— Ах, боже мой, боже мой! — ужаснулась г-жа Бонасье. — Уж не привез ли он какое-нибудь плохое известие?
— Боюсь, что да.
— Я оставлю вас с этим незнакомцем, но, как только он уедет, я, если позволите, вернусь к вам.
— Конечно, прошу вас.
Настоятельница и г-жа Бонасье вышли.
Миледи осталась одна и устремила глаза на дверь; минуту спустя раздался звон шпор, гулко отдававшийся на лестнице, затем шаги приблизились, дверь распахнулась, и на пороге появился человек.
Миледи радостно вскрикнула: этот человек был граф де Рошфор, душой и телом преданный кардиналу.
XXXII ДВЕ РАЗНОВИДНОСТИ ДЕМОНОВ
— А! — воскликнули одновременно миледи и Рошфор. — Это вы!
— Да, я.
— И откуда? — спросила миледи.
— Из-под Ла-Рошели. А вы?
— Из Англии.
— Бекингэм?
— Умер или опасно ранен. Когда я уезжала, ничего не добившись от него, один фанатик его убил.
— А! — усмехнулся Рошфор. — Вот счастливая случайность! Она очень обрадует его высокопреосвященство. Известили вы его?
— Я написала ему из Булони. Но каким образом вы здесь?
— Его высокопреосвященство беспокоится и послал меня отыскать вас.
— Я только вчера приехала.
— А что вы делали со вчерашнего дня?
— Я не теряла даром времени.
— О, в этом я не сомневаюсь!
— Знаете, кого я здесь встретила?
— Нет!
— Отгадайте!
— Как я могу отгадать?
— Ту молодую женщину, которую королева освободила из тюрьмы.
— Любовницу этого мальчишки д'Артаньяна?
— Да, госпожу Бонасье, местопребывание которой было неизвестно кардиналу.
— Ну, вот еще одна счастливая случайность, под пару той, — заметил Рошфор. — Положительно, господину кардиналу везет!
— Можете представить мое удивление, — продолжала миледи, — когда я очутилась лицом к лицу с этой женщиной!
— Она вас знает?
— Нет!
— Значит, вы для нее чужая?
Миледи улыбнулась:
— Я ее лучший друг!
— Клянусь честью, только вы, милая графиня, можете творить такие чудеса!
— И счастье мое, что мне удалось стать ее другом, шевалье: знаете ли вы, что здесь происходит?
— Нет!
— Завтра или послезавтра за ней приедут с приказом королевы.
— Вот как! Кто же это?
— Д'Артаньян и его друзья.
— Право, они дождутся того, что мы будем вынуждены засадить их в Бастилию.
— Почему же они до сих пор на свободе?
— Ничего не поделаешь! Господин кардинал питает к этим людям какую-то непонятную для меня слабость.
— В самом деле?
— Да.
— Ну, так скажите ему следующее, Рошфор: скажите ему, что наш разговор в гостинице «Красная Голубятня» был подслушан этой четверкой; скажите ему, что после его отъезда один из них явился ко мне и силой отнял у меня охранный лист, который кардинал дал мне; скажите ему, что они предупредили лорда Винтера о моем приезде в Англию; что и на этот раз они едва не помешали исполнить данное мне поручение, как уже помешали в деле с подвесками; скажите ему, что из этих четырех человек следует опасаться только двоих — д'Артаньяна и Атоса; скажите ему, что третий, Арамис, — любовник госпожи де Шеврез; его надо оставить в живых, тайна его нам известна, и он может быть нам полезен; а что касается четвертого, Портоса, то это дурак, фат и простофиля, и не стоит даже обращать на него внимание.
— Но все четверо теперь, должно быть, на осаде Ла-Рошели?
— Я сама так думала, но письмо, которое госпожа Бонасье получила от госпожи де Шеврез и имела неосторожность показать мне, заставляет меня предположить, что все четверо, напротив, сейчас в дороге и явятся сюда, чтобы увезти ее.
— Черт возьми! Что же делать?
— Что приказал вам кардинал относительно меня?
— Получить ваши донесения, письменные или словесные, и вернуться на почтовых; а когда он будет осведомлен обо всем, что вы сделали, он решит, как вам дальше поступить.
— Так я должна остаться здесь?
— Здесь или где-нибудь поблизости.
— Вы не можете увезти меня с собой?
— Нет, мне дано точное приказание. В окрестностях лагеря вас могут узнать, а ваше присутствие, сами понимаете, будет бросать тень на его высокопреосвященство.
— Ну что ж, придется мне ждать здесь или где-нибудь поблизости.
— Только скажите мне заранее, где вы будете ожидать известий от кардинала, чтобы я всегда знал, где вас найти.
— Послушайте, я, вероятно, не смогу остаться здесь…
— Почему?
— Вы забываете, что с минуты на минуту сюда могут приехать мои враги.
— Это правда. Но, в таком случае, эта юная особа улизнет от его высокопреосвященства?
— Ну нет! — ответила миледи с присущей только ей улыбкой. — Вы забываете, что я ее лучший друг.
— Да, это правда! Итак, я могу сказать кардиналу относительно этой женщины…
— …что он может быть покоен.
— И это все?
— Он поймет, что это означает.
— Он догадается. А что же мне теперь делать?
— Немедленно ехать обратно. По-моему, известия, которые вы доставите кардиналу, стоят того, чтобы поспешить.
— Моя коляска сломалась, когда я въезжал в Лилье.
— Чудесно.
— Как так — чудесно?
— Да так, ваша коляска нужна мне.
— А как же я, в таком случае, доберусь?
— Верхом. Скачите во весь опор.
— Хорошо вам это говорить! А каково мне будет проскакать сто восемьдесят лье?
— Пустяки!
— Ну, так и быть. А дальше?
— Дальше: когда вы будете проезжать через Лилье, вы пошлете мне коляску и прикажете вашему слуге, чтобы он был в моем распоряжении.
— Хорошо.
— У вас, конечно, есть с собой какой-нибудь приказ кардинала?
— У меня есть письменное полномочие действовать по своему усмотрению.
— Вы предъявите его настоятельнице и скажете, что сегодня или завтра за мной приедут и что мне велено отправиться с тем лицом, которое явится от вашего имени.
— Отлично.
— Не забудьте резко отзываться обо мне в разговоре с настоятельницей.
— Зачем это?
— Я — жертва кардинала. Мне необходимо внушить доверие этой дурочке Бонасье.
— Совершенно справедливо! А теперь, пожалуйста, потрудитесь составить донесение обо всем, что произошло.
— Я ведь вам рассказала то, что случилось. У вас хорошая память: повторите все, что я вам говорила, а бумага может потеряться.
— Вы правы. Только бы мне знать, где потом найти вас, чтобы не рыскать напрасно по окрестностям…
— Верно. Подождите-ка…
— Дать вам карту?
— О, я прекрасно знаю эти места!
— Вы? А когда же вы бывали здесь?
— Я здесь воспитывалась.
— Вот как?
— Как видите, иногда и то обстоятельство, что вы где-то получили воспитание, может на что-нибудь пригодиться.
— Итак, где вы меня будете ждать?
— Дайте минутку подумать… Да вот где: в Армантьере.
— А что это такое — Армантьер?
— Небольшой городок на реке Лис. Мне стоит только переправиться через реку, и я буду в чужом государстве.
— Превосходно! Но, разумеется, вы переправитесь только в случае опасности?
— Разумеется.
— А если это случится, как я узнаю, где вы?
— Вам не нужен ваш лакей?
— Нет!
— Он надежен?
— Вполне. Он человек испытанный.
— Отдайте его мне. Никто его не знает, я его оставлю в том месте, откуда уеду, и он проводит вас туда, где я буду.
— Так вы говорите, что будете ждать меня в Армантьере?
— Да, в Армантьере.
— Напишите мне это название на клочке бумаги, а то я боюсь, что забуду. Ведь в названии города нет ничего порочащего, не так ли?
— Как знать… Ну, так и быть, я готова набросить тень на свое доброе имя! — согласилась миледи и написала название на листке бумаги.
— Хорошо, — сказал Рошфор, взял листок из рук миледи, сложил его и засунул за подкладку своей шляпы. — Впрочем, будьте спокойны: если даже я потеряю эту бумагу, то поступлю, как делают дети — всю дорогу буду твердить это название. Ну, как будто все?
— Кажется, да.
— Вспомним хорошенько: Бекингэм убит или тяжело ранен… ваш разговор с кардиналом подслушан четырьмя мушкетерами… лорд Винтер был предупрежден о вашем приезде в Портсмут… д'Артаньяна и Атоса в Бастилию… Арамис — любовник госпожи де Шеврез… Портос — фат… госпожа Бонасье найдена… послать вам как можно скорее коляску… предоставить моего лакея в ваше распоряжение… изобразить вас жертвой кардинала, чтобы у настоятельницы не возникло никаких подозрений… Армантьер на берегу Лиса. Так?
— Право, у вас чудесная память, любезный шевалье! Кстати, прибавьте еще кое-что.
— Что же?
— Я видела славный лес, который, по-видимому, прилегает к монастырскому саду. Скажите настоятельнице, что мне позволено гулять в этом лесу. Как знать… может быть, мне понадобится уйти с заднего крыльца.
— Вы обо всем позаботились!
— А вы забыли еще одно…
— Что же еще?
— Спросить меня, не нужно ли мне денег.
— Да, правда. Сколько вам дать?
— Все золото, какое у вас найдется.
— У меня около пятисот пистолей.
— И у меня столько же. Имея тысячу пистолей, можно выйти из любого положения. Выкладывайте все, что у вас в карманах.
— Извольте.
— Хорошо. Когда вы едете?
— Через час. Я только наскоро пообедаю, а тем временем кто-нибудь сходит за почтовой лошадью.
— Отлично! Прощайте, шевалье!
— Прощайте, графиня!
— Засвидетельствуйте мое почтение кардиналу.
— А вы — мое почтение сатане.
Миледи и Рошфор обменялись улыбками и расстались.
Час спустя Рошфор галопом мчался обратно; пять часов спустя он проехал через Аррас.
Наши читатели уже знают, каким образом д'Артаньян узнал его и как эта встреча, возбудив опасения четырех мушкетеров, заставила их еще поспешнее продолжать свой путь.
XXXIII ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ
Как только Рошфор вышел, г-жа Бонасье вернулась в комнату и увидела, что миледи радостно улыбается.
— Ну вот, то, чего вы спасались, случилось, — заговорила молодая женщина, — сегодня вечером или завтра кардинал пришлет за вами.
— Кто вам это сказал, дитя мое? — спросила миледи.
— Я об этом слышала из уст самого гонца.
— Подойдите и сядьте тут возле меня, — предложила миледи.
— Извольте.
— Подождите, я посмотрю, не подслушивает ли нас кто-нибудь.
— К чему все эти предосторожности?
— Вы сейчас узнаете.
Миледи встала, подошла к двери, открыла ее, выглянула в коридор, потом опять уселась рядом с г-жой Бонасье и спросила:
— Значит, он хорошо сыграл свою роль?
— Кто это?
— Тот, кто представился настоятельнице как посланный кардинала.
— Так он только играл роль?
— Да, дитя мое.
— Так, значит, этот человек не…
— Этот человек, — сказала миледи, понизив голос, — мой брат.
— Ваш брат? — вскричала г-жа Бонасье.
— Вы одна знаете эту тайну, дитя мое. Если вы ее доверите кому бы то ни было, я погибла, а возможно, и вы тоже.
— Ах, боже мой!
— Слушайте, вот что произошло. Мой брат, который спешил сюда ко мне на помощь, с тем чтобы, если понадобится, силой освободить меня, встретил гонца, посланного за мной кардиналом, и поехал за ним следом. Добравшись до пустынного и уединенного места, он выхватил шпагу и, угрожая гонцу, потребовал, чтобы тот отдал ему бумаги, которые он вез. Гонец вздумал обороняться, и брат убил его.
— Ах! — содрогнулась г-жа Бонасье.
— Это было единственное средство, поймите! Дальше брат решил действовать не силой, а хитростью: он взял бумаги, явился сюда под видом посланца самого кардинала, и через час или два, по приказанию его высокопреосвященства, за мной должна приехать карета.
— Я понимаю: эту карету вам пришлет ваш брат.
— Совершенно верно. Но это еще не все: письмо, которое вы получили, как вы полагаете, от госпожи де Шеврез…
— Ну?
— …подложное письмо.
— Как так?
— Да, подложное: это западня, устроенная для того, чтобы вы не сопротивлялись, когда за вами приедут.
— Но ведь приедет д'Артаньян!
— Перестаньте заблуждаться: д'Артаньян и его друзья на осаде Ла-Рошели.
— Откуда вы это знаете?
— Мой брат встретил посланцев кардинала, переодетых мушкетерами. Вас вызвали бы к воротам — вы подумали бы, что имеете дело с друзьями, — вас похитили бы и отвезли обратно в Париж.
— О боже, я теряю голову в этом хаосе преступлений! Я чувствую, что, если так будет продолжаться, — промолвила г-жа Бонасье, поднося ладони ко лбу, — я сойду с ума!
— Постойте!
— Что такое?
— Я слышу лошадиный топот… Это уезжает мой брат. Я хочу с ним еще раз проститься, пойдемте.
Миледи открыла окно и движением руки подозвала к себе г-жу Бонасье. Молодая женщина подошла. Рошфор галопом мчался под окном.
— До свидания, брат! — крикнула миледи.
Всадник поднял голову, увидел обеих молодых женщин и на всем скаку дружески махнул миледи рукой.
— Славный Жорж! — сказала она, придавая своему лицу нежное и грустное выражение, и закрыла окно.
Она уселась на прежнее место и сделала вид, что погрузилась в глубокие размышления.
— Простите, сударыня, разрешите прервать ваши мысли! — обратилась к ней г-жа Бонасье. — Что вы мне посоветуете делать? Боже мой! Вы опытнее меня в житейских делах, научите меня, как мне быть!
— Прежде всего, — ответила миледи, — возможно, что я ошибаюсь и д'Артаньян и его друзья в самом деле приедут к вам на помощь.
— Ах, это было бы так хорошо, что даже и не верится! — воскликнула г-жа Бонасье. — Такое счастье не для меня!
— В таком случае, вы понимаете, это только вопрос времени, своего рода состязание — кто приедет первый. Если ваши друзья — вы спасены, а если приспешники кардинала — вы погибли.
— О, да-да, погибла безвозвратно! Что же делать?
— Есть, пожалуй, одно средство, очень простое и вполне естественное…
— Какое, скажите?
— Ждать, укрывшись где-нибудь в окрестностях, и сначала удостовериться, кто эти люди, которые приедут за вами.
— Но где ждать?
— Ну, это легко придумать. Я сама остановлюсь в нескольких лье отсюда и буду скрываться там, пока ко мне не приедет брат. Сделаем так: я увезу вас с собой, мы спрячемся и будем ждать вместе.
— Но меня не выпустят отсюда, я здесь на положении пленницы.
— Здесь думают, что я уезжаю по приказанию кардинала, и уверены, что вы вовсе не склонны сопровождать меня.
— Ну?
— Ну вот, карета подана, вы прощаетесь со мной, вы становитесь на подножку, желая в последний раз обнять меня. Слуга моего брата, которого он пришлет за мной, будет обо всем предупрежден — он подаст знак почтарю, и мы умчимся вскачь.
— Но д'Артаньян? Что, если приедет д'Артаньян?
— Мы это узнаем.
— Каким образом?
— Да ничего не может быть легче! Мы пошлем обратно в Бетюн слугу моего брата, на которого, повторяю, мы вполне можем положиться. Он переоденется и поселится против монастыря. Если приедут посланцы кардинала, он не двинется с места, а если д'Артаньян и его друзья — он проводит их к нам.
— А разве он их знает?
— Конечно, знает! Ведь он не раз видел д'Артаньяна у меня в доме.
— Да-да, вы правы… Итак, все улаживается, все складывается как нельзя лучше… Но не будем уезжать далеко отсюда.
— Самое большее за семь-восемь лье. Мы остановимся в укромном месте у самой границы и при первой тревоге уедем из Франции.
— А до тех пор что делать?
— Ждать.
— А если они приедут?
— Карета моего брата приедет раньше.
— Но что, если меня не будет с вами, когда за вами явятся, — например, если в это время я буду обедать или ужинать?
— Сделайте одну вещь.
— Какую?
— Скажите добрейшей настоятельнице, что вы просите у нее позволения обедать и ужинать вместе со мной, чтобы нам как можно меньше расставаться друг с другом.
— Позволит ли она?
— А почему бы нет?
— Отлично! Таким образом, мы ни на минуту не будем расставаться!
— Ступайте же к ней и попросите ее об этом. У меня какая-то тяжесть в голове, я пойду прогуляться по саду.
— Идите. А где я вас найду?
— Здесь, через час.
— Здесь, через час… Ах, благодарю вас, вы так добры!
— Как же мне не принимать в вас участия! Если бы даже вы не были сами по себе такой красивой и очаровательной, вы ведь подруга одного из моих лучших друзей!
— Милый д'Артаньян, как он будет вам благодарен!
— Надеюсь. Ну вот, мы обо всем условились. Пойдемте вниз.
— Вы идете в сад?
— Пройдите по этому коридору и спуститесь по маленькой лестнице — она выведет вас прямо в сад.
— Отлично! Благодарю вас.
Молодые женщины обменялись приветливой улыбкой и разошлись.
Миледи сказала правду — она действительно ощущала какую-то тяжесть в голове: неясные еще замыслы хаотично теснились в ее уме. Ей надо было уединиться, чтобы разобраться в своих мыслях. Она смутно представляла себе дальнейшие события, и ей нужны были тишина и покой, чтобы придать своим неясным намерениям определенную форму, чтобы составить план действий.
Прежде всего нужно было как можно скорее похитить г-жу Бонасье, укрыть ее в надежном месте и, если понадобится, держать ее там заложницей. Миледи начинала страшиться исхода этой отчаянной борьбы, в которую ее враги вкладывали столько же упорства, сколько она вкладывала ожесточения.
К тому же она чувствовала, как иные люди чувствуют надвигающуюся грозу, что исход этот близок и неминуемо будет ужасен.
Итак, главное для нее, как мы уже сказали, было захватить г-жу Бонасье в свои руки. Г-жа Бонасье была для д'Артаньяна все; ее жизнь, жизнь любимой женщины, была для него дороже собственной. Если бы счастье изменило миледи и ее постигла неудача, она могла бы, имея г-жу Бонасье заложницей, вступить в переговоры и, несомненно, добилась бы выгодных условий. Эту задачу она уже разрешила: г-жа Бонасье готова была доверчиво сопровождать ее; а если они обе укроются в Армантьере, миледи легко будет убедить г-жу Бонасье, что д'Артаньян не приезжал в Бетюн. Самое большее через полмесяца вернется Рошфор; а за эти полмесяца миледи придумает, как ей отомстить четырем друзьям. Скучать ей, благодарение богу, не придется — ей предстоит самое приятное времяпрепровождение, какое только могут доставить обстоятельства женщине с ее характером: довести до совершенства замысел своей мести.