— Ну предположим, что ее украли с целью присвоить себе ее творчество… Меня смущает одно: почему они так уверены, что ее никто не станет искать? Что никто не будет оспаривать авторство?
— А кто знает про стихи, кроме тебя? Ты да я, да мы с тобой. Ты выходишь замуж, и тебе не до соседки. Да и никто тебя в расчет наверняка не принимал. Соседка — не мать и даже не тетка. Никто же не знает, какая ты.
— Если следовать твоей версии, то она сейчас должна быть в безопасности?
— Это твоя версия, я ее только развиваю.
И Влад ушел на кухню. Через минуту вернулся с чайником и чашками. Маша стояла у окна и смотрела в залитое огнями лицо ночного города.
— Влад, — тихо позвала она, — ты не сердишься, что я втянула тебя… в это?
Маша почувствовала, как он застыл с подносом посреди комнаты. Потом поставил чашки на стол и подошел к девушке. Она затылком ощутила его дыхание.
— Маша, — он пальцами дотронулся до ее плеч, — Маша… Я рад… понимаешь — рад, что ты… втянула меня в это.
Теперь Маше полагалось повернуться к нему — он не убрал пальцы с плеч, — повернуться и посмотреть в глаза. Наверное, он поцеловал бы ее. Но Маша не повернулась. Она продолжала смотреть в ночное окно, и Влад убрал руки. Он сказал:
— Идем пить чай.
Меньше всего Маше хотелось пить чай. Ей хотелось немедленно разыскать этого Игоря и посмотреть ему в лицо, и спросить, как ему спится по ночам. Как ему кусок в горло лезет, когда для его удовольствия украден ребенок?
Она была почти уверена, что певец замешан в этом деле. Если милиция не станет ее слушать, она проведет собственное расследование. Правильно Борис подсказал — нужно нанять частного детектива.
Возможно, ее гонорара хватит, чтобы оплатить его услуги? Машины пальцы были холодны как лед, и она принялась их греть о чашку с чаем.
— У тебя нет знакомых на телевидении? — спросила Маша.
— Я уже думал об этом. Постараюсь выйти на одного парня, он вел молодежную программу одно время. Приглашал в свою программу всех этих молодых звезд.
— Владик, милый, это надо сделать побыстрее.
— Да. Надо узнать, кто его опекает.
— То есть?
— Ну должен быть у него менеджер или, как там, продюсер. Кто его толкает. Раскручивает.
Маша кивнула:
— А я встречусь с Вовкой Спицыным и с Анкой.
— Я думаю, тебе лучше остаться у меня. Безопаснее. Пока все не выяснится.
Влад предложил это, не глядя на Машу. Он делал вид, что разглядывает печенье в блюдце. Маша покачала головой:
— Если искали стихи, то убедились, что их нет, и больше не придут. Да и Софья Наумовна должна вернуться.
Шейла подошла к гостье и положила свою голову ей на колени. Мокрые карие глаза грустно блестели.
— Дай ей сушку, — подсказал Влад.
Шейла унесла сушку к дивану и стала неторопливо грызть ее как косточку. Глядя на собаку, девушка подумала об Альке. Где она? У кого? Зачем?
Глава 9
Утро началось с разочарования — Вовки Спицына на работе не оказалось. Больше того: его не было в Москве. Он отбыл на конференцию журналистов в Сочи, и в ближайшую неделю его не ждали.
Зато Владу удалось выяснить, что Игорь Золотов, в простонародье Горохов, обитает в баре «Атлант», где демонстрируется мужской стриптиз. Обдумывая новый глоток информации, Маша отправилась к Анке в Черемушки.
Она разыскала подругу в сквере: Анка выгуливала близнецов. Было почти по-летнему тепло, сквер запрудили дети и пенсионеры. Маша и Дрюша в ярких костюмчиках мирно посыпали друг друга песочком. Анка слушала рапорт подруги о последних событиях, не сводя глаз с детей. На первый взгляд могло показаться, что Анка слушает невнимательно, но Маша знала, что это не так. Она сама скорее забудет, о чем рассказывала когда-то, а Анка будет помнить даже через много лет.
— Значит, наш принц наконец-то показал свое лицо. — Анка так и сказала — принц. И уточнила: — Вернее, не лицо, а…
— Если бы я знала, что ты так обрадуешься, я бы тебе ничего не рассказала, — возмутилась Маша. — Я вообще не готова обсуждать это. Я не знаю даже, что об этом думать!
— А что думать? Сволочь он, твой Борис. Нинель трахает, а жениться хочет на тебе. Подобрал себе скромницу с косой, которая будет по дому бесшумно передвигаться и своего кумира по памяти цитировать.
— Анка!
— Конечно! На Нинелях не женятся. С ними иногда спят.
— Ага! А на Машах, значит, женятся, но спят с другими. Поняла.
— Это ты сказала, а не я. Я считаю, что ты просто не встретила того, кто будет тебе соответствовать. А таких, как твой Борис, нужно вовремя от себя оторвать, как энцефалитного клеща, пока зараза вглубь не проникла.
— Фу, какая гадость! — Маша поморщилась. Некоторое время наблюдала, как Маша и Дрюша носятся друг за другом по первой зеленой траве, и неожиданно для самой себя спросила: — Ань, ты думаешь, что он все это время с ней спал? И раньше, до Англии?
— Какое это теперь имеет значение? Ты его так и не узнала до конца. Тебе не приходило в голову, что твой милый может быть замешан в факте исчезновения девочки?
Маша уставилась на подругу:
— Ну ты загнула, мать! Ты что хочешь сказать, что он организовал похищение ради того, чтобы беспрепятственно жениться на мне? Чтобы я не забивала голову, как он говорит, ерундой?
— Ну! Чтобы ты успокоилась и переключилась на него, любимого, а про соседку свою восьмилетнюю забыла. Он только не взял в расчет, что ты такая сумасшедшая и кинешься ее разыскивать.
Маша усмехнулась:
— Анка, тебе не психологом работать, а детективы сочинять.
Анка не успела развить свою мысль: к ней с ревом бежала маленькая Маша. Дрюша отнял у нее совок.
Утерев слезы дочери, Анка обратила свои очи на подругу.
— Нет, ты сама посуди. В бумагах твоих рылись как раз тогда, когда тебе твой благоверный в кафе мозги пудрил. Сам тебя встретил, а в квартиру подослал кого-нибудь.
— Ну, допустим. Что ему могло понадобиться в бумагах?
— Документы на девочку. Хотел уничтожить. Он же не думал, что ты все документы своему юристу доверила.
— Фантазия у тебя! Но я думаю по-другому. И сначала мы проверим мою версию. Ты когда-нибудь в стриптиз-баре была?
Анка отрицательно помотала головой.
— Я вообще в ресторане последний раз до свадьбы была…
— Тогда я тебя приглашаю.
— Когда?
— Сегодня вечером. Ты сможешь?
Анка перевела взгляд с Андрюшки на маленькую Машу. На размышление хватило несколько секунд. Она кивнула:
— Митька сегодня у свекрови в Звенигороде, так что я свободна. С детьми мама посидит. А что я надену?
— Тоже мне проблема! Мы туда по делу идем, а не развлекаться. Там работает Игорь Золотов. Может, что-нибудь удастся узнать.
— Одолжишь мне на вечер свой черный бюстгальтер?
— Анка, ты что, там собираешься раздеваться? Это же. мужской стриптиз! Мужской, поняла? Мужики раздеваются!
— Я в черном себя увереннее чувствую, а у моего застежка сломалась. Дашь?
— Я тебе его подарю, — отмахнулась Маша. — Анка, скажи мне как психолог, мог найтись такой псих, который бы прельстился Алькиным необычным даром? Что-то у меня в голове это все никак не уложится.
— Почему нет? — пожала плечами Анка.
— Нет, ну зачем им сама девочка понадобилась? Ну пусть используют рукопись, украли авторство. Она-то им зачем?
Подруги помолчали. От пришедшей мысли Маше стало жарко на миг.
— Или ты думаешь, что они ее… убрали?
— Думаю, что нет пока, — медленно произнесла Анка. — Если их заинтересовали ее тексты или тексты вместе с мелодиями, то она им нужна. Твоя Алька просто машина по производству песен. Скорость-то у нее, сама посуди. И темы глубокие: все понятно. У нас ведь как: или тексты примитивные до тошноты, или заумные до непонятности. К тому же девочка пишет как бы независимо от внешних обстоятельств. И никогда никто не заподозрит, что это написал ребенок. А платить ей не надо. Только кормить.
— Анка, ну если бы ты была продюсер. Тебе попался талантливый ребенок. Ну развивай ее, раскручивай, сделай из нее звезду. Зачем вместо нее выталкивать какого-то Игоря из стриптиза? Не пойму.
— Твоей Альке еще расти да расти, чтобы стать интересной для публики. Чтобы ее записи стали покупать, чтобы фанаты рвали ее одежду на сувениры. Да и потом, может, у продюсера ориентация не на девочек, а на мальчиков.
Маша откинулась на спинку скамьи и закрыла глаза.
— Что делать? — почти простонала она. — Анка, ты понимаешь, ведь я это виновата! Я!
— Глупости, — возразила Анка, но Маша не давала ей высказаться.
— Ну как ты не понимаешь? — горячилась она. — Ведь это я дала ее стихи Вовке Спицыну, только благодаря мне они пошли гулять и дошли до этого Игоря или его шефа. Не знаю уж, как там это было.
— А может быть, и нет, — перебила подруга, — стихи могли услышать в детском доме, в больнице, кто-нибудь из родственников этого Игоря.
— Да брось ты! — в сердцах воскликнула Маша и вскочила со скамьи. Ей хотелось немедленно бежать куда-то, действовать.
— Да брось ты! — в сердцах воскликнула Маша и вскочила со скамьи. Ей хотелось немедленно бежать куда-то, действовать.
Но она не знала — куда и что именно надо делать.
Сквер — маленький зеленый остров — окружали бездушные коробки домов, кишащие транспортом артерии Москвы, люди, несущиеся по делам с сердитыми сосредоточенными лицами. И где-то в этой каше, в этом, хаосе, пропадал ребенок. И виновата в этом была она, Маша Сивцова.
Вечером подруги встретились и отправились в стриптиз-бар «Атлант». Остановились перед тяжелой стеклянной дверью и переглянулись. За темными тонированными стеклами нельзя было абсолютно ничего разглядеть. Маша заметно нервничала. Анка же, напротив, была в прекрасном расположении духа и, видимо, предвкушала острое приключение, способное ненадолго расцветить ее нудный быт.
— Ты оделась так, будто собираешься брать Зимний, — поддела Анна свою подругу, когда, миновав беспристрастного швейцара, они подошли к гардеробу.
— Чем тебе не нравится мой пиджак? Я сюда не мужиков клеить пришла!
— А почему бы и нет? Ты теперь девушка свободная.
— Анка, если бы ты увидела своего Митю со стороны в той позе, в Которой я увидела Бориса, ты долго потом на мужиков не смогла бы смотреть без содрогания!
Анка прыснула в кулак, а потом не выдержала и закатилась!
Маша сверкнула глазами: ну все! Если у Анки началась смехопанорама, то это надолго!
— Я тебя как группу поддержки взяла, а ты… Как ты себя ведешь, мать-героиня?
Но Машины упреки только подлили масла в огонь. Анка взглянула на вошедших в гардероб двух мужчин и залилась новой порцией смеха. Она явно представила их «в позе Бориса».
Мужчины с любопытством оглянулись на девушек. Маша подошла к гардеробщику и, отдавая плащ, как бы между прочим спросила:
— Скажите, а Игорь… Игорь Горохов сегодня работает?
Гардеробщик улыбнулся одними глазами. Ровно настолько, чтобы выражение лица не обидело клиентку, и, интимно понизив голос, доложил:
— Мальчики придут попозже, мадам! И Игорь, конечно, будет.
Вероятно, ему не в новинку были подобные вопросы, и он, отдавая номерок и глядя попеременно то на Машу, то на Анку, проворковал:
— У нас новенький появился, Джим. Если, конечно, дамы интересуются…
— Спасибо, — оборвала Маша словоохотливого гардеробщика, но Анка одарила его самой щедрой своей улыбкой.
— А почему у них официанты женщины? — шепотом поинтересовалась Анка, когда подруги уселись за столик. — Швейцар — мужик, гардеробщик — мужик, а официанты — женщины. Стиль не держат.
— Никогда не замечала в тебе, Анка, такого нездорового интереса к противоположному полу! В школе глаза от парты боялась поднять. В институте от ребят шарахалась. Митя твой тебя, что ли, растормошил?
Официантка принесла девушкам заказанный джин с тоником и коктейли. Бар был полупустой, по крайней мере женщин здесь было только две — она да Анка. Мужчин тоже не густо. Маша уже ругала себя за то, что притащилась в это заведение в такую рань. Анка, казалось, наоборот, наслаждалась собственной свободой и пустотой пространства.
Она достала из сумочки сигареты, закурила.
— Не смеши меня. Митя… Митя в постели строго запрограммирован.
— То есть?
— Я всегда знаю, за какую часть тела он меня возьмет и в какой очередности.
— Ни разу не перепутал?
— Ни разу! А ты говоришь — Митя. Если бы я психологию не изучала, я так и не узнала бы никогда, в чем моя проблема.
— И в чем же она?
— В отце.
— Отец-то при чем? Что, он тебя такой стеснительной воспитал? Ты стеснялась своего роста потому, что, когда мы росли, не модно было быть высокими. А сейчас девчонки от этого не комплексуют.
— Ты не понимаешь. Ты всегда была маленькой и симпатичной. И тебе хватало одобрения сверстников. А я недавно вычитала, что одобрение отца на девочку действует как эликсир. Если она длинная как шланг и вся в прыщах, но отец считает, что она лебедушка, то она и вести себя будет соответственно. А мой меня всю жизнь только попрекал. Мог бы найти хоть что-то хорошее. Волосы, например. Сказал бы: «Дочка, какие у тебя красивые волосы!» Нет, он мне: «Опять тройка по физике!»
Теперь пришла Машина очередь рассмеяться: Анка и здесь умудрилась устроить обсуждение семейных проблем. А обстановочка-то отнюдь не семейная.
Интерьер бара выдержан в черно-золотых тонах, зеркала по задней стене, небольшая сцена с зеркальным полом и круглая металлическая, под золото, клетка посреди зала — наподобие клетки для попугаев. Тягучая приглушенная музыка. Маша огляделась. Так. Значит, наш певец обитает здесь? Наверняка неплохо зарабатывает.
Но, вероятно, мальчик тщеславен. Прозябание на сцене маленького стриптиз-бара нас не устраивает. Нам нужна сцена побольше. Поклонники, фанаты, гастроли… Слава!
Маша не знала, что скажет Игорю, о чем спросит, но предвкушение этих слов горело на языке, как чрезмерная порция горчицы. До слез.
К полуночи бар стал наполняться дамами. Они вдруг хлынули щебечущим потоком, распространяя вокруг смесь дорогих ароматов. Расцветили строгий черно-золотой фон радугой своих нарядов. Женщин вдруг стало столько, что мужчины враз потерялись в их многообразии. Здесь были и девочки, едва ли достигшие 17 лет, и дамы бальзаковского возраста, и Машины ровесники.
Бар ожил, задышал. Музыка тоже изменилась — наполнилась вздохами, шепотом с придыханием.
Что-то неуловимо изменилось и в освещении. Ах да. Маша заметила два крошечных прожектора с красными стеклами.
Прожекторы зажглись.
И еще по всему периметру бара заработали вертящиеся круглые фонари, все в дырочку. Как дуршлаги. Сквозь эти дырочки бился синий свет. Освещение неузнаваемо преобразило стены — сейчас они напоминали то ли своды пещеры, то ли ландшафт чужой планеты. Некоторые девушки с ходу кинулись танцевать, некоторые тянули тоник и делали вид, что ничего не ждут. Им и так хорошо.
Но Маша чувствовала — все чего-то ожидают. И все-таки появление стриптизеров произошло неожиданно. Они возникли из-за черной драпировки стен отовсюду одновременно — полуголые, мускулистые, высокие. Все они размеренно и пластично продвигались в глубь зала. Женская половина зала испустила протяжный вздох и обратила очи на стриптизеров. Они были разные, на любой вкус — загорелые и, наоборот, с совершенно белой, почти детской кожей и румянцем на юных щеках, смуглые красивые мулаты и, наконец, огромные, будто состоящие из одних мускулов, негры.
На всех мужчинах не было ничего, кроме серебристых полосок ткани, знаменующих собой плавки.
Маша сама не заметила, как вместе с Анкой оказалась в танцующей толпе. И стала завороженно наблюдать действо.
Один из темнокожих парней, показывая ярко-белые зубы, поманил на сцену девушку из толпы, и та, как кролик под взглядом удава, двинулась на него. Минута — и ее приняли к себе множество мужских рук. Этот полигамный эротический танец на сцене приковал к себе взгляды присутствующих. Девушку гладили, обнимали.
Красивый мулат с серьгой в ухе провел смуглой ладонью по ее гибкой спине и ниже — замок на юбке оказался расстегнутым. Девушка этого не заметила. Она вдруг очутилась в руках высокого брюнета, который тут же стал, извиваясь всем телом, приседать и в момент ухитрился освободить девушку от юбки, а заодно и от колготок. Анка громко ахнула Маше в ухо.
И вот в тот момент, когда простодушная посетительница бара уже определилась в симпатиях и повисла было на шее у голого брюнета, в игру вступил негр. Он рывком выхватил девушку из объятий парня. Дамы в зале взвизгнули, а девушка только удивленно улыбнулась. Темнокожий великан подхватил ее на руки и, как огромная обезьяна, понесся по залу. Вся компания полуобнаженных мужчин метнулась следом. Они носились в пространстве бара, в мелькающем свете фонарей, как неистовая толпа дикарей со своей добычей.
Женщины следили за происходящим, словно болельщики на стадионе. Каким-то образом девчонка, уже только в бюстгальтере и прозрачных трусиках, оказалась закрытой в золотой клетке.
Вокруг нее кишела, дышала, рычала масса мужских тел. Они протягивали в клетку свои руки, гладили девушку по ногам, обхватывали талию, водили пальцами по спине, дотрагивались до груди.
Девушка извивалась в клетке, подставляя себя этим рукам, как струям долгожданного теплого дождя. Судя по всему, ей нравилось быть пленницей. Наконец брюнет, которого она выбрала в самом начале, растолкал остальных и проник в клетку. Он распластался по полу, обхватил девушку за ноги и стал покусывать ее коленки, руками передвигаясь все выше. Он уцепил указательным пальцем кромку трусиков. Девушка, растрепанная, раскрасневшаяся, наклонилась к своему партнеру, и…
Маше на секунду показалось, что все произойдет прямо на глазах у зрителей. Напряжение в зале достигло апогея.
Но вдруг музыкальный ритм сменился. Все мужчины разом обернулись и будто впервые увидели присутствующих здесь дам. Они поползли на женщин угрожающе-агрессивной массой по сверкающему полу. Глаза их горели, тела извивались. Женщины невольно отступили на шаг и остановились. Сзади была сцена.