Ответу предшествовала длинная пауза:
— Не совсем. Обычно я отказываюсь от таких приглашений. Здесь я обещала быть еще до того, как узнала, что он тоже приедет.
— Он согласен с вами по этому вопросу?
— Не знаю. Думаю, что нет.
— Вы хотите сказать, что никогда не обсуждали с ним это?
— Я стараюсь, насколько это возможно, вообще с ним ничего не обсуждать. Я всегда избегала встреч с ним.
Какое-то время Аллейн смотрел на нее, а потом спросил:
— Вы приехали сюда на машине, мадам Лисс?
— Да.
— На собственной машине?
— Нет. Мой… мой муж привез меня. К сожалению, мистер Ройял предложил ему меня захватить, и я не могла отказаться.
— Не могли? Ну, я думаю, что можно было бы найти какой-нибудь выход.
К его удивлению, она придвинулась еще ближе и быстрым доверительным жестом положила руку на подлокотник его кресла.
— Вижу, что должна вам все объяснить.
— Пожалуйста, — попросил Аллейн.
— Я очень несчастная женщина, мистер… простите, я не знаю вашего имени. — Аллейн представился. Притворившись удивленной, она с почтением продолжала: — Мистер Аллейн. Я не знала… простите меня. Конечно я читала обо всех ваших необыкновенных расследованиях. Теперь я спокойна. Я уверена, вы поймете меня. Я все смогу объяснить вам. Какое это облегчение.
Пальцы коснулись его рукава. «Прямо как в детской считалке: ути, ути, ути, подходите, вам головы скрутим», — подумал Аллейн, но ничего не сказал. Не дождавшись ответа, мадам Лисс пустилась в объяснения:
— Я так несчастна. Видите ли, я поняла, что не могу больше жить с мужем. Но уехать из Большого Чиппинга ни один из нас не имел возможности. Ведь это крупный город, правда? Я надеялась, что удастся избежать встреч. Но он мне так досаждал. Вы понимаете, о чем я говорю? Он все еще любит меня.
Она замолчала и посмотрела на Аллейна. Сцена разворачивалась в лучших традициях французских романов. И если бы положение не было так серьезно, а мадам была не так красива, все это просто позабавило бы инспектора. Но сейчас ему предстояла трудная работа, да и как тут веселиться, созерцая столь подавляющую красоту.
— Он преследовал меня, — тем временем жаловалась мадам. — Я отказывалась от встреч, но он подстерегал меня. Я уверена, что он просто ненормальный. Он позвонил и умолял разрешить отвезти меня в Хайфолд. Я согласилась, надеясь образумить его. Но всю дорогу он заклинал меня вернуться. Я ответила, что это невозможно, он сразу же принялся проклинать мистера Николаса Комплайна. Николас Комплайн и я часто встречались, и муж страшно ревновал к этой дружбе. Я одинокая женщина, мистер Аллейн, и мистер Комплайн был для меня добрым и благородным другом. Вы верите мне, да?
Аллейн спросил:
— Это правда, что не так давно вы приглашали к обеду своего мужа и мистера Ройяла, который, кстати, и не знал, что вы женаты?
Он заметил, как окаменело лицо мадам Лисс, но она ответила без колебаний:
— Это была моя единственная попытка установить дружеские отношения. Я надеялась, что встреча доставит им удовольствие.
«Бог ты мой! — подумал Аллейн. — Ну и нервы у этой дамы!»
— Мадам, — произнес он вслух, — я хочу задать вам один вопрос. Как вы думаете, кто убийца?
Она судорожно сжала подлокотник его кресла:
— Я надеялась, что вы меня пощадите, — прошептала она, — и не будете спрашивать.
— Увы, это мой долг, — торжественно проговорил Аллейн.
— Я отказываюсь отвечать. Как могу я это сказать. Я ведь его когда-то любила!
Это поистине замечательное заявление показало Аллейну, что мадам, если она была, как полагала миссис Паутинг, сообщницей Харта, проявила изумительную готовность предать своего компаньона при первой необходимости.
— Вы понимаете, что я должен опросить всех присутствующих в доме об их передвижениях в момент трех происшествий. Первое — когда мистера Мандрэга столкнули в бассейн. Где вы находились в то время?
— В своей комнате. Я еще не вставала.
— В комнате, кроме вас, кто-нибудь был?
— Приходила горничная с завтраком. Кажется, вскоре после ее ухода я услышала голоса на террасе, а потом мне рассказали, что произошло.
— Кто вам об этом сообщил?
Поколебавшись, она грациозно повела плечами и ответила:
— Мистер Комплайн. Может, вам покажется странным, что я позволила ему прийти, но в подобных делах я следую английским традициям. Он был взволнован и считал, что должен меня предупредить.
— Предупредить вас?
— Да, об этой выходке мужа.
— Предположим, я сообщу вам, что у меня есть неопровержимые доказательства, что ваш муж не имеет к происшествию у бассейна никакого отношения. Что вы на это скажете?
Первый раз за время разговора мадам Лисс испугалась и минуту, не зная, что ответить, сидела, судорожно сжав руки:
— Боюсь, что я вам не поверю, — сказала она наконец. — Ужасно говорить подобные вещи. Это невыносимо. Но надо защищать себя и других невинных.
Аллейн начинал находить своеобразное удовольствие в разговоре с мадам Лисс.
— Я правильно понял, что столь непринужденный визит мистера Комплайна был исключением?
— Здесь были особые обстоятельства.
— А когда он посетил вас в тот же вечер, в половине восьмого, обстоятельства тоже были особыми?
— Конечно. Я сама пригласила его. Мне необходимо было поговорить с ним наедине. К тому времени я убедилась, что муж намерен причинить ему вред. Он сам заявил мне об этом. — Она быстро добавила: — Это абсолютная правда. Муж заявил, что его терпению пришел конец, и он за себя не ручается. Я была в ужасе. Я предупредила мистера Комплайна и умоляла его быть осторожнее. Когда он уходил, я смотрела ему вслед и заметила, как падала эта жуткая статуя. Его рука была почти у двери. Я закричала, и в это же время раздался удар. Его могло убить.
— Вне всяких сомнений, — подтвердил Аллейн, уже осмотревший Будду. — Таким образом, вы и мистер Комплайн были вместе с того момента, когда он, покинув свою комнату, прошел по коридору в вашу, до его возвращения к себе, когда он получил ушиб.
— Да, он говорил, что прошел прямо ко мне.
— И все время вы были вместе?
Опять ему показалось, что он напугал ее. Опять ответу предшествовала странная короткая пауза:
— Да, конечно. Я не выходила из комнаты, пока он был у меня.
— А он?
— Он? — с готовностью подхватила мадам. — О, разумеется, нет. В конце концов мне пришлось просто настоять, чтобы он ушел.
Аллейн был уверен, что она здесь что-то не договаривает, но решил пока не выяснять и перешел к убийству. Мадам Лисс была в это время в своей комнате.
— Я просто умирала. У меня была ужасная мигрень. Без сомнения, это от нервов. Я легла еще до обеда и оставалась в постели, пока не узнала о трагедии.
— А кто сообщил вам о трагедии, мадам?
— Николас Комплайн. Он сначала сообщил матери, а потом зашел ко мне.
— И какова была ваша реакция?
— Разумеется, я была в ужасе. — Откинувшись на спинку кресла, мадам сказала несколько, как показалось Аллейну, заранее отрепетированных фраз: — Сначала я подумала, что произошла ошибка, что он хотел убить Николаса. Но потом меня осенило: только угроза Уильяма все рассказать об операции побудила его к такому шагу. Я поняла, что это совершенно не связано со мной. Никакое другое объяснение просто невозможно.
— Вы полагаете, что нельзя было Уильяма принять за Николаса?
— Конечно нет. Они не были так уж похожи. Даже их затылки. У Уильяма чуть-чуть ниже темени намечалась маленькая лысинка.
— Да, — проговорил Аллейн, глядя на ее дрожащие губы. — Верно.
— У Николаса же волосы очень густые. И форма шеи у Уильяма… — У нее перехватило дыхание, и слова, казалось, замерли на губах.
— Похоже, что вы его изучали очень тщательно, — заметил Аллейн.
Глава 15 Документ
1
Разговор с Николасом никак не клеился. Перед Аллейном сидел до предела измученный человек в состоянии полного замешательства, временами даже какого-то оцепенения. На вопросы он отвечал коротко и почти наугад. Аллейн впрямую спросил об убийце, но интерес Николаса загорелся лишь на мгновение и тут же вновь исчез, будто вспыхнула и погасла подмоченная петарда. Аллейн терпеливо ждал ответа. И тогда Николас, попытавшись сосредоточиться, сказал, что это, должно быть, Харт, которому, когда Томас ушел из холла, удалось ускользнуть. Когда Аллейн спросил, мог ли, на его взгляд, убийца обознаться, Николас ответил «да» и начал бессвязно вспоминать подробности первых двух покушений.
— Он все время охотился за мной. Сначала я подумал, что он разозлился из-за того, что Билл крутил приемник. Но Мандрэг догадался, что он перепутал нас. Ведь если Харт вошел туда из холла, он увидел только затылок Билла, одетого в военную форму. Конечно, он мог принять его за меня. Тем более он, наверное, слышал, как я посоветовал Биллу идти спать.
— Когда вы это сказали?
Николас провел рукой по глазам:
— Господи, когда это было? У меня все мысли путаются. Наверное, после того, как Харт разбушевался из-за приемника. Они с Мандрэгом были рядом в будуаре. Он ворвался и устроил тарарам. Я захлопнул дверь перед его носом. А Мандрэг крикнул, чтобы выключили радио. Мне все это вдруг осточертело, и я сказал брату: «Ладно, нельзя — так нельзя. Иди спать, Билл». Мандрэг и Харт, должно быть, слышали. Я приглушил приемник. Мы не разговаривали, и, наверное, он подумал, что Билл ушел. Я слышал, как он погасил свет. Может, он сделал это для отвода глаз, чтобы мы подумали, что его там нет.
— Когда это было?
— Не знаю. Я слышал, как вышел Мандрэг. Должно быть, после этого.
— Вы с братом совсем не разговаривали?
— Нет. Только, услыхав, что Харт вышел, я сказал Биллу, что теперь можно спокойно послушать радио. Вы знаете, этот Харт его просто бесил. Впрочем, нас обоих. Но потом я понял, что веду себя по-дурацки. Я внезапно от всего устал и постарался, как мог, успокоить Билла. Он на меня разозлился и перестал разговаривать. Я еще немного там поболтался, а потом ушел.
— Скажите мне точно, что он делал, когда вы уходили?
Николас побледнел:
— Он сидел у камина. На меня не взглянул. Только что-то пробурчал. И я ушел в библиотеку.
— Вы закрыли за собой дверь? — этот вопрос Аллейну пришлось повторить дважды. Николас тупо смотрел на него.
— Я не помню, — выдавил он наконец. — По-моему, да. Да, закрыл. Все они начали спрашивать меня о брате, успокоился он или нет. Я испугался, что Билл услышит, попытался остановить их, но потом решил закрыть дверь. Простите, что я не очень в этом уверен. Это важно?
— Видите ли, мне нужна ясная картина. Таким образом, вы полагаете, что дверь была закрыта?
— Да, думаю. Почти уверен.
— Вы помните, когда именно мистер Ройял покинул библиотеку?
— Какого дьявола вы спрашиваете меня? — Николас явно был раздражен. — Он сам может сказать. К чему вы клоните? — пристально посмотрев на Аллейна, он быстро добавил: — Послушайте, если вы подозреваете Джонатана… Я хочу сказать, что это нелепо. Джонатан! Господи, он же наш лучший друг! На что вы намекаете?
— Ни на что, — спокойно проговорил Аллейн. — Мне нужны только факты. Простите, что я упорно интересуюсь такими мелочами.
— Во время сводки «Новостей» Джонатан выходил в холл на одну-две минуты. Вот и все, что я могу вам сказать.
— Так. Вернемся к приемнику. Вы говорили, что после скандала с Хартом приглушили его. А вы его не осматривали?
— С какой стати я должен был это делать? — разозлился Николас. — Я его приглушил. Что, перед этим его надо было обследовать?
— Приглушили, — пробормотал Аллейн. — Не выключили.
— Вы правильно поняли. Приглушил, — подтвердил Николас и истерически расхохотался. — Я его приглушил, но через пять минут кто-то увеличил громкость, и вскоре после этого Харт убил моего брата. Вы делаете успехи, инспектор. — Аллейн промолчал. Николас с трудом поднялся и, отвернувшись, всхлипнул, смеясь и плача одновременно. — Простите, — заикаясь, проговорил он. — Я не могу сдержаться. Здесь он, убитый, и мама, моя мама! Это выше моих сил!
— Прошу меня извинить, — проговорил Аллейн. — Конечно, все эти настойчивые копания в мелочах кажутся невыносимо бесполезными, но, уверяю вас, в них есть свой смысл. Видите ли, такова работа полицейских. Извините за высокие слова, но мы на службе Закона и ради этого вынуждены жертвовать многим, в том числе и чувствами наших свидетелей.
— Я совершенно измучен, — пробормотал Николас. — В жутком состоянии. Это нервное потрясение, — слова стали неразборчивыми, — не могу сосредоточиться… можно сойти с ума… — Вытащив платок, он отошел к окну, высморкался, судорожно перевел дыхание и постоял там, глядя на проливной дождь и барабаня здоровой рукой по подоконнику. — Все в порядке, — сказал он наконец. — Продолжайте.
— Осталось немного. Если хотите, я могу подождать.
— Нет. Ради Бога, давайте поскорее с этим покончим.
Аллейн вернулся к происшествию у пруда и случаю с Буддой. Сначала ничего нового от Николаса он не услышал. Да, тот видел Мандрэга из окна павильона, и они помахали друг другу. Потом Комплайн отвернулся и нехотя стал раздеваться. Он слышал всплеск, но выглянул не сразу, так как подумал, что Мандрэг что-то кинул в воду. Когда он выбежал на помощь, то никого не увидел. Но ведь у этого типа было время скрыться за павильоном. Нет, он не заметил никаких следов. Когда появился Харт, он уже бросил этот нелепый спасательный круг. Его история с Буддой ничем не отличалась от рассказа мадам Лисс. Дверь не открывалась, а потом неожиданно распахнулась. Он непроизвольно отпрянул назад, и тут же что-то ударило его по руке.
— Чертовски болит, — пожаловался он и с готовностью показал руку, выглядевшую и в самом деле довольно скверно.
Аллейн посоветовал сделать профессиональную перевязку, на что Николас тут же заявил, что Харт может убираться к черту — руку он ему не покажет.
— Мадам Лисс смотрела, как вы шли по коридору?
Выяснилось, что, оглянувшись, он увидел ее на пороге комнаты. Не обернись он тогда, может, и заметил бы на двери Будду, хотя вряд ли.
— Когда вы вышли из своей комнаты, то прошли к ней сразу и были вместе все время?
— Да, все время, — Николас выглядел смущенным. — Мы разговаривали. Она позвала меня, чтобы предупредить. Ради Бога, Аллейн, я надеюсь, вы не будете зря трепать ее имя?
Аллейн вежливо сделал вид, что не заметил вопроса.
— Вы не слышали ничего подозрительного? Какой-нибудь шум в коридоре?
— Слышал. Я подумал, что кто-то стоит у двери. Еле слышный шум. Мы скорее почувствовали его. Не подумайте ничего дурного. Полагаю, что вы уже знаете, какую невыносимую жизнь он ей устроил. Она мне рассказывала. — Впервые в его поведении Аллейн заметил тень былой развязности. Пригладив волосы с самодовольным видом, он заявил: — Я не собирался позволять этому типу командовать мной.
— И что вы сделали, когда услышали шум?
Николас опять начал запинаться, и Аллейну с трудом удалось узнать что, пока леди выходила в коридор, ее кавалер скрывался за ширмой.
— Значит, строго говоря, вы не все время были вместе?
— Фактически, все. Ее не было буквально минуту. А слышали мы, конечно, как Харт тащил проклятую статую. Полагаю, когда Элиза выглянула, он был уже в моей комнате. Она тоже подтвердит, что это заняло не больше минуты.
Аллейн не стал говорить, что мадам Лисс даже и не упомянула об этом эпизоде.
2
Прежде чем отпустить Николаса, Аллейн задал ему тот же вопрос, что и Харту: он просил описать курительную. Николасу эта просьба показалась мучительной и, видимо, подозрительной. Сначала ему никак не удавалось сосредоточиться.
— Не знаю я, что там стоит. Противно вспоминать. Обычная комната. Вы ведь ее видели. Зачем мне все перечислять? — Но Аллейн настаивал, и Николас быстро и отрывисто начал: — Приемник. Эти отвратительные ножи. Их семь. И эта штука, которой… — он облизал губы, — висела слева. Я, помню, смотрел на нее, когда мы разговаривали. Какие-то цветы в горшках, по-моему. И такой ящик со стеклом. В нем всякие безделушки: медали, миниатюры и прочее. Фотографии и гравюры — все о спорте. Горка с фарфором и всякими спортивными трофеями. Маленький книжный шкаф. Кожаные кресла, столик с сигарами и сигаретами. Кажется, все. Господи, когда я думаю об этой комнате, я вижу только одно. И видеть это буду до конца своих дней.
— Я получил от вас очень ценные сведения, — сказал ему Аллейн. — Вы ведь сообщили, что, когда покидали курительную, топорик еще висел на месте на стене.
Николас непонимающе посмотрел на него.
— А я и не подумал об этом. Да, кажется, он был там.
— Вы совершенно уверены?
Николас прикрыл рукой глаза:
— Уверен ли? Раньше я думал, что да. А теперь, когда вы меня спросили, я не знаю. Утром мы сидели там. О чем это мы говорили? А, да. О купании Мандрэга. Да, это было утром. Но я не помню, смотрел я на стену или нет.
— Теперь вот еще что, — сказал Аллейн. — Должен вам сообщить, мистер Ройял отдал мне письмо, найденное в комнате вашей матери.
— Но это ужасно! Письмо только для меня. Оно ничем вам не поможет. Ничем! Неужели вам надо во все влезать? Говорю вам, оно ничего вам не даст!
— Если это так, — проговорил Аллейн, — то дальше следствия оно не пойдет. Но поймите, что я просто буду вынужден прочитать его.
Губы Николаса побледнели.
— Вы можете его неправильно понять. Мне не надо было давать им письмо. Мне надо было его сжечь.
— Ну, это уже была бы очень серьезная ошибка, — Аллейн вытащил из кармана письмо и положил его на стол.