. Вот раньше, когда разборки бывали, так местный морг был переполнен. Парень мрачно сплюнул. — А сейчас все поделили, успокоились, разве что наркоманы мрут. Или паленой водкой травятся. Это бывает. А чтоб огнестрел…
Мамонов молчал, погруженный в свои мысли. Он ждал адвоката. Алексей уже понял, что за решетку Сила Игнатьевич сегодня не отправится. Адвокат его отстоит. В крайнем случае Мамонов поедет в больницу. И первое, что надо провести, -это психиатрическую экспертизу. На предмет вменяемости господина Мамонова. Не исключено, что жену убил именно он. Алексей огляделся. Надо сказать, чтобы все запротоколировали. Отметили бы и то, что собаки заперты. Факт, между прочим, немаловажный. И в пользу Мамонова.
— Сила Игнатьевич, дом находится на сигнализации?
— Что? Да. По всему периметру участка, на гараже, на окнах и входной двери сигнализация. На случай незаконного проникновения. Если через забор махнут или замок попытаются взломать на гараже. Летом народу в поселке много, но мы все равно на ночь ее включаем. От греха подальше. Так, знаете ли, спокойнее спать.
— А если на дворе ночь, а вас нет — жена включила бы сигнализацию?
— Да. Она была трусиха. Хотя с ней были собаки… Но она их заперла.
— Как странно.
— Мне это тоже показалось странным.
— И выстрелы были сделаны с близкого расстояния. Это значит, что в доме был человек, которого она хорошо знала. И которому доверяла. Сама его впустила, потому что не опасалась. И который не любит собак, — заметил Алексей, кинув взгляд на Мамонова.
— С чего бы я стал запирать свою собаку? — пробормотал Сила Игнатьевич.
— Вот и я так думаю. Надо опросить соседей. Когда они услышали выстрелы, если вообще слышали, и не видели ли машину преступника. Не на автобусе же он приехал! Если вообще кто-нибудь приезжал.
— Какие соседи? — Мамонов вздохнул. — На выходных здесь, конечно, народу полно. А в будни мало. И в основном на том конце. Сомневаюсь, что кто-то вам скажет, какой марки была машина, на которой приезжали к моей жене.
— Но выстрелы-то они слышали!
— Стены толстые. — Мамонов пожал плечами. -Окна на втором этаже были закрыты. Я почему знаю: сначала подумал, что это грабители, и кинулся запирать входную дверь. А потом закрывать окна. Так вот, на втором этаже даже форточки были закрыты. Что странно. Ведь днем жара, духота, солнце нагревает крышу. Почему она это сделала, а?
— А вы не слышали выстрелов? Когда подъезжали к дому?
— У меня в машине магнитола. Музыку я слушал. А музыку я люблю громкую. Нет, не слышал.
— А по дороге никого не встретили? Это мог быть ваш общий знакомый. Или знакомая.
Алексей подумал, что убить Эльзу Валентиновну могла и женщина. Теоретически это возможно. Да, пистолет тяжелый. Но выстрелов было два, с близкого расстояния. Женщина вполне могла это сделать.
— Знать бы, где упасть… — Мамонов тяжело вздохнул. — Какую-то машину встретил. Но я же говорю: ехал домой, слушал музыку. Стекла тонированные, на улице темно. Трасса, конечно, освещена, а проселочная дорога нет. Здесь километра три по гравию. А из источников света только луна. И потом: фарами мне в лицо посветили. Я даже выругался и засигналил.
— Фарами? — с интересом спросил Алексей. -А поподробнее? Марку машины не помните? А может, даже номер?
— Нет. Я ж говорю: фарами в лицо. Чуть в кювет не съехал! Думал, местная шпана. Хотя машина была солидная, дорогая. Вроде «БМВ». Или «Мерседес»? А может, и «Тойота». Не могу с полной уверенностью сказать. Темная. Видно ее было плохо. И… все.
— Жаль. Но почему тогда вы решили, что машина дорогая?
— Черт его знает. Что я, в дорогих машинах не разбираюсь? — слегка обиделся Мамонов. — Я как вещь увижу, сразу могу сказать, дорогая или дешевка. Даже по очертаниям. На ощупь. Или по запаху. Я это почувствовал, понимаете? Что же касается номеров… Да они же были заляпаны грязью!
— Откуда грязь, Сила Игнатьевич? На улице сушь!
— Я об этом не подумал. Я ж говорю: не до того было. У меня ж сегодня открытие торгового центра.
Видимо, в этот момент Мамонов вспомнил, что сегодня у него праздник, и помрачнел. Как начинался день! И как закончился! Алексей же отметил, что Сила Игнатьевич говорит как человек разумный. Расстроен, конечно, но не бредит, как в прошлый раз. Пришел в себя, на вопросы отвечает внятно.
— Надо проверить мобильный телефон вашей жены, — сказал Леонидов. — Кому она сегодня звонила, в какое время. Ее мобильник, надеюсь, здесь? В доме?
— Да! — оживился Мамонов. — Мне как раз позвонила теща. Когда я приехал. То есть ей. Ваве. А трубу взял я, потому что… В общем, ты понял. Это она вызвала милицию. Теща.
— А почему?
— Я ей сказал, что Эльзу застрелили.
— А она что?
— Стала кричать, что это я ее убил. — Мамонов усмехнулся.
— Теперь все понятно. — Алексей кивнул. — Сила Игнатьевич, а как вы думаете: у вашей жены были враги?
— Да сколько угодно!
— Почему? Мне кажется, она была безобидной.
— Она ляпала глупости, не думая. — Мамонов вновь помрачнел. — Дурак что видит, то и говорит. Нет чтобы подумать. К чему, к примеру, она говорила, что мой покойный отец идиот? Раз дал мне такое имя? Разве можно так о покойниках? Причем она говорила это при гостях! Ну не дура? Она даже не понимала, что мне это неприятно! Ладно бы делала назло. Она просто не понимала. Что можно говорить, а что нельзя.
— Зато теперь я понимаю, почему вы так хотели ее смерти.
— Да. Хотел. Она была так глупа, что не могла держать язык за зубами. К примеру, кто-то доверил Ваве свою тайну. Тоже по глупости. Разве она могла промолчать? Причем могла дать честное слово, что будет нема как рыба. Поклясться всем святым. Но повторяю: она была так глупа! Могла проговориться и даже не догадаться, что проговорилась.
— А у кого могли быть такие тайны? И какого рода тайны?
Сила Игнатьевич задумался. Потом медленно сказал:
— К примеру, усыновление. Или наследство. Ну откуда я знаю? Вы милиция, вы и ищите.
— А мысль разумная. Значит, ее мобильный телефон здесь?
— Да, на втором этаже.
— Интересно, а почему убийца его не забрал? Значит, он ей сегодня не звонил? Встречи не назначал? Или просто забыл? Ошибся? Но судя по двум предыдущим эпизодам, готовился он долго и тщательно. Продумал все до мелочей. И забыть о мобильном телефоне?
— Что ты имеешь в виду? Когда говоришь о двух предыдущих эпизодах?
— Я имею в виду, что это хитроумная комбинация. Многоходовая. Автор — человек талантливый. И неглупый.
Алексей в упор уставился на Мамонова.
— А что ты на меня так смотришь?
— Ничего. Думаю.
— Вот и думай. А смотреть не надо.
Повисла пауза. Долгая пауза. Молчание нарушил Алексей:
— Ладно, проехали. Будем двигаться дальше…
Адвокат приехал минут через сорок. Его подняли с постели. На дворе уже была глубокая ночь, пробки рассосались. Зевая, то и дело поправляя очки в тонкой золотой оправе, господин Зельдман принялся объяснять права господина Мамонова. В общем, все вышло так, как и предполагал Алексей. С Мамонова взяли подписку о невыезде, но пока отпустили. Однако у Алексея было предчувствие, что скоро Силе Игнатьевичу предъявят обвинение. И выберут меру пресечения. Удастся ли адвокату продержать подзащитного до суда дома, под ту же подписку? Или в больнице — как крайний вариант? Статья-то серьезная! С другой стороны, и деньги у Мамонова немалые. Время покажет, что будет дальше.
Он возвращался домой совершенно разбитый. А ведь утром на работу. Кто ж мог подумать, что так случится? Он-то ставил на Мамонова. Считал, что кто-то играет против Силы Игнатьевича. Что именно Мамонов — мишень. Его пытаются устранить, упрятать в больницу. С инфарктом или с диагнозом «шизофрения». Или даже устранить физически. А умерла она. С другой стороны, комбинация-то многоходовая! Бедная глупая Эльза. Пала жертвой собственной же глупости. Как легко было тебя обмануть, хорошенькая блондиночка. Наивная, как ребенок. А все-таки красивая была женщина…
ЧЕРНАЯ КОШКА 5
— Проклятые пробки! — с чувством сказала Валентина.
Ничто так не портит настроение, как такая езда — в час по чайной ложке, зажатой другими машинами, в густом облаке бензиновых паров. Часа через два даже музыка, льющаяся из магнитолы, перестает развлекать, а пустой треп ди-джеев вызывает тупое раздражение. Равно как и звонки в студию, бесконечные конкурсы и розыгрыши призов. «Какой бред!» Начинается мигрень, и даже солнечная погода уже не радует. Толку-то? Солнца все равно не видно: то фуры закрывают, то газующие машины выбрасывают в воздух все новые порции отравы, и облако над трассой еще больше сгущается.
Вчера, к примеру, из-за этих пробок она битых два часа ждала в ресторане Киселева. На нее уже начали коситься. Абонент же то был недоступен, то откликнулся наконец, но просил подождать еще. Сначала Евгений отбывал номер на банкете, а потом из-за крупной аварии надолго застрял в мертвой пробке в центре Москвы. Потом все-таки пришел с роскошным букетом и долго извинялся. Но настроение у нее все равно было испорчено. Ну что за город? С каждым годом народу приезжает все больше и больше, и как бы плохо и трудно ни было, никто не спешит расстаться с Москвой. Потому что оставшиеся на родине родственники, друзья и просто знакомые считают: тебе повезло. Крупно повезло. Вот если вернулся, то неудачник. Никто не хочет признать себя неудачником.
Но в лотерею эту играет, увы, слишком много народу Постоянно увеличивающееся количество играющих уменьшает шансы каждого отдельно взятого. И, само собой, ужесточает конкуренцию. Потому что и количество людей преуспевающих ограничено. Тут возможно только перераспределение. Вот и выходит, что цель каждого, кто приехал в столицу, — отобрать. А цель каждого, кто за нее зацепился, — уменьшить число претендентов на его место под солнцем. Убрать. Любыми способами. Потому что нам постоянно внушают: все средства хороши. Внушают те, кто добился-таки успеха. Постоянно рассказывают, как долго и трудно они пробивались и кого «съели» по пути. Те же, кому это так и не удалось, остаются за кадром. Таким образом, мы находимся под постоянно растущим влиянием племени людоедов. «Вегетарианцев» они просто съедают. Бедные вегетарианцы! Добрые, некровожадные люди. Они не умеют ни сопротивляться, ни объединяться. Ни объяснить людоеду, что он поступает нехорошо. Денег много — это разве нехорошо? А слава — разве плохо? Меж тем все новые и новые приезжают в огромный город. Их интересует только одно: как добиться успеха? Они, измученные нищетой и скукой провинции, прекрасно знают, как хорошо иметь много денег и как плохо не иметь их вообще. Им не нужны объяснения — им нужен рецепт. Конкретный совет: как добиться? А не рассуждения вокруг того, как все это отвратительно: преследования поклонников, навязчивые папарацци, чрезмерные расходы на поддержание имиджа. Особенно когда рассуждают сытые. Это бесит больше всего.