Доставив задержанных в отделение, Михайловский немедленно отправил своего человека к нотариусу. По словам Олега, именно этот нотариус занимался введением законного наследника в права владения огромным состоянием его американской бабушки. А сам следователь приступил к допросу уже поджидавшего его Юрия Головко – самого близкого друга убитого охранника Алексея.
Юра оказался невысоким худощавым пареньком с испуганным от природы взглядом чуть раскосых глаз. Именно разрез глаз, а также вытянутое вперед лицо делали его похожим на безобидного кролика.
– Что вы можете сказать о смерти вашего друга? – спросил у него следователь.
Юра затрепетал, словно зверек, увидевший перед собой охотника, и, заикаясь, ответил:
– Эт-то у-ужасно.
– А конкретнее? – настаивал следователь, весьма туманно представлявший себе результат этого допроса, потому как сомневался в осведомленности этого белого кролика.
– Должно быть, было ограбление? – пролепетал Юра.
– Ограбление было, – подтвердил следователь. – Но не упоминал ли ваш друг когда-либо о том, что скоро ему привалит огромное богатство и он сможет уйти от жены?
– Про то, что он собирается бросить Светку, я знал, – кивнул «кролик». – Я его не одобрял, мне его пассия не нравилась.
– Так вы ее видели? – оживился следователь.
– Пару раз мы встречались, – сказал Юра. – Они приходили ко мне домой. Мама была очень недовольна, что я принимаю их у себя.
– Почему?
– Ну, она говорила, что я таким образом способствую тому, чтобы Леша ушел от Светы. Раз я их принимаю, значит, и остальные не отвернутся от новоиспеченной парочки. Но Леша так был влюблен, что втолковать ему, как некрасиво он поступает со своей женой, было невозможно. Он, знай, твердил, что обеспечит и ее, и их будущего ребенка.
– А каким образом он собирался это сделать, он не говорил? Или он имел в виду, что зарабатывает достаточно для содержания двух семей?
– Не думаю, – покачал головой Юра. – Лешка зарабатывал прилично, но этого не хватило бы на Светку с ребенком и на новую Лешкину пассию. Эта девица твердила, что желает создать для них с Лешей настоящее уютное гнездышко, а работать совсем не мечтает. Светка всегда поступала наоборот. Пока Лешка после возвращения на гражданку искал себе работу, Светка тянула на себе и его, и его мать. Тут уж про создание семейного уюта думать не приходилось. Она работала в две смены и дома бывала лишь шесть-восемь часов в сутки, которые и спала без задних ног. Конечно, Лешка понимал, что будет верхом неблагодарности бросить ее сейчас, когда она ждет ребенка и какое-то время не сможет работать. Но одной его зарплаты не хватило бы на то, чтобы удовлетворить аппетиты своей любовницы и нужды жены и матери. Это уж точно.
– Почему вы все время называете эту женщину любовницей, пассией? У нее что, не было имени? – спросил следователь.
– Имя у нее, конечно, было, только я его не знаю.
– Как же так? Неужели Леша при вас никак не обращался к своей девушке?
– Обращался, но по имени ее не называл. Только и слышно было: «Моя киска, моя рыбка, моя радость, моя ненаглядная». Он даже когда первый раз привел ее, то сказал мне: «Вот моя любимая, кроме нее, мне никто не нужен».
– Это не она? – спросил у него следователь, доставая фотографию Юли, позаимствованную у нее дома из альбома.
– Нет, – решительно покачал головой Юра. – Эта смуглая и волосы темные. А Лешкина подружка была вся беленькая, очень хорошенькая, словно картинка. И разодетая картинка. Не знаю, чем она занималась до встречи с Лешей. И если у нее не было богатых родителей, а их у нее не было, она откуда-то приехала, то вряд ли заработала на свои туалеты и драгоценности честным путем. Я еще подумал, что такая красотка Леше не по карману. А в безумную страсть с ее стороны тоже как-то не верилось. Девица откровенно помыкала Лехой.
– А почему вы не думаете, что ее родители могли быть богатыми? Между прочим, богатые люди живут не только в Москве и Питере.
– Не знаю, – пожал плечами Юра. – Вы меня своим вопросом в тупик поставили. Почему-то я сразу же подумал, что девица явно не из обеспеченной семьи. Наверное, меня натолкнули на это разные мелочи. Например, она ела рыбу и котлеты ножом, не желала говорить о своем прошлом, отделывалась общими фразами о своих родителях. А вот еще! Про своего отца она сначала сказала, что он геолог, а при второй встрече он стал у нее артистом. А Леше вообще рассказывала, что ее отец был военным летчиком и погиб. Такое обычно говорят своим дочерям матери-одиночки.
– Вы очень проницательный человек, – похвалил его следователь. – А где встречалась влюбленная пара? То есть я хочу спросить, когда они не болтались по городу и не сидели у вас в гостях. Было у них место для встреч?
– Думаю, что они встречались на квартире у Лешиной любовницы. Вроде бы она говорила, что снимает отдельную квартиру где-то в центре города и ее оплачивает фирма. Она работала в частной фирме. Больше я про нее ничего не знаю, – развел руками Юра.
Отпустив парня домой, следователь задумался. Частных фирм в городе были тысячи, а работающих в них девушек и того больше. Искать среди них блондинку без имени было делом невозможным. Приходилось признать, что эта ниточка следствие никуда не привела. Оставался еще Лешин директор, к которому следователь и отправился.
Светловолосый парень метался по квартире, плохо понимая, что ему нужно делать дальше. Он никак не ожидал, что дело примет такой скверный оборот. Теперь появился труп, если раньше все выглядело вполне мирно и по-семейному, то после убийства все изменилось. Вокруг засуетилась милиция, это заставляло его нервничать еще сильнее. Парень чувствовал, как в нем растет ненависть к своей подруге, втравившей его в эту историю и не желавшей делить с ним ответственность. Пока он тут сидит один-одинешенек и не знает толком, что ему грозит, она вполне может как-нибудь исхитриться и выскользнуть. Откуда ему знать, может, давно пора делать ноги, а не сидеть тут.
День был погожий, но парню страшно было выходить на улицу. Ему казалось, что прохожие знают про его тайну и сразу же начнут указывать на него пальцами. Любовница сказала, что в этой квартире ему будет спокойно, про это место никто не знает и он тут будет в полной безопасности. Блондин сильно сомневался в этом, он теперь сомневался вообще во всем и во всех. Он провел тут уже несколько дней. Много раз подходил к двери, дотрагивался до ручки и отскакивал, словно ручка была раскалена.
Наконец оттягивать тот момент, когда ему придется выйти на улицу, больше было нельзя. Ему несколько раз звонила любовница и предупреждала, что его нерешительность может погубить их обоих. Она называла его трусом и говорила, что ему совершенно нечего бояться, его никто не подозревает. Он вполне может выйти на улицу, а сделать это нужно хотя бы для того, чтобы забрать деньги, ради которых все и было затеяно.
Наконец парню удалось взять себя в руки. Он несколько раз глубоко вздохнул, ощупал карман, где лежал пистолет, и глянул на себя в зеркало. Отражение его, как ни странно, успокоило. Сейчас его не узнала бы даже родная мать. Выглядел он вполне респектабельно и мог не опасаться, что на улице им заинтересуется милицейский патруль. Ждать больше было нельзя, чуть дрогнувшей рукой парень открыл дверь, на лестнице было тихо. Тогда он быстро вышел из квартиры, и вниз по лестнице звонко застучали металлические подковки его ботинок.
Инна мрачно разглядывала стену комнаты, в которую упиралась пятками.
– Что ты думаешь про тех таинственных незаконнорожденных дядей наших женихов? Ну тех, что родились от нашего бравого паралитика-дедушки и какой-то там его любовницы? – неожиданно спросила Инна свою подругу, до сих пор мучительно переживавшую утрату прекрасных вещей из найденного клада.
Она вспоминала, как на свой робкий вопрос – что из клада причитается им с Инной, как главным героям, – Тамара Алексеевна только сильно удивилась, потом ответила, что раз девушки входят в их семью, то весь клад принадлежит им, а конкретно ничего.
– У нас так не делается, – говорила женщина. – Все ценности общие, и мы сообща решаем, как с ними поступить, на что истратить появившиеся деньги, что купить или что продать.
– Посмотрела бы я, какие они разводили бы церемонии с дедом, если бы дом был записан на их имя, – злобно пробурчала Юля. – Живо бы его продали, и плевать им, что дед против.
Поэтому сейчас она внимательно прислушалась к словам подруги.
– Побочные дети тоже должны быть обижены на деда и его законных отпрысков, которые с ними не желали знаться, – сказала Инна. – Но если дед их навещал, то им должно быть известно про клад. Что, если нам объединить свои знания? Глядишь, что-то и выйдет из этого. А так, если мы будем искать золото князя вместе с нашими женихами, то к развязке снова явится вся семейка, и нам снова ничего не достанется.
– Нет уж, второй раз я такое с собой проделать не позволю! – заключила Юля. – Немедленно пойдем к этим обиженным судьбой людям. Где они живут?
В этом-то и была загвоздка. Пришлось отправляться к деду. Он встретил девушек приветливо.
– Вы даже не представляете, как я вам благодарен, что помогли найти этот клад. Ведь я искал его всю жизнь, и мне он даже в кошмарах сниться стал. А теперь я успокоился: все мои земные дела окончены, и я с чистой совестью могу покинуть этот мир.
– Не все, – быстро возразила Юля, испугавшись, что дед прямо у них на глазах и скопытится. – Вы не позаботились о своих сыновьях.
– У меня нет сыновей, – заявил дед. – Только дочь.
– Дочь от вашей жены, а сыновья от любовниц, – пояснила ему Инна.
– Их уже давно нет в живых, – отвернулся дед. – Оба погибли в автокатастрофе. Хорошо, что вы мне про них напомнили, не так страшно умирать, когда знаешь, что там тебя поджидают родные люди.
– Как же так? – растерялись девушки. – Тамара Алексеевна говорила о них, как о живых. Еще говорила, что они приходили в ваш дом.
– Это уже внуки, – махнул рукой дед. – Я их почти не знаю. А сыновья погибли. Такие были славные мальчики, крепкие и дружные. Я безумно любил их мать, а она меня. От такой любви и рождаются прекрасные дети. К сожалению, их мать, а моя единственная возлюбленная, была замужем. Развод тогда был невозможен, а когда умер ее муж, я уже был женат. Бросить жену я не мог, так мы и жили. Она воспитывала моих детей на деньги, оставленные ей мужем, который считал мальчиков своими, поэтому материально они были обеспечены. Но голос крови силен. Знали бы вы, как я наслаждался теми минутами, которые проводил со своими сыновьями, и как горевал, когда они погибли.
– А внуки? – настойчиво поинтересовалась Инна. – Внуки, вы говорите, живы?
– Живы. Дурное семя – цепкое, – недовольно сказал дед. – Они пошли по нехорошей дорожке. В этом, конечно, есть доля и моей вины. После смерти моих сыновей мне было тяжело приходить к ним в дом, и я упустил своих внуков. Их воспитывали их матери, и у них это не слишком хорошо получилось. Хвастаться внуками я не могу.
– Но тем не менее они ваши. Следовательно, имеют такое же право на долю в найденном кладе, как и ваши законные внуки, – сказала Инна. – Ну может, и не совсем такую же, но все-таки что-то им достаться должно.
– А вы правы! – неожиданно сказал дед. – Только кого послать к ним? Сам я не могу, может быть, вы согласитесь опустить письмо?
– С удовольствием! – закивали девушки.
Уже через несколько минут заветный адрес, написанный на конверте, был в руках у подруг. Единственная неприятность заключалась в том, что адрес был написан по-грузински, а языка девушки не знали. Пришлось ловить прохожих и просить перевести. Сначала им не повезло, попался на пути армянин, встретили азербайджанца и русского, которые читать по-грузински не умели. Наконец девушки увидели человека с бесспорно грузинской внешностью. Уповая на то, что он сможет разобрать каракули деда, девушки сунули усатому мужчине под нос письмо.
– Улица Банная, – сказал прохожий. – Это на другом берегу Куры, напротив Метехской бровки.
Указанная улица оказалась не только на другом берегу Куры, но и на другом конце города, в чем девушки смогли убедиться. После безуспешных попыток добраться до места назначения на общественном транспорте подруги поймали машину, которая провезла их через центр города. С запада над ними возвышалась гора Мтацминда, что, по словам водителя, означало Святая гора, а с юга – развалины Нарикалы. Шофер доставил их почти до места. На противоположном берегу реки на обрыве стоял ряд старинных домов, среди них – Метехский храм. Чуть ниже примостился гордый всадник на коне. Всадника звали Вахтангом, и он считался основателем города.
Девушкам пришлось еще немного поплутать, потому что застройка Тбилиси велась весьма хаотично. Порой конец нужной улицы было найти не просто, да и саму улицу, если на то пошло. Удалившись на приличное расстояние от Метехского моста, девушки наконец перестали слышать шум реки: его заглушал поток транспорта на набережной.
Никаких указателей им не попадалось, поэтому подруги брели довольно долго, временами приходя в отчаяние, так как никто толком не мог им сказать, в какую сторону нужно идти. Правда, все без исключения прохожие с трогательным единодушием заверяли девушек в том, что они на правильном пути и нужный дом вот-вот найдется.
Как ни странно, так и случилось. Когда подруги почувствовали, что окончательно потерялись, какая-то добрая старушка ткнула пальцем в довольно большой старинный дом с деревянным верхом. Она уверяла, что это то, что ищут девушки. Здание было двухэтажным и просто кишело детьми. Инна приняла дом за детский сад, а Юля – за интернат. Обе девушки ошиблись, это были просто дети, живущие в доме, и все они желали помочь. Ребятишки проводили девушек до самых дверей, постучали за них и тут же сбежали. Дверь открыла пожилая женщина, которой Инна и протянула конверт.
Женщина что-то сказала по-грузински, но подруги ей не ответили. Недоуменно пожав плечами, женщина уже по-русски пригласила их войти. Из задних комнат вышел мужчина, тоже пожелавший взглянуть на письмо. В помещении было темновато, и он зажег свет.
– Вах!.. – Юля хотела сказать Вахтанг, но успела выговорить только первый слог, как мужчина метнулся обратно в глубь квартиры.
Девушки помчались за ним, но его уже и след простыл, только распахнутая балконная дверь указывала путь, которым сбежал Вахтанг.
– Это ваш сын? – спросила Инна.
– Да, – растерянно сказала женщина. – Только зачем он наклеил себе бороду и сделал такие усы и брови? Еще с утра он был выбрит. Ничего не понимаю. Обычно Гиви приветлив с гостями. Что это на него нашло? И зачем этот маскарад? Он бросился прочь, словно вы его чем-то испугали.
В это время чуть приоткрылась дверь стенного шкафа. Инна продолжала слушать женщину, удивленную странным поведением сына, и к шкафу бросилась Юля. После непродолжительной борьбы она вытащила из шкафа притаившегося там Гиви-Вахтанга. Парень отбивался и вопил, но Юлька, прошедшая суровую закалку в общении с мужским полом, крепко вцепилась в его шевелюру. Пользуясь беспомощным положением пленника, Инна приступила к допросу.
– Значит, решил бежать, – сказала она. – Очень подозрительно. Обычно так ведут себя люди, чувствующие за собой вину. Признаваться будем? Советую учесть, что мы принесли тебе письмо от твоего настоящего деда. Думаю, родители посвятили тебя в это щекотливое дело.
Так как парень медлил с ответом, Юле пришлось его как следует встряхнуть. После этой нехитрой операции парень живо обрел дар речи и заговорил. Выяснилось, что он отлично знал, что его отец имел сразу двух папочек: одного по крови, а второго приемного. Отец посвятил Гиви в эту тайну, когда парню исполнилось пятнадцать лет. Вероятно, он этого не сделал бы, если б не тайна сокровища. Она не давала никому покоя в этом роду.
Гиви сразу же доказал, что является прямым потомком дяди Пети, потому что мысль о сказочном сокровище, зарытом возле неких развалин, плотно овладела его мыслями. Но подобраться к кладу оказалось труднее, чем он думал. Вскоре умер отец, а вместе с его смертью прервалась и без того слабая связь с дедом, владельцем тайны князя. Своих внебрачных внуков дед знать не хотел, а стало быть, и подробностями о месте, где зарыт клад, делиться тоже не собирался.
Так бы и жил Гиви, терзаемый пустыми мечтами о кладе, но ему повезло. Он встретил Аллу. То есть сначала Гиви не знал, что она наследница клада и его соперница. Он просто поразился, как эта внешне такая некрасивая девушка притягивает его к себе. Но после того как узнал ее фамилию, Гиви понял, что в его руках оказался пропуск к вожделенному сокровищу. С этих пор он уже ни на минуту не отставал от девушки, засыпал ее цветами, благо было лето и цветы стоили копейки, и комплиментами, которые вообще ничего не стоили. Зато Алла влюбилась по уши и посвятила своего жениха в тайну сокровища.
С этого момента парочка объединила свои усилия и техническую базу для поисков сокровища. Но им не везло. Добро досталось не им, а теперь еще деду так некстати пришло в голову призвать к себе своего внука, и его тайна выплыла наружу. При этих словах Гиви сделал отчаянный рывок и, оставив в руках обомлевшей Юли солидный клок волос, выскочил в окно.
– Держи его! – закричала Инна. – Убьется!
И движимая благими намерениями кинулась спасать Гиви. Но оказалось, что прыжок со второго этажа нисколько не повредил парню. Девушки только успели увидеть, как он улепетывает через двор.
– Как ему теперь идти к Алле? – сокрушенно произнесла мама Гиви. – Она его не простит.
Девушкам тоже так казалось. Возвращаясь домой, они вспоминали, как неодобрительно Тамара Алексеевна отзывалась о своих сводных братьях. Было ясно, что, даже если Алла простит парня, все равно счастливой жизни им не видать.